Притча о свете во тьме

В одной из деревень Галилеи, когда день клонился к вечеру и длинные тени ложились на пыльную дорогу, Иисус сидел с учениками в тени оливкового дерева. Воздух был напоен ароматами трав и свежеиспеченного хлеба. Ученики, как часто бывало, собрались вокруг Учителя, задавая вопросы о притчах, которые он рассказывал народу.

— Равви, — обратился к нему Фома, всегда искавший точности в понимании, — поясни нам притчу о заблудшей овце. Мы слышали её много раз, но не все в ней понятно нам.

Иисус посмотрел на учеников внимательным взглядом, словно проникая в самую суть их непонимания, и начал говорить спокойным голосом, в котором, однако, звучала сила убеждения:

— Один человек имел сто овец. Он старательно ухаживал за ними и раз в три дня переходил с ними на другое пастбище, чтобы они кормились обильной и сочной травой. Каждый вечер, когда приводил их с пастбища, он пересчитывал своих овец.

Иисус сделал паузу, и ученики кивнули, ведь эту часть притчи они хорошо знали. Многие из них выросли в семьях пастухов или знали о нелегком труде пастушества от своих соседей. Обычная картина: пастух, ведущий свое стадо к водопою, внимательно следящий за каждым животным, знающий каждую овцу по имени.

— И вот однажды, — продолжал Иисус, — он недосчитался одной овцы. И тогда он оставил девяносто девять и пошёл искать пропавшую овцу.

Петр, всегда практичный и решительный, нахмурил брови:

— Учитель, но разве разумно оставлять всё стадо ради одной овцы? Ведь волки могут напасть на остальных.

— А время уже было позднее, — продолжил Иисус, словно не слыша возражения, но на самом деле отвечая на него самим ходом повествования, — темнело, приближалась ночь.

Иисус снова замолчал, позволяя ученикам представить эту сцену: сумерки сгущаются, тени удлиняются, небо из голубого становится сначала розовым, потом лиловым, а затем темно-синим. Стадо жмется друг к другу, а пастух, который мог бы отложить поиски до утра, вместо этого отправляется в ночную тьму.

— На что уповал сей человек, когда собирался искать во мраке ночном пропавшую овцу? — спросил Иисус, и в его вопросе звучал вызов привычному мышлению.

Ученики молчали. Иоанн, самый молодой, прикрыл глаза, словно пытаясь найти ответ внутри себя. Матфей, бывший мытарь, привыкший считать и оценивать, явно боролся с противоречием между разумным расчетом и неразумным, с мирской точки зрения, поступком пастуха.

И тогда Иисус сам ответил на свой вопрос:

— Уповал, ибо знал, что то, что находишь во мраке несравнимо ценнее того, что находишь при свете дня.

В этот момент в глазах некоторых учеников заблестело понимание, но другие всё ещё выглядели озадаченными. Иисус же, видя их замешательство, добавил то, что связало его притчу с глубинной традицией их народа:

— Как сказано: «И стоял народ вдали, а Моисей вступил во мрак, ибо там Бог». Потому и пошел сей человек во мрак за одной овцой, оставив девяносто девять...

Эти слова, отсылающие к событиям на Синае, когда Моисей вошел в темное облако для встречи с Богом, заставили учеников задуматься глубже. Теперь они начали понимать, что притча о заблудшей овце — это не просто история о добром пастухе, но нечто большее, указывающее на тайну божественного присутствия во тьме испытаний и сомнений.

— Итак, теперь уразумели? — спросил Иисус.

Андрей первым нарушил молчание:

— Учитель, значит ли это, что для обретения истинной веры мы должны пройти через тьму и испытания? Что свет знания о Боге ярче всего сияет именно в самые темные моменты жизни?

Иисус улыбнулся:

— Подумай, Андрей. Когда человек счастлив и всё у него благополучно, разве ищет он Бога так же страстно, как тот, кто оказался во тьме страданий и сомнений? Разве не во тьме отчаяния сильнее всего жажда света? И разве не тогда, когда мы идем вслепую, доверяясь лишь внутреннему чувству, мы находим нечто гораздо более ценное, чем то, что можно обрести, идя проторенными дорогами при ярком солнце?

Иаков задумчиво произнес:

— Значит, эта притча не только о любви Бога к каждому из нас, но и о том, что истинная вера обретается не там, где всё ясно и понятно, а там, где мы должны довериться даже во тьме неизвестности?

— И о том, что иногда нужно оставить то, что уже имеешь, чтобы найти нечто неизмеримо более ценное, — добавил Филипп.

Иисус смотрел на учеников с любовью и терпением. Он знал, что полное понимание придет к ним не сразу, что им предстоит еще много раз вступать во тьму сомнений и испытаний, прежде чем они по-настоящему уразумеют глубину этой и других притч. Но начало было положено — семя понимания брошено в почву их сердец.

— Помните, — сказал Иисус напоследок, — пастух ищет овцу не потому, что она ценна сама по себе, а потому, что она ценна для него. Так и Отец Небесный ищет каждого из вас не за ваши заслуги или достоинства, а просто потому, что вы — Его. И ради вас Он готов войти в самую глубокую тьму, чтобы вывести вас к свету.

Когда наступила ночь, и звезды засияли на небе, ученики еще долго сидели, обдумывая слова Учителя. Притча о заблудшей овце теперь предстала перед ними в новом свете — как иносказание о тайне богопознания, о встрече с божественным именно там, где его меньше всего ожидаешь: во тьме испытаний, в глубине сомнений, в тишине темной ночи души.

И когда они, наконец, разошлись по домам, каждый унес с собой частицу этого понимания, понимания, которое еще предстояло проверить собственным опытом тьмы и света, потери и обретения, смерти и воскресения.