Глава 13. Великая жертва

                (Создатель  рисунка  Вадим  Камков)

  Едва Сергей проснулся, он услышал какой-то надрывистый звук где-то вдали. В
  первую минуту он не понял, что это за звук, но потом догадался, это звонил его
  телефон, который он оставил вчера на кухне. Игнатов встал с кровати, протер
  глаза и пошел на кухню. Тело его еще ощущало места двух смертельных ран Ивана
  Лядова. Но он не обращал никакого внимания на это дискомфортное чувство. За
  эти три ночи он так ко всему привык и все вспомнил из своей прошлой жизни, как
  будто и вовсе не было между этими двумя событиями того бездуховного
  промежутка в 16 лет.
      Взяв телефон со стола, Игнатов посмотрел на экран. На экране светилось
  время 9 часов 45 минут и имя его свояка Владимира Гвоздырева. Сергей понял,
  наверняка есть новости про Ирину. Он нажал кнопку приема.
    — Здравствуй, Володя.
    — Здравствуй, Сергей, — поздоровался как-то неуверенно Гвоздь.
    — Как Ирина?! Новости есть?
      Ответа не последовало, было только слышно, как Гвоздь в трубке тяжело
  дышал.
    — Алло, Володя! Что ты молчишь?!  — напрягся Игнатов.
      Но ответа опять не последовало, все те же тяжелые вздохи и какой-то
  отдаленный плачь.
    — Алло!! Да что ты молчишь?! — встревожился уже не на шутку Сергей.
    — Скажите сами! Я не могу! — послышался отдаленный голос Владимира, он явно
  передал кому-то трубку.
    — Алло! Сережа!! — заплакала в трубку Светлана.
    — Дайте мне, теть Света, — долетел отдаленный голос Ильи. — Алло, папа!
    — Илья, сынок! Что у вас там стряслось?!
    — Папа! — тревожным голосом сказал Илья. — Сегодня утром мама умерла!!
    — Что?!  — вскрикнул Сергей.  — Что ты сказал?!! Повтори!!!
    — Мама умерла, папа! — вдруг не сдержался и заревел, словно маленький
  ребенок, Илья.
    — Как умерла?!!! — крикнул Сергей и, едва не упав, осел на стул. — Этого не
  может быть!!
    — Умерла, пап!! Ее недавно в морг увезли! — сквозь слезы подтвердил Илья. —
  Приезжай, мы тебя тут ждем, пап! Деду с сердцем плохо стало! Мы пока будем
  тут! Слышишь меня, пап?
      Но Сергей ничего не ответил, обронив руку с телефоном вниз, будто
  оборванную плеть. Словно пораженный молнией, он сидел неподвижно и, выпучив
  глаза, смотрел в пустоту! Сердце его забилось так, что казалось вот-вот
  выскочит из груди!
    — Пап! — позвал в трубке отца Илья.
      Но Игнатов не слышал сына, у него в ушах стоял сильный шум, словно от
  компрессора. Это повышенное кровяное давление от частого сердцебиения вышибало
  его виски.
    — Пап!  — последний раз позвал Илья и отключил телефон.
      Сергей продолжал сидеть неподвижно, на его лбу, словно предсмертная роса,
  потец, выступил холодными каплями крупный пот. А бледная, будто окаменелая его
  фигура, не выдавала никаких признаков жизни. Казалось, рассудок у него
  помутнел, и он окончательно и навсегда лишился разума. Но это было не так,
  вскоре сознание стало понемногу возвращаться, и Сергей несмотря на тяжелейшее
  потрясение все же пришел в себя.
    — Ира умерла! Что за бред?! Как такое вообще может быть?!! Ведь Макс сказал,
  что все будет хорошо! Как же так?! — Сергей поднял онемевшую руку и собрался
  было набрать номер Макса. Но в этот момент телефон зазвонил. Сергей посмотрел
  на экран, это звонил Макс. Нажав кнопку, Игнатов принял вызов.
    — Здравствуй, Сергей. Ты уже собрался в дорогу? Во сколько поедешь в
  аэропорт?
      Из разговора отца Максима было понятно, что он еще не в курсе событий и
  нечего не знает о смерти Ирины. Ответа не последовало. В душе Сергея, где-то
  там глубоко на дне, словно в горниле вулкана, вдруг все закипело, заклокотало
  обидой и возмущением!
    — Как ты мог! Ну скажи мне, как ты мог обещать то, над чем ты не властен?!
    — О чем ты, Сергей?! — недоуменно воскликнул отец Максим.
    — О твоем обещании, что с Ирой все будет хорошо! Зачем ты мне это обещал?!
    — Потому что я верю, что с ней все будет хорошо! — не осознавая, что он
  говорит и даже не представляя, что произошло, ответил отец Максим.
    — Ах! Значит, ты веришь! — На повышенных тонах воскликнул Сергей. — Ну ты
  тогда позвони в больницу города Суровикино и расскажи врачам о своей вере!
  Пускай они вернут тело Ирины из морга обратно в палату! Ведь ты веришь, что с
  ней все будет хорошо!! Если это так, тогда зачем они поспешили и увезли ее в
  морг!
    — О чем ты говоришь?! Какое тело?! Какой морг?!! — взволнованно воскликнул
  Макс.
    — Я же тебе сказал, тело Иры!! — неожиданно вскрикнул Сергей, — в больничном
  морге!! - Мне только что Илья звонил с Суровикино и сказал, что она утром
  умерла! — на глазах Игнатова вновь появились слезы и как прежде лихорадочно
  забилось сердце.
    — Как умерла?!! — неожиданно осознал, что произошло, отец Максим. — Этого не
  может быть!!
    — Может! И это есть! — резко крикнул в трубку Сергей. — Она умерла! И никто
  ей не помог, ни ты, ни твой любимый Бог, которому ты непрестанно молишься!!
      Игнатов нашел виноватых в своих бедах и совершил новый, еще более безумный
  поступок, обвинив в смерти своей супруги не только своего друга, но и самого
  Господа.
    — Где же был твой Бог?! — возбужденно вскрикнул Сергей. — Почему Он забрал
  ее у меня?! Почему?! — сорвался в истерику Игнатов и в отчаянье швырнул
  телефон на стол с такой силой, что тот, скользнув по столешнице, слетел на пол
  и разбился об угол дверного проема!
      В трубке отца Максима резко оборвалась связь. Словно громом пораженный
  Макс рухнул в свое кресло. Осознание того, что Ирина умерла, далось ему
  невероятно тяжело.
    — Боже, какой же я и вправду идиот! Как я мог так уверенно обещать Сергею,
  что с Ириной все будет хорошо! Безумец совсем забыл про смирение пред Богом!
  Поэтому и наказан за свою самоуверенность и гордыню! Только почему так,
  Господи?! — взмолился отец Максим. — Почему ты наказал меня за счет Сергея,
  забрав у него Ирину?! Я прошу тебя, забери лучше мою жизнь, но верни Ирину! —
  с досадой произнес отец Максим. Но едва он произнес эти слова, как тут же
  понял, что нужно делать.
      Великая жертва самопожертвования хорошо известна как мировой православной
  истории, так и истории русской православной церкви. Ведь сам Христос сказал
  однажды своим ученикам. «Нет большей любви, кроме той, когда человек положит
  душу свою за други своя». Здесь, опираясь на эти слова Господа, достаточно
  вспомнить всего один достойный пример из истории русской православной церкви.
  Это история Елены Мантуровой, монахини Дивеевского женского монастыря, которая
  в знак послушания любимому старцу Серафиму Саровскому умерла вместо своего
  больного брата Михаила. Ему в то время пришел срок умереть, но он тогда еще
  был нужен старцу живым, потому что не доделал свои дела по устроительству
  Дивееского монастыря. Поэтому старец и попросил вместо него умереть его
  сестру! И Елена умерла, не задумываясь, и было этой девицы в час смертный
  27 лет. Разве может сравниться какая-нибудь другая любовь с этой жертвенной
  любовью молодой девушки?! Ведь жизнь каждого человека, какой бы она ни была,
  в этом мире всего одна.
      Вспомнив сейчас эту историю и слова Господа о жертвенной любви к ближнему,
  отец Максим, чувствуя свою вину перед Сергеем и уповая на Милость Божию,
  настроился на решительную молитву! Сообщив жене, что он никуда не летит, но
  утаив на время новость о смерти Иры, Макс сказал, что будет молиться и
  попросил его не беспокоить. После этого он набрал 2 литра воды, отключил
  сотовый телефон и закрылся в своей комнате. Матушка Марина ничему не удивилась
  и никак ему не препятствовала. Она давно знала, если он взял воду и закрылся
  в своей комнате, то ушел на усиленный пост и всенощную молитву. Поэтому как
  минимум в ближайшие сутки его ждать не стоит. Если бы знала она тогда, на
  какую молитву пошел ее муж? Чем он готов пожертвовать ради своего друга?
  Остановила бы она его? Думаю, что нет!

      Тем временем, когда отец Максим встал на молитву, а Сергей, разбив
  телефон, находился в отчаянье в своей московской квартире, в Суровикино у всех
  был траур. Уже несколько часов тело Ирины находилось в морге. У Николая
  Ивановича случился сердечный приступ! Осмотрев его, дежурный врач
  констатировал предынфарктное состояние, и Чубова положили в больницу.
    — О Боже! За что это все нам?!  — плакала бабушка Елена. Вместе с ней ревели
  девочки, Полина и Оксана. Светлана вытирала слезы платком. И даже Илья с
  Егором были с натертыми красными глазами. Все сидели молча в гостиничном
  номере и были абсолютно подавлены.
    — Однако время уже одиннадцать часов,  — посмотрел в телефон Гвоздь. — Надо
  в Волгоград ехать встречать Сергея с Максом.
    — Ты им сегодня звонил? — спросила Светлана.
    — Нет, сейчас позвоню,  — Владимир набрал номер Сергея. — Странно, Сергей
  не доступен. После этого он набрал номер Макса:
    — Надо же! И Макс не доступен.
    — Может там, где они сейчас, со связью плохо,  — предположила Светлана.
    — Возможно! — согласился Гвоздь. — Ладно, я поеду в Волгоград.
    — Папа, можно мы с Ильей с тобой поедем?! — воскликнул Егор.
    — Ты, если хочешь, езжай, а я не поеду, — холодно отрезал Илья.
    — Почему? — удивленно спросил Егор.
    — Должен же кто-то из мужчин здесь остаться! — серьезно ответил Илья. — Мало
  ли, а вдруг бабушке плохо будет! Что смогут девчонки?
    — Ах, ты ж, мой защитник! — заплакала бабушка Лена и поцеловала внука.
    — Правильно, молодец, Илья, — похвалил племянника Владимир. — Кто-то и
  правда должен быть здесь. Ну что поехали, посмотрел он на сына.
    — Нет, пап, езжай тогда один, — поморщился Егор. — Я тоже останусь!
    — Хорошо, — сказал Гвоздь и покинул гостиничный номер.
      Вернулся Гвоздырев в Суровикино в четыре часа дня. Приехал он один, чем
  очень сильно всех удивил.
    — Что-то я не пойму, — удивленно воскликнула бабушка Лена. — А где Сережа и
  его друг отец Максим?! Ты что не привез их?!
    — Нет! — нахмурил брови Гвоздь.
    — Что рейс из-за погоды отменили?  — спросила Светлана.
    — Да нет, с рейсом-то как раз все нормально. Самолет прибыл по расписанию.
    — Ничего не пойму! — воскликнула бабушка Елена. — А где же тогда они?
    — Не знаю! — пожал плечами Гвоздь. — Ведь их телефоны до сих пор не
  доступны.
    — Боже мой!  — воскликнула Светлана.  — Куда они еще запропастились?!
    — Кто знает?! — вздохнул Гвоздь.
    — Как же нам быть, Володя?! Ведь Ирину надо из морга забирать, — вытерла
  слезы бабушка Лена.
    — Я уже позвонил к нам в офис, завтра машина приедет, сами заберем, —
  ответил Владимир. Он был явно растерян, не понимая, что произошло и где Сергей
  с Максом?!

      А Сергей в тот момент, когда самолет отрывался от взлетной полосы
  Московского аэропорта и летел в сторону Волгограда, в одном трико и майке,
  надрываясь от жуткого кашля, валялся на полу кухни своей московской
  квартиры. Рядом лежало одеяло, окно в кухне было открыто настежь, а по всей
  квартире стоял стойкий тяжелый запах газа! Вид у Игнатова был жалким! Глаза
  красные от слез, из носа, как у ребенка, тянулись сопли, а лицо и губы
  посинели от надрывистого долгого кашля. Ничего от того, что когда-то
  напоминало в нем крепкого брутального мужчину, в эту минуту и в помине
  не осталось!
      Измотав себя окончательно пагубным внутренним самоедством и сокрушением по
  поводу гибели свой жены, Игнатов даже не вспомнил о том, что ему нужно
  лететь в Волгоград. Подстрекаемый невидимым дьяволом, он довел-таки себя до
  отчаянья и решил наложить на себя руки! Едва не совершив то, о чем говорил ему
  Макс: «Дьяволу нужно от тебя только одно, твое самоубийство! Ради этого,
  исключительно и только ради этого, он все это и затеял!».
      Надо заметить, Сергей не сразу поддался дьяволу и решился на этот безумный
  поступок. Невидимому Лагару пришлось немало потрудиться и потратить
  несколько часов, чтобы мысленно измотать, сокрушить его волю и довести до
  такого состояния! Но когда он добился этого, и Игнатов окончательно духовно
  пал, падший ангел своего шанса не упустил! Вначале Сергей хотел повеситься, но
  не нашел веревки. Тогда появилась мысль отравиться газом, этот способ Сергей и
  выбрал. Он взял легкое одеяло и пришел на кухню. Ни минуты не колеблясь,
  Игнатов открыл все четыре конфорке, накинул на себя одеяло и навис над
  плитой. Газ постепенно стал наполнять пустоту под накрытым одеялом. Но едва
  Сергей накрылся им, он увидел, как возле него появилось черное облако в виде
  человеческой тени с трезубцем в руках! Это был дьявол Лагар! Резким движением
  он вонзил трезубец в Сергея и тут же вырвал его назад. Игнатов вздрогнул,
  увидев на трезубце маленькое эфирное облачко в виде крохотного человечка.
  Присмотревшись к нему, он, словно в зеркале, узнал себя. Сергей мгновенно все
  понял и пришел в ужас! Да это была его душа на вилах дьявола! Одинаковая
  жуткая судьба для всех самоубийц!
    — Господи, прости! Господи, помилуй меня! — Вскричал Сергей и, надрываясь от
  кашля, скинул с себя одеяло. Едва не теряя сознание, он быстро перекрыл
  основной вентиль подачи газа на трубе и, уже падая с ног, из последних сил все
  же успел открыть кухонное окно настежь, и тут же рухнул на пол. Холодный
  ноябрьский ветер, отбрасывая в сторону оконные занавески, ворвался в кухню и
  разредил насыщенный газом воздух. Надрываясь от кашля, Сергей лежа на полу,
  пока совсем не проветрилась комната. Состояние Игнатова после попытки суицида
  было ужасным! Кроме жуткой головной боли, которая была вызвана сильным газовым
  отравлением, его невыносимо мучила внутренняя душевная боль. Новый ад, полный
  отчаянья и угрызений совести, в еще более ужасной форме, чем был до этого,
  восстал в его душе. Но самым страшным было не это, а те настойчивые помыслы от
  дьявола, которыми он склонял Сергея окончить начатое и покончить с жизнью!
  Чтобы хоть как-то подавить в себе эти ужасные муки, Игнатов поднялся с пола,
  закрыл окно, и, достав бутылку водки, погрузился в спиртное. Прикончив ее,
  Сергей осознал, что этого мало, и, как показалось ему, он совсем не захмелел.
  Зная, что спиртного в холодильнике больше нет, Игнатов вспомнил про соседа.
  Роман Чижов в это время был дома, поэтому едва он получил условный сигнал,
  стук по батарее, как через десять минут, уже звонил в дверь Игнатова. А еще
  через полчаса вошел в квартиру с двумя полными пакетами.
    — Вот, Серега, все, что просил, взял,  — воскликнул с улыбкой Роман, когда
  Игнатов закрыл за ним входную дверь.  — Батон колбасы, сыра немного, хлеба,
  огурцы, помидоры, консервы и пять бутылок водки! Не много? — улыбнулся вновь
  Роман.
    — Нет, не много! — сухо ответил Сергей. — Вся ночь впереди, пошли! — повел
  он своего гостя на кухню. Чижов даже не спросил Сергея, почему тот не улетел
  в Волгоград и по какому поводу эта попойка! А зачем? И какая разница, когда
  выпить есть!
      Застолье в этот день и вечер было долгим, не сказав ни слово о смерти
  Ирины, Сергей ушел в себя и только пил и молчал, что совсем нельзя было
  сказать про его гостя. Рома за время этой нежданной для него попойки,
  находясь в приподнятом настроении, рассказал за рюмкой Сергею всю свою жизнь.
  Все, что помнил, от юности и школьной поры, до своих тюремных ходок и
  сегодняшней повседневной серой рутины. Сергей все терпеливо и стойко слушал,
  иногда помахивая головой. Так они пропили до 11 часов вечера, пока совсем
  захмелевший Роман не почувствовал. наконец, что как-то надо двигаться домой.
  Сергей попытался было его задержать, но Чижов настоял на том, что ему пора
  идти. Проводив его по стенке до двери, Игнатов пошел в спальню, кое-как
  добрался до кровати и вновь, не раздеваясь, рухнул на нее.

      Это субботнее ноябрьское утро на Афоне началось с короткого, но сильного
  дождя. Отчего заметно похолодало до + 15. Но к обеду дождь закончился, тучи
  скрылись, и на небе появилось солнышко, играющее, как и прежде, своими лучами
  на голубовато-серебристом горизонте Эгейского моря. Так и прошел безоблачно
  весь этот день, и только к вечеру, когда небесное светило совсем утонуло
  в бескрайних морских водах, по небу вновь побежали серые тучки, скрывая за
  собой оставшиеся лучи угасающего солнца.
      Исполнив свое очередное дневное послушание в трапезной и закончив келейное
  правило, которое ему установил Геронда — духовник. Отец Паисий занимался перед
  сном своими келейными делами. Перечитывая вновь книгу святого Кирилла
  Александрийского, толкование на священное писание, он дошел до того места, где
  святой толковал слова Господа Иисуса Христа о самопожертвовании. «Нет большей
  любви, аще кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15: 13). «Любовь познали
  мы все в том, что Христос положил за всех нас душу свою! Полагать или
  отдавать душу свою, значит умереть, как бы принеся себя в жертву за другого.
  Как сам Господь положил душу свою, умер на кресте, принесши себя в жертву за
  всех людей. Так и христианин должен быть готов к такому же самоотвержению,
  следуя по стопам Христовым!».
      Прочитав этот отрывок, отец Паисий закрыл книгу и задумался. — Да подвиг
  самопожертвования, наверно, один из самых великих подвигов христианских!
  Блажен тот, кто готов пойти на него!
    — Ф-р-р, — послышалось где-то совсем рядом. Отец Паисий оторвал свой взгляд
  от книги и посмотрел на пол в угол у двери. Здесь, на своем коврике лежал и
  беззаботно спал его пес Жучок.
    — Ах, ты ж. соня,  — улыбнулся монах.  — Что наелся-таки досыта и спишь
  беззаботно негодник?!
      Услышав голос хозяина, Жучок, не открывая глаз, повел бровями и несколько
  раз тихонько ударил хвостом по полу. Да, для него сегодня действительно
  настала счастливая пора. Его хозяин получил очередное недельное послушание на
  кухню, а это для Жучка означало только одно — больше еды со стола и всегда
  набитое до отвала брюхо.
    — Ладно, спи,  — воскликнул отец Паисий.  — И мне пора отдохнуть. Он закрыл
  книгу и лег на кровать. Перебирая четки и читая молитву Иисусову, монах
  направил взгляд в потолок своей кельи. Ему почему-то вновь вспомнился тот
  странный необычный сон. Этот неведомый ему священник и разорванное лицо
  неизвестного человека в небе: «Что это? Кто эти люди? Почему они приснились
  ему?» — размышляя об этом, старец не заметил, как уснул, продолжая перебирать
  четки и читать молитву Иисусову уже во сне. Он неожиданно почувствовал, что
  теперь стоит на земле, а не лежит в кровати, и в лицо ему дует
  прохладный влажный ветер. Открыв глаза, отец Паисий вновь нашел себя на
  знакомой уже поляне, покрытой тонкой вуалью тумана. Все здесь, казалось, было
  по-прежнему. Разорванное напополам лицо в грозовом сером небе. И все тот же
  незнакомый священник в своей коленопреклоненной слезной молитве. Но в этот раз
  здесь все же появилось еще кое-что. Что это? Отец Паисий сразу не понял, так
  как серый туман скрывал все за своей дымкой. Но вот прошла минута, за ней
  другая, туман рассеялся и перед глазами монаха шагах в пяти от неизвестного
  священника появилась свежая могила. Могильный холм этот был усыпан венками и
  цветами, а на кресте была табличка с какой-то надписью. Отец Паисий подошел
  поближе к кресту и прочитал на этой таблички седущую надпись: «Игнатова Ирина
  Николаевна 1983–2025 гг.». Имя этой женщины отцу Паисию ни о чем не говорило
  и, конечно же, не было ему известно. Осмотрев могилу, он повернулся и вновь
  глянул на все того же незнакомого священника. Батюшка, по-прежнему не замечая
  монаха, словно его тут совсем не было, продолжал непрестанно и слезно
  молиться, воздевая свои руки в небо.
    — О Боже! Пресвятая Богородица, помоги мне! Что это за священник?! —
  воскликнул отец Паисий. — Что это за лицо, разорванное в небе? Что за могила?
  Почему все это снится мне?! Кто эти люди?! Открой мне, Господи!
    — Это добрые люди!  — послышался громогласный голос с неба. — Но они попали
  в большую беду! А снятся они тебе, потому что Матерь моя и многие хорошие люди
  умоляют меня помочь им! И поэтому я избрал тебя, чтобы ты помог этим людям!
    — Господи! — упал на колени отец Паисий. — Но как я. убогий, могу помочь
  этим людям?! Ведь я их совсем не знаю! Что я могу сделать для них?!
    — Я тебе скажу, что ты можешь сделать для них. Но пока посмотри в небо,
  сейчас ты все узнаешь про этих людей!
      Голос сверху стих, и в небе над головой отца Паисия все ожило: разбитые,
  разорванные серые тучи неожиданно пришли в движение, они сошлись, срослись в
  плотную массу и тут же просветились. Перед глазами монаха предстало что-то
  похожее на экран кинотеатра. И это сравнение было не случайным, потому что
  отец Паисий тут же узрел движение на этих тучах.
      Появилась картинка, она ожила, и монах увидел мокрого от дождя мальчика
  лет шести, он стоял у сожжённого дома и заворожённо смотрел на пепелище.
    — Этот мальчик Сережа Игнатов,  — мысленно открылось отцу Паисию, — Это тот,
  чье разорванное лицо ты видел в этом небе. Сейчас ты все узнаешь о его жизни
  и жизни близких ему людей.
      Словно в подтверждение мысленному откровению монаха, картинка двинулась и
  перед глазами старца полетела жизнь Сергея. Вот он предсказывает скорую смерть
  Фомы Лукича, который зашел к его бабушке за газетами. Потом помогает бабке
  Мане найти ее гуся в сарае у бабки Лизы. Дяде Егору и участковому милиционеру
  Михаилу указывает на воров сельского магазина братьев Нелюбиных. И, конечно
  же, раскрывает банду Инютина и предвещает скорую гибель Михаила.
    — Боже, какой удивительный человек этот Сергей Игнатов! — подумал отец
  Паисий. — И каким духовным даром с самого детства наделил его Господь! Просто
  поразительно!
      Пока отец Паисий размышлял, картинка жизни Сергея шла без остановки.
  Теперь он уже взрослый, и со своим другом Максимом Тихоновым, имя которого так
  же было открыто отцу Паисию, начинают свои поиски. Перед глазами монаха прошли
  все их приключения. «Страшный дом на опушке леса», «Ямская станция Талматова»,
  «Илюшкино озеро». Он увидел, как они продавали найденные клады и раздавали
  деньги многодетным семьям и бедным, совсем ничего не оставляя себе. Как их
  благодарили умершие за их благородные дела. Видел дальнейший переезд Сергея в
  Волгоград, его знакомство с Иришкой, работу в поисковом отряде, поиск и
  обнаружение солдата и всю их дальнейшую жизнь до последних дней.
  Видел, как Макс стал отцом Максимом, а Сергей за это время отошел от Бога и
  совершил свою безумную сделку с дьяволом, ценой которой была гибель его жены
  Ирины и попытка его самоубийства.
    — О Боже! — воскликнул отец Паисий, когда небесный экран исчез.  — Какую
  ужасную глупость натворил этот Сергей Игнатов, совершая эту безумную сделку
  с дьяволом! И какая страшная расплата за это!! Гибель жены и отчаянная попытка
  самоубийства! Несчастный так наказал себя и своих близких! — отец Паисий вновь
  глянул на могилу Ирины, на отца Максима, который в слезах продолжал молиться
  Богу, и на разорванное лицо Сергея, которое по-прежнему колыхалось в сером
  небе.
    — Жалко тебе этих людей? — послышался голос с неба.
    — Жалко, Господи! — упал на колени монах.
    — Я тебе говорил, ты  можешь им помочь, если у тебя на то будет решимость и
  готовность!
    — Я готов, Боже?! Но чем я могу им помочь?!
    — Никогда не спеши обещать того, о чем не знаешь! Выслушай сначала, что я
  тебе скажу!
    — Я слушаю, Господи! — напрягся отец Паисий.
    — Дьявол не знает милосердия, ибо он есть человекоубийца! Поэтому за сделку
  с Сергеем он требовал справедливого наказания — смерть Ирины. И эта смерть
  попущена ему! Ибо людям дана свобода воли, и они сами творят свое будущее. Но
  зная дьявола, я знал наперед, что он не остановится и будет склонять к
  самоубийству самого Сергея, а это уже беззаконие, и поэтому он будет наказан
  мной и ничего не получит! Ирина будет жить! Едва Господь произнес эти слова,
  как холм на могиле Ирины и крест начали таять, расплываться, словно лед на
  солнце, и вскоре совсем исчезли.
    — Слава тебе, Господи! — радостно воскликнул отец Паисий и перекрестился.
    — Не торопись радоваться! Справедливости ради, смерть здесь все равно будет.
  Правда, не такая, какую хотел увидеть дьявол, но будет!
    — А кто же тогда умрет, Господи?  — спросил отец Паисий.
    — Подойди к отцу Максиму, послушай его молитву, — воскликнул Господь.
      Отец Паисий робкими шагами подошел к Максу, наклонился к нему и стал
  прислушиваться.
    — Господи, умоляю Тебя! Верни Ирину Сергею и возьми мою жизнь, потому что
  это я во всем виноват! Я по великому самомнению своему дерзновенно пообещал
  Сергею, что Ирина будет жить! Прошу тебя, Господи! Прости мне мою гордыню и
  безумное самомнение!
    — О Боже!  — отшатнулся в сторону и выпрямился отец Паисий. — Он просит
  тебя, Господи, чтобы ты дозволил ему умереть вместо Ирины.
    — Да, это так!  — подтвердил Господь.  — И он с решимостью готов исполнить
  те слова, которые Я когда-то произнес своим ученикам, а ты сегодня прочитал
  перед сном.
    — Нет большей любви, чем положить душу свою за други «своя»! — произнес
  монах.
    — Да! И он готов умереть за Ирину. Но время его еще не пришло! Он еще нужен
  и мне и людям на земле. Он очень нужен своей пастве, и заменить мне его неким.
  Поэтому Я прошу тебя, если ты готов к такой жертве, умри вместо него!
      После этих слов Господа, воцарилась короткая пауза. Отец Паисий словно
  поражённый громом, стоял и молчал. Казалось бы, какое может быть сомнение или
  промедление, ведь сам Господь призывает тебя к себе! Разве не об этом мечтают
  все монахи, надрывая себя постами и молитвой?! Разве не ради этого они
  когда-то покинули этот погибающий мир и заживо похоронили себя в своих
  кельях?! Нет, отец Паисий, конечно же, не сомневался, он просто был застигнут
  врасплох, поэтому и растерялся.
    — Я вижу твое смущение, сын мой! Если ты не хочешь, — воскликнул Господь, —
  Я не неволю тебя, тогда со мной пойдет отец Максим. И этот отказ никак не
  вменится тебе во грех! Ведь это дело добровольное!
    — О нет! Нет! Господи! Как я могу отказаться от Твоего предложения! Разве не
  об этом я мечтал! — скромно улыбнулся отец Паисий. — Прости меня, я просто
  растерялся, все так неожиданно! Да и к тому же есть у меня небольшое сомнение
  по другому поводу.
    — Вижу я твое сомнение! — воскликнул Господь. — Ты сомневаешься в том, не
  будет ли твоя жертва напрасной! Не поднимет ли Сергей опять на себя руку?!
  И не убьет ли себя?!
    — Да, Господи, все верно! — подтвердил монах.
    — Не беспокойся, не поднимет! — успокоил Господь. — Да, дьявол не отстанет
  от него и в ближайшее время будет только усиливать свои нападки, пытаясь
  склонить его к самоубийству. Но он упустил свое время, в Сергее пробудились
  гнев и ненависть к нему, и поэтому у дьявола нет никаких шансов. К тому же
  молитва отца Максима как стена будет хранить его. Но я вижу тебя не только это
  волнует!
      Отец Паисий молчал, не проронив не слова, он отвел свой взгляд в сторону
  и опустил его в землю.
    — Тебя волнует судьба твоего Жучка. Тебе жаль расставаться с ним?!
    — Да, Господи! Я очень привык к нему! — поднял свой грустный взор монах.  —
  Жалко расставаться с ним. На глазах убогого монаха появилась слеза, она быстро
  скользнула по его щеке и упала в траву.
    — А зачем тебе расставаться с ним? Если хочешь, можешь взять его с собой!
    — Это правда, Господи?!  — по-детски во весь рот улыбнулся блаженный отец
  Паисий.
    — Правда.
    — Спасибо, Господи!  — воскликнул довольный монах. — Тогда я готов!
      Едва отец Паисий произнес эти слова, как увидел, что со всех сторон его
  окружил чистый ярко белый свет, кругом все заблагоухало, удивительным неземным
  ароматом, а во рту стало невероятно сладко. В мгновение яркий белый свет
  вспыхнул, и с поляны в небо словно реактивная ракета со стартовой площадки
  взмыла блаженная душа отца Паисия!
      Было 7 часов утра, когда к дверям кельи старца подошел высокий худощавый
  монах лет 45. Его прислали с трапезной монастыря, где как было сказано выше,
  нес свое послушание отец Паисий, чтобы узнать, почему тот не явился на свое
  рабочее место. Монах, как и подобает по уставу, остановился возле двери и
  прочитал короткую молитву, тем самым спрашивая разрешение войти вовнутрь.
  «Молитвами святых Отец наших Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас».
  Так все православные монахи сообщают хозяину кельи, что за дверью стоит монах
  или просто человек, а не бес! Отзывом из кельи должно быть завершение молитвы
  слово «Аминь», что означало, входи. Прочитав молитву, монах отзыва из кельи не
  услышал. Он прочитал молитву второй раз и в третий, но отзыва так
  и не последовало. Тогда монах открыл дверь и вошел вовнутрь. Невероятное
  благоухание коснулось его ноздрей, и этим неземным ароматом наполнило его
  легкие. Осмотрев келью, монах обнаружил отца Паисия на кровати.
  Стариц лежал на спине с открытыми глазами и смотрел в пустоту потолка. Лицо
  его было просветленным, чистым, белым словно просфора. На губах застыла добрая
  улыбка, а на ресницах, будто крохотные бриллианты, застыли две умилительные
  слезинки. Правая рука старца держала четки, которые, свисая вниз, едва не
  касались пола в том месте, где неподвижно лежал Жучок.
    — Боже мой! — воскликнул монах. — Наш убогий отец Паисий представился! —
  монах три раза перекрестился, потом нагнулся и коснулся тела Жучка, собака
  была мертвой, а тело ее уже давно остыло.
    — Надо же!  — выпрямился монах и, улыбаясь, посмотрел на старца. — И любимца
  своего забрал. Покойся с миром, брат! — перекрестился вновь монах и, поцеловав
  старца в лоб, ушел чтобы сообщить братии о блаженной кончине отца Паисия.