Немного романтики. Часть 1. Вера и Сэм

Это была яркая, солнечная осень, и поле для скачек раскинулось прямо у подножия холма.  В воздухе витал запах свежескошенной травы и чуть терпкий аромат лошадей. Вера, как всегда, была в светлой рубашке, джинсах и высоких сапогах. Она уверенно подходила к лошади — грациозной и сильной.
Сэм заметил ее сразу. Она подтягивала стремена, ловко садилась в седло, и вдруг — слегка замешкалась. Парень подошёл, чуть улыбаясь, и подал девушке руку. Вера посмотрела на юношу — эти серые глаза, пронзительные и живые - сказала “Спасибо,”  и он впервые услышал ее голос. Он был спокойным, но в нём пряталось что-то озорное.
Потом — гонка. Вера мчалась, будто летела, словно она и лошадь были одним целым. Сэм стоял у финиша, не сводя с нее глаз. И в руках у него был букет — не розы, не лилии, а простые полевые ромашки, потому что, глядя на девушку он понял: она именно такая — настоящая, сильная и искренняя.
Вера остановила лошадь, соскочила с седла, их взгляды встретились. Сэм протянул ей цветы, чуть смущённо. Она тепло улыбнулась ему и приняла их, а потом легко коснулась его руки, и это прикосновение запомнилось ему навсегда.
После скачек Вера предложила не сразу уезжать — вечер только начинался, небо наливалось мягкими розовыми оттенками, а над полями начала стелиться лёгкая дымка. Они отпустили остальных, и остались вдвоём — они и ещё две лошади, готовые снова мчаться под шёпот ветра.
Вера ехала впереди, оборачиваясь через плечо и смеясь,  этот смех был как ветер в кронах, лёгкий, живой. Они выехали за пределы ипподрома, туда, где начинался лес и тропа вела к озеру. Там было тихо — только плеск воды и дыхание лошадей.

Остановились у берега, спешились, и сели на траву. Сэм снял куртку и расстелил её, чтобы девушке было удобнее. Она скинула сапоги, подогнула ноги под себя, закуталась в его шарф и взяла чашку кофе из термоса, который он, не без гордости, предусмотрительно взял с собой.
— Красиво? — спросил Сэм, глядя на отражение неба в воде.
— Очень, — ответила она. — Но ещё красивее рядом с кем-то, кто замечает то же самое.
Вера наклонилась к парню чуть ближе, и он почувствовал запах ее волос — он был тёплым, с нотками полевых трав и немного кофе. Они болтали ни о чём и обо всём, как будто знали друг друга тысячу лет. А потом Вера сказала:
— Мне давно не было так спокойно.
И в этот момент Сэм понял — ему тоже.
Обратно ехали медленно. Лошади ступали осторожно, будто понимали — это не гонка, а возвращение из сказки. На небе зажигались звёзды, луна висела низко, как фонарь, освещающий путь. Сэм и Вера ехали на одном скакуне, второй шел на поводу. Вера устало прижалась к парню, она была счастлива.
Слова были лишними. Только тишина, ветер и мягкий стук копыт. Положив голову Сэму на плечо,  девушка затаила дыхание, будто боялась спугнуть этот момент.
— Мне хорошо, — прошептала она сквозь дрему. — Ты как будто всегда был рядом, просто ждал, пока я замечу.
Он улыбнулся и не стал отвечать — просто накрыл ее; руку своей. Ее тепло было важнее любых слов.

Когда они вернулись к конюшне, Вера почти спала. Сэм помог ей спешиться, укутал в своё пальто и отвел в домик рядом с полем. Там было тихо, только потрескивал камин и за окнами звенела осенняя ночь.
Вера села у огня, взъерошила волосы и вдруг спросила:
— А завтра... завтра ты будешь здесь?
— Буду. И послезавтра. И каждый день, пока ты захочешь, — ответил Сэм.
И тогда она, не отводя глаз, просто сказала:
— Тогда я, наверное, останусь.
Утром Сэм был на кухне, босиком, в рубашке с закатанными рукавами. Старался не шуметь, чтобы не разбудить девушку слишком рано. Запах кофе заполнил весь домик, а через большие окна уже пробивался первый свет — нежно-золотой, тёплый, как ее взгляд.
Он услышал, как она проснулась — и сердце будто вздрогнуло. Всё утро Сэм ждал этого звука. Вера появилась в дверях —  сонная, красивая до невозможности. Села на диван и, не сказав ни слова, протянула к нему руки.
Он подошёл, передал ей чашку и сел рядом.
— Ты сегодня спокоен, — тихо сказала Вера.
— Потому что ты здесь, — ответил Сэм.
Они сидели и смотрели, как просыпается лес за окном. Никуда не спешили. Просто были. Вместе.

 Это звучит как история с дыханием настоящей жизни — с её светом и тенями, с нежностью и тоской, с надеждой, которая остаётся даже в разлуке.
Сэм будет помнить эти три дня до мелочей: как она смеётся у камина, как прячет лицо в ладонях, как гладит свою любимицу Даугаву по шее после скачки. И как просто исчезает, оставляя за собой только запах кофе и ромашки на подоконнике.
А пока они здесь, и впереди ещё три дня, полных ветра, смеха и слов, которые останутся только между ними.

А потом… он поедет в город. Будет искать. Не спеша, не с отчаянием, а с верой, что она где-то там — и они встретятся снова. Неважно где. На перекрёстке улиц, в магазине, на остановке трамвая… Сэм узнает ее сразу.
Он придет в библиотеку почти случайно — дождливым вечером, просто чтобы укрыться от слякоти. Пальто будет в каплях, на ботинках грязь с дороги. И вдруг — она! Между полками.
Вера сидит, держа в руках книгу. Сэм подойдёт не сразу. Замрет, глядя, как она перелистывает страницы. И сердце в груди забьётся так же, как в тот день, когда он впервые помог ей со стременем.
А потом Вера поднимет глаза. И на долю секунды замрет.
— Сэм? — Тихо, почти шёпотом.
— Вера, — ответит он, как будто всё это время только и учился заново произносить ее имя.
И они поймут, что ничего не закончилось. Просто началась новая глава.

Когда Сэм подошёл ближе, Вера держала в руках книгу «Тезей» Мэри Рено, и пальцы едва касались края страницы. Он знал эту книгу — и знал, что её выбирает человек, влюблённый в судьбу и силу, в честь и выбор, даже если он — трагический.
А на столе рядом лежала «Колесница Гелиоса».
— Значит, ты всё ещё едешь навстречу солнцу? - Спросил Сэм.
Вера посмотрела на него и улыбнулась — не той улыбкой, что дарят каждому, а той, которую оставляют на потом, для кого-то своего.
И библиотека, тихая и вечная, стала свидетелем второй встречи — той, где судьба сказала: они нашли друг друга снова...

 Потом они сидели у окна  в тёплом кафе с деревянными столами, где пахло корицей и свежей выпечкой. На улице моросил дождь,  Вера сняла капюшон, встряхнула волосы и  начала говорить.
Она рассказывала с таким огнём в глазах, будто сама была там — на Крите, в лабиринте, где ревел бык, а Тезей шёл по нити Ариадны, не зная, найдёт ли выход.
— Он не победил Минотавра силой, — сказала девушка, опираясь локтем на стол. — Он победил благодаря доверию. Если бы не нить, он бы погиб. Так и в жизни — иногда главное оружие человека — это связь, которую он не порвал.
Сэм слушал, не перебивая. Она говорила о том, как Икар летел слишком высоко, но не потому что был глуп, а потому что был свободен, впервые… И что она никогда не винила его за это.
— Люди боятся падений. А я боюсь — никогда не попробовать. — Вера смотрела в чашку, будто вглубь миров.
Сэм понял: Вера — та самая нить. Тонкая, живая, связующая.
Он  посмотрел на девушку и ответил:
— Значит, попробуем. Даже если забудем потом… хотя бы узнаем, каково это — быть по-настоящему. Может, я и Тезей. Может, немного Дедал. Но точно не Минотавр.
Кафе опустело. Они сидели у стены, и Вера молча открыла блокнот. Там уже были легкие наброски — лошади, профиль девушки с закрытыми глазами, морской берег. И вдруг — лист, на котором родились крылья. Вера держала карандаш — уверенно, но нежно, как будто рисовала не просто крылья, а чью-то мечту.
— Не из воска, как у Икара, — сказала она. — Я придумала, какими они должны быть. Из лёгкого металла, гибкого, как перья. Они не сгорят.
Она штриховала линию за линией, и Сэм видел, как на бумаге расправляются крепкие крылья с тонкой гравировкой — узоры, похожие на древнегреческие мотивы, и надпись на одном из перьев: ;;;;; ;;;;; ;;;; — «полет без страха».
— Это мой оберег, — прошептала девушка. — На случай, если снова захочу взлететь.
Сэм не сказал ни слова. Просто смотрел, как она творит. В этом было что-то священное,  как будто он подсмотрел ее внутренний миф.
Она дорисовала последние линии, положила карандаш и посмотрела на Сэма:
— Готово. Думаю, теперь он точно не упадёт.
Сэм улыбнулся :
— А теперь давай выйдем. Дождь всё ещё идёт, но не сильный — он зовёт.
Она удивилась:
— Гулять? Сейчас? Под дождём?
— А когда ещё? — Сказал юноша. — Это лучший момент. Ты нарисовала крылья, значит, нужно проверить — не растают ли они  от воды.
Вера засмеялась, взяла блокнот, аккуратно положила его в сумку и встала. Сэм накинул ей на плечи свою куртку.
На улицах почти никого. Только они, под  зонтами небес. Вера шла по лужам, как по зеркалам, а Сэм держал ее ладонь и не мог понять,  смеётся она или поёт. Возможно, и то, и другое.
— Если бы ты мог улететь, куда бы полетел?
— За тобой.
Она остановилась. Дождь капал с ресниц, и вдруг сказала:
— Тогда не теряй меня снова.
Вера первой заметила лодочную станцию — тёмные силуэты лодок, вытащенных на берег, и навес из досок, который шуршал от дождя. Они пробежали туда, смеясь, как дети, промокшие, счастливые.
Под навесом пахло морем, деревом и чем-то старым, заброшенным, но уютным. Девушка села на одну из лодок, укрытую брезентом, подтянула колени и зябко поёжилась. Сэм достал из кармана засахаренные орешки — те самые, что она любила,  и молча протянул ей.
— Ты всегда носишь их с собой? — спросила она удивлённо.
— На случай встречи с тобой, — ответил  он.
Море шумело рядом. Луна на секунду показалась из-за облаков и осветила  крылья в блокноте — серебряные капли на перьях будто вспыхнули. Вера протянула Сэму рисунок.
— Смотри… если бы я полетела прямо сейчас, ты бы успел за мной?
— Я бы не стал догонять. Я бы летел рядом.
Она посмотрела в сторону горизонта — туда, где тонкие линии воды и неба сливались в одно.
— Тогда пусть дождь идёт сколько хочет. У нас есть крылья.
Свернувшись клубочком,  девушка положила голову Сэму на плечо, и он укрыл их обоих парусиной, пахнущей морской солью и ветром. Было немного прохладно, но тепло от близости растекалось, как жар от костра.
Они почти не говорили. Только слушали, как дождь стучал по доскам и как волны лениво катились к берегу. Вера тихо шептала что-то — может, строку из книги, может, древнее имя. Сэм не спрашивал. Он просто запоминал и впитывал каждую секунду.
Ее рука была тёплой, и она сжала его пальцы, когда стала засыпать.
— Сэм... — почти беззвучно, — если это сон… не буди меня.
— Я не посмею, — ответил он, но она уже не слышала.
Сэм чувствовал ее дыхание, и даже дождь стал тише, будто и он не хотел нарушать ее сон. Лицо девушки было спокойным, как у древней богини, которую можно найти лишь в мифах.
Солнце пробилось сквозь доски лодочной станции, заиграло золотыми пятнами по волосам. Вера открыла глаза и улыбнулась.
— Доброе утро, - Сказал Сэм,— ты летала во сне?
— Да  И ты был рядом.
Они вышли на берег. Солнце ослепительно играло на волнах, чайки звали вдаль, а ветер ласково трепал волосы. Вера шла босиком по песку, а Сэм шел рядом, зная, что  утро заканчивается.
— Мне нужно уезжать, — сказал он наконец.
Девушка на секунду замерла, потом кивнула.
— А мне — в библиотеку. Я обещала закончить иллюстрации к «Колеснице Гелиоса».
Они стояли у обочины дороги. Рядом остановился автобус. Сэм не спрашивал, когда увидит ее снова.
Вера тоже молчала, потом достала из рюкзака тонкий конверт и вложила Сэму в ладонь.
— Не открывай сразу. Только когда поймёшь, что пора.
Он кивнул.
Она ушла, не оборачиваясь. Волосы развеваются, в руках блокнот, а внутри — крылья. Его и ее.
Автобус растворился в пыли дороги...