Немного романтики. Часть 2. Рюкзак со сновидениями

Поезд отходил через пятнадцать минут, и на перроне стояла лёгкая дымка, как будто сон ещё не до конца отпустил утро.
Вера подошла к скамейке и заметила странного старика. Он был одет не по сезону — в длинный пыльный плащ и широкополую шляпу, которую ветер никак не мог сбросить с его головы. Рядом с ним лежал рюкзак. Очень старый, потертый, но всё ещё крепкий.
Старик взглянул на Веру, как будто ждал её.
— Этот поезд не для всех, — сказал он спокойно. — Но тебе можно. И возьми рюкзак, он твой. Он сам тебя выбрал.
— Простите? — Вера нахмурилась.
— Он покажет тебе то, что давно было забыто. И то, что ещё не случилось.
Прежде чем она успела спросить хоть что-то, старик встал… и исчез. Просто растворился в дымке.
Поезд заскрипел тормозами. Рюкзак, казалось,  вздохнул у её ног.
Вера подняла его  и вдруг почувствовала, как мир качнулся.
Платформа на мгновение исчезла. Вместо неё — лес. Осенний. И шёпот голосов.
А потом  всё вернулось. Станция. Поезд. И в руках рюкзак.
— Лёгкая мистика, значит… — прошептала девушка. — Хорошо. Поехали.

Поезд тронулся плавно, как будто не по рельсам — по воспоминаниям. Вера устроилась у окна, положив рюкзак на колени. Ткань была мягкой, как старая перчатка, и пахла чем-то тревожно-сладким: мёдом, сосновой смолой и… дождём на асфальте.
Она расстегнула молнию. Внутри не было обычных вещей — ни документов, ни одежды, ни еды. Только:
— Карманный компас, стрелка которого крутилась сама по себе, замирая только тогда, когда Вера думала о чём-то важном.
— Тонкий конверт с сургучной печатью, на нём было написано её имя. Без фамилии. Без адреса. Почерк — как из старых книг.
— Перо. Настоящее. Белоснежное, как из крыла птицы, которую невозможно поймать.
Но главное —  кусок старинного пергамента, на котором был нарисован дом на обрыве у моря. На обороте было написано:
«Когда откроешь конверт, вернуться будет невозможно».
Вера почувствовала, как поезд вдруг ускорился, а за окном пейзаж начал расплываться, как белый дым. Она сжала перо в руке.
— Ну что, мой рюкзак… — произнесла она. — Покажи, что дальше.

Когда поезд замедлился и замер у крошечной, безымянной станции, Вера была уверена, что должна выйти здесь. Платформа была покрыта мхом, вокруг - ни одного человека, ни одного указателя. Только старый фонарь, мигающий в тумане. Она вышла, прижимая рюкзак к груди.
Компас в кармане замер и, впервые за всё время, показал направление — строго на север.
Путь вёл её сквозь лес: сосны шептались над головой, но птицы молчали, а каждый шаг эхом отдавался внутри. Иногда казалось, что под ногами не земля, а книжные страницы. Шуршат, запоминают.
Дом появился внезапно, как будто кто-то нарисовал его прямо поверх тумана.
Старый, бревенчатый, с чердачными окнами, похожими на глаза. Он стоял на краю утёса, внизу билось море — чёрное, словно чернила.
Дверь была не заперта.  Внутри пахло морем, пеплом и деревом.
На стенах висели картины, в которых медленно двигались фигуры. Они не замечали её, но жили своей жизнью: танцевали в зале, шептались в коридорах, выглядывали из рам.
Девушка поднялась по скрипучей лестнице. Чердачное окно было распахнуто, и ветер трепал белую занавеску, словно приглашал войти. В комнате стояло старое кресло и письменный стол, а на нём — подставка для пера. Такую можно было найти только в сказке… или во сне.
Она поставила туда своё перо — и в тот же миг дом вздрогнул и замер. Как будто ждал этого. Вера поняла: время пришло. Сев у окна, она достала конверт со своим именем, взглянула в окно, и внизу на дорожке заметила  фигуру знакомого старика с вокзала, который смотрел прямо на неё.  Она спустилась вниз. За дверью — прохлада и соль. Воздух был густой, как медленный сон, и фигура у дорожки не шелохнулась, пока она не подошла почти вплотную. Старик стоял так, будто знал, что она придёт.
— Ты получила рюкзак, — его голос был негромким, но в нём что-то шуршало, как ветер в листьях.
— Вы сказали, что он мой, — Вера держалась спокойно.
— Он твой. Просто раньше ты его не помнила.
Человек медленно протянул руку.
— Могу показать, откуда он появился. Но за это придётся отдать что-то важное.
— Что именно?
— Последний сон, который был по-настоящему твоим.
Девушка замерла. В голове всплыла картина — осень, лошадь на закате, чьи-то теплые пальцы на её ладони, смех... чувство, что она дома. Её самый любимый сон.
— А если я не отдам? — спросила она.
Старик кивнул.
— Тогда ты откроешь конверт — и узнаешь правду. Тогда дороги назад уже не будет.
Вера прижала конверт к груди:
— Я выберу правду. Даже если она с лунной тенью.
Старик снова кивнул с уважением.
— Тогда иди обратно. Ты готова. Я останусь здесь, пока ты читаешь.
Он отступил в сторону и исчез среди сосен.

Дом встретил её тишиной. Только занавеска всё ещё дышала ветром.
Вера поднялась на чердак, села в кресло и положила конверт на колени. Сердце стучало не громко, но настойчиво. Как будто знало, что в этой бумаге скрыто больше, чем просто слова.
Она разорвала сургуч. Бумага была шершавой, с неровными краями, будто её вырезали из чужой памяти. Внутри — записка. Ничего длинного, ни драматичных признаний, ни древних пророчеств.
 «Ты родилась дважды. Первый раз — как человек. Второй — как та, кто помнит сны других.»
Подпись — зеркальный отпечаток ладони. Чужой. Или её собственной, но из другого времени. Из сна.
А внизу — ещё одно послание, написанное другим почерком :
«Если ты читаешь это — значит, ты сделала выбор. Открой следующий карман — и ты поймёшь, кто ты на самом деле.»
Компас в кармане зашевелился. Стрелка дёрнулась  и застыла, указывая на стену чердака. Там не было двери. Но была тень неправильной формы. И Вера вдруг поняла, что следующий карман вовсе не в рюкзаке. Тень на стене не двигалась. Но стоило девушке подойти ближе, как она ощутила, что воздух стал другим. Холодным словно вода в море. Рука вошла в штукатурку, будто в кисель. Она шагнула внутрь. Услышала запах бумаги, чернил и сухих трав. По ту сторону оказалась библиотека. Полки тянулись вверх и вбок, по спиралям и мостам, как лабиринт. Ни одного окна. Свет исходил от самих полок. Вера сделала шаг, и одна из книг упала к её ногам. Без названия.
Открыв её, она увидела:
«Имя: Вера
Сновидение №34
Тема: Белые крылья.
Эмоция: Нежность.»
Дальше — рисунки. Она сама, стоящая у окна с пером в руке. Костёр. Парень с ромашками. Всё, что было. Всё, что казалось выдумкой, было здесь написано, зафиксировано. Сон, пережитый как жизнь.
И тут с полки упала вторая книга. На ней было написано: «Сэм»
Вера потянулась за книгой, но за её спиной послышались голоса. Сотни голосов, которые читают одновременно.
 "Не бери следующую книгу, пока не решишь, хочешь ли ты помнить всё. Или выбрать только одно."
В ее власти теперь были две жизни. Одна своя. Вторая — его. И сердце подсказывало, что там, внутри "Сэма", спрятано то, что объяснит всё. Или сломает.

Вера решительно открыла книгу «Сэм».
Внутри не было страниц. Только зеркало.
Но не обычное. Оно отражало не её лицо — а ее сон :
"СкАчки, те самые. Она подтягивает стремена, солнце играет на гриве лошади, а Сэм — юноша в темном пальто, с ромашками за спиной — тянет руку. Их пальцы едва касаются — и вспыхивает золотая пыль."
Потом — библиотека. Она сидит у окна. Он — в другом крыле, между книг. Не зная, что она рядом. Но иногда замирает, словно чувствует её дыхание где-то в отражениях стекол.
И снова сон:
Дождь. Лодка. Парусина. Чайки.
И тут зеркало заговорило.
— Ты тоже мой сон, — сказал Сэм в отражении. — Я искал тебя. Через образы. Через книги. Я не был уверен, реальна ли ты. Но теперь знаю — мы оба сны. И оба настоящие.
Она протянула пальцы к стеклу — и оно дрогнуло. Мягко. Будто вода.
А голос добавил: «Если ты хочешь вернуть его — закрой книгу. И открой снова. Она начнёт новую историю. Уже не воспоминание. А путь.»
И под её ногами запылала дорожка света, ведущая вдоль полок к лестнице, по которой можно было спуститься, или взлететь.

Вера закрыла книгу. Раздался щелчок, и зеркало исчезло, словно испарилось. Светлая дорожка вдоль полок вдруг показалась не страшной, а… зовущей. Как тропинка в детстве, ведущая к тайному месту, где прятались чудеса. И она пошла. Наверх. Или вниз — границы между направлением и выбором уже не имели значения.
На повороте она увидела стол. Один-единственный. И на нём — новый рюкзак. Не тот, с которым она пришла. Этот был сшит из пожелтевших страниц старых писем.А внутри пустая тетрадь. Первый лист был чист. И ручка, чёрная, увесистая, будто знала много слов.
Вера открыла страницу. И вдруг почувствовала, как за её спиной кто-то садится рядом. Не страшно — родное. Сэм.
Он ничего не сказал. Просто обнял. И в этой тишине  она сделала первую запись в новой жизни:  "Сегодня я не проснулась. Потому что больше не сплю. Мы снова встретились. И пусть не знаем, куда идём — теперь этот путь наш. Только вдвоем."
Потому что теперь в её новом рюкзаке лежали два билета. Один — с её именем. Второй — с его.
Сэм посмотрел на Веру, как в самый первый раз — с тем чуть удивлённым теплом, будто снова не верил, что она реальна.
— Вдвоём, — сказал он. — Потому что я не могу больше идти туда, где тебя нет.
— А я не хочу больше просыпаться одна, — ответила она.
Они поднялись. Библиотека исчезла. Мир сложился, как письмо в конверт — и их шаги зазвучали в новом месте.
Когда они вышли из старой библиотеки, их встретил город, которого не было на карте. Дома , будто собраны из обложек книг. Улицы — тихие, с шелестом страниц вместо ветра. Люди здесь ходили медленно, потому что каждое их движение оставляло строку в воздухе — историю, которая не повторится.
— Это не сон? — спросила Вера.
— Нет. Это место появляется только для тех, кто пишет вместе, — ответил Сэм, глядя вперёд. — Мы создали его, сами того не зная.
Площадь была залита мягким золотым светом, как будто рассвет задержался здесь подольше, чем в других местах. В центре — огромный камень с надписью, которую можно было прочесть только вблизи:
«Каждое начало когда-то было чьим-то страхом. Но кто-то сделал шаг.»
Вокруг — лавки с книгами, письмами, чернильницами. В воздухе витал запах бумаги. Люди разговаривали шёпотом, чтобы не заглушить вдохновение, которое здесь было почти материальным.
Вера подошла к киоску, где продавались… слова. Настоящие. На пергаментах, в стеклянных баночках.
— Хочешь выбрать себе первое слово для новой истории? — спросил Сэм, улыбаясь.
Она кивнула. Открыла одну банку.
Там сияло слово "Надежда".
— Оно ждало тебя, — сказал продавец. — Храни его при себе. Иногда одно слово может спасти целый путь.
Вера спрятала его в карман. И посмотрела на Сэма.
— А ты? Какое возьмёшь ты?
Сэм протянул руку к крошечному деревянному ящику. Долго не выбирал,  просто на ощупь достал один пергамент, развернул. И улыбнулся. Слово  "Остаться".
Они стояли рядом, каждый со своим словом, как с ключом от чего-то большого.
— Готова сделать следующий шаг? - Спросил продавец слов. -  Площадь Начала всегда предлагает два пути: один — к выбору, другой — к случайности.
- Выбор. - Выдохнула девушка.

Они пошли по левому переулку. Он был вымощен фразами, как мостовая — каждая под ногами отзывалась звоном смысла.
В конце дороги стояла дверь. Без замка. На ней было всего одно слово — то, которое выбрала Вера. За дверью — поле. Простор, неописанный, нетронутый. Его предстояло нарисовать. Не пером — шагами. Они взялись за руки и переступили порог.
И это было новое начало.