Квадратура суббот Никандрова

Суббота.

Теряя рассудок от бессознательной заточенности внутри тела, Мельхиседек Никандров наблюдал, как мыслетрещинки, стали кружиться вокруг цифромодального безумства, подобно ядовито-желтому стрекозлу, неумело имитируя полет нормальной идеи: почему, собственно говоря, его считают человеком?

Терпсихорогубчатая, босая нога Амаранты тянулась к Никандрову словно мясистовенозные щупальца язычков, а покрытые шоколадной глазурью балетки горских раввинов благоухали стремительным хамасом.

Смеркалось.
Грезился магрибский хохотун.
Мыслеобразное маскарпоне подлинного искусства загустевало, словно дубайский шоколатье на марселепрустовском масле, и полифонически колоколил внутренний ом.

В девственно-розовой чащобе леса-глубинника, похожего на перевернутую миску чечевицоподобной похлебки, Никандров с Фернандой совершили ритуальное действо.  Рачленились пред пламенем пасхообразной формы, вспомнив отца Ребеки — мокробородого морякствующего пиромана.

Возвращаясь домой ушатанными, Никандровы смотрели на горбатую луну.
Ночь благоухала цветами удмуртосызранской тундры, намекающих на молоко василископодобных животных.

Никандрову открылось понимание собственного мыслетворчества.
Жечь неумостигаемым негативом!
Выдать теплохладный жор черной клавиатуре виртуальности!
Никандров, усмехнулся и пошевелил шерстяными плечами, густыми словно хлопковый кофий.

Опять суббота.