Ларкспур

Авторское право 1919 года, компания J. B. LIPPINCOTT.
***
Патриция Эверетт из окна своего дома наблюдала, как автомобиль, увозивший её мать и сестру во Флориду, скрылся из виду, и призналась
в пустой комнате она была самой несчастной девочкой во всём мире!
Противоречивые чувства терзали душу маленькой леди. Ей очень не нравилось, когда кто-то уезжал без неё!
К тому же отъезд был таким поспешным, что не осталось ни конфет, ни книг, ни игрушек, чтобы утешить её! И, что самое печальное, в последний момент её мать решила, что она не должна возвращаться к мисс Приндл из-за эпидемии кори!

 В доме воцарилась странная тишина после суеты.
Уезжая, он усилил одиночество Патриции. С сердцем, разрывающимся от жалости к себе, она поднялась по лестнице в свою комнату — милую комнату с окнами, занавешенными ситцевыми шторами в цветочек, с птичкой, поющей в клетке, висящей на солнце. Когда его маленькая хозяйка вошла в комнату, Питер Пэн зачирикал веселее, чем прежде, — как будто он звал её подойти к окну и посмотреть на другую сторону!
Если бы она посмотрела, то увидела бы в кухонном окне обветшалого кирпичного дома на другой стороне улицы миссис Мэри Куинн и
Её дочь Шейла раскачивалась в объятиях друг друга и смеялась, как двое детей!

Дом миссис Куинн был старым и обветшалым, заборы покосились; трудные времена часто стучались в её дверь, но, несмотря на это, её улыбка всегда была такой же яркой, как герань, цветущая на чистом подоконнике кухонного окна, выходящего на дом Эвереттов.

В тот день к Куиннам пришло счастье в лице нового жильца.
Он занял спальню на втором этаже, которая тянулась вдоль задней
части дома. Потому что эта комната была очень большой и имела странную, шаткую... Лестница, ведущая в неё снаружи дома, никогда не сдавалась в аренду. Но с другими жильцами, которые жили в передних комнатах, в крошечной боковой спальне и в гостиной, превращённой в «комнату для прислуги», миссис Куинн удавалось содержать свою маленькую семью в комфорте и оставлять немного денег на такие мелочи, как цветы, несколько книг, красивые картины и свежие муслиновые занавески.

«Фейт, Шейла», — воскликнула она, входя на кухню, где её
дочь готовила яблоки для запекания. «Как будто сама Дейм
— Фортуна знала, что сегодня твой день рождения! Теперь у тебя будет музыка!

 — О, мама! — воскликнула девочка, уронив нож для чистки овощей. — Как
прекрасно! — Затем, поколебавшись, добавила: — Но, может быть, мне не стоило! Если бы я получала столько каждую неделю, было бы проще, если...

 Но миссис Куинн выхватила миску, яблоки и нож из рук дочери. «Не будем беспокоиться о том, что будет впереди, милая! Мы
просто будем принимать то, что приходит! Разве у меня не было своей музыки, когда я была девочкой,
и разве я не знаю, как тебе хочется иметь то, что есть у других
девочек, малышка? Ты хорошая дочь для меня, и ты
это всегда облегчало трудные времена... — Она внезапно замолчала,
словно что-то в её горле мешало произнести слова. В ответ Шейла
взяла его грубые руки, знавшие теперь только работу, и поцеловала их.

 Затем эти двое, обнявшись, с опасно накренившейся между ними миской,
рассмеялись, как будто в мире никогда не было никаких трудностей.

 «Мы двое глупцов — вот кто мы!» Теперь мы должны заняться работой,
иначе придёт джентльмен, а комната не будет готова!

 — Кто это, мама?

 — Конечно, дитя, я едва успела его спросить! Его зовут Маркс, и он сказал
он работал на заводе «Эверетт». Я думала только о тебе, дорогая!
 После ужина сходи к мисс Шихан и договорись об уроках; два раза в неделю, и мы пригласим настройщика для старого пианино, и поставим его здесь, где будет тепло и где я смогу тебя слушать!

Так что их работа — а им нужно было многое сделать своими проворными пальцами, прежде чем
комната будет готова для нового жильца, а ужин, приготовленный для младших Куиннов, станет
вкуснее благодаря их счастливым планам!

 Но Патриция была слишком несчастна, чтобы даже взглянуть в окно, где
расцвели розовые герани. Она не хотела думать о том, что где-то в мире есть
кто-то, кто счастлив.

 Глубоко вздохнув, она свернулась калачиком на кровати, достала из-под подушки свой любимый дневник и написала на его открытой странице:

 «Это такой жестокий, печальный момент в моей жизни, что я должна написать о нём,
хотя это слишком плохо, чтобы записывать это в мой милый дневник». (Раз в месяц она
Анджелина Сноу, её лучшая подруга в школе мисс Приндл, обменивалась дневниками.)
"Я осталась здесь одна с любящей, но бессердечной матерью и сестрой,
которая думает только о себе и своих проблемах, а мой отец здесь, в
дома, и он тоже остался, только, конечно, мой отец — мужчина, и у него есть
своё дело. Но хуже всего то, что они боятся
кори, и Сиси говорит, что у меня выпадут волосы и что они всё равно никогда не будут
такими же густыми, как у неё, хотя я помню, как мы с тобой говорили, что ненавидим
густые волосы, когда они жёлтые, как у неё. Они не позволят мне вернуться к моим дорогим Приндлам, и я как пленница в золотой клетке. Моя тётя Пен
приедет жить к нам, пока мамы нет, и я её люблю, и она
всегда разрешает мне делать всё, что я хочу, но она не такая, как ты или
другие девочки в школе. И хотя я жила здесь много лет, как говорят поэты, у меня нет друзей, потому что здесь только дети, с которыми я встречалась на глупых вечеринках, и друзья моей матери, которые вежливы и глупы, и я буду томиться от одиночества. Это всё из-за Селии, хотя
мама говорит, что она очень больна и что она измотала себя работой на войне, и она выглядела очень бледной и интересной, и я думаю, может быть, она переживала, когда лейтенант Чонси Меридет выпал из своего самолёта, но я думаю, в следующий раз он будет осторожнее. Ты же помнишь, он мне никогда не нравился
Хотя, когда он вернётся с войны, хотя он всего лишь в Техасе, я думаю,
он будет относиться ко мне немного по-другому, потому что поймёт, что мне почти
четырнадцать, если он вернётся вовремя и не пропадёт снова. Я люблю свою
маму, но она была очень бессердечной, оставляя меня грустной, одинокой
и без дела. Но, как говорит старый английский воробей, для праздных
рук всегда найдётся работа, и я найду что-нибудь, чтобы написать вам об этом. Я слишком стар, чтобы тратить свои дни на жалобы. Я помню
слова Э. Спарроу о том, что мы — капитаны своих душ, и я буду
продолжай говорить это в моём одиночестве. Думаю, теперь я спущусь и закажу десерт к ужину.

Эта внезапная мысль так успокоила Патрицию, что она быстро закрыла дневник,

 убрала его обратно под подушку, соскользнула с кровати и сбежала по лестнице на кухню. Она обнаружила, что Мелодия, кухарка, уже приготовила к ужину пироги с мясом. Они соблазнительно лежали на полке. Патриция попробовала одну
и тут же приказала Мелодии готовить на десерт только мини-пирожки с мясом
во время отсутствия её матери! Присев на табурет, Патриция спросила
несколько вопросов о приятных ароматах, доносившихся из большой
духовки. Но Мелодия, казалось, была совершенно равнодушна к важности
своего присутствия на кухне; Патриция с радостью вспомнила, что
обещала матери отнести отчёт в штаб-квартиру Красного Креста именно
сегодня днём. Поэтому, соскользнув со стула, она величественно
удалилась.

Почти в тот же момент, когда Шейла и миссис Куинн смеялись на своей кухне над своим чудесным везением, а одинокая Патриция радовалась, пробуя пироги с мясом, добросердечная миссис Атертон,
В этот октябрьский день чиновница, занимавшая руководящую должность в штаб-квартире Красного Креста, нахмурила свои красивые брови, столкнувшись с необычной ситуацией.

Перед ней, с тревогой вглядываясь в её лицо, стоял мужчина в форме капитана армии Соединённых Штатов.

"Возможно, я поступил слишком поспешно, приведя ребёнка сюда, чтобы оставить его на ваших руках, но... вы же видите, как всё произошло; я дал слово этому мальчику позаботиться о его младшей сестре. Если бы вы могли его знать! Да ведь
в моей роте не было ни одного человека, который не отдал бы за него свою жизнь
! Им и не нужно было - он сделал это первым! Капитан. Голос Аллана
сломался. «Я получил приказ вернуться в Штаты, и у меня было время, чтобы найти Рене».

 «Не лучше ли было бы оставить её где-нибудь в Париже?»

 «Видите ли, вы не знаете всей истории, мадам. Этот Эмиль Ладю был во французской форме, но он был кем-то вроде американца». И это было моим
обещанием — что я привезу её обратно в Америку — куда-нибудь. У него не было
времени сказать что-то ещё — он дал мне адрес, когда мы сидели в
окопе и ждали, пока не стемнеет, чтобы пробраться к вражеским
позициям. Через несколько секунд мы вышли — ползком.
— Он — в одну сторону, я — в другую. Я... больше никогда его не видел.

Миссис Атертон открыто вытерла глаза.

Солдат продолжил: «Я бы оставил маленькую девочку — просто потому, что я любил
Эмиля Ладю, но у меня нет ни родных, ни места, где я мог бы её оставить, и мне
нужно возвращаться туда! Когда я вернусь домой навсегда...»

«Если бы миссис Эверетт была здесь, я уверена, мы бы что-нибудь придумали, но она в отъезде».

Именно в этот момент Патриция проходила мимо открытой двери, возвращаясь из кабинета секретаря, где она оставила отчёт своей матери.
До неё донёсся довольно высокий голос миссис Атертон. Она остановилась.
совсем тихо.

"Ребёнок сделает счастливым любой дом — она такая милая! Думаю, у неё много одежды, но сейчас больше всего ей нужны друзья и любовь — совсем немного."

"Ребёнок!" — взволнованно подумала Патриция; "сирота войны!"

Мать Патриции уже усыновила шестерых французских сирот; Патриция и
её одноклассники в школе помогали нескольким бельгийским семьям, а
Селия была крёстной матерью для множества французских солдат-инвалидов. Всё это
означало лишь то, что они время от времени отправляли деньги, но это было довольно
другое дело - ребенок был прямо здесь! У Патриции не было времени думать только о том,
что могла бы сделать ее мать в таком случае! В голосе мужчины звучала обида,
как будто он мог взять своего сироту с войны и уйти, и
не возвращаться! Поэтому она вошла прямо в комнату.

"Миссис Этертон, я немедленно заберу этого ребенка ".

Обе миссис Атертон и капитан ахнули при внезапном появлении
Патриции. Патриция, заметив сомнение в глазах миссис Атертон, повернулась к
солдату.

"Моя мать в отъезде, но если ты принесешь малышку ко мне домой, я
попрошу моего отца, и я знаю, что он позволит ей остаться!"

Миссис Атертон поспешно объяснила: «Это мисс Патриция Эверетт,
дочь той леди, о которой я говорила. Возможно... — она
замялась. Она быстро соображала — конечно, с ребёнком нужно что-то
сделать! — Это может решить нашу проблему — до тех пор, пока вы не
вернётесь и не захотите принять другие меры».

 «О, пожалуйста, приведите её», — воскликнула Патриция совершенно естественно. «Я
не могу вернуться в школу из-за кори, я бы лишилась волос, и мне ужасно одиноко, а я должна _любить_ ребёнка! Мы пойдём домой, и я пошлю Уоткинса за папой, а потом мы ему всё расскажем».

Это звучало так логично, что даже миссис Атертон одобрительно кивнула.

"Где она?" — спросила Патриция, оглядывая комнату, как будто в каком-нибудь углу мог прятаться свёрток, в котором оказалась бы маленькая сирота войны.

"Я оставила её снаружи, в такси. Я хотела узнать, что можно сделать."

"Ну, давайте поторопимся!" — скомандовала Патриция, поворачиваясь к двери. "Я
знаешь, что папа скажет "Да", для вас, мама и сестра когда-либо
многие сироты, и это будет моя и папина". Она была запущена
с нетерпением впереди капитан. Аллан выходит за дверь и спускается по длинному пролету
ступенек.

— Она уже может ходить? — взволнованно прошептала она.

 — Можно и так сказать! — рассмеялся он, распахивая дверь такси.

И Патриция увидела, как та серьёзно смотрит на неё из угла автомобиля, крепко сжимая маленькие руки на коленях, с бледным лицом, обрамлённым копной золотистых волос, которые мягкими локонами ниспадали на потрёпанное пальто. Это была не девочка-сирота, как она себе представляла, а маленькая девочка её возраста!

 «Мисс Рене Ладю», — сказал капитан, взмахнув рукой. — И эта
юная леди… — он на мгновение запнулся, как будто имя, которое назвала миссис Атертон,
вылетело у него из головы.

Патриция, слишком удивлённая и обрадованная, чтобы произнести хоть слово,
пробормотала:

 «Я Патриция Эверетт, но, пожалуйста, зовите меня просто Пэт!»




 *ГЛАВА II*

 *ИСТОРИЯ КАПИТАНА*


 Томас Эверетт, уверенный, что произошла какая-то серьёзная катастрофа,
взбежал по ступенькам своего дома со скоростью школьника. Уоткинс,
шофёр, нашёл его в кабинете.

"Мисс Пэт, сэр, говорит, что вам нужно немедленно поспешить домой — это очень
важно." Он повторил её слова и даже изобразил её повелительный тон.

Когда мистер Эверетт с тревогой спросил его, «что случилось», он
покачал головой и сказал: «Я не знаю, сэр, что это, сэр, но
я уверен, что это что-то серьёзное, потому что я никогда не видел мисс Пэт такой взволнованной!»

Патриция ждала отца в холле. Она нечасто хотела чего-то, в чём он ей отказывал, но это было совсем другое, и он мог сказать «нет!». Она крепко обняла его и, говоря так быстро, что он не мог разобрать ни слова, потащила к двери библиотеки.

«Они там, папа, и, пожалуйста, пусть она останется!» — прошептала она.

В комнате мистер Эверетт увидел высокого солдата, державшего за руку застенчивую маленькую девочку.
Офицер представился, сказав пару слов, и с той же прямотой, с какой он рассказывал свою историю миссис

Атертон, перешел прямо к делу.«Я привез эту маленькую девочку из Франции. Она одна из тех, кто потерял
всех и вся из-за этой войны!» Он старался тщательно подбирать слова, чтобы
как можно меньше ранить девочку.

Поняв, что он смущён, мистер Эверетт перебил его: «Пэт, дорогая,
возьми малышку и покажи ей птиц». Патриция довольно неохотно
отвела маленькую незнакомку в маленькую оранжерею за столовой, где в красивых клетках
радовались пению разные виды птиц.

"Спасибо, сэр," — офицер перевёл дыхание. "Заботиться об этой маленькой леди было самым трудным делом,
которое я когда-либо пытался сделать. Я расскажу вам эту историю, сэр, чтобы вы могли понять. Около шести месяцев назад к нашей роте приписали молодого французского офицера. Он командовал
разведка. Нас было шестеро выбрали для работы с ним. Я был один
из них. Мы сделали очень щекотливой работы, сэр ... несколько недель".
Почти непроизвольно пальцы мужчины потянулись к маленькому почетному кресту
он носил его на тунике. "И мы, ребята, довольно хорошо знакомимся, ты знаешь
просто лежать часами в воронке от снаряда рядом с другим мужчиной - это все равно что
знать его много лет дома. Так было и с этим
Эмилем Ладю. Я узнал, что его отец и мать родились в Америке — они оба
умерли, и однажды ночью он сказал мне, что если
Если бы с ним что-нибудь случилось — а вероятность того, что что-то может случиться в любую минуту, была велика, — его младшая сестра осталась бы совсем одна в этом мире. Он никогда много не говорил о себе — в строю он был самым храбрым и весёлым в толпе, смеялся над любыми трудностями,
но когда мы выходили, он замолкал, и я знал, что у него на уме.
 Иногда он рассказывал что-нибудь. Кажется, он пообещал своей матери, что привезёт маленькую девочку в Америку, чтобы она жила с ним, но всё откладывал, а потом началась война, и он
Он думал, что может быть уже слишком поздно! Это беспокоило его больше всего на свете. В последнюю ночь, когда я была с ним, мы прятались в грязной яме — нас было четверо, и мы были почти по уши в грязи и воде. Мы с ним лежали близко друг к другу; мы могли говорить только шепотом, потому что нас заметили боши, и нам пришлось залечь, пока не стемнело. Мы пробыли там несколько часов, почти не
дыша, когда он вдруг прошептал мне на ухо: «Аллан, я могу не
выбраться отсюда, а ты можешь. Ты...?» Ты знаешь, у некоторых
парней там есть предчувствия, и они почти всегда
это правда, и я полагаю, что у него она была! Я знал, что он хотел сказать, и он был самым храбрым и лучшим другом, какого только можно найти, и мы сотни раз смотрели смерти в лицо бок о бок, и он ни разу не подвёл меня, поэтому я прошептал: «Не волнуйся — просто скажи мне, где я могу найти твою младшую сестру». Он повернулся, чтобы сунуть руку в карман.
Он дал мне визитку. Он сказал: «Она совсем одна в этом мире! Забери её
обратно в Америку — я не оправдал ожиданий! Всю свою жизнь моя мать планировала
это, и когда она умерла, я пообещал сделать это!» Он пытался сказать мне
что-то про ящик, но рядом с нами разорвался осколочный снаряд, и нам пришлось зарыться в грязь, и мы едва дышали, боясь, что нас услышат немецкие снайперы!" Голос капитана Аллана, прерывающийся во время рассказа, как будто ему было больно вспоминать горькие воспоминания, внезапно сорвался.

"Сразу после этого мы выползли наружу — нам нужно было выполнить свою работу и вернуться с информацией, которую хотел получить полковник! Мы разделились — двое из нас пошли в одну сторону,
а двое — в другую. Я пересёк линию фронта и вернулся к нашим позициям
с информацией и выиграл это, — он коснулся своего креста, — и получил
пуля снайпера в плечо. Тогда я оказался не у дел - на
три недели. Он снова замолчал - ему было очень трудно рассказывать свою
историю. Мистер Эверетт время от времени кивал в знак сочувствия.

"Когда я вернулся в свою компанию, мне сказали, что джерри поймали
ЛаДью! Он почти сбежал, когда его убило ручной гранатой.
Другой человек, находившийся с ним рядом, был взят в плен. Мальчики нашли Ладуэ, когда
продвигались вперёд, — они похоронили его там вместе со многими другими! Это всегда было хуже всего, сэр, — эти хорошие приятели, с которыми вы
дружили и с которыми спали
под теми же грязными одеялами, и жил с ними, часами ожидая неизвестно чего, а потом — просто плоть и кости в этом запустении, и похоронен где-то в глуши… — Он взял себя в руки. — Простите, сэр, я любил этого мальчика, и мне бы хотелось просто сказать: «Удачи, старина», или что-то в этом роде! Что ж,
Я попросил отпуск, чтобы разыскать младшую сестру, и что они сделали?
Они приказали мне вернуться в Штаты с особым заданием для разведывательного
отдела. У меня было всего двадцать четыре часа, чтобы найти ребёнка. У меня не было
Однако возникли проблемы — она была по адресу в Сен-Клу, жила со странной пожилой парой — мужчина был ветераном франко-прусской войны, а жена выращивала цветы — только сейчас во Франции никто не покупает цветы! Полагаю, они жили на то, что им присылал Эмиль. Они не хотели отпускать девочку — думаю, она им действительно нравилась, но когда я сказал им, что пообещал Эмилю, они больше не произнесли ни слова. Мне пришлось сообщить им, что он был убит! Я боялся, что Рене заплачет, и не знал, как её утешить, а потом пожалел, что
она бы _заплакала! Она была такой жалкой малышкой — всё, что она говорила,
было: «Он сказал мне, что это будет ради Америки и Франции!» Говорю вам, сэр,
даже маленькие дети такие же храбрые, как и все остальные!

 «Что ж, старушка Сюзетта собрала свои вещи, и я отправился с ней обратно,
хотя у меня и в мыслях не было, куда её везти!» У меня нет ни дома, ни родных, сэр, но я сказал себе: «Там есть Красный
Крест, они мне помогут!» Я приехал в этот город первым, сэр, поэтому просто взял её с собой, и вот мы здесь! — Он печально рассмеялся. — Я
Наверное, я не очень хорошо всё обдумал! Там, знаете ли, дома разрушаются в мгновение ока, и так много детей — таких, как этот малыш, — остаются на обочине, что не задумываешься, а просто собираешь их! Наши мальчики не выносят, когда дети страдают, сэр. Я видел, как многие из них просто отдавали всю свою еду кучке детей — они так голодно выглядят. Он сделал паузу. — Вот и всё, сэр, и если вы найдёте для Рене место, где она будет в безопасности и счастлива, я с радостью отдам вам половину своего жалованья и заберу её, когда вернусь!

Когда история Рене Ладью закончилась, офицер выпрямился и
с тревогой посмотрел на своего слушателя.

Часто во время рассказа мистер Эверетт смахивал с глаз что-то подозрительное,
похожее на слезы. Теперь он быстро поднялся и протянул руку.

"С чего вы, парни, делаете, - и сдаваться ... мы ничего не
кто должен оставаться дома, может от этого отказаться! О Рене позаботятся
Я обещаю тебе это! О деньгах не должно быть и речи. Когда война
закончится и ты вернёшься, тогда ты сможешь прийти и забрать её, если захочешь!

Лицо солдата просияло от удовольствия.

— О, сэр, это чудесно! Вы не представляете, как я чувствую себя ответственным за своё обещание, данное Эмилю, — и каким прекрасным человеком он был!

Мистер Эверетт достал из кармана блокнот и карандаш.

 — Пожалуйста, расскажите мне кое-что об этом ребёнке, — сказал он деловым тоном.

 Капитан Аллан повторил их, и мистер Эверетт записал каждое слово в блокнот.

— И вы больше ничего не знаете о семье Эмиля?

 — Только немного больше — в больнице я поговорил с французским хирургом,
который знал отца Эмиля. Он сказал, что тот был скульптором — до того, как
Он ослеп. Полагаю, они были очень бедны. Доктор сказал, что Эмиль тоже учился — в Париже. Я вспомнил, что однажды он сказал мне что-то, из-за чего я подумал, что он просто ждёт окончания учёбы, чтобы сдержать обещание, данное матери, — приехать в Америку и жить там!"

Томас Эверетт покачал головой. "О, что наделала эта война! Мальчик, несомненно, был одарён!" Он глубоко вздохнул. «Когда будет возможно, отправляйся в
Париж и ради ребёнка узнай всё, что сможешь, о её семье. А
пока что…»

Но в этот момент Патриция, слишком нетерпеливая, чтобы дольше ждать ответа отца,
приняв решение, ворвалась в комнату!




 *ГЛАВА III*

 *Рене находит дом*


 При первой встрече в такси Патриция попыталась
разговаривать с мисс Рене на ломаном французском, которому она научилась у мисс
Приндл. Но Рене ответила на прекрасном английском.

Теперь, когда пение птиц настраивало их голоса на радостную ноту,
а красивые цветы вызывали улыбку на грустном личике Рене,
было легко преодолеть формальность «знакомства». Рене
Она восхищалась птицами и цветами, а Пэт трещала без умолку, как маленькая сорока, хотя всё это время напрягала слух, чтобы уловить хоть слово или интонацию отцовского голоса из библиотеки.

 У неё был свой способ — иногда довольно озорной — получать от семьи то, что она хотела, но это было совсем другое, и она так сильно этого хотела, что чувствовала себя очень взволнованной и неуверенной! Поэтому, подождав, как ей показалось, очень долго, она резко повела Рене обратно в библиотеку. Когда они вошли в комнату, отец протянул к ним обе руки.
руки. Один взял один ее, другой он притянул Рене близко к ним.

"Моя дорогая маленькая девочка, капитан. Аллан собирается оставить вас с нами на
ненадолго! И я дал ему обещание, что ты будешь в полной безопасности
и счастлив, насколько это возможно для нас, чтобы сделать тебя..." Он хотел сказать
гораздо больше, чтобы Рене почувствовал себя как дома, но Патрисия прервала его.
бурными объятиями, которые чуть не сбили его с ног.

«О, дорогой, дорогой папочка!» — и она бросилась Рене на шею.
 «О, я так счастлива!» — она плакала снова и снова, как будто
она была бездомной, и Рене приютила её.

 «Не забывайте меня, мисс Эверетт», — так комично вставил солдат, что
 Патриция чуть не обняла и его тоже! Вместо этого она радостно пожала ему обе руки.  Когда Рене повернулась к капитану . Аллану, её губы слегка дрогнули,
потому что она научилась любить и доверять ему и уже считала его своим опекуном.

— Просто будь храброй и счастливой, сестрёнка! — тихо сказал он ей.
— И я вернусь, как только смогу!

Затем он пожал руку каждому из них, и Рене застенчиво поцеловала его.
Мистер Эверетт пошел с ним к двери. Патриция, понимая, как тяжело
расставание было для нее маленький гость схватил ее за руку и потащил ее в сторону
дверь в конце большого зала.

"Пойдем и найдем Мелодию! Я знаю, что у нее есть кое-что!"

Всего за несколько мгновений до этого Мелодия рассказывала дворецкому и горничной на
втором этаже о том, что «мисс Пэт отдаёт ей такие забавные приказы», и они все весело смеялись над этим, когда мисс Пэт ворвалась к ним,
ведя Рене за руку.

"Мелодия, у меня гостья, которая будет жить с нами! Пожалуйста, приготовь
много пирожных, и нельзя ли Рене взять хоть одно маленькое прямо сейчас? Джаспер,
отнеси сундук мисс Рене в мою комнату - он в прихожей! Мэгги,
пожалуйста, принеси из кладовки раскладушку и поставь ее рядом с моей кроватью.
Она повернулась к кладовке. - Мелодия, я сейчас возьму пирожных.
Мисс Рене проголодалась! Не стойте и не смотрите так, пожалуйста,
делайте, как я говорю! — Она взяла себе одну из самых сочных и аппетитных булочек,
говоря это двум самым соблазнительным пирожкам.

"Ну, я никогда!" — воскликнули Джаспер, Мэгги и Мелодия.

Патриция с достоинством повернулась.  "Мисс Рене приехала из Франции.  Она
Она собиралась сказать «сирота войны», но вдруг подумала, что это может расстроить Рене. Поэтому она закончила: «Её брат погиб за нас во Франции и оставил её совсем одну!» Патриция использовала выражение, которое часто слышала. «Вы трое и мы с папой должны заплатить долг — и мы заплатим его!»

Трое слуг были глубоко впечатлены величественными словами и манерами Патриции, а также печальным личиком Рене, которое в одно мгновение покорило их сердца. Джаспер громко закашлялся и поспешил за сундуком. Мелодия вытерла глаза уголком фартука.

«Милая малышка! Что ж, мы сделаем тебя счастливой и нальём мяса в твои кости, благослови тебя Господь, мисси!»

 Патриция, довольная тем, что правильно устроила Рене в доме, повела её наверх, в её комнату. Рене, привыкшая к крошечной комнатке под фронтоном в Сен-Клу, восхищённо воскликнула, когда Патриция открыла дверь. Джаспер уже поставил на пол странный старый сундук и деловито
развязывал его пряжки и ремни.
Мэгги наблюдала за ним с большим беспокойством.

"Мисс Пэт, я бы хотела, чтобы ваша мама была дома! Я знаю, она бы не хотела, чтобы я
Поставь сюда раскладушку, чтобы не нарушать порядок в твоей комнате, когда
синяя комната и фиолетовая комната пустуют, а комната на третьем этаже...

 Обеспокоенная тем, что Мэгги может их разлучить, Патриция быстро воскликнула:
«Мне всё равно! Мы не будем нарушать порядок! Я хочу, чтобы она была здесь!»

— Что всё это значит? — перебил мистер Эверетт, подходя в этот момент к двери.

 Патриция, Рене, Джаспер и Мэгги повернулись к нему.  Но Патриция, схватив его за пальто, притянула к себе, чтобы, встав на цыпочки, прошептать ему на ухо:

«Видишь ли, папочка, я хочу, чтобы она была прямо здесь! Мэгги говорит, что это будет неряшливо, но мы не можем допустить, чтобы она скучала по дому или... или была несчастна, а она может, если останется одна в синей комнате или в комнате с виолончелью...»
Патриция ласково потерлась щекой о плечо отца, а затем торжественно добавила: «Полагаю, я знаю, каково это — быть одинокой, потому что я много-много раз была одинокой — просто потому, что все были такими взрослыми, а у меня не было никого, с кем я могла бы быть, как с младшей сестрой, а теперь — пожалуйста, папочка, мы будем содержать комнату в идеальной чистоте!»

В глазах Рене читалась мольба Патриции.

— Ну что ж, Мэгги, думаю, нам придётся позволить им самим решать, — рассмеялся он, — по крайней мере, пока не приедет мисс Пенелопа!

В волнении Патриция совсем забыла о приближающемся приезде тёти Пен.


— Тётя Пен, тётя Пен, — закричала она, хватая Рене за руки и кружась с ней. «Я совсем забыла, что она приедет! Она тебе понравится!»

Конечно, у маленькой Рене не было времени грустить — казалось, что каждое мгновение
приносит что-то новое! Пока Патриция рассказывала о тётушке Пен и о том, почему она приезжает, и, конечно, в её рассказе должна была быть Селия
и даже лейтенант Чонси Мередит и его падение с самолёта,
Мэгги, слегка ворча себе под нос, расстилала белоснежные простыни
на диване-кровати, который Патриция придвинула к своей маленькой
кроватке.

В следующий момент, снова забыв о тёте Пен, Патриция
вытряхивала свои вещи из одного из ящиков комода красного дерева, чтобы
освободить место для содержимого маленького сундучка Рене.

«Мы просто разделим всё поровну, — воскликнула она. — У нас будут одинаковые
половинки! И давай сейчас повесим твои платья!»

Бедной Рене не нужно было столько места, сколько занимала половина Патриции.
шкаф для её потрёпанных платьев — их было всего четыре, и они были ужасно
изношены! Но она с гордостью повесила их на место, сказав Патриции, что во
Франции теперь никто не носит новую одежду!

"Бедняжка Сюзетта часами чинила мою одежду, пытаясь сделать так, чтобы
она не разваливалась," — смеялась Рене, с нежностью вспоминая свою старую
подругу из Сен-Клу.

"Расскажи мне о ней всё!"

Итак, сидя по-турецки на полу рядом с почти пустым чемоданом,
Рене описывала Сюзетт, домик в Сен-Клу и чудесные цветы, которые так хорошо продавались до войны, и школу
куда она уехала после смерти матери; как они с Эмилем всегда
разговаривали по-английски, потому что мать заставила их пообещать, и как в
долгие, тревожные, одинокие дни после отъезда Эмиля она учила
Сюзетт простым английским словам, когда они сидели вместе среди
цветов, которые никто не хотел покупать!

 Из глубины сундука Рене достала коробку, обтянутую потертой кожей,
обработанной и раскрашенной, как переплет красивой книги. Он был таким старым,
что цвета сливались и казались синими, золотыми и зелёными. Рене
нежно подняла его, словно он был драгоценным!

— О, как странно и как у-ди-ви-тель-но! — воскликнула Патриция, преисполненная восхищения и
любопытства. — Что ты в нём хранишь?

Рене прижала коробку к себе.

"Я не знаю! Он принадлежал моей матери, а теперь он принадлежит Эмилю и мне,
или, — она осторожно поправилась, — я думаю, он принадлежит только мне. Но мы
не знаем, что в нём, потому что у нас никогда не было ключа! Моя мать
умерла, не успев сказать Эмилю, где он! И перед отъездом Эмиль заставил
меня пообещать, что я сохраню шкатулку и никому её не покажу!

— И ты даже не представляешь, что в нём? Ты никогда не
просто встряхивал его?

"О, много раз!" - призналась Рене. "Но ничто не производит никакого шума.
И, конечно, я бы сдержала свое обещание Эмилю".

Патриция от радости раскачивалась взад-вперед на каблуках.

"О, какая _spliffy_ загадка! Не могу дождаться, когда напишу девочкам!"
Затем она рассмеялась над замешательством Рене. «Слиппи — это слово, которое мы выучили у мисс Приндл, и оно означает «восхитительный», «вкусный» или «великолепный»! Разве ты не любишь тайны? И разве это не самая любимая шкатулка?»

 «Эмиль сказал, что она, должно быть, была сделана каким-то итальянским мастером много лет назад. У меня тоже есть этот странный медальон — он принадлежал моей матери», — и из
Из маленькой шкатулки, завёрнутой в папиросную бумагу, Рене достала
любопытный золотой медальон. «Он слишком большой, чтобы носить его, но я очень бережно
отношусь к нему — это всё, что у меня есть! Я представляю, что шкатулка и медальон
когда-то принадлежали какому-нибудь принцу из Венеции! Однажды, когда я была маленькой, мама
отвезла нас с Эмилем в Венецию — она болела и должна была поехать туда, где тепло!»

Патриция, которая всегда считала себя опытной и много путешествовавшей молодой леди, вдруг почувствовала себя очень маленькой и юной по сравнению с
Рене и всем, что она сделала!

— Венеция такая же, как на картинках, — вся в цветах, как ракушки, с забавными лодками и поющими людьми?

Но у Рене не было возможности ответить. Раздался звонок в дверь, и через мгновение они услышали весёлый голос, отвечающий на приветствие мистера Эверетта.

 — Это тётя Пен — скорее! — воскликнула Патриция, сломя голову сбегая по лестнице.




 *Глава IV*

 *САДЫ*


"Я, конечно, очень рада, что вы приехали, Пенелопа; моей семье, которая так внезапно увеличилась,
понадобится направляющая рука!"

Пенелопу Эверетт некоторые называют «сильной женщиной», потому что она
еще со времен учебы в колледже она носила туфли на низком каблуке, мальчишеские пальто,
удобные шляпы и простые платья, была любимой сестрой Томаса Эверетта
. Хотя она была на много лет моложе его, в ней была прямота
что-то в том, как она держала голову, держала прямо, что
заставляло его чувствовать, что он может взвалить на ее плечи все, что угодно.

Она веселая, смеюсь в ответ на его серьезность
образом.

Патриция и Рене давно легли спать, прижавшись друг к другу. Рене
уютно устроилась под мягким одеялом, удовлетворенно вздохнув.
Очень уставшая после долгих дней пути, она быстро уснула,
пока голос Патриции, понизившийся до шёпота, продолжал
бесконечно рассказывать о том, «что мы будем делать завтра!» Тётя Пен,
вошедшая на цыпочках чуть позже, обнаружила, что Патриция крепко сжимает руку Рене под
одеялом.

Она вспоминала об этом сейчас, сидя с братом у камина в библиотеке.

«Знаешь, Томас, ты сделал для Пэт самое чудесное в мире».

Отец Пэт уставился на неё. Он думал, что она хвалит его за то, что он взял к себе одинокую маленькую девочку из Франции!

"Почему… что ты имеешь в виду?"

— Только это — теперь у Пэт будет то, чего у неё никогда не было, — настоящее товарищество!

Томас Эверетт кивнул. — Это так! Пэт сказала мне что-то странное о том, что ей часто бывает одиноко!

— Конечно, ей было одиноко — часто! Она почти чужая в собственном доме! Ты увозишь её из школы на побережье или куда-нибудь ещё, а потом возвращаешься — в другую школу! И всё на свете делается для неё,
ей не нужно ни о чём думать самой, не говоря уже о ком-то другом!"

Отец Пэт рассмеялся. "А я-то думал, что мы воспитываем её!"
Большинство модельных линий! Но, возможно, у вас теперь есть какие-то новые причуды! — Ему нравилось дразнить Пенелопу.

"Бедняжка Пэт уже стала жертвой слишком многих причуд! Говорю тебе, брат, эта война показала нам, как много глупых ошибок мы совершали в своей жизни!"

"Прежде чем ты пойдёшь дальше, Пенелопа, дорогая, пообещай говорить односложными словами!" Я знаю всё о стали, но должен признать, что я очень
глуп в том, что касается девушек!

 «Томас, ты не глуп — ты просто не думаешь о них, и всё же две твои
девушки для тебя дороже всего стального рынка! И
что ты с ними делаешь? Посмотри на Селию — как она выстояла в это военное время? Боже мой, ты потратил на неё столько денег, что из неё могла бы получиться сильная женщина!

 — Но она молода, Пен…

 — Селии двадцать один — в этом возрасте мальчиков призывают воевать за нас! Она на несколько лет старше тех, кто погиб во Франции. А теперь у неё нервный срыв! С чего бы это у Селии вообще должны быть нервы?

 — Ты права, Пен, но...

 — Этот проект, над которым мы работали в этой стране, был замечательной вещью; он
разобрался с нашей мужественностью. Но мне жаль, что у женщин этого не могло быть
интересно, многие ли соответствовали бы стандартам, и
почему нет? Потому что мы, старшие, совершаем ошибки с девочками - такими, как Пэт!

Пенелопа теперь стояла, очень прямая, перед камином, ее глаза
сияли от серьезности.

«Говорю тебе, брат, мы живём в чудесный день — мы видим вещи такими, какими никогда не видели их раньше! Глупые старые предрассудки, привычки и представления
были отброшены в сторону. Знаешь, чему мы научились? Тому, что
нечто большее, чем любовь к своей стране, заставляет людей выходить на поле боя и сражаться — до победы; это любовь к правде и справедливости! И в одной из книг Джона Рэндольфа он говорит нам, что именно эта любовь к правде и справедливости сделает возможным настоящее братство людей и народов! Кто же будет продолжать этот идеал, который мы обрели? Конечно же, наши мальчики и девочки — такие, как Пэт!

«Пен, из-за твоего красноречия я чувствую себя так, будто никогда не знал истинного значения слова «долг»!

«О, это не столько долг, Том, сколько здравый смысл».
Я часто думала о том, что воспитание девочек и мальчиков — это что-то вроде
сада! Если бы вы планировали сад и хотели вырастить что-то
прекрасное — например, лаконос, потому что я не думаю, что какой-либо сад
был бы идеален без него, и ни один цветок не приживается так трудно, — разве
вы не хотели бы знать, что сажаете семена, из которых вырастут
крепкие цветы, цветущие год за годом, делая ваш сад прекрасным, а мир
богаче благодаря их красоте?

Пенелопа сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

"Там, у мисс Приндл, Пэт учится говорить по-французски, по-латыни и
как пользоваться руками и ногами и правильно выходить из комнаты, а также
как вести беседу за обеденным столом об искусстве, мастерах и древней
истории — и всё это очень хорошо, но что она будет знать о
проблемах, с которыми ей придётся столкнуться, если она не начнёт
общаться с людьми, из которых состоит этот мир? И прежде всего — если вы не воспитаете в ней сильное тело, которое будет означать храброе сердце и ясную голову, какую пользу, спрашиваю я вас, она сможет принести своим ближним и своей стране?

 «Вы, конечно, правы, Пен! А теперь, если вы закончили, я бы хотел
проповедь, давайте перейдём к делу. Я так понимаю, вы хотите... вырастить
лапчатку! Я мало что знаю о ней, даже в саду! Я оставила эти
дела на усмотрение матери детей!"

Пенелопа опустилась в кресло, смущённо рассмеявшись.

"Моя проповедь действительно звучит так, будто я ужасно критикую Кэролайн!
Я знаю, что она предана девочкам. И я тоже — и ты тоже. Она воспитывает их так, как воспитывали её!

"Ну, что же нам делать?" — спросил отец Пэт тоном заговорщика.

"Ты только что начала делать самое лучшее, что только можно сделать в
Мир — и эта бедная маленькая девочка в нашей семье! Патриция уже
любит её, и она впервые научится ставить другого ребёнка
на первое место. Раньше ей никогда не приходилось этого делать! Сегодня вечером я
застала её за тем, что она аккуратно раскладывала свою одежду, чтобы у Рене было столько же вещей, сколько у неё самой.

 — Рене нужна одежда? Я...

«А теперь не портите всё, покупая новые вещи, — пусть Патриция отдаст что-нибудь из своего! Это сделает её очень счастливой. Через Рене она узнает о трудностях, с которыми сталкиваются другие, и она
научись хотеть быть полезной. Она заснула, держа Рене за руку.

Их мысли обратились к Рене.

"Любопытная трагедия — вот что привело эту девочку в наш круг!
Кэролайн могла бы найти другой выход, но Пэт была настроена
на то, чтобы оставить её у себя, и она _будет_ поступать по-своему!"

«Мать Пэта сейчас слишком поглощена Селией, чтобы думать об этом, а
когда она вернётся, Рене завоюет её любовь своим милым личиком! Какая
история жизни ребёнка получается из того, что мы знаем! Семья, должно
быть, была американской — очевидно, в изгнании; они любили эту страну, иначе почему
Неужели мать заставила брата пообещать вернуться? Я надеюсь, что когда-нибудь мы узнаем о них больше!

 «Капитан Аллан пообещал найти их, как только сможет!»

 «Капитан Аллан...», — выдохнула Пенелопа, её лицо вспыхнуло, а затем побелело. Когда брат рассказал ей историю Рене, она была так поглощена
трагедией маленькой Рене и бедного Эмиля, что
не обратила внимания на имя американского офицера.

"Неужели это то же самое?" - подумала она сейчас, и сердце ее бешено затрепетало.
Затем она строго одернула себя. "Конечно, нет! Не говори глупостей!
Есть сотни алланов , и я будуона даже не знала, что он пошёл в армию!

Она сказала вслух, очень спокойно: «Любовь дала Рене то, чего не смогли дать деньги — она, я думаю, получила хорошее образование! Её мать учила её, она говорит, а после смерти матери она ходила в общинную школу недалеко от Сент-Клауда. Она очень поможет нашей Пэт!»

— Да, я очень рад, что она с нами! А теперь, Пен, я назначу тебя главным садовником, или как ты там себя называешь! Подними свой шпор — пусть простой отец поможет, чем сможет! На заводе дела идут довольно туго — я не могу не опасаться, что
Зима может принести с собой серьёзные проблемы с безработицей, и мы должны быть готовы их решить! Через несколько недель эта война закончится — это уже близко! Кстати, мы как раз заканчиваем формулу нового взрывчатого вещества — более мощного, чем когда-либо знал мир! Если бы враг узнал об этом, война закончилась бы завтра!

Пенелопа вздрогнула. — Зачем оно нам?

«Моя дорогая, эта маленькая формула, написанная на клочке бумаги, станет
защитой от будущих войн! Правительство отправляет экспертов, чтобы
проверить эксперименты и формулы. И если они будут удовлетворены,
это будет мой подарок - подарок моих людей - нашей стране!"

Пенелопа слушала с разделенным вниманием, ее мысли были сосредоточены не столько на
чудесах дроби, сколько на проблемах двух маленьких девочек
наверху. Она смотрела на потрескивающее пламя.

"Ты думаешь, мисс Пэт согласится на твои планы, сестра? Не забывай, что она
ужасно избалованная!"

Пен рассмеялась. «Она никогда не узнает, что мы строим планы — вот увидите!
Первое, что мы должны сделать, — это дать Рене почувствовать, что это её дом, а
потом — ну, мы должны наполнить их дни солнцем, цветами и детьми
С этим ты будешь расти лучше, вот увидишь! И я обещаю тебе, Томас, что через несколько месяцев — если я проживу так долго — ты согласишься, что мои увлечения — это, в конце концов, здравый смысл!

 «Ты, как правило, права, сестра, — я понял это на горьком опыте! Выращивай свою лапчатку, и я помогу!» А теперь я предлагаю закончить с сюжетом и пойти спать — ты меня утомила!

Двумя пальцами он приподнял её лицо и поцеловал на ночь. Они очень любили друг друга — именно эта привязанность так крепко связала сердце Пенелопы с детьми её брата.

Долго после его ухода она сидела в одиночестве перед камином, облокотившись на ее
колени, подбородок упал в ладони ее руки. И пока она размышляла
о своих планах, между ней и пламенем танцевали картинки того, что она
хотела бы сделать, чтобы помочь Пэт, а теперь и Рене, вырасти в "выносливых цветочков,
цветущие год за годом, делающие сад прекрасным, а мир богаче
благодаря их красоте!"




 *ГЛАВА V*

 *ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ*


Рене проснулась и увидела, что солнце просвечивает сквозь розовые цветы
Занавески раздвинулись, и Патриция, выпрямившись в постели, уставилась на неё. Ей
приснились Сюзетт и Габриэль; ей пришлось несколько раз протереть глаза, прежде чем она вспомнила, что это Америка и её новый дом!

"Я думала, ты никогда не проснёшься! Я просто сидела здесь и думала, как хорошо, что ты здесь. Мисс Приндл никогда бы не позволила никому из нас жить в одной комнате. Давай скорее одеваться — я так много хочу тебе показать!
Я позвоню Мэгги.

С этими словами Патриция вскочила с кровати и босиком побежала по комнате.
этажом ниже, в колокольне. Из-за солнечного света и энтузиазма Пэт
чувство тоски по дому, которое начало закрадываться в сердце Рене,
исчезло в мгновение ока.

Тетя Пен ответила на звонок вместо Мэгги.

"Лентяйки!" — весело воскликнула она. "Я целый час ждала, чтобы позавтракать с вами! У Мелодии что-то вроде ревматизма, и я сказала Мэгги, что она может остаться внизу и помочь ей. Вы с Рене можете убрать свои вещи и застелить кровати. — Она откидывала покрывало и не заметила удивления, мелькнувшего в глазах Рене.
по лицу Пэт. Пэт не догадывалась, что это был один из «планов» тёти Пен,
 потому что она ещё не знала, что тётя Пен «планирует»; она
никогда в жизни не заправляла постель и не развешивала одежду! Но Рене уже аккуратно ставила в угол шкафа свои тёплые, удобные тапочки и вешала на крючок ночную рубашку, поэтому, хотя Патриция и открыла рот, чтобы возразить, она тут же закрыла его, внезапно смутившись.

За завтраком тётя Пен и Пэт строили планы на день. Это будет как праздник в честь приезда Рене! Её нужно будет куда-нибудь сводить.
рассказала о городе и показала все достопримечательности.

"После Парижа это покажется тебе глупым", - заявила Пэт.

Рене улыбнулась. "О, это невозможно! Париж прекрасен, но... это
Америка! Моя мама всегда рассказывала нам истории об Америке. Ей это нравилось, и
она хотела, чтобы мы тоже полюбили это! Она говорила, что Америка похожа на
великолепного растущего мальчика! Я думаю, она имела в виду, что здесь все молодое
а там, во Франции, все такое старое! Но я люблю Францию! Глаза ребенка
потемнели от чувства. "Только мне так жаль Францию! Она
как бедняжка Сюзетта со своими цветами!"

«Ты любишь весёлую, храбрую душу Сюзетт, моя дорогая, как мы любим весёлую, храбрую душу Франции», — закончила тётя Пен.

 «Ну, может, у Франции и есть душа, но есть ли у неё такие блинчики?»
 — вмешалась Пэт, потому что ей показалось, что Рене и тётя Пен стали слишком серьёзными для такого чудесного утра.

День был полон интересных событий для них обеих: для Патриции, потому что она
внезапно почувствовала новую гордость, показывая своей маленькой гостье
различные достопримечательности своего родного города, которыми она по праву гордилась. Затем тётя Пен
рассказала кое-что из истории, что дополняло всё, что они видели.
Пэт не знала, что на участке красивого парка рядом с её домом
первые поселенцы когда-то сражались с индейцами; что огромный валун
в парке, в тени старых вязов, отмечал могилу, где были похоронены
неизвестные солдаты, отдавшие свои жизни в войне 1812 года.
Тётя Пен также указала на улицу, по которой теперь сновали грузовики, фургоны и трамваи.
Когда-то это была лесная тропа, по которой, когда индейцы сожгли деревню, прапрабабушка Патриции бежала, спрятавшись под мешками и соломой в повозке.
старая фермерская повозка, запряжённая волами.

"О, как это захватывающе!" — воскликнула Пэт, слегка дрожа от восторга. "Как
было бы здорово сбежать прямо сейчас! Только мы бы поехали на этой машине
со скоростью около 80 километров в час!"

Позже в тот же день Патриция попросила разрешения снова прокатить Рене по
речной дороге, мимо старого форта, из которого когда-то стреляли
из деревянной пушки по канадскому берегу, мимо огромных фабрик с
бесчисленными трубами, изрыгающими пламя и дым. Тётя Пен
отпустила их одних, и поездка была бесконечно увлекательной. Они
Они быстро возвращались по тенистой кленовой улице, ведущей к дому,
когда машина вильнула в сторону, Уоткинс коротко рассмеялся, и воздух
пронзил пронзительный собачий визг.

"Уоткинс, это была собака!" — воскликнула Патриция.

"Я знаю. В следующий раз он будет осторожнее!"

Рене закрыла глаза. Пэт вскочила со своего места и наклонилась к водителю.
- Остановись!

- крикнула она так повелительно, что он нажал на тормоз. "Я
думаю, ты... ты _порядок_, что уходишь и бросаешь бедную собаку!" В ее голосе слышались слезы
. Она открыла дверь и выскочила наружу, за ней последовала
Рене.

Но на помощь собаке пришла другая маленькая девочка. Шейла Куинн,
возвращаясь домой из школы, увидела, что случилось. Она выбежала на
улицу и взяла собаку на руки. Когда Пэт и
Рене подошли к ней, она положила мистера Пса на траву и
осмотрела его.

"Он умер?" — в один голос воскликнули Пэт и Рене.

"О нет! «Смотри, он пытается лизнуть мою руку! Он знает, что мы хотим ему помочь! Я
думаю, он больше напуган, чем ранен! Вот, это его лапа. Видишь, она сломана.»

 «Как ты можешь это определить?» — спросила Пэт, восхищаясь его проницательностью.
Шейла осторожно осмотрела их пациента.

"Проведи рукой по его телу; видишь, ему не больно! Но посмотри на его ногу — как она висит! И посмотри на него, он вздрогнет, если я просто прикоснусь к ней! Мы не причиним тебе вреда, собачка, дорогая, просто лежи тихо, и мы тебя вылечим.

— Что мы будем делать? — с тревогой спросила Пэт.

 — Мы должны наложить шину и перевязать её, — быстро ответила Шейла,
оглядываясь по сторонам, словно в поисках необходимых вещей.

 — Я знаю — знаю! Там есть белая штука, которую тётя Пен взяла в Красном Кресте,
мы можем использовать её! Она забыла её — она в машине.

«Это как раз то, что нужно!»

«Возьми это, Рене! И вот ещё несколько палочек — они подойдут для шин?»
с надеждой спросила Патриция.

"Нужно что-то более твёрдое, по крайней мере, пока кость не срастётся."
Шейла так осторожно выпрямляла бедную маленькую лапку, что собака только скулила. — Если ты позволишь мне воспользоваться твоим шарфом, мы могли бы
сделать что-то вроде подушки…

В ответ Пэт сорвала с её плеч шерстяной шарф. Шейла плотно
скатала его в твёрдую подушку. Рене вернулась с пакетом тёти
Пен, и они с Патрицией начали разрывать его на полоски.
Их пальцы, хоть и были проворными, неуклюже справлялись с задачей.

 «Позвольте мне! Вы держите его за ногу», — воскликнула Шейла. Она оторвала полоски шириной в два дюйма. Затем она аккуратно накрыла шерстяной шарф более широким куском. Рене и Пэт, глубоко обеспокоенные, наклонились над собакой и наблюдали. Пэт держала раненую ногу, а Рене нежно гладила собаку по голове.

"Разве он не милый?" - воскликнул Пат. "Я просто _hate_ Уоткинс обидел
его!"

"Это была не вина Уоткина - он мог спасти собаку и попасть в серьезную аварию.
Вы, девочки, пострадали! Собака выбежала перед машиной!
Это будет ему уроком.

Подготовив шину, Шейла аккуратно подложила её под лапу собаки и
объяснила Пэт, как её держать. Она наматывала бинт, стараясь не задеть перелом, но
крепко, чтобы надёжно зафиксировать шину. Затем она выпрямилась,
стоя на коленях, и глубоко вздохнула.

— Вот так, теперь должно подойти, пока кто-нибудь не починит его!

 — Я думаю, ты замечательный — как ты умеешь всё делать! — воскликнула Пэт, всегда щедрая на похвалу. — Где ты этому научился? И, кстати, я забыла, мы не знаем твоего имени, и мы бы хотели…

Три девочки, окружившие раненую собаку, которая лежала, очень довольная,
положив голову на колени Рене, представляли собой разительный контраст.
Пэт, похожая на картинку из модного журнала в своём строгом зелёном пальто из сукна и тюрбане, лихо завязанном на гладких тёмных волосах, была искренней и солнечной, и это неизменно располагало к ней, несмотря на лёгкую властность в манерах. Рене, маленькая для своих тринадцати лет, с нежным лицом, обрамлённым золотистыми локонами, тронутыми тенью пережитых ею печалей, казалась хрупким цветком. А Шейла Куинн,
Она была на голову выше даже Пэт, её чёрные волосы были аккуратно заплетены в две тугие косы, доходившие почти до талии, а лицо и фигура выдавали в ней силу, приобретённую благодаря здоровым физическим упражнениям и простой жизни. В ней было что-то от обаяния Патриции, спокойной уравновешенности Рене и собственного счастья, которое проистекало из философии Куинн: «Просто извлекай из всего лучшее, милая, где-то обязательно найдётся лучик солнца!»

Шейла рассмеялась. «На какой вопрос мне ответить первой? Я Шейла
Куинн! Я знаю, что ты Патриция Эверетт, но... — она запнулась,
посмотрела на Рене. Патрисия добавила:

"Это Рене Ладью, которая приехала из Франции, чтобы жить с нами!"

"О, как мило!" Шейла взглянула с дружелюбным любопытством вверх и вниз
маленькая фигурка. "И я узнал, перевязки и все, что в скаут
встречи. Я был самым высоким в моей первой помощи теста", она гордо заключил.

"Скауты..." - переспросила Пэт.

"Девочки-скауты", - объяснила Шейла. "Я принадлежу к Шестому отряду, и это
лучший отряд в городе!"

"Les Eclaireuses!" - воскликнула Рене. "В школе Сен-Клу были такие.
Я любила их - они обычно приносили солдатские куртки и носки.""Я люблю их!" - воскликнула Рене. "Я любила их".
за Сюзетту, чтобы мы исправились! Они были как маленькие девочки-солдатики ".

Патрисия снова почувствовала себя маленькой и незначительной перед большим опытом
Рене, а теперь и Шейлы! Но ее натура была слишком солнечной, чтобы
проявить минутный укол гордости. Кроме того, ей было безмерно любопытно.

"Что нужно сделать, чтобы стать герлскаутом?"

"Почему, просто хочу присоединиться! Я имею в виду, просто хочу быть таким, каким должен быть скаут, а потом вписать своё имя. Я бы хотел, чтобы ты присоединился к Шестому отряду — он самый лучший, и все просто обожают капитана Рики — она капитан скаутов.

 — Что нужно, чтобы захотеть стать скаутом? — спросил Пэт.

Шейла расправила плечи. «Это то, чего ты должна хотеть», — и она
повторила с достоинством, потому что была лидером своего отряда и чувствовала
ответственность за своё положение: «Исполнять свой долг перед Богом и своей страной,
всегда помогать другим людям, соблюдать законы скаутов. Законов много,
но есть такие, которым просто _хочется_ подчиняться. Капитан Рики
говорит, что настоящий смысл скаутского движения для таких девочек, как мы, — это служение Богу
и нашей стране; что это помогает каждой из нас формировать сильный характер,
на который каждый может положиться! И когда девочки становятся скаутами, мы не
перестань думать о том, что кто-то, может быть, богат, а кто-то беден, кто-то чёрный, а кто-то белый, кто-то еврей, а кто-то... баптист, — мы все просто скауты и верные друзья! О, мне это нравится!

 «Рене, давай будем скаутами!» — воскликнула Пэт. — Давайте скажем папе, что мы хотим вступить в Шестой отряд — он лучший в городе!

Мистер Пёс, терпение которого было на исходе, начал беспокойно ёрзать и
лизать свою перебинтованную лапу. Три девочки в ужасе воскликнули:

«Мы забыли про собаку!»

«Что нам с ним делать?»

«Я лучше заберу его домой». Я уверен, что моя мать сможет вправить ему ногу, и тогда
мы наложим более прочную шину, — сказала Шейла.

Пэт и Рене не могли оспорить право Шейлы на этого интересного пациента.


— Тогда мы приедем к нему завтра. Я думаю, что он хороший пёс,
потому что он похож на Генерала мисс Приндл, у которого есть всякие
призы, только он грязный! Патриция кивнула Уоткинсу, который, смирившись с
необходимостью ждать, больше интересовался дневной газетой, чем судьбой
собаки.

Теперь он выглядел немного сердитым, когда Пэт объяснила, что они собираются
отвезти собаку в автомобиле домой к Куиннам, но
Что-то в лице Пэт заставило его замолчать.

Пэт воскликнула от радости, когда узнала, что Шейла живёт в старом кирпичном доме, окна которого видны из её собственного.  С Рене, а теперь и с Шейлой, мир, который ещё вчера казался таким одиноким, теперь казался полным друзей.  Шейла не сказала Пэт, что часто наблюдала, как она приходит и уходит из дома, который по сравнению с её собственным был похож на дворец. Шейла знала, что иногда в её сердце закрадывалась
лёгкая зависть, и ей было стыдно за это. В конце концов, не
Ни за что на свете она не променяла бы свою дорогую мамочку и трёх маленьких братьев на богатство Эвереттов!

"Давай почаще будем проводить время вместе," — сказала Пэт на прощание, — "и завтра мы первым делом приедем посмотреть на собаку!"

Пэт и Рене так много рассказали о своём дне, что мистер Эверетт совсем забыл о встрече после ужина с деловым знакомым. Все они вчетвером, тётя Пен и папа, Пэт и Рене, сидели
у камина. Пэт с дипломатичностью, о которой её невинная семья и не подозревала, очень осторожно подвела к тому, чего она хотела «больше всего на свете
— Так она всегда говорила. И сейчас она использовала те же слова, рассказывая о Шестом отряде — лучшем во всём городе!

"Благослови Пэт!" — воскликнул её отец, используя любимое выражение Мелодии. — _Я_
не успеваю за тобой! Вчера это было одно, а сегодня — другое, и это всегда то, чего ты хочешь больше всего на свете!

«Да, папа, это так!»

«Девочка-скаут…» — он посмотрел поверх голов детей на Пенелопу, и его брови приподнялись, словно говоря: «Ну, это твой сад — что ты на это скажешь?»

Тетя Пен ответила на его взгляд.

— Знаешь, Томас, я думаю, что это как раз то, что нужно! Это познакомит девочек с радостями и обязанностями, которых они раньше не знали!

— Это закалит нас — о, что-то насчёт характера! — в своём волнении Пэт не могла вспомнить громкие слова Шейлы. — Рене говорит, что в Париже они как девочки-солдаты. И Шейла говорит, что мы поладим с девочками из отряда; там есть Кейнет Рэндольф, Пегги Ли, Тру
Скотт и многие другие...

«Я знаю миссис Ли, и если Пегги похожа на свою мать, то она прекрасная девушка», —
добавила тётя Пен.

«Кейнет — дочь Джона Рэндольфа», — вмешался отец Пэт.

— Значит, мы можем? — с тревогой спросила Пэт.

 — Можете, — смеясь, ответили мистер Эверетт и тётя Пен в один голос, закрывая уши, чтобы не оглохнуть от шумного «ура!» Пэт.

 Наверху Пэт продолжала болтать, хотя глаза Рене почти закрылись от
сна.  Они расстелили свои кровати и положили на них ночные рубашки и
тапочки.

— Знаешь, я рада, что Мэгги сейчас внизу — мы должны сами обо всём позаботиться; нам придётся это сделать, если мы будем хорошими разведчицами! О, боже мой! — Пэт покрутила в воздухе чулок. — Нам придётся сдавать экзамены
и я всегда до смерти боюсь. Но ты ведь поможешь мне, Рене?

 И маленькая Рене, чьё сердце переполняла благодарность, радуясь
возможности оказать хоть какую-то помощь, ответила искренне, хотя и сонно:
«Конечно, помогу!»




 *ГЛАВА VI*

 *ОРЛЫ И ЗОЛОТЫЕ ОРЛЯТА*


 «Булочка упала на моего котёнка,
 И он умер, где сидел, —

 пела Шейла, демонстрируя блузку, которую только что погладила.

 Раздался звонок в дверь, его дребезжащий звук разнёсся по всему дому.

— Боже милостивый! — воскликнула миссис Куинн, разглаживая свой фартук. Мало кто
подходил к мрачной входной двери старого дома; каким-то образом инстинкт
всегда приводил посетителей по мощеной дорожке к двери, ведущей в
весёлую кухню.

 Шейла, подбежав к двери, мгновенно догадалась, кто это! Она провела Пэт и Рене обратно через длинный коридор, и раненая
собака, удобно устроившаяся в корзинке у плиты, приветственно залаяла.

"С ним всё в порядке, или будет в порядке, как только заживёт перелом, говорит мама!
— Это моя мама, Пэт, — и Патриция отвернулась от собаки к миссис Куинн,
которая приветствовала девочек своей весёлой улыбкой.

 — Дети будут рады, если он побудет здесь, и я думаю, что бедный пёс будет рад
найти дом, — объяснила она, кивнув в сторону корзинки, которую младшие Куинны
укрыли кусками старого ковра, чтобы собаке было удобнее.

«Мама говорит, что он ирландский терьер, так что давай назовём его Пэдди!» И
Пэдди, как будто ему понравилось это имя, залаял, завилял обрубком хвоста и попытался выпрыгнуть из корзинки.

 Патриция и Рене с трудом скрывали своё любопытство.
Патриция оглядывалась по сторонам. Она никогда раньше не видела такой кухни!
 Она не могла понять, что именно было в ней таким необычным — может быть, аккуратные ряды красивой фарфоровой посуды на полках открытого буфета, или блестящие кастрюли и сковородки в углу у плиты, или яркие лоскутные коврики на безупречно чистом полу, или весёлая узорчатая скатерть на столе у окна, или цветущие растения на подоконниках, обрамлённые муслиновыми занавесками с изящными складками! И миссис Куинн с розовым бантом на шее,
который оживляет её выцветшее платье и подчёркивает цвет её тонких
щеки, выглядела так, словно ее место здесь, с геранью,
яркими коврами и безупречно чистой посудой! Патрисия подумала, что это была
именно такая комната, в которой хочется оставаться - и каждый мог быть уверен, что
если бы где-нибудь был солнечный свет, он падал бы косыми лучами
на этот пол.

Рене стояла, причудливо сложив руки.

"Это как дома", - воскликнула она. Она заметила маленький деревянный стульчик
и воскликнула: «О, как у Сюзетт!»

Шейла сказала миссис Куинн, что Рене приехала издалека, из Франции.
Женщина-мать притянула к себе девочку и позволила ей рассказать о Сюзетт и
о весёлой кухне в Сент-Клауде, чтобы крошечная тень тоски по дому
исчезла из её сердца.

Патриция радостно сообщила, что её папа и тётя Пен сказали, что они могут присоединиться к отряду № 6!

"И я видела капитана Рики, и она велела мне привести вас, девочки, сегодня!
Собрание скаутов в три часа в школе Линкольна, — добавила Шейла.

«Рене, ты это слышишь? Боже, я так напугана! Что нам нужно сделать
в первую очередь?»

«Соберите патрули для проверки. Надеюсь, ты сможешь прийти в «Орла»
Патруль с Кейнет Рэндольф, Пегги Ли и со мной!

У Патриции было множество вопросов. Они с Рене сели на пол, по обе стороны от корзины Пэдди, которую поставили в центр комнаты. Шейла продолжила гладить, объяснив, что это нужно сделать, прежде чем она сможет заняться чем-то ещё. Миссис Куинн энергично взбивала и перемешивала что-то, что обещало быть вкусным, и время от времени присоединялась к весёлой болтовне. Так начались многие приятные часы на кухне старого кирпичного дома!

Когда девочки возвращались домой, Патрисия внезапно спросила Рене, заговорив с ней
в минуту глубокой задумчивости: "Что же сделало его таким веселым - там?
Я думаю, это было пианино! Кому бы пришло в голову ставить пианино на кухне
?

"Нет!" - заявила Рене. "Это было кресло-качалка и штучная работа!
подушки и табурет!"

На собрании скаутов Рене, не привыкшая к большим группам детей, почувствовала, как её охватывает робость. Она была благодарна Пэт за её живость — никто бы не заметил, какая она тихая! Сначала ей показалось, что девочек очень много и все они говорят одновременно, но вскоре она
оформляли через, а навскидку введения Шейлы, что девушка
с добрыми глазами и ласковой улыбкой была Пегги Ли, что чем меньше один
с золотыми волосами был Keineth Рэндольф, и что эти два с
три девушки стояли рядом с ПАТ составила Орел патруль.

Капитан. Рики, которая на самом деле была мисс Фредерика Гримболл, только никто никогда
не называл ее иначе, как капитан. Рики тепло поприветствовала новобранцев.
Она была высокой молодой женщиной, её прекрасное лицо было красивым благодаря
характеру, а не чертам лица, и она обладала личностью, которая вызывала у девочек
симпатию и в то же время уважение.

Она прошептала Шейле, что посадит Пэт и Рене в «Орла».
Патруль! Раздался ответный крик, который был заглушен свистком капитана Рики
и её командой «строиться!».

Пэт с удовольствием почувствовала себя солдатом, когда встала в строй между Рене и Тру Скоттом. Но она была до смешного неуклюжим солдатом, когда выполняла приказы, и её гордость потерпела сокрушительное поражение, когда во время смотра ей пришлось протянуть испачканные чернилами пальцы!

После короткой тренировки капитан отдал приказ караулу построиться. Из рядов вышли три девушки и по-военному
Точность привела к тому, что с места в дальнем конце комнаты был принесён флаг отряда.
 Каждый скаут мгновенно приложил руку ко лбу в знак приветствия!  Вместе
они повторили:

 «Я клянусь в верности своему флагу и стране, за которую он выступает;
 единая нация, свободная и справедливая для всех!»

Рене не могла разобрать их слов, но чистым, нежным голосом она спела вместе с ними «Звёздно-полосатый флаг», и когда прозвучали слова «Тогда мы должны победить, если наше дело правое», в её глазах засиял огонёк, потому что она была ближе к ним, чем остальные.
«Опустошение войны».

На кухне Шейлы девочки изучали законы скаутов; теперь они
внимательно повторяли их. Для Пэт, в жизни которой до сих пор было мало
«законов» или «правил» любого рода, они, казалось, значили больше,
теперь, когда она повторяла их хором, и в глубине души она задавалась
вопросом, сможет ли она действительно соблюдать их все! Но как раз в этот момент она поймала взгляд и улыбку
капитана Рикки, которые придали ей храбрости там, где раньше она
была в смятении! Это стоило того, чтобы попытаться!

 Затем последовала деловая встреча. Обсуждался текущий вопрос
Разговоры варьировались от отчётов о «военных сбережениях», «бережливой работе на кухне», «планах по благоустройству города», кампании «Снова в школу», вязании и шитье до шумного спора о предстоящем походе. Все девочки пытались говорить одновременно, и если бы не свисток капитана Рики, у них бы получилось.
тем не менее, из потока слов Пэт и Рене уловили
впечатление, что эти весёлые девушки действительно много
работают, а не только играют! В этих молодых людях в
очках цвета хаки были сильные личности, «на которых можно
было положиться», как выразилась Шейла!

"Шейла, я знаю, что-то не-нам-у-всех должно произойти!" прошептала
Пегги Ли, перегнувшись через Пэт и Рене. Орел патруля были сгруппированы
вместе, сидя со скрещенными ногами на полу. "Когда Капитан Рики выглядит
нравится, что у нее грандиозный сюрприз----"

"Может быть, это ночная прогулка! Мы возьмём с собой пончо, одеяла и палатки для собак и будем спать на улице!

«Сейчас слишком холодно для этого, Кен! Может быть, это будет настоящая вечеринка, как та, что была у нас прошлой весной!»

Но никто из них не угадал! У капитана Рики был для них сюрприз,
но он оказался даже лучше, чем поход с ночёвкой или «настоящая вечеринка!»

Когда собрание закончилось, она вышла перед ними, сложив руки за спиной самым загадочным образом. Она начала:

 «Скауты, мне была дарована великая честь — и вы все разделите её со мной! Шестому отряду оказана честь!» Ей пришлось подождать, пока её не прервали громкие аплодисменты! Казалось, она ничуть не смутилась. «Но, как и все награды, которые достались Шестому отряду, эта
была получена благодаря заслугам, усердию и тяжёлому труду. Мы можем гордиться
той, кто принесла нам эту награду; мы все можем последовать её примеру
пример и стремиться к тому, чего она достигла! Мы можем провозгласить её лидером среди нас! Шейла Куинн, пожалуйста, выйди вперёд!"

По девочкам пробежала волна восхищения! Лицо Шейлы покраснело. Пегги и Кейнет взволнованно подтолкнули её вперёд.

Капитан. Левой рукой Рики взяла Шейлу за руку, а правой подняла сверкающий значок.

"Шейла, по рекомендации национального комиссара я имею честь наградить тебя Золотым орлёнком, высшей наградой, которую может получить девочка-скаут!"

Громкие аплодисменты заглушили всё, что могла сказать капитан Рики.
— хотел сказать. Пегги и Тру Скотт прыгали, как
пружинки. Раздавались крики: «Что случилось с Шейлой!
С ней всё в порядке», «Трижды ура шестому отряду», «А теперь — ура патрулю «Орёл»», и всё это время капитан. Рики стоял, улыбаясь, и сжимал
Шейла схватила Шейлу за руку, и Шейла, покрасневшая, как мак, дико огляделась по сторонам,
словно искала какой-нибудь угол, который мог бы её поглотить.

 Кто-то произнёс «речь», Пегги подхватила её, и она полилась из всех
уст! Капитан. Рики кивнул Шейле. Шейла с трудом сглотнула, чтобы
прочистить горло, которое, казалось, сдавило её.

«Я ужасно рада, что победила — просто ради отряда! Сначала было трудно, но потом одно помогало другому. Я надеюсь, что вы все станете Золотыми Орлятами, и я помогу всем, кто захочет работать ради этого, и… О, я больше не могу ни слова сказать!» — и бедная Шейла бросилась к углу, где её с распростёртыми объятиями ждал Орлиный патруль.

Затем были «угощения», потому что это, конечно, был важный повод, и
Пегги настояла на том, чтобы Шейла съела шесть печений с изюмом, которые
Пэт, чувствуя себя так, словно она всегда была членом отряда
Шестая робко спросила: «А можно нам просто пять?» — и
взяла себе, пока говорила!

Девочки шли домой вместе, весёлой компанией! Пегги Ли и Кейнет
Рэндольф повернули через несколько кварталов; Пэт, Рене и Шейла пошли дальше, и Пэт
просунула руку под руку Шейлы.

На неё произвела глубокое впечатление скромность Шейлы. Она была уверена, что если бы её удостоили такой высокой чести, она бы расхаживала, как павлин!

"Разве это не здорово — быть Золотым Орлёнком?" — торжественно спросила она Шейлу.

Шейла замялась. "Я... не... знаю! Мне как-то... страшно! Я
Понимаешь, нужно соответствовать этому, а иногда это ужасно трудно!

Несколько шагов девочки прошли молча. В голове у каждой
мелькали серьёзные мысли. Одной полученной чести недостаточно — нужно соответствовать ей!

Пэт, которая не могла долго молчать, первой нарушила тишину. Она весело рассмеялась.

«Что ж, думаю, Пэт Эверетт предстоит пройти долгий путь, прежде чем она сможет стать
Золотым Орлёнком! Сначала я должна научиться быть просто хорошим скаутом, и можете мне поверить, что в следующий раз, когда я пойду на собрание скаутов, я вымою руки перед уходом!»




 *ГЛАВА VII*

 *ПЛАНЫ ТЁТУШКИ ПЕН*


Семья Эверетт устроила «шашлыки». Так Пэт называла
время после ужина, когда они собирались у камина в библиотеке. Рене
считала, что это было самое весёлое время дня; почти всегда мистер Эверетт
рассказывал что-нибудь забавное или захватывающее, и они с тётей Пен никогда
не оставляли девочек без внимания; когда их разговор
становился серьёзным и они обсуждали проблемы, которых девочки не понимали,
то мистер Эверетт или тётя Пен тщательно объясняли. И в свою очередь
Тетя Пен и отец Пэт с большим интересом слушали рассказы девочек о том, как прошёл их день.

«Когда Селия дома, это не так весело, — призналась Пэт Рене, —
потому что она всегда говорит и не обращает на меня внимания!» Хотя
Тетя Пен, услышав её, рассмеялась и сказала с многозначительным видом: «Бедняжка-болтушка!»

В тот день с юга пришли письма. Они перечитывали их, сидя в «по-вау». В своём письме отцу Пэт миссис Эверетт
рассказала ему, как она рада, что они взяли Рене, и как она с нетерпением
с нетерпением жду встречи с маленькой девочкой! Пока мистер Эверетт читал это, Пэт
сжала руку Рене, а тётя Пен погладила её по светлым волосам. К письму Пэт
её мать приложила маленькую записку.


* * * Будь хорошей девочкой и помогай тёте Пен, делая всё, что она тебе
скажет. Не позволяй отцу скучать без нас и помни, что иногда он очень устаёт, когда возвращается домой вечером, и ему нравится, когда кто-нибудь ему читает! И будь очень внимателен к маленькому незнакомцу, которого ты принял в свой круг. * * *


"Маме не нужно беспокоиться! Я просто хочу сделать все эти три вещи,
— Вот увидишь! — воскликнула Пэт, складывая свою драгоценную записку и пряча её в карман.

Но письмо тёти Пен привлекло их внимание!


* * * Если дома всё будет хорошо — а я знаю, что с тобой всё будет хорошо, дорогая Пен, — мы можем остаться до весны.  Нам очень удобно, в отеле тихо, а еда вкусная.  Селия выглядит посвежевшей и вполне довольна. Чонси тоже вне опасности, и через
некоторое время мы сможем поехать в больницу и навестить его. * * * Мне было очень трудно решиться
уехать из дома прямо сейчас, но я не могла
Я не колебалась, когда поняла, что это пойдёт Селии на пользу. И ты, дорогая, облегчила мне задачу, заняв моё место. * * * Я беспокоюсь о школе Пэт. Я правда не думаю, что ей стоит возвращаться в школу мисс Приндл — там повсюду столько болезней, и я просто не могу больше волноваться. Думаю, я бы предпочла, чтобы она осталась дома. Но ей нужно
чем-то заняться — дорогая Пен, пожалуйста, придумай что-нибудь для меня! Я чувствую себя такой беспомощной здесь, внизу! Я оставлю всё на тебя, зная, что
всё, что ты сделаешь, будет во благо Пэт. * * *


- Прочти последнее еще раз, - вмешался отец Пэт с огоньком в глазах.
 Пэт с тревогой смотрел на тетю Пен.

Пенелопа перечитала письмо еще раз, а затем сложила его.

"Это именно то, что я хотел, чтобы Кэролайн сказала!"

— Но, папа, мне всё равно — сейчас — не хочется возвращаться к мисс Приндл,
но я бы возненавидела гувернантку или что-то в этом роде!

 — Всё играешь и не работаешь...

 — Но я работаю! Спроси у тёти Пен, разве я не заправляю постель каждое утро!

«У меня есть кое-какие планы, — медленно начала тётя Пен, — девочкам нужно
заниматься и...».

«И нанять гувернантку, тётя Пен?» Тётя Пен кивнула. «Не эту ужасную мисс
Грей — пожалуйста, тётя Пен!

«Нет, не мисс Грей! Кажется, я знаю кое-кого, кто тебе понравится — или, по крайней мере, ты её уже очень любишь!»

Увидев искреннее огорчение на лице Пэт, её отец вмешался:

«Тётя Пен говорит, что у неё есть кое-какие планы!» Ее планы, как правило, очень
интересны, - он искоса взглянул на сестру, - хотя я признаю, что
иногда она очень бессердечна! Давайте послушаем их! Тогда, если они тебе не нравятся
, почему...

"Что ж, тогда, - покорно воскликнула Пэт, - давай послушаем их!"

Рене слушала с глубоким интересом. Она никогда не ходила в школу
за исключением трёх лет после смерти матери, когда она в хорошие дни ходила в общеобразовательную школу в Сент-Клауде. До этого её учила мать; она также сохранила в памяти ценные знания из книг, которые всегда были у неё под рукой. Теперь мысль о том, чтобы пойти в американскую школу, наполняла её ужасом!

 Тётя Пен приняла комично серьёзный вид. «Я расскажу девочкам о своих планах, и они решат, потому что, если они не будут работать от всего сердца, это не принесёт им никакой пользы! Во-первых, каждый день должен быть
Занятия будут разделены на периоды, первый из которых начнётся в восемь часов. С восьми до девяти будут занятия по домоводству, — она не смогла удержаться от лукавого подмигивания отцу Пэт, — это включает в себя заправку кроватей без складок и наведение порядка в углах комнаты, особенно за шкафом, где скапливаются вещи...

 — Тётя Пен, вы просто шутите!

 — Нет, дорогая! Я никогда в жизни не был более серьезен! По-моему,
аккуратность в такой работе так же важна, как точность в алгебре или
геометрии! И я уверен, что вы не получили ее у мисс Приндл!"

- Что тогда? - воскликнули Пэт и ее отец.

«Час прогулок на свежем воздухе утром и один час во второй половине
дня, или хотя бы два часа на свежем воздухе каждый день, независимо от
погоды!»

«О, мне это нравится!» — перебила Пэт.

Тетя Пен строго продолжила: «И это не значит, что ты будешь кататься с
Уоткинсом! У тебя останется шесть часов на учёбу, занятия и отдых в
помещении».

— Что изучать? — спросила Пэт, всё ещё подозревая, что где-то есть что-то неприятное.

 — Ну, для каждого из вас что-то своё. Помимо занятий по заправке кроватей, подметанию и вытиранию пыли, приготовлению пищи и уходу на дому, я думаю, вы
надо изучать алгебру и орфографии, Рене может изучать английский язык, и она будет
помочь вам с вашими французами, и у вас будет латыни. Тогда вечером
ты можешь почитать американскую историю по книгам, выбранным твоим преподавателем
---

- Кто-нибудь когда-нибудь слышал о такой школе? - воскликнула Пэт, хлопая в ладоши.
- Ты знаешь, что такое школа? "Я люблю его, тетя Пен, и я буду работать над собой--честно! О----" ее
лицо вытянулось. — Кто будет наставником?

— Где вы найдёте того, кто умеет печь хлеб и преподавать латинские
инфинитивы? — лукаво вставил мистер Эверетт.

— Ну, — тётя Пен постаралась выглядеть скромной, — а как бы поступила я?

"Ты!" - воскликнул Пат недоверчиво, убедился, что весь план был только
шутка. "Ты ... действительно?"

"Действительно, по-настоящему, мой дорогой! Я буду очень рада научить тебя и помочь тебе
и то, и другое!

Пэт обвила обеими руками ее шею в удушающем объятии. "О, тетя Пен,
это будет так весело, и я действительно, по-настоящему попытаюсь выучить латынь, и я
больше не буду запихивать вещи за шкаф - это была моя половина комнаты
, ты же знаешь! И, может быть, с помощью Рене я скоро смогу говорить по-французски
так же хорошо, как Селия!

"И я предложу приз за лучшую буханку хлеба, которую испечет одна из моих девочек
!- добавил мистер Эверетт.

«Нет, в этой школе не будет никаких призов! Если одна из девочек сможет сделать что-то лучше другой, то она поможет другой!
 Больше всего на свете я хочу, чтобы мои ученицы научились бескорыстию! И мы будем вести отчёты, а награда придёт, когда Пэт и Рене покажут эти отчёты матери Пэт».

«Что ты об этом думаешь, Мышка?» — так мистер Эверетт
назвал Рене. Её глаза сияли от восторга.

"О, мне это очень понравится! И я так много хочу узнать, если
Я буду жить в Америке и буду очень стараться! Я боялась идти в
школу! — призналась она.

"Вполне естественно, что ты боялась, моя дорогая! Через
некоторое время эта застенчивость пройдёт, и ты найдёшь много верных друзей
и товарищей по играм.

"Я хочу научиться гладить так же хорошо, как Шейла, — объявила Пэт со
своим обычным энтузиазмом. "И готовить тоже-сделать пироги и вещи! Почему,
Тетя Пен, все что нам понадобится для второго класса скаутов!" В
вдруг подумал, что принес беспокойство на ее лице. - У нас будет время, тетя
Пен, готовишься к тесту на нежность? Пегги Ли и Кейнет Рэндольф
собираются научить нас завязывать узлы и, ты знаешь, - поспешно добавила она,
- это важно! Каждый должен уметь завязывать всевозможные узлы
это очень полезно, много раз!

Тетя Пен кивнула. "Конечно! У тебя будет шанс всему этому научиться!"
это!

«Пегги говорит, что её брат тоже научит нас семафорить! О, мы будем очень заняты, Рене! Я думаю, что напишу об этом Анджелине!»

Она подбежала к столу с верстаком в другом конце комнаты и достала бумагу и
ручка. У нее голова шла кругом от восхитительных планов тети Пен! Несколько мгновений она яростно писала
, громко царапая кончиком пальца. Но
пока она писала, в ее сознании медленно прокралась яркая картина девушек в
Мисс Приндл и о тамошней жизни! С наполовину исписанной страницей она
остановился. Затем она схватила бумагу и разорвала ее поперек, бросая
кусочки один за другим в корзину для мусора. С дивана у камина
Тетя Пен наблюдала за ней, удивляясь мимолетной тени,
промелькнувшей на ее сияющем лице.

"Что случилось, Пэт?" — мягко спросила она.

Пэт замялась. «О, ничего!» — в её голосе прозвучала нотка вызова. Она не добавила, что в её сердце внезапно вспыхнула
ослепительная уверенность в том, что девочки, которых она знала в школе мисс Приндл,
будут смеяться над «школой» тёти Пен.

 «Мне так много нужно было написать, что я не знала, с чего начать!»




 *ГЛАВА VIII*

 *ПОБЕДИТЕЛИ В ГОЛОВОЛОМКАХ*


 Перед Пэт встала непростая задача. Её скаутскую форму нужно было купить
на деньги, которые она заработала сама. А она никогда в жизни не зарабатывала ни гроша!

«Я зарабатывала деньги, вязала варежки и продавала их, а Тру Скотт
вязала шапочки-колпачки. Они были очень красивыми, и все девочки
их заказывали. Пегги Ли по субботам работала в продуктовом магазине —
принимала заказы по телефону», — объяснила Шейла.

"Я не умею хорошо вязать, ни спицами, ни крючком, ни что-либо другое," —
причитала Пэт после мрачного совещания с Рене и Шейлой.

Затем по предложению Шейлы девочки изучили колонку «Требуется помощь»
в газете. Они разложили газету на полу и встали вокруг неё на колени.
Рене зачитывала каждое объявление, а Шейла и Пэт передавали его друг другу.
его возможности. После долгих обсуждений было решено, что на следующий день Пэт должна пойти по определённому адресу, где, как говорилось в объявлении, любой утончённой леди, молодой или старой, расскажут, как зарабатывать десять долларов в неделю приятным занятием в свободное время!

"Это как раз то, что мне нужно!" — с энтузиазмом заявила Пэт. "Это не помешает учёбе."

«Школа» тёти Пен была в самом разгаре. Поначалу Пэт была склонна
относиться к расписанию «домашних занятий» довольно легкомысленно, но она поняла
очень скоро стало ясно, что тётя Пен настроена серьёзно и намерена требовать
такой же тщательности и аккуратности в выполнении простых домашних дел,
как и в решении задач по алгебре! Поначалу Пэт ненавидела то, что Мелодия называла «работой наверху», но под руководством тёти Пен
Благодаря приятным наставлениям и весёлой компании Рене — эта маленькая леди была настоящей хозяйкой, и её руки с готовностью выполняли работу — Пэт начала проявлять больше интереса и изо всех сил старалась делать всё правильно! А в конце первой недели тётя Пен разрешила девочкам
чтобы печь яблочные пироги, которые, по словам мистера Эверетта, были лучше всех
яблочных пирогов, которые он когда-либо пробовал!

"И десять долларов в неделю!" — продолжила Пэт. — "Я скоро разбогатею! Теперь
нам нужно найти что-нибудь для Рене!"

"Может быть, я могла бы немного заработать, расставляя цветы в витринах магазинов; часто
я помогала Колетт Вуазен, у которой был киоск в Сен-Клу, и мне это нравилось!"

«Именно то, что нужно!» — воскликнула Пэт, радуясь всему необычному. «Большинство цветочных магазинов выглядят отвратительно, и они, вероятно, хорошо тебе заплатят! Завтра днём я пойду устраиваться на работу, а ты и
Шейла может зайти к каждому из флористов и предложить украсить их
окна!

Искательницы приключений провели взволнованный час, готовясь к своему приключению.
Тетя Пен ушла на весь день, так что их никто не беспокоил. Пэт
настояла на том, чтобы убрать волосы с лица и придать себе вид взрослой и серьёзной женщины! В последний момент
она надела длинное тётино пальто, которое скрывало её собственную юбку-килт, а затем в качестве завершающего штриха добавила соболиные меха Селии, которые та носила в прошлом году!

 «Ну вот, я уверена, что любой легко принял бы меня за двадцатиоднолетнюю!» — сказала она.
заявила она, с удовлетворением оглядывая себя. И Пэт показалось, что двадцать один год — это достаточно зрелый возраст, чтобы подойти самому требовательному работодателю!

 Они договорились встретиться с Шейлой у её ворот. Рене была напугана до смерти, и пока три девушки шли в деловую часть города, она снова и снова повторяла вслед за Пэт, что должна говорить, входя в каждый цветочный магазин!

«Обязательно скажи им, что ты чинил ту цветочную лавку во Франции!»
предупредила Пэт, когда они прощались. Она помахала рукой, пожелав «удачи», и
смело зашагала прочь. Шейла должна была остаться с Рене, потому что
Рене не была знакома с городскими улицами.

Но через два часа удручённое трио встретилось, как и договаривалось, на кухне Шейлы.  Пэт, несмотря на нелепый макияж, выглядела как несчастный, обманутый ребёнок!  Она прождала больше часа в душном офисе, окружённая десятками других «благородных леди».
претенденты, которые — хотя Пэт не рассказала бы об этом даже Шейле или
Рене — открыто смеялись над ней!

"И к тому времени, когда подошла моя очередь, я так устала ждать, что
испугалась и не могла вымолвить ни слова," — объяснила она, тяжело вздохнув.
отвращение. «В любом случае, нужно было продавать «косметические наборы» в домах людей —
вещи, которые завивали прямые волосы, убирали веснушки и всё остальное, и нужно было внести двадцать пять долларов, прежде чем тебе разрешали начать!»

 «И все цветочные магазины говорили, что у них есть специалисты по украшению витрин — они даже не позволили мне рассказать о прилавке Колетт!» «Думаю, они считали, что я слишком маленькая, — вздохнула Рене, — и часто смеялись!»

«Что ж, — Пэт тряхнула головой, — мы просто не должны отчаиваться, а пробовать, пробовать снова!»

Рене вздрогнула. «О, я не могу — не так!» — горячо воскликнула она.

— Ты бы предпочла не быть скаутом? — спросила Пэт. — Ты никогда ничего не добьёшься, если не будешь пытаться, и я думаю, что не позволю одной неудаче обескуражить меня! — В уютной кухне Куиннов она чувствовала себя очень храброй! Но слёзы, которые вот-вот должны были пролиться из глаз Рене, смягчили её. — Не волнуйся, Рен, мы что-нибудь придумаем! Может быть, - она заколебалась,
- может быть, нам лучше посоветоваться с тетей Пен!

- О, я бы хотела, чтобы ты это сделала! - Нетерпеливо воскликнула Рене. Предприимчивый дух Пэт
немного напугал ее.

"Я подумаю об этом и, может быть, завтра ..."

Потому что Пэт сама не была до конца уверена, что тетя Пен могла бы
Подумайте о взятом напрокат пальто и мехах Селии!

 По бесчисленным мелким признакам тётя Пен поняла, что у её девочек что-то на уме! Спеша к ужину, она мельком увидела, проходя мимо двери Пэт, своё пальто и меха Селии, брошенные на кровать Пэт. Девочки были непривычно молчаливы во время ужина, и она дважды перехватила умоляющий взгляд Рене, обращённый к Пэт, в ответ на который Пэт уверенно кивнула! На следующее утро Пэт была, к сожалению, небрежна в работе по дому, а её пересказ на латыни был не очень хорош.
задумалась! Тетя Пен была слишком разумной, чтобы настаивать на откровенности, — она была
уверена, что пройдёт совсем немного времени, и Пэт расскажет ей обо всём, что её беспокоит!

 Поэтому она не удивилась, когда после утренних дел Пэт подошла к её двери.

 «Мы с Рене хотим поговорить с тобой, тётя Пен!» — сказала она так серьёзно, что Пенелопа на мгновение растерялась.

Они стояли перед ней, Пэт сложив руки за спиной, как она часто видела у своего отца.

"Видишь ли, тётя Пен, мы с Рене должны заработать немного денег.
деньги на покупку нашей формы! Мы не можем просто жить на пособие! Это примерно по шесть с половиной долларов на человека! Мы не умеем хорошо вязать, чтобы продавать вещи, и
Пегги Ли работала в продуктовом магазине, но там торговала её мать, и они были к ней добры! Но мы... не можем... найти... работу!

— Значит, вы пытались?

Пэт покраснела. «Да, мы вчера пытались!» Не вдаваясь в подробности и стараясь придать их опыту как можно больше достоинства, она рассказала о вчерашних попытках найти работу. Тётю Пен внезапно охватил сильный приступ кашля, из-за которого она расплакалась!

— Я _надеюсь, что_ вы не смеётесь, — закончила Пэт с некоторым гневом в голосе.
 — Я уверена, что мы достаточно взрослые, чтобы зарабатывать деньги — _мальчики_ в нашем возрасте так и делают! И я
ничуть не расстроена!

 — Верно, Пэт, — восхищённо воскликнула тётя Пен. — Но, возможно, ты
сделала это неправильно! Давайте теперь сядем и обсудим все это
целиком!

Позже Пэт сказала Шейле, что ей всегда нравилось в тете
Пен то, что она относилась к человеку так, как будто этот человек _знать_
что-то!

И Пэт никогда не приходило в голову , что это были не ее собственные психические процессы , которые,
после нескольких слов она пришла к выводу, что они с Рене должны довольствоваться тем, что у них есть!

"Рене слишком молода, чтобы работать в магазине даже часть дня — у нас есть закон, который это запрещает! А ты, Пэт, едва ли сможешь продать достаточно наборов косметики за то время, что у тебя есть, чтобы заменить кожу на обуви, которую ты износишь!"

— Но что же мы будем делать? — воскликнула Пэт, теперь уже смирившись.

Тетя Пен долго размышляла. Искренность Пэт была очень ценной вещью — она должна беречь её!

Внезапно она хлопнула в ладоши с той девичьей непосредственностью, которая делала её такой понимающей собеседницей.

"У меня есть блестящая идея! Помнишь ящик яблок, который на прошлой неделе привезли с моей фермы? У нас должно быть не меньше пятидесяти бушелей! Мой фермер сказал, что собирается отвезти их на рынок на следующей неделе. Вместо этого вы с Рене можете обойти всех и принять заказы! Вы можете продать их за доллар и семьдесят пять центов за бушель — даже в этом случае это будет дешевле, чем у бакалейщика, — и вы заплатите фермеру полтора доллара, которые он всё равно получит оптом.

 — Значит, мы заработаем по четвертаку за бушель?

— Да. Если вы продадите весь урожай, у вас будет двенадцать с половиной долларов, которые вы сможете разделить между собой, а ещё вы получите хорошую физическую нагрузку и опыт!
 И вы можете принимать заказы на картофель, до двадцати бушелей.

 — О, здорово! — воскликнула Пэт. Она запрыгала на месте, как индеец. — Мы можем начать сегодня? И можно мне взять несколько яблок, которые лежат здесь,
в корзинку, чтобы показать людям?

«Это хорошая идея! Думаю, тебе это понравится больше, чем продавать
косметические наборы! Тогда могут появиться и другие способы заработка.
Знаешь, есть одна вещь, которой ты можешь научиться, даже будучи маленькой девочкой, и это
чтобы помочь тебе на протяжении всей жизни, нужно знать и использовать возможности, когда они
появляются.

 «Я не знаю, что бы мы без тебя делали, тётя Пен! Я буду вести
счёты в маленькой книжке, потому что мне нравится записывать и складывать
цифры. Давай назовёмся «ЛаДью и Эверетт, «Агенты».

Рене, на лице которой отразились удовольствие и одобрение нового плана, а также облегчение от того, что ей не придётся искать работу во второй половине дня, робко заговорила:

"Я так хочу заработать немного денег, чтобы отправить немного Сюзетт и Габриэлю. У меня здесь так много всего, а им может понадобиться много вещей! Как вы думаете, я могла бы продавать рождественские открытки?"

"Какие именно, детка?"

Затем Рене рассказала о маленьких открытках, которые она нарисовала и продала в Сент-
Клауде. Она побежала в свою комнату, чтобы принести несколько из тех, что у неё были. Пенелопа
воскликнула с неподдельным восхищением:

— Что ты, дорогая, они прекрасны! Конечно, ты можешь их продать! И
ты должна сделать ещё! И пригласительные на ужин тоже!

 — Тогда валентинки! — воскликнула Пэт. — И я их продам, потому что я
больше! Мы можем купить твои краски и картон на наши яблочные деньги
и…

«Какой деловой женщиной ты вдруг стала!» — заявила тётя Пен.

"Нам понадобится большая бухгалтерская книга и офис..." Пэт внезапно остановилась и хлопнула себя по голове, что всегда означало, что ей в голову пришла идея!

"О, блестяще! Рене, давай! У меня _лучший_ план!"
Это должно было остаться в секрете, это было точно! Она схватила Рене за обе руки и потащила её из комнаты, оставив тётю Пен корчиться от смеха.

 Затем на третьем этаже, между обедом и послеобеденным уроком, раздался грохот, похожий на раскаты грома, вперемешку с топотом, скрежетом и взрывами смеха. Чтобы добавить таинственности, Пэт сбежала вниз и вскоре вернулась с метлой и совком, а на тёмной голове у неё была кепка.

Только на следующий день секрет был раскрыт! Затем Пэт и Рене с большой торжественностью
проводили тётю Пен на третий этаж. На долгие годы
комната с низким остроконечным потолком, протянувшаяся через восточное крыло дома,
служила швейной комнатой, где сестры Арчер шили
платья для Селии и Пэт и чинили домашнее белье. Сестры Арчер
Сестры - Пэт всегда думала, что они похожи на гномов, - теперь были мертвы
и миссис Эверетт заказала платья для девочек у портнихи из города.
Этой комнатой уже давно никто не пользовался.

Теперь на его двери висела внушительная и богато украшенная табличка с надписью: «Орлиное гнездо». А под ней, подчёркивая предупреждение черепом и костями, висела другая табличка: «Вход воспрещён».
«Входной билет».

«Три стука, а потом один быстрый — это сигнал, — таинственно объяснила Пэт, — и только ты, Шейла, Пегги, Кейнет и Тру Скотт будете знать об этом — кроме, конечно, Рена и меня!»

Пока она говорила, Пэт отпирала дверь. Она с гордостью распахнула её.
"Это не какой-то дурацкий клуб! — объяснила она. «Все, кто сюда приходит, должны работать! Вон тот стол — мой, а у Рене этот стол, потому что она может рисовать на нём, и там хорошее освещение. А тот большой стол — для других девочек, только нам приходится ставить его к стене, потому что у него сломана одна ножка!»

Несколько часов работы полностью преобразили комнату и убрали все
следы пребывания сестёр Арчер и их образа жизни. Пол, местами очень пыльный,
был покрыт кусками старого коврового покрытия, которое, когда постелили
паркет, убрали на хранение. Пэт также достала из кладовки
устарелый письменный стол и стулья. На один из них, чтобы придать комнате элегантности, она накинула старое покрывало из Багдада, а на окна девочки повесили куски выцветшего велюра.
несколько лет назад заменили в гостиной этажом ниже. В воздухе
стоял тяжёлый запах камфоры и пыли; трёхногий стол выглядел
жалким и беспомощным, угол стены был испачкан из-за протечки
крыши, но для Пэт и Рене это было вдохновляющее убежище!

"Мои бухгалтерские книги лежат в моём столе, и я вам скажу, тётя,
Пен, «Ладью и Эверетт» получили заказ на десять бушелей яблок, что неплохо для одного дня работы, да ещё и для девочек!
заявила Пэт.

"О, это напомнило мне!" — голос тёти Пен был таким же восторженным, как и у
младший сотрудник фирмы. «У меня есть заказ для Ладу и Эверетта!
 Мисс Хиггинс возьмёт двенадцать рождественских открыток! Я показал ей одну
сегодня утром. Она собирается выставить их на продажу в своей чайной. Она
может заказать ещё! Ты должна решить, сколько они будут стоить, Рене».

Рене была слишком рада, чтобы ответить. Пэт буквально бурлила от волнения.
Она поймала тетю Пен и Рене в вихре танца, который почти полностью
разрушил старинный стул, лежавший на её безумном пути.

"Ура Орлиному Гнезду! И разве мы не будем просто веселиться? Ты,
Знаешь, — она вдруг замолчала, — в тот день, когда мама и Селия уехали, я была ужасно несчастна и писала в своём дневнике глупости! Но это было до того, как я нашла Рене! А теперь у нас есть Шейла, и ты, и наша весёлая школа, и наш бизнес, и я рада, что они оставили меня дома и я не вернулась в «Приндл»!

Тетя Пен, задыхаясь, опустилась на стул, стоявший на полу.
Она подняла голову и рассмеялась.

"Мне бы не хотелось разбирать это твоё предложение, Пэтси! Но даже если
твой английский неидеален, у тебя золотое сердце, и я говорю:
«Удачи тебе и твоему «Гнезду орла»!"




 *ГЛАВА IX*

 *НОВЫЙ ЖИЛЬЁ*


"Что это за свист такой?" — спросила Пэт,
вскочив с кровати и подбежав к окну. "Что-то
происходит — я знаю!"

Девочки прислушались. Воздух раннего утра был наполнен непрекращающимися
звуками; визгом сирен, пронзительными гудками, тяжелыми звуками лодок
из гавани доносились свистки, перезвон колоколов.

"Просто мурашки по коже!"

"Давай быстро одевайся!" ПЭТ протянул руку для чулок. "Может быть, это
мир!", она вдруг заявила.

"Ох-х!" - это все, Рене ответил, но был мир смысла в
ни единого звука. "Слушай! Есть несколько колокола! Разве они не прекрасны?
Возможно, они звонят по всему миру".

Внизу они обнаружили всех дико взволнованными. Даже Джаспер, который так давно не был в Англии, что забыл своих родственников, оживлённо беседовал с тётей Пен и передавал ей сахар для варёного яйца!

"Что случилось, тётя Пен?" — в один голос воскликнули Пэт и Рене.

"Мои дорогие, бои прекратились — наконец-то!" — ответил мистер Эверетт. Он, казалось, был слишком взволнован, чтобы говорить дальше.

«Не знаю, хочется ли мне больше молиться или кричать», — засмеялась
тётя Пен, и по её щекам скатились две слезинки.

Из газеты, которую принёс Джаспер, мистер Эверетт зачитал им
условия перемирия, на которые согласилась Германия.  Мелодия и
Мэгги слушали, стоя у двери.

"У меня внутри всё перевернулось!" — объявила Пэт.

Завтрак Рене стоял перед ней нетронутым. Тетя Пен, увидев настоящее
огорчение на лице ребенка, догадалась о боли, которая таилась в ее сердце.
Так что, когда Рене, не в силах больше сдерживаться, бросилась к
У двери она почувствовала, как две крепкие руки обняли её и прижали к дружескому плечу.

"Дорогая, расскажи нам! Не грусти в одиночестве!"

Затем бедная Рене уткнулась лицом в ладони; прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла заговорить.

"Как бы я хотела быть... там! Дома, я имею в виду... бедная Сюзанна стара... и у неё... только
Габриэль! Мы так старались — мы с Сюзетт сделали флаг и пытались
сделать его таким же, как ваши «Звёзды и полосы»; мы добавили тринадцать
полосок, потому что я посчитала, но звёзд было почти недостаточно! Мы
обещали Эмилю, что когда наступит мир, — он сказал, что немцы
избили — мы бы повесили его на углу крыши, на длинной стороне
старого французского флага Габриэля! И, — голова откинулась на плечо Пенелопы, —
я боюсь, что Сюзетта — забудет — и его — не будет — там!

«Она вспомнит, Рене, потому что прямо сейчас я знаю, что её сердце и разум полны мыслей о тебе, так же, как ты тоскуешь по ней и по маленькому домику!»

Мистер Эверетт, которого глубоко тронула история Рене, предложил практическую помощь.

"Рене, позволь мне в честь этого дня отправить ей денег"
приказать Сюзетт от твоего имени? Помни, дитя, как мало мы страдали по сравнению с тобой, Сюзетт и бесчисленным множеством других людей — там! Ты напишешь ей маленькое письмо в придачу!

 «О, мне это _понравится_! И тогда Сюзетт точно будет знать, что я
с добрыми, щедрыми друзьями!» — глаза ребёнка снова засияли. «И
Я напомню ей, куда мы положили флаг, и она сможет его вывесить, потому что я
думаю, что теперь во Франции ещё долго будут развеваться флаги!

«Это, конечно, должен быть праздник», — заявила тётя Пен.

«И давайте просто делать то, чего мы никогда раньше не делали», — воскликнула Пэт.

В этот момент мистера Эверетта позвали к телефону. Он вернулся
взволнованный.

"Бёрнс звонит с завода и говорит, что рабочие устраивают
чудовищный парад! Они собрали оркестр и взяли все флаги, какие
только есть! Город сошёл с ума! Я должен спешить. Отведите девушек
в центр! Это одиннадцатое ноября должно стать днём, который мы никогда не забудем — до конца наших дней!

И, поспешно уходя, он сказал Рене на прощание:

"Приготовь письмо, дорогая, и я отправлю денежный перевод домой в полдень.

Девушки поспешили одеться.

«Можно мы остановимся у Шейлы?» — крикнула Пэт через перила.

«Конечно!» — согласилась Пенелопа, радуясь, что Пэт хочет поделиться со своими друзьями всеми своими радостями.

К тому времени, как они добрались до центра города, тротуары были заполнены людьми, а улицы были расчищены для марширующих оркестров. Девочки нашли место на обочине. Им казалось, что
все разом сошли с ума и что они такие же сумасшедшие, как и все остальные! На каждом углу формировались шествия, возглавляемые импровизированными оркестрами, а там, где не было даже барабана, использовались жестяные кастрюли
и вёдра были пущены в ход! И всё это под непрекращающийся оглушительный свист!

Все улыбались! Солнце прорвалось сквозь тучи,
собравшиеся за долгие годы войны!

Мимо прошла группа мужчин и женщин с верфи. Некоторые из них
тащили за собой захваченную повозку торговца, на которую они положили большой корабельный колокол! Один из них
ехал в повозке и через равные промежутки времени стучал в колокол. Все они
несли флаги, большие и маленькие, и один
у грязного мужчины на руках был ребёнок! Толпа на тротуаре бурно приветствовала его,
и мужчина высоко поднял ребёнка над головой!

 Шествующим пришлось остановиться, и пока мужчина с колокольчиком отдыхал, они
спели «Знамя, усыпанное звёздами». Другие подхватили песню, и она разносилась
от квартала к кварталу, нарастающей волной звука, торжествующим хором! Пэт и
Шейла и Рене весело пели, и в этот момент Пэт почувствовала, как её руку
внезапно схватили в тёплую, крепкую хватку! Это была её соседка, немного сутулая женщина с тёмными глазами итальянки и поношенной шалью на плечах
Она опустила голову и плечи. В её глазах стояли слёзы, но, несмотря на них, она улыбалась, как и все остальные! Пэт была слишком молода, чтобы понять, какая трагедия самопожертвования могла стоять за этими слезами, но она была не настолько молода, чтобы не почувствовать общую радость, благодарность и привилегию, которые они разделяли! Поэтому она сжала морщинистые пальцы и улыбнулась в ответ маленькой старушке!

— Вот идут рабочие с верфи! — воскликнула тётя Пен, встав на цыпочки, чтобы посмотреть поверх толпы. Кораблестроители прошли мимо. Вдоль дороги
двигалось приближающееся войско, пятнадцать тысяч человек, мужчин и женщин! Они
сняли с работ флаги и теперь несли их высоко в воздухе
руки, которые не могли устать! Нестройные звуки их оркестра были
божественной музыкой для их ушей! Старики шагали, как мальчишки.;
и они рассеяны по всей линии были сотни девушек в их работе
комбинезоны и шапки.

Рене был озадачен. Эти люди, многие из них, не похож на
Американцев она видела! Один из них выкрикнул что-то на незнакомом языке,
но в руках у него было знамя с надписью «Мы за США». Возможно, как и она сама, он приехал в Америку в поисках убежища и теперь отдавал всё, что имел.
сила и преданность родине, которых он искал.

"Можно нам тоже пойти, тётя Пен?" — воскликнула Пэт.

Кто-то из рядов крикнул им, чтобы они шли! Для них освободили место в строю, и даже маленькая старушка в шали
присоединилась к процессии. Голос позади окликнул их, и Пэт увидела, что её отец идёт со своими людьми.

"Может ли быть день прекраснее? Но я голодна, как медведь, - заявила
Пэт за ланчем. - И, о радость, цыпленка с печеньем! Что мы будем делать
сегодня днем, тетя Пен?

"Боже мой, Пэт, ты думаешь так же быстро, как говоришь? Ради твоего
Я сохраню в секрете планы на вторую половину дня, пока ты не закончишь
обедать! Но это будет что-то, что тебе _очень_ понравится! — и тётя Пен
идеально изобразила характерный для Пэт восторженный тон.

"Тётенька Пен, я подавись, если ты не скажешь ни _единого_ слова! Давай
угадаем!"

Но тётя Пен была непреклонна, и пока не была съедена последняя крошка от
обеда, она не произнесла ни слова!

Затем: «Твой отец говорит, что мы все можем пройти через «Работы»!

«Все — Шейла, Кейнет и Пегги?»

«Да. И мы начнём через полчаса. Это даст Рене шанс
чтобы написать письмо Сюзетт. Рене нашла на своей тарелке конверт с денежным чеком на сто долларов!

 Из-за праздника на заводе почти никого не было, и впервые за несколько месяцев огромные колёса стояли неподвижно, а печи
тлели. Мистер Эверетт встретил девушек и сам провёл их от здания к зданию, подробно объясняя каждый производственный процесс.
Пегги и Шейла внимательно слушали; Кейнет, более изобретательная, чем остальные,
подумала, что колёса похожи на огромных великанов, которые теперь безобидны
пока они спали! А Рене нравились пустые, пыльные помещения,
блестящие металлы двигателей и тусклое свечение печей! Самым
сильным впечатлением Пэт была гордость за то, что её отец так много знает!

 Шейла особенно увлеклась работой в мастерской. Она
задержалась позади остальных, чтобы поближе рассмотреть несколько ремней.
Обладая пытливым и изобретательным умом, она всегда проявляла глубокий интерес к
сборке любых механизмов. Внезапно она поняла, что осталась одна, и поспешила выйти из здания, чтобы догнать
другие. Они прошли по длинному, узкому переулку к главному
магазину. Она всё ещё слышала голос мистера Эверетта.

  Пробегая по коридору, она столкнулась с мужчиной, который внезапно
появился в дверном проёме. Он был так же удивлён, как и она! "Du verdamte dumkopf!" — прорычал он себе под нос,
спеша прочь. Шейла стояла неподвижно.

«Это был немец!» — подумала она. Она быстро обернулась. Мужчина исчезал в конце коридора. И в ту же секунду она узнала в нём нового жильца своей матери!

 Голос Пэт донёсся до неё с другой стороны.

«Шей-ла! Пойдём!»

В голове Шейлы кружилось множество мыслей! Она не слышала ни слова из
лёгкой болтовни вокруг неё, потому что экскурсия закончилась в кабинете
мистера Эверетта. Этот мужчина определённо ругался по-
немецки, и на его лице было злое выражение; она напугала его так, что
он на мгновение потерял самообладание! И что он мог там делать — в таком виде — когда все остальные мужчины
отмечали праздник?

 В глубине души она понимала, что должна немедленно рассказать мистеру
Эверетту! Но другой голос предупреждал её, что это будет
Это, несомненно, означало, что мужчину уволят, а её мать потеряет жильца! Задняя комната снова опустеет — и музыка! Она начала брать уроки, и мисс Шихан сказала, что она «быстро учится!»
Это была заветная мечта, ставшая явью —

Она прислушалась ко второму голосу — он был очень мягким! «Возможно, он немец, ставший верным гражданином Соединённых Штатов», — подумалось ей, и это звучало очень разумно! Она напугала его, и он заговорил на старом, забытом языке! И тот злобный взгляд, который она поймала на себе
В его глазах могло почудиться что угодно, ведь она тоже была напугана!
Кроме того, разве бои не закончились только сегодня? Какой вред мог причинить враг сейчас? Если бы она рассказала об этом мистеру Эверетту, а он бы рассмеялся, она бы почувствовала себя очень глупо! Мистер Эверетт усадил их в автомобиль и велел Уоткинсу отвезти их к Хайлеру, где они могли бы выпить шоколада и съесть пирожные, чтобы завершить этот замечательный день. Она не могла сказать ему об этом сейчас!

Но сомнения в её сердце сделали сладости горькими на вкус, и пока
другие весело болтали, Шейла сидела молча и погружённая в свои мысли. Она
Она прислушалась к более приятному голосу внутри себя, но в ушах у неё всё ещё
звучало бормотание «Du verdamte dumkopf», и её преследовал блеск злых глаз.




 *ГЛАВА X*

 *Честь разведчика*


В ту ночь Шейле приснилось, что все огромные колёса, которые она видела на заводе Эверетта, катились по улице за ней, и, хотя она бежала так быстро, как только могла, они приближались всё быстрее и быстрее, всё ближе и ближе, а потом начали реветь и размахивать в её сторону горячими металлическими прутьями.
Она! Ближайшая из них потянулась к ней и схватила её огненными пальцами, и
как только она почувствовала, что они смыкаются вокруг неё, она проснулась!

 Пэдди яростно лаял, бегая от её кровати к двери и обратно,
словно умоляя её выйти!

 Она вцепилась пальцами в одеяло и с ужасом уставилась
в темноту комнаты! Это был сон — она в безопасности в своей
кровати!

«Гав! Гав!» — зарычал Пэдди.

 Шейла выбралась из постели, шепотом ругая Пэдди, чтобы не разбудить
маму, которая спала в соседней комнате. Босиком она спустилась вниз
Пэдди запрыгал впереди неё по лестнице на кухню. На кухне было темно; прошло несколько мгновений, прежде чем Шейла разглядела знакомые предметы. Пэдди зарычал и снова залаял! Звук снаружи напугал Шейлу, и ей пришлось зажать рот рукой, чтобы не закричать! Затем она поняла, что это квартирант поднимается по наружной лестнице! Каждый шаг скрипел под его ногами; она услышала, как наверху
закрылась дверь и в замке повернулся ключ!

Но Пэдди не успокоился! Он больше не лаял, потому что Шейла
крепко шлёпнула его по носу, но подбежал к окну и, встав на
положил передние лапы на подоконник, выглянул наружу и заскулил. Шейла, следовавшая за ним,
заглянула сквозь занавески. Легкий снежок покрыл землю на
маленьком заднем дворе; он все еще падал. Не было видно ни единого предмета, кроме
голого куста сирени в сорриере.

"Я думаю, это кошка ... Ах ты, плохая собака!" Сердито пробормотала Шейла. — Поднимайтесь
прямо наверх и ведите себя тихо! — И они оба побежали обратно в
комнату Шейлы, где Шейла забралась под одеяло и натянула его
до самого носа. Пэдди запрыгнул на кровать и лёг очень близко к её
ногам, и, хотя Шейла знала, что это против правил Куиннов,
однако она была благодарна ему за компанию и не прогнала его!

Утром Шейла была сама не своя от радости; она помогла приготовить
завтрак, убрать со стола и собрать трех младших братьев в
школу в рассеянной манере. Ее мать смотрела, как она трогается с места
сама с тревожным сердцем.

"Боже мой, что это на меня нашло сегодня утром?" она
подумала. «Не волнуйся, если что-то не так, она расскажет своей
маме!»

Именно это Шейла и сделала в полдень, когда прибежала домой из
школы. Она больше ни минуты не могла выносить самобичевание
и сомнения, которые терзали её! И мать дала ей совет, которого она ожидала!

"Иди прямо к мистеру Эверетту, дорогая! И не волнуйся!"

Шейла застала семью Эверетт в состоянии сильного волнения. Ей
достаточно было одного взгляда на суровое лицо мистера Эверетта, чтобы понять,
что случилось что-то ужасное! И с невероятным инстинктом, порождённым
сожалением, что-то внутри неё подсказало ей, что это было! Она
стояла неподвижно и переводила взгляд с одного лица на другое вдоль
стола, на котором был накрыт дневной обед.

«О, Шейла, кто-то украл несколько ужасно важных формул из
«Трудов…» — начал Пэт.

 «Нет-нет-нет!» — закричала Шейла, словно её протест должен был остановить правду!
 Затем она поняла, что они смотрят на неё в изумлении!  Она
схватилась за спинку стула и попыталась заговорить, но не смогла выдавить ни звука.

— Это правда, — устало объяснил мистер Эверетт. — Должно быть, это дело рук очень ловкой группы шпионов! Все три экземпляра формулы были похищены! Каждый из них был спрятан в месте, которое мы считали
абсолютно безопасно! Мы только что закончили их и были готовы передать
для изучения правительственным экспертам!"

"И подумай об этом, Шейла, папа говорит, что это было для взрывчатки такой
ужасно мощной, что просто имея формулу и зная, как ее сделать
это помогло бы предотвратить войны! Разве не это он сказал, тетя Пен? Пэт
была очень взволнована.

«Сохранение тайны в нашей стране, безусловно, поможет предотвратить будущие
войны! Нет никаких сомнений в том, что кража — дело рук немецких
агентов, — ответил мистер Эверетт. — И я не знал, что у нас есть человек, которому мы не можем доверять!»

Затем Шейла тяжело сглотнула. Когда она начала говорить, ей показалось, что
её голос доносится откуда-то издалека, что он ей совсем не принадлежит! Всё в комнате начало кружиться вокруг неё, кроме мистера
Эверетта.

 Сбиваясь, она рассказала свою историю. И в конце она разрыдалась,
не в силах говорить: «Я просто ненавижу себя за то, что не рассказала вам об этом сразу!»

Шейле показалось, что за её вспышкой последовали долгие минуты молчания,
и что все лица в комнате были обращены на неё с осуждением. Она сама уставилась в пол. Но
Вскоре голос мистера Эверетта зазвучал с надеждой, которой раньше не было, и, набравшись смелости, Шейла подняла глаза и увидела, что тётя Пен одобрительно кивает, а Пэт смотрит на неё с неприкрытой завистью.

 «Моя дорогая девочка, — воскликнул мистер Эверетт, — я думаю, ты дала нам важную подсказку!» Я позвоню детективам из секретной службы и попрошу вас повторить им вашу историю — если вы подождёте! — и быстро вышел из комнаты.

"Шейла Куинн, вы прямо как настоящий детектив! Разве это не грандиозно и не захватывающе? Я бы никогда не подумала об этом ужасном человеке! — воскликнула Пэт.

И тетя Пен позаботилась о том, чтобы Шейле подали горячий обед
немедленно!

С этого момента все происходило с захватывающей быстротой. Шейла
повторила свою историю двум детективам, которые пришли по вызову мистера Эверетта.
Было слишком поздно, чтобы вернуться в школу, так что, спеша домой, она пошла мрачно
о всяких мелочах бытовых, постоянно прислушиваясь к стуку
за дверью, прислушивается к каждому звуку!

— «Знаешь, Шейла, — прошептала её мать, — я так нервничаю, что просто не могу!
Я уверена, что слышала, как мистер Маркс поднимался по парадной лестнице! Он никогда так не делал
— Я уже слышала это раньше! По-моему, он просто не хочет, чтобы кто-то знал, что он в
доме! Прислушайтесь! — Крепко держась за руки, они прислушались;
тихие шаги над головой убедили их в том, что кто-то ходит по комнате наверху.

"Я бы хотела, чтобы они поторопились и пришли арестовать его, — простонала Шейла. И
не успели эти слова слететь с её губ, как раздался ржавый звон дверного
звонка.

Миссис Куинн встретила у двери трёх мужчин, которые вкратце объяснили, что пришли с ордером на арест некоего мистера Джона Маркса, которого, по их мнению, можно было найти в её доме. Кивнув головой, она
Миссис Куинн, вся в седых кудряшках, дала понять, что она совершенно уверена в том, что джентльмен в этот момент находится в её задней комнате!
Она поднялась по лестнице с двумя мужчинами, в то время как третий неуверенно топтался в холле внизу.

"Быстрее — иди и посмотри на лестницу снаружи," — крикнула Шейла, подбегая к нему. Она отвела его обратно на кухню. Они добрались туда как раз вовремя, чтобы услышать, как наверху тихо закрылась входная дверь и послышались быстрые шаги по шаткой лестнице. Но недостаточно быстро, потому что, когда мистер Джон Маркс открыл дверь у подножия лестницы, он увидел дуло револьвера!

Шейла, напуганная и встревоженная, забилась в угол кухни. Она
услышала быстрые, сердитые голоса, резкий приказ, щелчок металла, как будто
защёлкнулся замок! Её мать и двое других офицеров вошли на кухню. Затем один из них и его пленник ушли, а остальные
вернулись в комнату наверху, чтобы обыскать её.

— Боже мой, я чувствую себя так, словно мы сами что-то натворили, — вздохнула
миссис Куинн, изнурённая волнением. — И он был приятным на вид мужчиной,
всегда говорил приятные слова, когда приносил мне... — она
Она остановилась. Впервые ей пришло в голову, что она потеряла жильца!

 И, словно эта же мысль мучила Шейлу, девушка отложила работу и подошла к старому пианино. Оно было настроено и отполировано, и миссис
 Куинн накинула на него кружевную салфетку. Шейла села и медленно, с чувством, провела пальцами вверх и вниз по клавишам. Затем она резко встала и с решительным стуком захлопнула крышку пианино.

 «Это не то наказание, которого я заслуживаю, но я действительно хотела учиться!»
И, разразившись слезами, она убежала в свою комнату, чтобы выплакаться в одиночестве.
с которым ей придётся столкнуться.

 И как будто этого дня было недостаточно, чтобы «просто выбить из колеи», как выразилась бедная миссис Куинн, в тот вечер, когда мальчики легли спать, мистер Эверетт и Пэт пришли к двери! Гостеприимная душа миссис Куинн была сильно расстроена тем, что она не могла пригласить гостя в гостиную, которую теперь занимал старый мистер Джадкинс за двадцать пять долларов в месяц, но мистер Эверетт заявил, что не может и мечтать о более удобном кресле, чем старое качающееся, или о более уютной комнате! С присущим ему тактом он дал миссис Куинн почувствовать, что они старые знакомые.

Он рассказал им, с трудом сдерживая голос Пэта, о том, как
арест Джона Маркса привёл к задержанию всей группы;
как быстро выяснилось, что они были немцами и платными агентами
немецкого правительства, и как, хотя формулы ещё не были найдены, а их местонахождение оставалось большой тайной, пройдёт совсем немного времени, прежде чем их обнаружат, поскольку над этим делом работают одни из лучших агентов секретной службы в Соединённых Штатах!

Лицо мистера Эверетта выглядело усталым и обеспокоенным. Тем не менее он заговорил
— весело, словно желая развеять беспокойство Шейлы, — заключил он.

 — А теперь, моя дорогая, — продолжил он, — вы так сильно помогли нам в этом деле, что я хочу, чтобы вы сказали мне откровенно: нет ли какого-нибудь способа, которым я мог бы выразить свою признательность? . Нет ли чего-то, что вы хотели бы сделать? . У таких девушек, как вы и моя Пэт, столько воздушных замков, и я бы хотел...

— О, пожалуйста, перестаньте! — Шейла вскочила на ноги, её лицо пылало. — Я
просто не могу этого вынести! Если бы я сделала то, что должна была сделать, — и сказала вам там, на заводе, — они могли бы
Остановилась — вовремя! Но я не остановилась! Я ждала! Я могу думать об этом, только зная, что меня наказывают! — Она перевела стыдливый взгляд с пианино на лицо матери. — Так что, пожалуйста, не говори мне ничего о… — она остановилась, охваченная внезапной мыслью, и достала из кармана блузки маленький плоский пакетик из папиросной бумаги. Дрожащими пальцами она развернула его и поднесла к глазам.
Значок «Золотой орёл».

"Я не оправдала его! Я не сохранила честь скаута! Мистер Эверетт,
пожалуйста, возьмите его и сохраните для меня — до тех пор, пока не будут готовы формулы
— нашла? Я не могу его носить!

В решимости Шейлы не было никаких сомнений. Мужчина поразился
мужеству, с которым эта простая девушка наложила на себя наказание,
которое, по её мнению, она заслужила! Несмотря на приглушённый
восклицание Пэт, он взял значок, аккуратно завернул его и положил в карман.

 «Шейла, ты, очевидно, решила не забывать этот урок!» Многие из нас часто совершают ошибки, не прислушиваясь к голосу совести, но я знаю одну девушку, которая не допустит этого
— И снова! — Он ласково похлопал её по плечу. — Я не знаю, — загадочно добавил он, — но, может быть, всё это стоит больше, чем формулы — для всех нас!

Затем он тепло пожал руку миссис Куинн на прощание.

"Я поздравляю вас, мадам". И хотя миссис Куинн была слишком взволнована, чтобы
понять, за что, тем не менее, она сияла от довольной гордости!




 * ГЛАВА XI*

 * МОЛОДЫЕ КРЫЛЬЯ*


"Тат! Тат! Тат! Тат-тат!

Таинственная дверь Орлиного гнезда открылась достаточно широко, чтобы впустить Пегги
Ли и Кейнет Рэндольф.

На них посыпались всевозможные приветствия. "Привет, орлы!" "Мы боялись,
вы не придете!" "Половина отпуска и такая буря", - с сожалением от
Пэт.

"Мы прошли бы через наводнение и пожар!" - воскликнула Пегги с великолепным выражением лица.
"Мы приносим добрые вести!" "Что?

Что?" - воскликнула Пегги. - "Что?" - спросила она. - "Что?" - спросила она. - "Что?" "Что?" — Что? — раздалось сразу из трёх глоток.

"Осы вызвали нас на ещё одну игру, и если мы не собьём с них спесь, я уйду с поста капитана команды!"

"Пег, ты всё больше и больше говоришь как Билли!"

"Гарретт, пожалуйста, — и Пегги приняла изящную позу! — Теперь, когда он
вступил в достоинство длинные брюки, мой дорогой брат желает
можно назвать Гаррет! Билли слишком инфантилен для него, и Уильям бы
перепутал его со своим уважаемым отцом, который также является моим дорогим папочкой ..."

"Ну что ж, Гаррет, - рассмеялся Кейнет, - только я слышал, как ты обещал своей
матери, что больше не будешь употреблять сленг!"

«Так я и сделала, и я стараюсь, и на самом деле я имею в виду, что если мои дорогие маленькие жёлтые птички не сыграют в изысканно-красивую игру и не победят
ос, я буду убита горем и отправлю своих…»

«О, ради всего святого, Пег!» — взмолились они.

Пегги стала очень серьёзной. «Осы», баскетбольная команда девятого отряда,
были единственной командой скаутов, которую шестой отряд не смог победить. Теперь
у «Жёлтых птиц» будет ещё один шанс! В течение следующих двух
недель они должны тренироваться так, как никогда раньше! Они
должны сохранить честь шестого отряда!

 На лице Пэт, когда она слушала планы, появилось задумчивое выражение. Она так сильно хотела попасть в команду! Никто из новичков не работал на тренировках усерднее! И Пегги тоже сказала ей, что она начинает хорошо играть. Конечно, было неправильно желать чего-то подобного
Однако это могло случиться с любым из отважных «Жёлтых птиц»

Рене прервала планы юных спортсменок, резко отодвинув единственный исправный стул в комнате, на котором сидела.

"Слишком темно, чтобы работать!" — заявила она, закрывая свою коробку с красками.

"Давайте просто посидим и поболтаем," — предложила Пэт. — "Мне лень! В любом случае,
Рен, ты слишком много работаешь! Я слышала, как тётя Пен говорила об этом.

В окна «Гнезда» неустанно била буря — дождь и град,
порывы ветра, похожие на голоса ведьм, круживших над крышей.
Девочки растянулись на полу.  Шейла закрыла книгу, которую читала.
чтение. Пэт положила голову Кейнет к себе на колени, чтобы та могла "поиграть",
как она это называла, со светлыми локонами, выбившимися из-под ленты, которая удерживала
их сзади.

"Можно подумать, что вокруг есть феи! Послушай!" Кейнет подняла вверх
свою руку. «Это напоминает мне историю, которую рассказывала мне бедная тётушка.
О добрых феях, которые приходили и шептали принцессе, что ей делать, когда злой принц запер её в башне замка. Тётушка пыталась объяснить мне, что можно чему-то научиться из всех этих сказок — злой принц был нашим
Наша эгоистичная натура, прекрасная принцесса, конечно же, была нашим лучшим «я», которое мы заперли в башне-тюрьме, а волшебные голоса, которые шептали и пели вокруг башни, были голосами возможностей!
Но, боже мой, раньше мне казалось, что веселее просто верить, что принцесса была настоящей принцессой!

— «Я бы хотела, чтобы фея пришла прямо сейчас и сказала мне, что рифмуется со словом
«длинный», кроме «песни!» — вздохнула Пэт.

"А я бы хотела, чтобы фея просто направила мои пальцы, — вставила маленькая
Рене из своего угла.

"Давайте все скажем, кем мы хотим быть, — воскликнула Пегги. — Я всегда говорила, что хочу быть
Я собиралась стать актрисой! Однажды я играла в пьесе и очень хорошо справилась!
 Но Барбара познакомилась с Этель Бэрримор, когда та приезжала в колледж, и та сказала девочкам, что лишь немногие из женщин, выходящих на сцену, по-настоящему счастливы или становятся знаменитыми! Не думаю, что Барб рассказала ей обо мне, но Барб решила, что она имела в виду меня! А Билли — или Гарретт — говорит, что у меня слишком большие ноги, и, наверное, он прав! Так что теперь я пытаюсь
решить, кем мне быть — химиком или врачом! Я люблю возиться с
хитрыми маленькими приборами и смешивать всякие штуки, и если я не
взорву себя, папа говорит, что со мной все будет в порядке. Но я бы тоже хотел быть врачом!
" Лоб бедняжки Пегги наморщился в глубокой гримасе из-за
запутанной проблемы ее будущего.

"Мой отец говорит, что еще через четыре года учебы в школе он возьмет меня с собой
за границу, чтобы я учился музыке у великих мастеров! И я научусь играть
и сочинять прекрасную музыку! — тихо сказала Кейнет, глядя в
темноту комнаты, словно видела, как сбываются её самые заветные
мечты.

"Твоя очередь, Рен!"

Рене покраснела под серьёзными взглядами, обращёнными на неё.  "Я хотела
с тех пор, как я была маленькой девочкой, я лепила из глины и мрамора,
как мой отец и Эмиль. Эмиль обещал научить меня, когда я стану старше. Моя мать терпеть не могла, когда вокруг были глина и инструменты,
это её очень расстраивало, я думаю, потому что она вспоминала моего бедного отца. Однажды летом мама, Эмиль и я поехали на море, и
когда мы сидели на пляже, Эмиль помогал мне лепить кроликов, кошек и
птиц из мокрого песка. Я люблю рисовать и раскрашивать, но когда я
вырасту, я тоже научусь вырезать!"

"Ну же, Шейла!"

Шейла рассмеялась. «Боже мой, девочки, у меня никогда не было времени, чтобы мечтать о чём-то таком же приятном, как у вас! Я действительно хотела научиться играть на пианино…» — она резко замолчала; боль разочарования и угрызения совести не утихли в её сердце. «Но я никогда не смогла бы заработать на этом! Я просто хочу поскорее окончить школу, чтобы заняться чем-то, что поможет мальчикам и маме!» Может быть, они захотят поступить в колледж! Я думаю, что когда-нибудь я хотела бы стать медсестрой! Понимаете, я очень большая и сильная, а мама научила меня многому полезному!

— Ты будешь медсестрой, а я — врачом! — воскликнула Пегги.

"Мы все рассказали, кроме тебя, Пэт!"

"Кем ты собираешься стать?"

Пэт оглядела круг серьёзных лиц. Это был момент благородных мыслей, драгоценной откровенности!

— Девочки, я расскажу вам всем секрет, если вы пообещаете никому не рассказывать!

— Мы пообещаем!

— Клянетесь своими сердцами?

— Клянемся своими сердцами и честью скаута.

— Что ж, — Пэт прошла в центр круга, — я собираюсь стать поэтессой! И я пишу балладу — прямо сейчас, — она таинственно постучала по карману, из которого торчал длинный карандаш и уголок бумаги.
— И это касается тёти Пен!

— Тёти Пен! — воскликнула Рене.

— Да, _это_ секрет! Вы думаете, что она счастлива, но у неё есть тайная печаль, и _я её узнала_!

— О, расскажи нам! Что это? _Поторопись_, Пэт!

Голос Пэт понизился до подобающей случаю печальной ноты. «Думаю, это была
разочарованная любовь! Эта глупая болезнь поразила даже бедную тётю
Пен, хотя она не похожа на многих людей и не ходит с разбитым сердцем,
вздыхая и плача, как в сказках! Я догадалась об этом, когда она задала мне столько вопросов о капитане
Аллан, опекун Рене, знаете ли, и она выглядела такой забавной и краснела, когда
спрашивала их, совсем как я, когда говорю одно, а на самом деле хочу сказать другое! Потом она захотела посмотреть письмо, которое он написал Рене, и Рене принесла его, и я увидел её лицо, _и тогда я понял_!
 Оно стало ярко-красным, а потом белым, и она сделала _странную_ вещь —
_поцеловала_ это письмо, очень быстро — просто обычное письмо, которое он написал
Рене! Я не могла поверить своим глазам, что это была тётя Пен! Она _знала_, что я
увидела её, и начала смеяться, а потом как будто плакать! Она сказала нам
что она была _уверена_, что это был мистер Аллан, которого она знала в выпускном классе
колледжа! Я умоляла её рассказать больше, но она просто сказала: «Больше нечего
рассказывать!» и мы не смогли вытянуть из неё ни слова! Конечно,
тётя Пен имеет право скрывать свою тайную печаль, но она не может помешать
мне превратить её в балладу! Только я не могу придумать, с чем рифмуется «длинный», кроме «песни», а я уже использовала это слово!

«Пройдись по алфавиту, Пэт! Бонг, конг, донг...»

«А теперь, девочки, никому не говорите, что я собираюсь стать поэтессой!» —
предупредила Пэт.

Пегги вскочила на ноги. «Девочки, давайте торжественно поклянемся, что будем
следовать своим мечтам и ничто нас не остановит! И мы будем помогать друг другу!»

 «У нас должен быть пароль! Пусть он будет «Стойко!»»

 «У нас должен быть и девиз!»

— Я знаю одну на латыни: «Labor omnia vincit!» Как вам?

— Замечательно! Теперь, чтобы всё сделать правильно, девочки, мы должны провести церемонию! Встаньте в круг! Возьмитесь за руки — большими пальцами внутрь — вот так! Теперь все вместе произнесите девиз! Как он звучит, Кейнет?

Кейнет повторила: «Labor omnia vincit!» — и девочки повторили за ней.

«А теперь, в общем, «Стойко» — так что мы к этому привыкнем!»

«Стойко!» — прошипела она.

Шейла была так взволнована, что разразилась речью! «Девочки, я знаю, что однажды мы все будем _великолепны_! Я просто _чувствую_ это! И мы будем
оглянись на этот день нашей юности и скажи:

«Стойко!» — хихикнула Пегги.

«Тат! Тат! Тат! Тат!»

«Тс-с! Это тётя Пен!»

Тётя Пен, оставшись внизу одна, накрасила лицо и надела на голову ярко-жёлтый тюрбан, чтобы как можно больше походить на тётушку Джемайму,
известную своими блинами! Теперь она несла на огромном подносе тарелку с пончиками и
кувшин с сидром. Шумное приветствие встретило её в «Гнезде»!

 Той ночью Рене разбудила настойчивая трель Пэт в её ухе.
Горели лампы, и Пэт стояла над ней, и в каждой черте её лица читалась трагедия. Встревоженная Рене резко села, широко раскрыв глаза.

"Ш-ш! Не бойся! Просто я _потеряла_ свою балладу!

Рене подумала, что ей, должно быть, снится сон — или Пэт сошла с ума?

"Я не могла уснуть и думала, что заменю «длинный» на «несущий»,
потому что с этим словом рифмуется так много слов, — и я заглянула в карман,
а его там не было!"

Рене была ошеломлена серьезностью потери! Надев свои
тапочки, они прокрались вниз по лестнице и произвели тщательный обыск. Но
они не смогли найти никаких следов пропавшей баллады! Наконец Рене убедила
безутешную Пэт вернуться в постель.

"Ну, я _just_ придется писать заново она!" - вздыхает она, выкапывая ее
надоели головой в подушку. «Может быть, на этот раз я напишу это прозой,
потому что рифмовать слова так сложно! Только поэты намного
лучше, чем просто авторы, тебе не кажется, Рене? Рене…»

Но впервые Рене не встретила подругу сочувственным взглядом.
Понимание — она крепко спит!




 *ГЛАВА XII*

 *ИГРА*


"Рене! Тётя Пен! Угадай!" Пэт взбежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

"Я бы предположила, что ты бежала всю дорогу домой,"
— рассмеялась тётя Пен, потому что щёки Пэт раскраснелись на свежем воздухе, а волосы выбились из причёски и свисали на уши.

"Я бы сказала, что да! Такая _удача! Или, — она попыталась исправиться, — конечно, это не совсем _удача, просто Тру Скотт
вывихнула лодыжку, и завтра я буду играть на позиции защитника!"

— О, Пэт, я так рада! Я _знаю_, что ты победишь! — и Рене выглядела так, словно
верила, что «Жёлтым птичкам» нужен только Пэт в качестве одного из защитников,
чтобы разгромить «Ос» с сокрушительным счётом!

"Я рада, что тебя выбрали на замену, потому что ты так усердно тренировался, — заявила тётя Пен. — Но это тяжело для Тру!"

«Пегги говорит, что, может быть, это провидение, что она подвернула лодыжку,
потому что Тру не так хорошо играла в последней игре! Конечно, как говорит Пег, когда ты капитан команды, ты не можешь позволить дружбе встать на пути к победе.
_Совсем_ другая! И она говорит, что если я хорошо сыграю в этой игре, то,
по её мнению, меня возьмут в команду! Ты же знаешь, что я буду _стараться_ изо
всех сил!

Тетя Пен решила, что Рене ещё недостаточно сильна для баскетбольных
тренировок. Иногда она ходила с Пэт в спортзал,
стараясь не мешать игрокам, но с интересом наблюдая за
прогрессом Пэт в игре; чаще она проводила время, когда
Пэт тренировалась, за рисованием, придумывая новые дизайны для своих карточек,
читая или гуляя с тётей Пен. Каждый день приносил девочке что-то новое
Она стала счастливее, довольнее в своём новом доме и более страстно преданной своим новым друзьям, которые привнесли в её жизнь столько любви и интересов, о которых она и не мечтала. День за днём тётя Пен видела, как хрупкое тело обретает девичью силу, а робкий дух становится смелее и увереннее. Тень её горестей никогда полностью не покидала её, но она помогла сформировать и взрастить юный разум и укрепить его, чтобы он мог встретить всё, что уготовила ей судьба.

Тётя Пен находила очарование в спокойной компании Рене.

«Такое впечатление, что с её губ не слетает ни слова!
Иногда она заставляет меня стыдиться своей импульсивности!» — сказала Пенелопа своему брату однажды вечером. Они говорили о её работе с девочками. Мистер Эверетт спросил:

"Ну что, наш жасмин зацвёл?"

Тётя Пен, приняв его вопрос очень серьёзно, скромно ответила: «Я
не знаю, как там с латынью и алгеброй, но я точно знаю, что Пэт стала
более здоровой и счастливой, чем когда-либо прежде, и мы можем гордиться
Рене, когда передадим её капитану Аллану!»

Пэт не было рядом, чтобы увидеть, как вспыхнуло лицо тёти Пен, когда она произнесла эти последние слова.

"Мы должны скоро получить от него весточку! Надеюсь, он смог узнать больше о ребёнке. Я не люблю расспрашивать её слишком подробно — я вижу, что это делает её несчастной и заставляет тосковать по дому."

Пенелопа хотела бы расспросить брата о том, кто опекает Рене, но он заговорил о чём-то другом. Часто, когда они с Рене сидели или гуляли вместе, она позволяла себе предаваться розовым мечтам о том времени, когда офицер придёт за своей подопечной!

Пэт расстроила всю свою семью, готовясь к важной игре! Она должна была поужинать пораньше, чтобы у неё было достаточно времени для переваривания пищи перед сном! В качестве авторитетного мнения по этому вопросу она процитировала правила, которые, казалось, были установлены их тираничным капитаном. На ужин она должна была съесть яйца и даже не могла мечтать о том, чтобы съесть пудинг на пару с финиками и изюмом, который приготовила Мелодия. Это наверняка отложилось бы у неё в желудке,
сделало бы её беспокойной всю ночь, а на следующий день — глупой и вялой! A
вкусный заварной крем — Пэт ненавидела заварной крем — должно быть, она его съела!

 Затем на следующее утро, за десять минут до рассвета, люстры в доме
загремели в своих креплениях, а картины заплясали на стенах — это было не
землетрясение, а всего лишь Пэт, хранительница «Желтых птиц», «просто разминала
мышцы» в процессе гимнастики, которая включала в себя всё, о чём она когда-либо слышала!

По мере приближения часа игры спортивный зал школы Линкольна
раскрашивался в яркие цвета и наполнялся шумом. Восторженные болельщики из
девятого отряда, нарядно одетые в зелёное, золотое и чёрное
«Осы» плотно сбились в кучу в одном конце комнаты. Не менее
яркими и шумными были болельщики «Желтых птиц»! Они
пели свои отрядные песни и размахивали маленькими желтыми флажками и
лентами.

 Старшая девочка из девятого отряда была судьей, а капитан Рики —
рефери. На лице Пегги была комичная смесь строгости и мольбы, когда она
шептала своей команде последние указания. Пэт, внешне гордая
и спокойная, внутренне дрожала! Что, если она в любой момент может потерпеть неудачу!
 Когда началась игра, её охватило ужасное волнение — в зале
Всё вокруг неё плыло, она видела лишь нелепую смесь глаз, носов, ртов и цветов на фоне танцующих стен! Ноги у неё были тяжёлыми, как свинец, и находились далеко от неё!

 Позже Пэт не смогла бы сказать, когда и почему это странное ощущение покинуло её! Она лишь знала, что внезапно всё прояснилось, и она почувствовала, что единственное, что имеет значение во всём огромном мире, — это не дать бдительному нападающему, которого она охраняла, забросить мяч в корзину! И лица и цвета, которые мгновение назад кружились вокруг, исчезли,
оставив этих двоих наедине в смертельной схватке!

Непрекращающиеся радостные возгласы внезапно стихли; зрители
сидели затаив дыхание, пока мяч переходил от одной команды к другой,
то «Осы» забрасывали его в корзину, то «Желтые птицы». Иногда особенно удачная
игра вызывала громкий возглас, но тут же стихала в напряженном ожидании. Рене и тетя Пен сидели рядом. Тётя Пен играла в
баскетбол в студенческие годы; теперь она с жадностью наблюдала, восхищаясь
великолепной защитой «Ос» так же искренне, как и быстрым центровым Пегги
Рене просто сидела неподвижно, снова и снова повторяя про себя:
 «О-о-о!» — и не сводила глаз с каждого движения Пэта!

 К концу первого тайма счёт был 24:26 в пользу «Ос».  Пегги перешёптывалась с Кейнет, которая играла на позиции нападающего. Её защитницей была девушка на голову выше её; немного растерявшись, Кейнет
прозевала одну или две свои атаки!

Вторая половина матча прошла в быстрой, ровной игре, которая время от времени
вызывала одобрительные возгласы зрителей. «Желтогрудые» забили гол
«Осы» набрали четыре очка, но «Желтые птицы» блестяще отработали в команде и вернули себе лидерство, набрав четыре очка! Центровая «Желтых птиц» бросила мяч вперед. Когда она поймала его, судья резко ударил по полу индейской дубинкой. «За линию», — объявил судья. «У «Желтых птиц» незащищенный бросок!» Патриции отдали мяч. Рене закрыла глаза — она не могла смотреть! Но она поняла, когда
тётя Пен вскочила на ноги, что её Пэт не подвела. Молниеносным движением она передала мяч другой защитнице
которая, в свою очередь, отбила мяч обратно в центр! И пока тётя Пен ещё стояла на ногах, Пегги бросила мяч Кейнет, которая, низко пригнувшись, ловко увернулась от размахивающих руками защитников и забросила мяч в корзину!

"Ничья! _Теперь_ испытание!" — прошептала тётя Пен, сжимая руку Рене так сильно, что ей стало больно.

В течение следующих нескольких минут мяч быстро переходил от одного игрока к другому,
защитники и нападающие прыгали и бежали! Каждый игрок, готовый
выложиться по максимуму, был повсюду одновременно, размахивал руками,
следил за малейшим преимуществом или слабостью в защите! Ужасающая тишина
Тишину в комнате нарушали лишь редкие приглушённые возгласы, похожие на
выстрелы из пистолета, которые издавали игроки. Лицо Пегги побледнело; Кейнет снова и снова ускользала от неё,
 но через секунду оказывалась прямо перед ней!

Мяч полетел в сторону корзины «Ос»; Патриция поймала его и бросила
в сторону центра; Шейла, игравшая на позиции крайнего центрового, быстро
подпрыгнула, схватила его и бросила Кейнету. Но защитник Кейнета
отправил мяч обратно в центр «Ос»! Зрители, понимая, что это
последний и решающий момент, вскочили на ноги.
Нападающая «Ос» поймала мяч и, молниеносно развернувшись, забросила его через голову прямо в корзину! Свисток судьи
оборвал игру — «Осы» победили!

 После игр в отряде всегда устраивали пиршество для
соревнующихся команд. Почти всегда игроки сразу же забывали о
радости победы, горечи поражения и ожесточённости борьбы и с головой
погружались в общую веселую суматоху! Но в тот день атмосфера была наполнена
негодованием! Пока торжествующие осы
Желтогрудые нахохлились в своём углу. Капитан Рики и её помощницы ушли готовить угощение. Никто не мог остановить быстро нарастающий поток жалоб и критики!

«У неё была только одна рука на мяче — теперь я могу поклясться!» «Судьи на линии были нечестны, я видел, как она переступила через мяч!» и «Она просто толкнула меня!» «Кто бы мог подумать, что она бросит мяч через голову!»«И я _видел_, как этот центровой сделал _три шага_ с мячом, а судья _ни разу_ не
объявил фол!» Бормотание становилось всё громче, и слово «обман»
донеслось до угла.

Капитан Рики, войдя в комнату, тоже услышала это. По выражению лиц девочек она сразу догадалась, что произошло!
Она обняла их покрепче.

"_Девочки! Девочки!_" Они никогда не слышали такого тона в голосе своего капитана. "Что это за дух, который вы проявляете! Я _всегда_
так гордилась тобой — так _была_ уверена в тебе! И сегодня я очень гордилась!
Ты блестяще сыграл! Вы проиграли только потому, что другая
команда сыграла ещё лучше! Если каждый из вас почувствует, что
Вы сыграли очень хорошо, и вам не на что жаловаться!
Вас обыграли, и только потому, что вы хорошие игроки, какими вы себя показали, вы должны быть щедрыми в своих похвалах в адрес другой команды! Я разочарован, мои скауты! Я хочу, чтобы вы всегда помнили, что я бы предпочёл видеть вас хорошими проигравшими, если вы сделали всё возможное, а не победителями! Если вы научитесь этому,
то это поможет вам спустя годы, когда вы будете играть в более серьёзные
и сложные игры, чем баскетбол! И это научит вас превращать
поражение в настоящее благословение!

«Желтоклювые» стояли, опустив головы, пока их предводительница
говорила. Каждому из них было стыдно. Пегги заговорила первой. Откинув
назад свою темноволосую голову, она прошла через комнату туда, где Кора Симмонс,
которая играла в центре у «Ос», стояла в группе скаутов девятого отряда.

— «Мне просто стыдно за себя!» — воскликнула она, — «потому что я не пожала вам руку, когда игра закончилась, и не сказала, как хорошо вы играли!»
В искренности Пегги не было никаких сомнений.

Другие «Желтые птицы» последовали её примеру, и вскоре послышался гомон.
Голоса самых дружелюбных участниц обсуждения самых важных моментов
игры. Теперь проигравшие игроки были полны решимости не скупиться на похвалу в адрес Девятого отряда!

"Давайте поаплодируем!" — воскликнула Пегги, и тут же каждая «Желтогрудка»
взяла «Осу» за плечо и образовала тесный круг. Комната наполнилась
их радостными возгласами; шестой отряд приветствовал девятый, а девятый
приветствовал шестой, а затем они все приветствовали девочек-скаутов!

Пэт, желая очистить свою душу перед всем миром от чувства вины,
Она громко хлопнула в ладоши и потребовала, чтобы все слушали, как она признаётся, что, по её мнению, однажды она даже ущипнула того, кого охраняла, и что «она была просто душкой, когда не рассказала об этом!»

Заявление Пэта вызвало взрывы смеха, которые быстро сменились радостными криками, когда лейтенант капитана Рики громко крикнул от двери: «Ест!» И день закончился счастьем и удовлетворением, которые можно найти в хорошей компании!




 *ГЛАВА XIII*

 *РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ВЕЧЕРИНКА*


 Рождество приближалось, обещая радость. И мир,
так долго пребывавший во мраке войны, наполнился новой радостью; за
несколько недель до праздника двери и окна украсили остролистом, в
магазинах появились очаровательные рождественские товары; в
улыбающихся лицах засиял новый свет, словно «Мир на земле»
звучал в душах людей!

Голова Пэт была полна планов на этот благословенный праздник. Должно быть, это будет совсем не такое Рождество, как у Рене! Несколько дней они
Они занялись подготовкой коробки, которая должна была отправиться в Сен-Клу: платье для Сюзетт и несколько фартуков, которые Рене сама сшила, табак для Габриэля, тёплые тапочки и ботинки для них обоих, сахар, кофе, консервы и сухофрукты, пока Рене не убедилась, что аккуратные полки Сюзетт заскрипят под их тяжестью. А в серебряной рамке в форме сердца — фотография Рене!

Пэт заявила, что у них должна быть рождественская ёлка, потому что у Рене никогда
не было ёлки! И хотя они уже совсем взрослые, они тоже должны повесить
свои чулки! Тётя Пен и папа пообещали повесить свои тоже, так что
что Пэт и Рене провели много времени в тайных турах по магазинам,
возвращаясь с таинственными пакетами, которые были тщательно спрятаны в
Орлином гнезде.

Затем письмо с юга, в обычном жизнерадостном тоне которого слышался оттенок
легкой тоски по дому, заставило мистера Эверетта принять решение присоединиться к своей жене на время
сезона отпусков. Сначала Пэт бурно сопротивлялась, сетуя, что его отъезд
все испортит; потом несколько дней она дулась, как непослушный ребенок
пока тетя Пен не пришла на помощь! Проведя день с матерью
Пегги Ли, тётя Пен вернулась с «секретом!»

"В чем дело, тетя Пен? "Можем ли мы знать?" - нетерпеливо спросили девочки.

"Да, ты будешь _в_ "секрете"!" Это ... настоящая рождественская вечеринка!
И она будет отличаться от всех, о которых ты когда-либо слышал! Я
расскажу тебе о планах, которые мы обсуждали, а затем мы получим разрешение твоего отца
. Я знаю, что, когда вы услышите об этом, вы снова улыбнётесь, мисс
Пэт, и скажете, что это будет самое лучшее Рождество, которое у вас когда-либо было, даже несмотря на то, что папы не будет рядом!

— Вечеринка будет здесь? — спросила Пэт, вспомнив о нескольких очень милых вечеринках, которые устраивали для её сестры, но на которых она не присутствовала, потому что была слишком маленькой.
чтобы спуститься вниз, ей пришлось держаться за перила лестницы.

«Нет, я не думаю, что дом будет достаточно большим для этого», — и
Пенелопа рассмеялась, увидев озадаченное выражение на лице Пэт.

Затем тётя Пен развернула планы, которые они с миссис Ли составили. Девочки из отряда будут хозяйками этого праздника, а гостями — мужчины, женщины и дети из окрестностей завода. Конечно, там должно быть дерево, и девочки могли бы устроить театрализованное представление, а потом все могли бы петь и танцевать! И будут бутерброды и
кофе, мороженое, торт и подарок для каждого.

 Постепенно на лице Пэт появился глубокий интерес, и когда была объяснена последняя
мелкая деталь, на лице снова появилась улыбка, которую предсказывала тётя Пен. Это была бы _прекрасная_ вечеринка, и не могли бы они
прямо сейчас приступить к планированию декораций и не могли бы они
прямо сейчас сбегать и рассказать Шейле?

Так что отъезд мистера Эверетта едва ли стал перерывом в захватывающей
подготовке, репетициях, подборе костюмов, планировании
«ужина» и подарков для гостей. В отчаянии тётя
Пен заявила, что каникулы можно начинать прямо сейчас, потому что
Пэт невозможно было заставить заниматься! И Рене тоже лихорадочно
работала, выполняя срочный заказ на рождественские открытки, который поступил в
«Ладью и Эверетт» из чайной мисс Хиггин!

В канун Рождества из Гнезда были вынесены все сокровища, которые в нём хранились,
чулки, висевшие над камином в библиотеке, были наполнены, и для Джаспера,
Мелодии и Мэгги были приготовлены маленькие пакетики из папиросной бумаги. Комнаты наполнились пряным запахом болиголова;
над окнами и дверями висели пучки падуба.

"О, разве это не удовольствие?" Пат засмеялся, отступая назад, чтобы обследовать выпуклые
чулки. "Можете ли вы _guess_ что во что, Рен? И разве ты не хочешь
снова стать маленькой и по-настоящему поверить в Санта-Клауса?

"Сюзетта часто рассказывала мне истории о настоящем святом Николае - она говорила, что он
был покровителем детей!"

— Что ж, мне нравится думать о нём как о весёлом старике, который гоняет своих оленей быстрее, чем Уоткинс водит машину, — и с множеством звенящих колокольчиков! Я думаю об этом, и мне кажется, что я их слышу!

Рене подошла к одному из окон в конце комнаты, чтобы выглянуть наружу
в темноту. Выпал снег, приглушивший звуки города
до музыкального тона, похожего на далёкие колокольчики доброго Санты. Внезапно
она позвала Пэта:

 «Иди сюда, посмотри на Шейлу!»

 На лужайке перед старым кирпичным домом стояла рождественская
ёлка, украшенная мишурой и мерцающими свечами, которые покачивались
и мигали в темноте.

Это было весёлое Рождество миссис Куинн! Она и дети развесили
верёвки с мишурой, красные и золотые шарики, сверкающие сердечки, кольца и
маленькие свечки на старой ёлке, которая росла в углу двора.

«Чтобы подарить любому бедняку, который, может быть, не знает, что такое Рождество, хоть немного света!» — объяснила она.

Рене, наблюдавшая за происходящим из-за занавесок в библиотеке, подумала, что это очень
красиво! Это было похоже на волшебную ёлку, поставленную в темноте невидимыми руками и излучающую ароматную радость, которую могли разделить все! Даже в тот момент они могли видеть сгорбленного старика, который
вёл за руку маленького мальчика, задержавшегося, чтобы посмотреть на мерцающие огни!

За много лет до этого завод Эверетта был перенесён из скромного
от фабрики неподалёку от дома Эвереттов, где всё началось,
до огромной груды стальных и бетонных зданий, расположенных далеко от
делового центра города. Сразу же на полях, простиравшихся между закопчёнными стенами нового завода и тихими тенистыми улочками, где жили Ли, Эверетты и Рэндольфы, вырос посёлок из маленьких бесформенных домишек, похожих друг на друга как две капли воды, разделённых полузаасфальтированными улицами с рядами чахлых молодых вязов и клёнов, с грязными задними дворами, огороженными на многие мили.
Мили бельевых верёвок и тысячи оконных стёкол, почерневших от непрекращающегося дождя из сажи, стекающей с дымящих труб. Хотя у пригорода было красивое название Ривервью, навевающее мысли о прохладном бризе и открытых пространствах, его всегда и более уместно было называть «Соседством».

В сотни маленьких грязных домишек приезжали мужчины, женщины и дети со всех концов света — здесь Либерти предлагала им убежище, а Эверетт-Уоркс — честный заработок. В центре поселения компания
«Воркс» построила великолепную школу и подарила её
город. Несмотря на то, что его внешние стены вскоре покрылись пятнами и почернели, как и ряды домов, его интерьер был таким же свежим и привлекательным, каким его могли сделать чистая краска, картины и множество растущих растений! Здесь детей родителей-иностранцев учили быть настоящими американцами. А в большом актовом зале, из окон которого открывался вид на ряды железнодорожных путей с неподвижными товарными вагонами, на реку и бескрайние поля, девочки из шестого отряда устроили свою
рождественскую вечеринку.

Ещё до того, как последний венок из остролиста был прикреплён на место, гости
начали приходить — целыми семьями, в праздничных нарядах, которые, по мнению Пэт, делали их похожими на персонажей из сказок; старики и старухи, молодые мужчины с грязными от работы руками, молодые женщины с усталыми лицами и младенцами на руках; кто-то нетерпеливо, кто-то немного застенчиво, но все улыбались.

Пэт, выглянув из-за занавески, заявила, что там были сотни людей и что они говорили на всех известных языках, кроме латыни! Но когда кто-то за пианино начал играть
«Америку», странным образом эти слова слились в одно
язык — высокие детские голоса, поющие эту песню!

 Зрители затихли, когда занавес медленно раздвинулся,
и на сцене появилась первая из декораций. Вкратце Джон Рэндольф, отец Кейнета, рассказал на польском языке историю о высадке пилигримов на «суровом и скалистом побережье», в то время как на сцене пилигримы, с трудом сдерживая смех, пытались удержать «Мэйфлауэр», сделанный из старого брезента и стульев, от того, чтобы он не развалился!

 На следующей картине были изображены первые колонисты, заключающие договоры с индейцами
Индейцы. Шейла, серьёзная и величественная в пуританском воротничке и шляпке, протягивала нитку ярких бус индейскому вождю, разодетому в краску и перья, который нёс на плече шкуры, необходимые колонистам. Затем мистер Рэндольф простыми словами объяснил, как появились первые покупки земли в Соединённых Штатах.

 Пегги изобразила впечатляющего Джорджа Вашингтона в Вэлли-Фордж, в то время как
 Гаррет Ли и его друзья сидели у тлеющего костра.
Она снова появилась вместе с Бетси Росс, которая пришивала первую пуговицу
Американский флаг, роль которого сыграла Кейнет. Но достойные манеры Вашингтона
были печально испорчены, когда его парик внезапно съехал набок, так что
бедняжке Бетси пришлось изо всех сил закусить губы, чтобы не захихикать над
его развязным видом! Тем не менее зрители - особенно
дети, узнавшие на картинке любимую школьную историю - громко захлопали
с неподдельным энтузиазмом.

Последняя сцена, по всеобщему признанию, была лучшей из всех! Капитан Рики
— это Америка, стоящая в белых одеждах на фоне большого американского флага,
протягивающая руки навстречу нетерпеливым паломникам, которые приближаются к ней! И это
Они были одеты в национальные костюмы почти всех стран мира; некоторые, по-видимому, приближались к нам уверенным шагом, высоко подняв голову и расправив плечи, другие шли устало; одни были старыми, другие — молодыми; многие несли тяжёлые грузы, которые они сбросили.
И с запястий каждого свисали разорванные звенья оков, которые их связывали!

Картина рассказывала сама за себя! На мгновение воцарилась тишина,
а затем зал сотрясли громкие аплодисменты. И капитан Рики,
словно воплощая в себе великодушный дух Америки, улыбнулась в ответ
со сцены на мужчин и женщин, которые, как и пилигримы на картине,
пришли в эту страну свободы!

После этой сцены занавес в глубине сцены раздвинулся,
и зрители увидели красивую рождественскую ёлку, украшенную лишь
множеством огней, наполовину спрятанных в ветвях, и огромной сияющей
звездой на верхушке. Несколько разведчиков в углу сцены начали
играть простую мелодию.
Рождественская песня — гости подхватили её, подпевая там, где не могли
произнести слова. Группа молодых людей затянула польскую песню; другие
Последовали песни — песни, которые эти люди привезли с собой из-за
моря.

«Они красивее наших!» — воскликнула Кейнет, обращаясь к отцу.

Затем под руководством капитана Рики началась обрезка дерева.
Это стало неожиданностью даже для девушек из отряда, которые сидели и наблюдали за происходящим. Каждому из присутствующих в зале, у кого на службе в армии был сын, брат, муж или отец, дали по серебряной звезде, чтобы повесить её на ветви дерева. Один за другим они поднимались — сначала робко, потом гордо; сгорбленные старики с неуверенной походкой, молодые
Жёны, краснея, с детьми, тянущими их за юбки; старухи,
едва ли понимающие, что происходит, но стремящиеся повесить свой символ, пока
ёлка не засияет сверкающими звёздами!

 За длинными столами в одной из соседних аудиторий подавали дымящийся ароматный
кофе в больших чашках и сэндвичи с индейкой и курицей, а затем
мороженое и торт. Все заговорили разом — дети бегали вокруг,
полностью отдавшись радости момента; некоторые гости, слишком взволнованные, чтобы есть, уже начали танцевать!

 А миссис Ли и тётя Пен были заняты тем, что раздавали им угощение.
маленькие шёлковые американские флажки, которые были подарками вечера!

"Это _лучшая_ вечеринка _на свете_," — Пэт остановилась на мгновение в вихре танца, чтобы шепнуть тёте Пен.

"Где Рене?" — ответила тётя Пен.

Немного поискав, она нашла её одну за большим деревом. Она
прикрепляла к одной из веток свою серебряную звезду! Слезы увлажнили её щёки.

"О, моя дорогая!" — воскликнула тётя Пен. До неё дошло, что
Рене отдала всё, чтобы «в этот мир пришёл покой!» Она взяла маленькую
руку в свою и сжала её.

— Не _там_, — прошептала она, — а _здесь_! — и, взяв звезду, повесила её рядом с большой звездой на вершине.

"Он отдал за нас своего Сына, — тихо добавила она.




 *ГЛАВА XIV*

 *НА ВЕРШИНЕ ХИЛЛА*


"Пикники, — объяснила Пегги с убеждённостью, порождённой опытом, — это
Зимой им так же весело, как и летом, особенно
когда они на вершине холма!

В течение четырёх дней после Рождества непрерывно шёл снег. Каждый
момент каникул был наполнен развлечениями на свежем воздухе: теперь
Миссис Ли предложила, чтобы в качестве кульминации «Орлиный патруль» устроил пикник на Холме!

Пэт никогда не слышала о пикниках посреди зимы!

Но энтузиазм Пегги был заразителен! Холм — Пэт никогда там не была — представлял собой очень старый фермерский дом в десяти милях от города, на холмах возле лагеря Уичито, куда капитан Рики летом возил своих девочек. Он принадлежал старику и его жене, которые были
друзьями отца миссис Ли. В зимние месяцы они предпочитали
переезжать в более защищённый коттедж поближе к амбарам. Дом —
В доме, расположенном в нескольких минутах ходьбы от озера, на котором молодёжь каталась на коньках зимой и на каноэ летом, были большие квадратные комнаты, и во многих из них стояли камины, похожие на пещеры, в которых за раз сгорали целые поленья. Часто миссис
Ли, которая находила настоящее удовольствие в таких небольших прогулках со своей молодёжью, водила туда девочек и мальчиков на пикники по выходным!

"Мама говорит, что мы На этот раз мы можем остаться на целых три дня! Мы будем кататься на коньках,
плыть по течению и веселиться! У Гаррета есть новый боб, который он сделал, и
он говорит, что готов поспорить на что угодно, что он лучше всех остальных.

 — А мальчики тоже пойдут? — вмешалась Пэт.

 — О да, мама любит, когда они идут! Они очень помогают, понимаешь, и
она говорит, что было бы не так весело, если бы их не было рядом. Джим
Арчер, Боб Слокам, Тед Скотт и, может быть, Уинн Мид тоже пойдут — и
Гарретт! С ними _вроде_ весело! — Пегги прочла разочарование на лице Пэт.


"_Я_ думаю, что мальчики — это помеха!"

Шейла тут же встала на защиту. "Возможно ... иногда! Но братья
такие милые!"

Опыт Пэт ограничивался застенчивыми младшими братьями,
несчастными из-за чрезмерной чистки и жестких воротничков, которые
время от времени навещали других девочек в школе.

Пегги считала, что беспокоиться по такому поводу - пустая трата времени.
когда так много нужно было спланировать и сделать! Итак, с уверенностью,
настроенной на то, чтобы закончить дискуссию, она сказала: «Что ж, они носят брёвна и воду, выходят и открывают дом, и я думаю, что они нам очень пригодятся!»

И действительно, Пэт нашёл одного из мальчиков более чем полезным ещё до того, как закончился пикник!

Несколько часов хорошо организованной работы — и всё было готово к вечеринке. Гарретт Ли назначил себя начальником кухни и неустанно летал между своим домом и продуктовым магазином, пока не собрал достаточно банок с супом, беконом, сосисками и другими продуктами, которые так нравятся скаутам, чтобы накормить целый полк! Шейла и миссис Ли,
посовещавшись, добавили к оборудованию множество мелочей, которые Гарретт в своём мужском невежестве упустил из виду.
другие девочки собрали необходимую кухонную утварь и простую аптечку первой помощи. Нагруженные всем этим, а также дополнительными одеялами и
подушками, мальчики и миссис Ли отправились в Хилл-топ за день до отъезда,
чтобы открыть дом и подготовить его для остальных.

 Пэт, вдохновлённая действиями остальных и не привлечённая к
военной службе, занялась упаковкой и распаковкой почти всей одежды,
которая была у них с Рене!

«Пэтси, дорогая, тебе не понадобятся все эти вещи», — смеясь, сказала тётя Пен,
указывая на набитый чемодан.

Пэт призналась в этом. «Ну, это весело — собирать их, и мне просто нужно было чем-то заняться», —
призналась она.

  На следующий день восемь весёлых девочек сели в забавный маленький поезд,
который медленно покатил к холмам. Для Рене пикник был самым захватывающим приключением! Она
мало видела снега — никогда в жизни не видела ничего подобного огромным
снежным сугробам, через которые пробирался поезд! Она никогда в жизни не каталась на коньках,
и никогда не съезжала с холма на катке! И когда Пегги рассказала о новом бобе Гарретта,
«Безумце», и его молниеносной скорости, она задрожала от восторга
от страха и гадала, каково это — лететь по снегу, если бы они заставили её прокатиться на нём, и не умерла бы она от ужаса!

 Мальчики в приподнятом настроении, с натянутыми до самых бровей капюшонами, встретили их на станции; вместе они побрели по снегу обратно к дому. В больших каминах весело потрескивали поленья, а стол был накрыт для раннего ужина. Девочки принялись
распаковывать вещи и раскладывать одеяла на забавных старых
кроватях и раскладушках, которые привезли из соседнего лагеря.
Шейла, которая была назначена старшим по отряду, быстро, в соответствии с обычаем скаутских вылазок, вывесила на видном месте «непреложные правила».

 «О, это те правила, которые соблюдает любой хороший скаут», — воскликнула Пегги.
Пэт, которая в изумлении смотрела на клочок бумаги с выражением лица,
которое ясно говорило: «Это самый забавный пикник, который я когда-либо видела!»
 «Пойдёмте, найдём остальных!»

 На ужин они съели много печёного картофеля, сосисок и горячих бисквитов,
которые миссис Ли приготовила и испекла по волшебству — «просто чтобы было вкусно».
«Начинаем!» За столом мальчики объявили о расписании соревнований по конькобежному спорту и катанию на санях, которые они запланировали на следующий день, и принялись дружески спорить о скорости своих саней! Затем Гарретт настоял на том, чтобы четверо, кто доел последние печенья, составили Кухонную полицию, в обязанности которой будет входить уборка посуды после ужина! И под аккомпанемент звонкого дребезжания фарфоровых тарелок и чашек остальные собрались вокруг пылающего камина и запели.

Пэт и Рене спали вместе в огромной кровати с четырьмя столбиками. Постепенно
В большом доме стало очень тихо. «Разве это не весело?» — хихикнула Пэт, наклонившись к
Рене. «Я никогда раньше не была в деревне зимой!
 И разве не странно спать без простыней?» — затем она вздохнула.
"Как бы я хотела хорошо кататься на коньках!" Она думала о соревнованиях, запланированных на
завтра. Рене тоже была встревожена. «Как ты думаешь, они заставят меня
сесть на один из этих ужасных бобов?» — и она содрогнулась от одной
этой мысли!

 Бедняжка Пэт, её гордость, которая то и дело давала о себе знать, была её самым большим грехом!
 И на следующее утро, когда она должна была быть невероятно счастлива,
овладел ею! Она ненавидела гонки, потому что всегда отставала.
шла сзади! Она заявила себе, что мальчики глупые,
надоедливые тупицы, потому что они подняли такой шум, когда Пегги обогнала их.
все наперегонки спустились к озеру и вернулись! Наконец, почувствовав отвращение, она сняла
ненавистные коньки и присоединилась к Рене возле банка.

«Я думаю, они _глупые_», — проворчала она, упираясь пятками в лёд
и не объясняя, имеет ли она в виду мальчиков, коньки или
соревнования!

Катание на коньках во второй половине дня немного успокоило её! Джим Арчер позволил
Она направила «Цыганку» в сторону «Безумной шляпы» Гарретта, и Пэт втайне порадовалась, что Гарретт расстроен!

Рене с вершины длинного холма с трепещущим восхищением наблюдала за полётом бобов.

"Поехали на «Безумной шляпе»," — крикнул Гарретт. Три девочки на ней умоляюще помахали ей. У неё не хватило смелости отказаться! Белая от ужаса, она проскользнула между Гарретом и Пегги. Остальные дико закричали, когда боб начал медленно спускаться с холма, но у бедной Рене перехватило дыхание. Когда он поехал быстрее, она спрятала лицо на мохнатой спине Гаррета.

«Держись!» — крикнула Пегги у неё за спиной. Рене была уверена, что они летят!
 Но как только она почувствовала, что вот-вот умрёт от ужаса, раздалось дикое «ура»,
она открыла глаза — они скользили по льду у подножия холма, и Безумный Шляпник победил!

 И, к полному изумлению Рене, ей захотелось снова спуститься — _прямо
сейчас_!

Потом Гарретт позволил ей управлять санями, и, хотя они застряли в сугробе и чуть не утонули в мягком снегу, это никак не
умалило её энтузиазма по поводу нового вида спорта, которому она научилась!

 «О, это было чудесно!» — воскликнула она, обращаясь к Пэт, когда они шли обратно.
— Я думала, что буду так напугана, но я не испугалась!

 — Боб Джима Арчера намного лучше, — ответила Пэт таким неприятным голосом,
что Рене посмотрела на неё с обидой и удивлением! Как
могла быть такая разница между двумя бобами, чтобы Пэт говорила с ней
таким тоном!

Однако горячий устричный суп и блинчики на какое-то время рассеяли сгущавшиеся тучи, и во время трапезы голос Пэта был таким же весёлым, как и всегда. После ужина, оставив «кухонную полицию» на их печальной судьбе,
остальные снова надели шапки, свитера и варежки и принялись за строительство
перед дверью старого фермерского дома возвышались два огромных снежных форта, между которыми
утром должна была развернуться грандиозная битва!

И Джим Арчер, один из самопровозглашённых генералов, попросил Пэта — прежде чем
обратиться к кому-либо из остальных — встать на его сторону!

Это было бальзамом для уязвлённого самолюбия Пэта. Возможно, она не умела кататься на коньках так же хорошо, как остальные, но она догадывалась, что Джим Арчер знал, что она может метнуть снежок так же метко и сильно, как любой мальчик! В любом случае, Гаррет Ли был слишком тщеславен! Поэтому в ту ночь, когда она спала, свернувшись калачиком в большой кровати с четырьмя столбиками, ей приснилось, что она стоит одна на морозном
Брешь в стене форта, который она помогала строить, и град снежков, метко брошенных, вынудили Гаррета Ли и его армию
полностью и постыдно сдаться!

Бедняжка Пэт — на следующий день её гордость потерпела сокрушительное поражение!




 *Глава XV*

 *Гордость Пэт и её падение*


На следующее утро яркое солнце выглянуло из-за холмов, озарив
поля и озеро, деревья и крыши домов алмазным инеем. В ранний
час голодные мальчики и девочки требовали, чтобы им «быстро» подали завтрак, и
они выкрикивали приказы через перила лестницы сонной кухонной полиции,
трудившейся внизу.

Сражение в снежки закончилось полным разгромом армии Гарретта, что
придало Пэт хорошее настроение, и, хотя это было не совсем похоже на её
ночной сон, Джим Арчер сказал ей, к её тайной
радости:

"Эй, ты бросаешь как настоящий мальчишка!"

Остаток утра мы провели, играя в хоккей и катаясь на санках.
Мальчики позволили девочкам спуститься с холма на санках. Рене в одиночку
дважды привела прекрасную «Безумную шляпку» к победе! Возможно, никогда в жизни
Никогда в жизни она не чувствовала себя такой живой и счастливой! Она стояла, глядя на маленькое озеро и окружающие его холмы, и глубоко вдыхала морозный воздух. От его свежести у неё горели щёки и кончики пальцев, а в юных голосах вокруг неё звучала звонкая нотка, а в счастливых глазах — блеск!

"Давайте сегодня просто покатаемся — никаких гонок и тому подобного!"
заявила Пегги за ланчем, и предложение встретило мгновенное одобрение.

"О, разве ты не хочешь, чтобы мы просто пришли? Ты когда-нибудь знал, что дни пролетают так быстро?
- посетовал один из них.

«Это ещё не всё! Сегодня вечером мы будем жарить зефир!»
вставил Боб Слокум.

"И будем хорошо петь! Мы всегда так заканчиваем пикник!" — объяснила
Пегги Пэт.

"А завтра утром мы рано встанем и позавтракаем, чтобы успеть
к..."

«Молниеносный почтовый поезд!» — добавил Гарретт к приказу своей матери.

Миссис Ли никогда не была так счастлива, как в компании своих «мальчиков и девочек»!
Она любила каждого из них так, словно они были её детьми с самого рождения.  Сейчас она наблюдала за тем, как они уходят в сторону
Они бежали по берегу озера, звеня коньками, которые висели у них на руках. Что-то внутри неё дрогнуло от простительной гордости, когда её взгляд на мгновение остановился на мужественной молодой фигуре Гаррета, который бежал впереди остальных. И когда до неё донёсся голос Пегги, всегда по-мальчишески громкий, когда она кричала в ответ одной из девочек, её мать покачала головой и рассмеялась: «О, Пегги, детка, какая же ты сорванец!»

Теперь, когда не было соревнований, кататься на коньках Пэт стало гораздо веселее!
 Привыкнув к своим конькам, она научилась передвигаться по льду лучше и легче, чем накануне. Ей было приятно
Она также осознавала, что выглядит довольно мило в своём алом свитере и шапочке с помпоном — несколько девочек заявили, что собираются немедленно сделать себе такие же.

 «Давай прокатимся, Пэт!» — и Гарретт Ли дружелюбно протянул ей две руки в тёплых перчатках. . Пэт взяла его за руки, и они вместе полетели над сверкающей трассой. Балансируя на коньках,
поддерживаемая крепкой рукой Гарретта, она легко скользила по льду.
Пока они мчались вдоль озера, ветер перехватывал ей дыхание и заставлял кровь бурлить в венах!

В конце озера они остановились, "чтобы подышать воздухом", как выразился Гаррет.

"Давай покатаемся вон там", - крикнула Пэт, указывая на залив сразу за ним.
Там узкое ущелье, глубоко прорезающее склоны холмов, впадало в
озеро. Гаррет знал, что из-за его крутых берегов, меняющейся глубины
воды и сильных водоворотов лед там был очень небезопасен.

— О нет, там опасно! Мы никогда не заходим в залив, даже летом! Это правило!

Бедняжка Пэт — ей казалось, что Гарретт обращается с ней как с маленьким ребёнком! Поэтому она ответила, взмахнув головой:

«Я не удосужилась прочитать правила! Я не боюсь — если ты боишься!» — и она повернулась к заливу.

"Пэт, не надо! Это небезопасно — честное слово!"

Чем серьёзнее и обеспокоеннее становился Гарретт, тем упрямее становилась Пэт!
Она направилась к заливу, крикнув через плечо: «О, ты
— Просто трусиха!

Гарретт мгновение смотрел на неё. В её намерениях не было никаких сомнений!
Он бросился за ней и в устье залива догнал её.

"Пэт, — взмолился он, — мама рассердится! Говорю тебе, это одно из правил!"

Но Пэт просто пожала плечами.

— Не бойся, малыш, иди со мной! — она дразняще рассмеялась.
Залив с крутыми берегами по обеим сторонам, наполненный пляшущими
тенями, которые отбрасывали на воду голые ветви, смыкающиеся над головой,
выглядел очень заманчиво! Охваченная чувством приключения, Пэт короткими
гребками направилась в узкий проход.

 Гарретту ничего не оставалось, кроме как последовать за ней! Сильно встревоженный, он снова
попросил её повернуть назад! Теперь она притворялась, что не слышит его!

Но через несколько мгновений она вдруг закричала и отчаянно замахала руками!
На повороте в узком ущелье лёд треснул под её весом!

— Гарретт! — закричала она, оборачиваясь.

 — Иди! Продолжай двигаться! — крикнул он. Но Пэт, охваченная ужасом, стояла неподвижно, умоляюще протянув руки. Гарретт добежал до неё как раз в тот момент, когда лёд с резким треском раскололся на куски, и они оба упали в воду.

 Ледяная вода на мгновение оглушила Пэт. Затем она медленно осознала, что
Гарретт поддерживал её одной рукой и просил держаться за тонкий край льда, за который он держался другой рукой. Его уверенный голос придал ей смелости! Она попыталась что-то сказать, но у неё стучали зубы.

"Мы выберемся отсюда в порядке!" С надеждой сказал Гаррет. "Держись как можно тише!
насколько можешь!"

"О, не отпускай меня ... не отпускай меня!" - взмолилась Пэт, желая
плакать.

"Я не буду! Держите свои нервы!" И Гаррет укрепляло его власть под
Рука Пэта. Он огляделся. С дерева, растущего на берегу,
вытянул голую ветку чуть подальше от пределов досягаемости.

"Мы будем продвигаться медленно, пока ты не доберешься до этой ветки! Успокойся,
Пэт!

Он начал хвататься за край льда, медленно, осторожно,
потому что иногда он трескался, вселяя ужас в душу Пэт! Она вспоминала
он услышал, как кто-то сказал, что в проливе очень глубоко! И вода была такой
чёрной и холодной!

"Давай! Мы справимся!" — весело крикнул он. Они всё ближе и ближе
подбирались к ветке; скоро Пэт смог дотянуться до неё.

"А теперь отпусти лёд и хватайся за неё! Я тебя держу!"

— О нет, нет! — взмолился Пэт, крепче прижимаясь к ней.

 — Ты должна, Пэт! Это наш единственный шанс! — Собрав все силы,
которые были в его прекрасном юном теле, он поднял её, пока говорил! От
напряжения у него на лбу вздулись вены. Задыхаясь от ужаса, она
ухватилась за ветку обеими руками.

«Обхвати его ногами тоже», — скомандовал Гарретт. «А теперь подтягивайся! _Поторопись_, Пэт!»

 Подстегнутая его словами, Пэт с лихорадочной поспешностью сделала, как он велел. Ухватившись за ветку сильными ногами, она постепенно развернулась и оказалась верхом на ней. Затем ей оставалось лишь подтянуться к берегу. Ухватившись за крепкие корни кустарника,
она подтянулась и забралась наверх. Ей ужасно хотелось
броситься на землю и заплакать, но резкий шум внизу заставил её
внезапно обернуться.

Гаррет сделал попытку поднять себя на ветке. Напрягала
Вес ПЭТ, под его выключил, сбросив его обратно в
вода.

"Гаррет!" - вскрикнула Пэт. В агонии она наблюдала за его голову вновь
по поверхности воды. Вынырнув, он снова ухватился за край льда
но лицо его было серым и искаженным, как от острой боли, а его
дыхание вырывалось короткими вздохами. Она тщетно звала его снова и снова,
но он, казалось, не мог собраться с силами, чтобы ответить! В ужасе ей показалось,
что его пальцы соскальзывают со льда.

Настала её очередь командовать!

"Гарретт, спускайся! Видишь, дерево на льду! Может, оно выдержит!
О, Гарретт, _попробуй_!"

Медленно, с трудом передвигаясь, он прополз вдоль края быстро расширяющейся полыньи, пока не смог ухватиться за сломанную ветку, которая теперь тянулась через тёмную воду, крепко удерживаемая одним концом в трещине льда, где она прогнулась у берега. Окрылённый отчаянием, Гарретт сумел проползти по ней до берега. Оцепенев от холода, он с трудом поднялся по крутому склону ущелья.
цепляясь за опору, как это делала Пэт, за корни и ветви, постоянно соскальзывая назад, Пэт казалось, что он не сможет этого сделать! Наконец
её собственные дрожащие руки вытащили его наверх, в безопасное место, но он упал без сознания у её ног!

 Пэт знала только, что бы она ни делала, она должна делать это быстро!
 Расстегнув ремни своих коньков, она сбросила их! Затем она попыталась поднять его. Он был слишком тяжёлым — она не могла сделать и шага
с ним на руках. Поэтому она как можно осторожнее потащила его
по мягкому снегу на более высокую точку открытой местности, откуда она могла видеть
озеро, конькобежцев и фермерский дом!

- Девочки! Девочки! Джим! - отчаянно позвала она. Они не могли слышать - только
эхо ее собственного голоса ответило.

"Что я буду делать?" - закричала она. Она сорвала с головы свою яркую шапочку
и помахала ею высоко в воздухе! Внезапно она увидела, как одна из девушек отделилась
сама! от группы фигуристов и помахала в ответ!

Пэт охватило вдохновение! Семафорный код, который она выучила! О,
смогла ли она вспомнить это достаточно быстро? А сам бедняга Гарретт запомнил
научила её! Схватив свой свитер, она помахала им в одной руке, а
шляпой — в другой и медленно подала сигнал:

«Несчастный случай — принесите бобы — одеяла — быстро!»

Пэт показалось, что они никогда не ответят! Она снова помахала,
на этот раз медленнее! Затем один из мальчиков помахал в ответ: «Идём».

_Теперь_ Пэт начала плакать — слёзы оставляли холодные дорожки на её щеках
и тёплым дождём стекали по лицу Гарретта, когда она склонилась над ним.
Он медленно открыл глаза и прошептал: «Всё в порядке, Пэт?» Затем, словно очень устав, он снова закрыл глаза и погрузился в бессознательное состояние.

В Хилл-Топе больше не было веселья! Мальчики принесли Гаррета,
завернутого в одеяла, на одной из бочек к двери фермерского дома,
где его ждала мать, предупрежденная о несчастном случае. Никто не
позволял бедной Пэт рассказать свою историю — нужно было столько всего
сделать! Пока миссис Ли и Шейла ухаживали за Гарретом, девочки
приняли Пэт горячую ванну, хорошенько растерли ее и уложили в
кровать. А Джим Арчер помчался к ближайшему телефону, чтобы вызвать врача и медсестру из города.

Гарретту было очень, очень плохо! Ослабленный из-за переохлаждения и напряжения, он
У него быстро развилась пневмония. Доктор не разрешал его перевозить, он должен был оставаться в Хилл-Топе! Миссис Ли, храбрая, несмотря на своё беспокойство, умоляла мальчиков и девочек тихо вернуться в город, не волноваться и надеяться на быстрое выздоровление Гарретта! Шейла и Джим Арчер остались с ней, чтобы помогать. Как можно скорее приехал мистер Ли с опытной медсестрой.

Пэт, ничуть не пострадавшая после вчерашней ледяной ванны, задержалась позади
остальные жалобно умоляли миссис Ли поговорить с ними на прощание.

"Это была моя вина", - прошептала она, заливаясь слезами. "Я позвонила
— Она назвала его трусишкой и ушла, чтобы он последовал за ней.

Хотя миссис Ли обняла девочку, её лицо было очень серьёзным. Но
она догадалась, что Пэт страдает, и заговорила ласково:

"Дитя, я рада, что он не бросил тебя! Ты должна помочь нам бороться за него сейчас и... ну, он просто _должен_ поправиться! На мгновение она не смогла сдержать собственных слёз, но затем решительно вытерла их, словно говоря: «Это не борьба!»

Последовали тревожные дни. Каждое утро и каждый вечер Джим Арчер звонил в дом Эвереттов из Хилл-топа и рассказывал о состоянии Гарретта.
состояние. Иногда он говорил что-то ободряющее — и тогда ему становилось ещё хуже! Пэт, бледная как смерть, почти ни с кем не разговаривающая, вздрагивающая при каждом звуке, несмотря на все усилия тёти Пен и Рене, отказывалась, чтобы её подбадривали или утешали! Она почти всё время проводила в «Гнезде» с запертой дверью.

"Я действительно волнуюсь!" - Сказала тетя Пен отцу Пэт, который, к счастью,
вернулся в разгар волнений. "_ что_ делает
девочка в той комнате совсем одна?"

Никто никогда не узнает! В самом темном уголке Орлиного гнезда Пэт был
Она прокралась туда и нашла в себе силы вынести это ожидание! Опустившись на колени перед одним из старых сломанных стульев, она снова и снова повторяла
про себя молитву, которую сочинила:

«Пожалуйста, Боже, пусть Гарретт поправится! Он был таким храбрым, а я была такой злой!
Это меня ты должен наказать! Пожалуйста, пусть он поправится, и я никогда, никогда больше не буду злой!»

Иногда она меняла формулировку своей маленькой молитвы, а однажды,
подумав, что, возможно, её неуклюжие предложения не дойдут до ушей Отца,
она принесла в Гнездо молитвенник и медленно, с большим
Она с чувством повторила молитву за больных, которую часто слышала в церкви.

Спускаясь по лестнице после одного из таких бдений в Эйри, она услышала
голос Шейлы. Её сердце замерло от мгновенного страха! Она
вбежала в комнату, где Шейла разговаривала с тётей Пен и её папой.

"Он..." Она не могла заставить себя задать вопрос.

Шейла повернулась. Её усталое лицо сияло от радости. «Гаррету лучше!
 Он поправится! Мы не стали звонить, потому что я хотела сказать тебе!
Мне пришлось вернуться домой, потому что я была нужна маме».

"Действительно, по-настоящему?" ПАТ едва мог поверить, что черная тень была
поднял ее. Шейла кивнула, смеясь.

"Действительно, по-настоящему! Врач говорит, что он имеет прекрасный Конституции! И
мы все так рады, потому что мы так сильно любим миссис Ли!

С дрожащими губами Пэт повернулась и бросилась в объятия отца.
Ей так много хотелось рассказать — о своём глупом тщеславии, о своём безрассудном
поведении, о том, что она подвергла другого опасности, но слова не шли!

«Я всегда буду помнить, как он выглядел — на берегу!» — она вздрогнула,
она уткнулась лицом в отцовский сюртук. «Я просила Бога исцелить его, и Он исцелил, и, думаю, я никогда больше не буду поступать плохо!»
 И, словно понимая, насколько искренне раскаивается бедная Пэт, её дорогой
 папа похлопал её по плечу и крепко обнял.




 *ГЛАВА XVI*

 *ДОБРЫЕ ПОСТУПКИ*


Зимние дни в доме Эвереттов пролетали быстро. Каждая минута
была наполнена работой или игрой. И так чудесно игра переплеталась с работой,
что девочки с удовольствием занимались латынью
глаголы с той же страстью, с какой они предавались отдыху на свежем воздухе.

 Несмотря на каникулы и беспокойство из-за болезни Гарретта Ли,
«школа» тёти Пен возобновилась без особых трудностей.
Пэт, которая раньше всегда была равнодушна к системе отчётов, принятой у мисс Приндл, внезапно прониклась глубоким интересом и гордостью за отчёты, которые тётя Пен тщательно готовила в конце каждой недели, чтобы показать папе, а затем убирала в ящик стола, ожидая возвращения мамы. Она улучшила свои знания латыни и французского; она могла писать
Теперь в письме было всего одно-два слова с ошибками; она с боевым духом решала
сложные задачи по алгебре и с большой гордостью — после множества унизительных неудач — смогла поставить перед отцом
три прекрасно пропечённые буханки хлеба!

 Папа заявил, что такой триумф должен быть вознаграждён, и повёл их всех — учеников и учителя — в театр на
«Пенрода».

 Орлята по-прежнему собирались в Гнезде. Никто из них не мог сказать, насколько каждая из них приблизилась к своим амбициям, — они всё ещё были
они были непоколебимо верны своему обещанию помогать друг другу.;
возможно, подсознательно, они делали это благодаря силе своей дружбы.

У "ЛаДью и Эверетт" был процветающий бизнес. ПАТ все
сама, ушла чтобы Браун Бразерс, ведущих книжный магазин в
города, и запросил и получил заказ на ручная роспись День святого Валентина.
Это дало ей смелость, чтобы подойти Мисс Хиггинс и рядом
-Сувенирный магазин. Она с гордостью представила три заказа старшему
сотруднику фирмы.

"Ну вот, теперь нам придётся работать!"

Поначалу Рене была в ужасе от объёма работы, но с помощью Пэт и упорным трудом — хотя тётя Пен твёрдо стояла на своём, требуя, чтобы работа не мешала играм на свежем воздухе, — она смогла выполнить заказы к первому февраля. И так красиво получились маленькие валентинки, что «Браун Бразерс» сразу же заказала десять дюжин пригласительных открыток!

Из-за наплыва клиентов Пэт занялась бухгалтерскими книгами компании, которые
пришли в такой беспорядок, что их пришлось отдать папе на
поправку. Цифры Пэт были похожи на китайскую головоломку, в которой нужно было
найти закономерность.
страницы её внушительной бухгалтерской книги. У бедного мистера Эверетта возникли проблемы с приведением их в надлежащий вид, а Пэт получила урок бухгалтерского учёта!

 В общей сложности, после оплаты всех расходов, на счету молодой фирмы осталось восемнадцать долларов пятьдесят центов.
Две трети этого, заявила Пэт, должно принадлежать Рене, потому что
ответственность за работу легла на неё. «Хотя, скажу я вам, не очень-то весело
набираться храбрости, чтобы пойти и сделать заказ! Они всегда
обращаются с тобой как с ребёнком!» — возмущённо объяснила она.

На их заработок было много расходов. Была куплена форма для скаутов; каждая из девочек пожертвовала по шесть долларов Армии спасения;
был ещё Красный Крест, «Французские дети» и Фонд отдыха для малышей дома — бесчисленное множество других благих дел, которым они могли помочь.

«Я чувствую себя такой взрослой, когда подписываюсь под всеми этими обязательствами и
плачу за всё из своих собственных денег!» — и Пэт приняла комично-взрослую позу.

 Теперь Пэт была настоящей «Желторожкой», а Рене — «простушкой». Девочки
тоже записались на уроки плавания; Пэт, проведшая много летних каникул на
Рене чувствовала себя как рыба в воде и помогала Рене, которой пришлось преодолеть физический ужас при одной мысли о том, чтобы забраться в
аквариум!

В начале февраля Гаррета Ли привезли в город из
Хилл-Топ. Пэт с тётей Пен сразу же отправились навестить его и его
мать. Миссис Ли радушно встретила их, и страх, охвативший подростков,
Сердце Пэт дрогнуло, она импульсивно обняла миссис Ли за шею, и,
поскольку миссис Ли всегда могла заглянуть в сердца своих мальчиков и девочек, она поняла, что послужило причиной этой ласки, и нежно обняла её в ответ.

«Гарретт не хочет, чтобы об этом вообще кто-нибудь говорил», — прошептала она на ухо Пэт.

 После этого Пэт почти каждый день ходила в дом Ли — иногда с книгой, корзиной фруктов или домашними конфетами. Сначала она немного стеснялась своей дружеской привязанности, но через какое-то время Гарретт стал так искренне благодарен ей за компанию и за то, что она приносила, чтобы скрасить его выздоровление, что она просто звонила в дверь и бежала прямо в его комнату. Когда эти частые визиты мешали урокам, тётя Пен не говорила ни слова, потому что знала, что Пэт пытается наверстать упущенное.
в какой-то степени за вред, она работала!

Как Гарретт рос сильнее, молодые люди покинули гнездо для
приятного гостиной ли. "Это не делает ему больше пользы, чем поездка в
Флорида!" - объявила его мать, с удовлетворением глядя на своего пациента.
А мальчики и девочки учились вдумчивости и чуткости.
Когда Пегги по собственной воле вдруг понизила голос, а Джим Арчер,
не говоря ни слова, подложил подушку под голову Гарретта, сидевшего на
старом диване, миссис Ли подумала, что, как бы тяжело это ни было, болезнь
Гарретта принесла некоторую пользу.

Пэт никогда раньше не испытывала радости от дружеских встреч с большим
кругом мальчиков и девочек; теперь она нашла её в этих приятных
собраниях у Ли. Боб Слокум и Пегги могли придумать множество игр; Джим Арчер — за один день — сочинил, поставил и выпустил мелодраму «Гунн Хайни», хотя из-за того, что Пэт не могла сдержать смех, разгневанный автор-режиссёр заставил её бить в барабан, чтобы отмечать драматические кульминации. Бесконечные и оживлённые обсуждения всего на свете; весёлые песни с миссис
Ли за пианино, и всегда кто-нибудь внимательно следил за тем, чтобы Гарретт
не переутомлялся.

 А для Пэт самым лучшим было, когда Гарретт однажды днём признался
ей, что проектирует дирижабль с новым типом стабилизатора;
 показал ей свои чертежи и объяснил, что после болезни он несколько дней изучал комнатную муху, которую поймал и посадил в старую аквариумную рыбку. Пэт очень хотелось рассказать остальным, какие великие дела собирается
совершить Гарретт, но он взял с неё слово скаута, что она сохранит его секрет, и она хранила его, как зеницу ока
в глубине души она гордилась тем, что Гарретт удостоил её своим доверием после того несчастного случая на Холме!

"Мы с ним _подруги_ — как если бы я была мальчиком," — сказала она себе.

 Шли недели, и Рене, к радости тёти Пен, быстро
становилась очаровательной и сильной личностью. Благодаря такому количеству настоящих
друзей и товарищей по играм застенчивость постепенно исчезла из её
поведения. В отличие от энергичной Пэт, Рене всегда казалась
спокойной, но у неё была сильная воля, и часто она по-своему мягко
лидер среди молодёжи. Обладая характером, сформировавшимся и закалённым простой жизнью, она обладала редкой красотой и чистотой помыслов, которые, казалось, сияли в её милом лице и ясных глазах.
Счастье и здоровый образ жизни рассеивали тени в её юной жизни; она могла говорить о Сюзетт и старом коттедже, не дрогнув ни единым мускулом на лице; она часто рисовала для Пэт, как будто ей это нравилось, яркое описание того, как великолепен был Эмиль в своей форме, когда уходил вместе с остальными, — роза, которую она ему подарила, кокетливо торчала у него из-за пояса!

Прекращение боевых действий и приближением мира привезли много
проблемы. Раненые возвращались домой, занятости был неопределенным,
проживание взмывая все выше и выше; фактическое хотите преследовал во многих
дома. И вдобавок ко всему в городе свирепствовала ужасная эпидемия
, оставив после себя невыразимые страдания.

Каждому предстояла серьезная работа. Существует множество способов
что скаутам помог. «Добрые дела», — так они это называли и всегда были готовы выполнить приказ любой организации, никогда
считая каждую минуту, отданную на жертву, неутомимую и верную.

"Что вы теперь думаете?" — Пэт ворвалась в дом своей семьи после специального
собрания отряда. "Скауты собираются взять на воспитание семьи!"

Это поразительное заявление заставило мистера Эверетта в притворном ужасе всплеснуть руками.

"Боже милостивый, Пэт, чёрные или белые?"

«Я правда очень серьёзно настроена, папа, и миссис Таунсенд из Красного Креста
говорит, что мы можем сделать это прекрасной работой! На каждого из нас
назначают по одной семье. Мы уделяем столько времени, сколько можем, и делаем всё, что в наших силах, — развлекаем детей, выводим их на прогулку, облегчаем жизнь
чтобы они могли отдохнуть и набраться сил! Понимаете, это семьи, которые болели. Моя — миссис К-а-с-у-б-о-в-с-к-и, — она
прочитала с карточки.

 Пэт по-своему выразила приказ скаутов. Каждому из старших
скаутов была назначена семья, пострадавшая от эпидемии.
Каждая девушка должна была работать под руководством районной медсестры и в
сотрудничестве с Красным Крестом. Она должна была составлять краткие отчёты о каждом
посещении. И зная, что эти девушки могли завоевать доверие в домах, куда их
отправляли, там, где пожилые женщины часто сталкивались с подозрением и
Красный Крест надеялся, что благодаря своим услугам он сможет
вызвать сочувствие и понимание, которые принесут пользу всем и укрепят
связи, основанные на общих интересах.

В своём юном сознании Пэт не ощущала ничего подобного; она знала только, что её скаутские обязанности требовали от неё пойти и сделать всё, что в её силах, для семьи, чьё имя она просто не могла произнести; что в её карточке было указано, что там есть Роза семи лет, Йозеф шести лет, Стефани трёх лет и малыш Питер; что все они были очень больны.
включая отца и мать; что только в последние две-три недели отец смог вернуться к работе, а на бедную мать, всё ещё слабую после лихорадки, легло бремя, связанное с тем, чтобы их скудные сбережения позволили им продержаться.

Пэт называла их всех «Кьюпи». Первые два визита обескуражили её: дети были грязными и драчливыми, а мать — недружелюбной. Но постепенно, вооружившись книжками с картинками и игрушками, Пэт завоевала
расположение малышей; в следующий раз она принесла им пирожные
Рене вырезала из мыла фигурки собак и свиней и пообещала им, что сделает ещё, если они «вымоют» их. Тёплый солнечный день позволял долго гулять и играть на улице, и миссис Кьюпи, с благодарностью осознавая, что на целый час она осталась без цыплят и детей, наслаждалась столь необходимым отдыхом!

 Красный Крест не дал Рене семью. Сначала она была разочарована, но потом с энтузиазмом взялась помогать Пэт. Тетушка Пен
и папа тоже были очень заинтересованы. Почти каждый вечер на «собраниях»
обсуждали «Кьюпи». Тетушка Пен была в ужасе от того, что
Миссис Кьюпи могла сказать по-английски всего пару слов!

"Как можно ожидать, что она воспитает хороших американских граждан, не говоря уже о том, чтобы самой стать одной из них?" — горячо спросила она.

Через Розу Пэт узнала, что бедная миссис Кьюпи очень хотела бы говорить и читать по-английски. Её муж выучил этот язык в своей лавке, старшие дети изучали его в школе; они всё меньше и меньше говорили на единственном языке, который она знала! Она почувствовала, с быстротой, присущей материнскому сердцу, что они отдаляются от неё, уходя в мир своих интересов, куда она не могла за ними последовать. Никто никогда не предлагал ей учить
она говорила на этом новом, незнакомом языке! Она боялась учителей в школе Розы
! Она неправильно понимала и возмущалась подходами тех немногих женщин, которые говорили по-английски
, которых она встречала; гордая собой, она считала их
покровительственными и назойливыми! Но Пэт была всего лишь девушкой!

Так гладят, совсем неосознанно, начал делать хороший американский гражданин из
Миссис Kewpie. Она обнаружила, что книжки с картинками, которые она приносила детям,
интересовали и их маму — не только из-за картинок, но и
потому, что мама могла понять по ним смысл
слова под ними. Когда Пэт рассказала об этом дома, тётя Пен придумала
прекрасную идею — сделать для миссис Кьюпи букварь из картинок.
 Каждый вечер в течение недели вся семья Эверетт усердно
работала ножницами и клеем, составляя то, что тётя Пен
смеясь называла «Первые уроки американского языка для Эверетт».

 «Она узнает всё об этой стране, когда закончит школу».
— _эту_ книгу, — заявил мистер Эверетт, с гордостью разглаживая цветную
иллюстрацию Капитолия в Вашингтоне.

 — И за всё, чему я учу её на английском, я попрошу её научить
Скажи мне что-нибудь по-польски! Это такой забавный язык, а ещё он
звучит как музыка! В их истории много захватывающих историй — Кейнет Рэндольф рассказала нам кое-что из того, что рассказывал ей отец! А в следующей книге пусть будут картинки с цветами, горами, водой и другими сельскими пейзажами, потому что, я думаю, бедная миссис Кьюпи считает, что таких вещей не бывает!

Под влиянием этой мысли во время своего следующего визита Пэт принесла на кухню Кьюпи
розовую герань. Затем ей пришла в голову идея
Неопрятная кухня выглядит так же, как у миссис Куинн! Она так увлеклась работой, что на два дня совершенно забыла о баскетболе, чем навлекла на себя гнев капитана «Желтых птиц»!

А когда малыш Питер заболел, у него случилось расстройство желудка, и Пэт с помощью
районной медсестры смогла убедить миссис Кьюпи, что ежедневная ванна поможет
сбить небольшую температуру, и заменить кофе, которым она обычно поила
ребёнка, на сладкое свежее молоко, которое принесла медсестра.

Теперь Рене, к её радости, представилась возможность разделить «добрые дела».

Однажды днём миссис Ли, всегда добрая и милосердная, обратилась за помощью к Рене. Она объяснила Рене, пока они шли вместе, что это её «дело» и что она ведёт её в этот дом, потому что думает, что Рене может привнести немного света в очень одинокую жизнь.

«Бедная миссис Форрестер очень сердита и очень странная, моя дорогая! Теперь к ней никто не ходит, и она живёт совсем одна со служанкой, которая почти такая же старая, как она
— Какая она! Я подумала, что если бы вы время от времени заходили к ней и читали
ей, то помогли бы ей скоротать долгие часы.

Миссис Ли не добавила, что надеялась, что спокойная, отзывчивая манера ребёнка
может пробудить хоть каплю нежности в сердце, холодном и мёртвом, как камень.

 Миссис Форрестер жила в очень старом доме на отдалённой улице.
Почти скрытый деревьями и разросшимся кустарником, он выглядел
как какой-то забытый уголок большого, растущего города. Дверь скрипнула
на петлях, когда неопрятный старый слуга неохотно приоткрыл её.
достаточно, чтобы позволить им войти. В комнатах было темно, пыльно и
совершенно пусто, если не считать нескольких потрёпанных стульев. Ни
картины, ни книги, ни единого цветового пятна! На окнах не было
занавесок, а потрескавшиеся грязно-коричневые жалюзи были плотно
придвинуты к подоконнику, словно не желая пропускать ни лучика
солнечного света.

Рене подумала, что это самый ужасный дом, который она когда-либо видела, и удивилась,
как миссис Ли могла так спокойно войти в него!

 Но, будучи всегда доброй к старикам, она сразу же пожалела их.
странная старуха, опершись на груду подушек в большой, уродливый
кровать.

"Это не значит, что она очень стара, либо больна! Я верю, что она просто _won't_
перемешать! Миссис Ли говорит, что у нее была очень несчастливая жизнь, - объяснила Рене.
дома. Теперь миссис Форрестер и уродливый старый каменный дом разделяли
интерес пау-вау.

В другой раз Рене с большим удовольствием рассказала, как она настояла на том, чтобы поднять штору на окне в спальне, чтобы миссис Форрестер могла увидеть, как всё вокруг выглядит по-весеннему, и как пожилая дама тут же вскочила с кровати и опустила штору с такой силой, что
она упала на пол!

"Но ей просто _пришлось_ вернуться в постель и оставить его там, а я продолжила читать, как будто ничего не случилось, и я знаю, что она очень любила солнечный свет, потому что лежала там тихо-тихо, уставившись в окно!"

Но однажды днём Рене вернулась, очень взволнованная, с секретом, который она хранила для ушей Пэт и уединения в «Гнезде».

«Я читал что-то ужасно глупое, потому что думал, что она может уснуть, и я знаю, что она совсем не слушала, и наконец я услышал, как она сказала: «Если бы я могла найти своего ребёнка, я бы умерла!» Теперь я не
читаю "что-то" о смерти или ребенке, и она меня ужасно напугала
! Я полагаю, она забыла, что я там был. Потом, когда я продолжил
она повторила это снова - очень просто! Сейчас, Пат, не правда ли
интересно? Где _до_ вы думаете, ее ребенок и _how'd_ она когда-нибудь потерять
это?"

Никто из опыта Пэт мог бы сравниться с этим по загадкой! Пэт уставилась на
Рене и Рене уставились друг на друга; в тишине «Гнезда» они придумывали
всякие объяснения и истории — все они были трагическими! Пэт чуть не
дрожала от восторга.

"Тебе так повезло, Рене, — у тебя такая потрясающая тайна! Это просто
_Жуть_! Я собираюсь написать об этом рассказ! Вы уговорите её рассказать
больше — почитайте о детях и внимательно слушайте! И поговорите с той старой
Кросспотч, может быть, она вам что-нибудь расскажет. Так всегда делают в детективных
рассказах. Должно быть, случилось что-то ужасное, раз она так живёт в этом уродливом старом доме! О, восторг, я _знаю_, что стану знаменитой! Это намного лучше, чем история тёти Пен! Конечно, — поспешно добавила она, — я ещё не знаю _всех_ тайных горестей тёти Пен, и она не лежит в постели и не ведёт себя странно! Думаю, я назову это «Потерянный ребёнок»!

Так что вечер, вооружившись несколько недавно заточенных карандашей и много
Канцелярскими папа, Пэт стал ее первой главе. Тем не менее, ее
встретились прогресса, с серьезной проблемой, когда тетя ручки положил в ее руки
письмо Ангелине снег. Пэт нетерпеливо открыла его; она давно ничего не слышала
ни от кого из своих старых школьных товарищей по школе мисс Приндл.

Она быстро прочитала его. Мисс Анджелина в нескольких отрывистых предложениях сообщила
Пэт, что она немедленно приедет к ней в гости!

"... Ты была так любезна, что попросила меня (Пэт перечитала это дважды,
задумчиво) — и доктор говорит, что мне нужно немного отдохнуть. Мама в
Калифорнии, и, конечно, я не могу поехать к ней! Но мы прекрасно проведём время вместе, и я просто умираю от желания снова тебя увидеть. Мы ужасно по тебе скучали! Мне нужно столько всего тебе рассказать — только тебе. (О девочках и прочем — ты _умрёшь_, когда всё услышишь!) Я приеду в «Эмпайр» в четверг, так что, пожалуйста, встреть меня. У меня потрясающая новая шляпка, бирюзовая с хной и с пером, которое тебе захочется _съесть_. Пока-пока, твоя
Энджелина.

Пэт так увлеклась разглядыванием золотого герба на бумаге, что
Она не заметила любопытства, мелькнувшего на лице тёти Пен.

"Боже милостивый, — вдруг воскликнула она, — завтра же!"

"Да, — тихо ответила тётя Пен, — и мы должны сделать всё возможное, чтобы
её визит прошёл приятно!"




 *ГЛАВА XVII*

 *ЭНДЖЕЛАЙН*


С первого взгляда, от блестящей чёрной макушки до
лакированных туфелек, Анджелина Сноу, приехавшая на следующий день, показалась Пэт незнакомкой!

 Пэт оставила её в конце последнего учебного семестра, после того как
Объятия и клятвы в вечной дружбе, девушка с длинными ногами и короткой юбкой, как у неё самой; теперь она видела очаровательное юное создание, чьё стройное тело было облачено в платье из самой модной ткани и фасона, его облегающие юбки доходили почти до кончиков маленьких лакированных туфелек, а волосы, которые Пэт всегда любила заплетать и расплетать, были собраны в забавные пучки и волны у маленькой головки.

Однако, преобразившись, Анджелина не утратила очарования, которое делало Пэт в былые времена у мисс Приндл такой
что-то вроде обожающей рабыни. Она была поразительно красива, её чёрные волосы оттеняли ослепительно белую кожу, на щеках и кончике заострённого подбородка играл лёгкий румянец, а глаза, глубоко посаженные под длинными чёрными ресницами, были голубыми, как июньское небо. Только рот портил совершенство её лица — когда губы не были искривлены в притворной улыбке, которой она научилась, усердно тренируясь перед зеркалом, они предательски выдавали маленькие слабости девушки.

В голове у любого могло бы возникнуть сомнение, почему врач прописал юной леди покой! С того момента, как, взявшись за руки,
С пекинесом под мышкой и в сопровождении носильщика с двумя огромными блестящими кожаными чемоданами она сошла с поезда, буквально излучая
энергию!

Пэт быстро поддалась её обаянию! Из-за того, что у Рене случился лёгкий приступ гриппа, из-за которого она была прикована к постели, а тётя
Пен неотлучно находилась рядом, уроки были отменены, и девочки предоставлены сами себе. По предложению тёти Пен Пэт переехала в
Комната Селии примыкала к комнате, которую выделили Анджелине. Дверь
из одной комнаты в другую была открыта, и каждую ночь и утро Пэт пробиралась туда
Она немного посидела под одеялом у Анджелины и, затаив дыхание,
слушала, как Анджелина рассказывает «школьные секреты». Почти всегда
под подушкой у Анджелины лежала коробка шоколадных конфет, так что
время от времени они прерывали рассказ, чтобы погрызть леденцы.

"Самая захватывающая вещь на свете-и тебе не _dare_ вдохнуть его
душа" - и Анжелина выпрямилась и сцепила руки у нее
колени--"это _awful_ царапины, что Юле Кале и у меня, и
вот почему я здесь!"

Джул Кейл была младшей, когда Пэт училась у мисс Приндл. Пэт
Она запомнилась мне как смелая юная леди, чьи приключения не раз
приводили в восторг её и других девочек в школе.

"Знаете, она писала французскому солдату больше года, даже после того, как Прин сказал, что мы не можем, и что бы вы думали! Он _приехал_ в Нью-
Йорк! Он был очень красив — девочки сходили по нему с ума, когда мы его описывали! Он сразу же написал Джул и попросил её
встретиться с ним в «Уолдорфе», и она часто ходила туда и брала меня с собой. Я
обычно брал книгу и притворялся, что читаю, но каждую минуту смотрел на неё.
Я могла бы рассказать об этом другим девочкам. Однажды он купил мне шоколадку,
когда Джул спросила, почему я сижу там. Он сказал, что придут ещё
французы, и он познакомит нас с ними! О, девочки были
_без ума_ от волнения! Потом однажды Джул пошла в чайную и
потанцевала с ним, а меня с собой не взяла, и кто-то увидел её там и
рассказал Прин, и Джул ужасно испугалась, потому что, как ты помнишь, Прин
сказал ей, что в следующий раз, когда она попадёт в неприятности, ей придётся
покинуть школу! И что же Джул сделала? Она сказала Прин, что он был её _кузеном_, который
Французская лётная служба! И Прин _настояла_ на том, чтобы она пригласила его в школу на ужин, как мы всегда делаем с нашими родственниками, и чтобы он рассказал о войне, а Джул _ужасно_ объясняла, почему он не может прийти! И всё это время мы знали, что Прин _вынюхивала_ информацию, как она обычно делает, поэтому Джул подумала, что мне лучше уехать на какое-то время, чтобы она не могла меня расспрашивать! Однажды я притворилась, что падаю в обморок, — теперь я умею это делать очень хорошо, — и Прин ни слова не сказала, когда я сказала ей, что хочу приехать сюда в гости. Но разве это не
Это так захватывающе, и разве не было бы забавно, если бы Джул однажды вышла замуж за
французского солдата? Его зовут Анри Дюпре. Только Джул говорит, что у него все зубы золотые, и он _всё_ время их показывает, как будто гордится ими!

В противовес этим захватывающим откровениям Пэт чувствовала, что рассказывать о
своих маленьких приключениях — о счастливой школе с тётей Пен, о «Гнезде» и его тайнах, о весёлых часах, проведённых у Ли, о баскетбольных матчах, о работе и играх скаутов — было бы глупо по отношению к Анджелине!

 Тётя Пен велела Пэт сделать всё возможное, чтобы развлечь свою гостью;
Пэт обнаружила, что Анджелина легко увлекается. И действительно, юная леди никогда не стеснялась прямо говорить о том, что она хочет делать, а чего не хочет. И, к ужасу Пэт, ни одно из желаний Анджелины не включало в себя ни одну из других девушек! Анджелина прямо заявила, что считает Пегги «глупой», Кейнет «ребёнком», а
Шейла - "совершенно заурядная".

"Почему, ты хочешь сказать, что она живет в этом полуразрушенном доме, а ее мать
содержит "лоджерс"?" - спросила она с презрением.

Пэт открыла было рот, чтобы ответить, но затем быстро закрыла его.
Что-то внутри неё подсказывало, что никакие слова не заставят
Энджелин одобрить Шейлу — она и сама несколько месяцев назад, когда была у
мисс Приндл, могла бы подумать то же самое!

 Энджелин с симпатичной снисходительностью нашла Рене интересной. «Бедняжка!» — сказала она, когда Пэт рассказала историю Рене.

Девочки проводили время в кинотеатрах,
шоколадных лавках и магазинах. Анджелина никогда не уставала
торчать у прилавков и витрин; поскольку она была элегантно одета и обладала
знаниями о моде, она вызывала уважение и внимание
от клерков. С каждым днём Пэт всё больше завидовала и восхищалась «взрослостью» Анджелины.

 Под влиянием Анджелины Пэт начала стыдиться своей простой одежды и с грустью сравнивать её с нарядами, которые Анджелина разложила на кровати для осмотра. Она поворачивала творение из хны и бирюзы то так, то эдак, пока Анджелина рассказывала, что оно стоило целых двадцать пять долларов! «Это больше, чем мы с Рене заработали за всю зиму», — подумала Пэт. И Анджелина вложила ей в руки пару туфель, радостно
заметив, что «они стоили шестнадцать, а я купила их за двенадцать — разве не
— Это выгодная сделка? — грубо спросила она.

В своей грубой манере, которую Анджелина считала довольно откровенной, она дала
Пэт понять, что была «просто поражена», обнаружив, что Пэт живёт в таком простом старом доме!

«Конечно, он красивый, просторный и всё такое — и когда-то давно он, должно быть, был модным, но вы бы только видели новый дом отца Бренды Чизхолм на Драйв — да это же настоящий дворец!» Она расхваливала его величие, пока Пэт не почувствовала глубокое огорчение из-за того, что её отец предпочёл жить в старой усадьбе, а не переезжать в новую часть города.

Пэт знала, что ей нравится старая библиотека с её глубоким камином и рядами книжных полок, доходящих до потолка, и длинными глубокими окнами, выходящими на лужайку между её домом и домом Шейлы, со старыми картинами на стенах и мягкими коврами; она знала, что в её собственной комнате, расположенной над библиотекой, хранятся все её воспоминания о детстве; что ей нравится, как утреннее солнце, проникающее через маленькую оранжерею, где среди цветов поют птицы, золотит тёмные дубовые панели в столовой. Тем не менее, это должно показаться вам убогим.
Анджелина после того, как она побывала в новом доме Бренды! Она посмотрела на более
современные дома, мимо которых они проезжали, на огромные груды камня и мрамора,
окружённые ухоженными лужайками, и решила убедить своего папу немедленно
переехать!

 Однажды утром, через неделю после приезда Анджелины, девочкам
нечем было заняться. Тётя Пен повела Рене на прогулку в
парк. Солнце ласково пригревало, на кустах сирени
появлялись бутоны, повсюду чувствовался аромат весны. Тётя Пен заявила, что
услышала иволгу, и они с Рене отправились на поиски певуньи.
нест. Пэт смотрела им вслед с легкой тоской в сердце
и обидой, что они даже не попросили ее и Анджелину пойти с ними
! И все же она знала, как Ангелина посмеялась бы над предложением о
прогулке в парке!

Теперь Ангелина приводила в порядок волосы перед зеркалом.
Пэт сердито желала, чтобы она прекратила - она суетилась там целую вечность!
— «Что мы будем делать?» — спросила она, когда фигуры Рене и тёти Пен
исчезли в конце улицы.

 — «О, давай куда-нибудь сходим на обед. Потом пойдём по магазинам. Знаешь, я
По-моему, это _стыдно, что твоя тётя не покупает тебе приличную одежду! На твоём месте я бы просто пошла и купила её сама! Боже мой, ты слишком взрослая, чтобы одеваться как маленькая девочка. Как будут смеяться девочки в школе, когда я им расскажу!

 Лицо Пэт покраснело. Анджелина продолжала убеждать её:
«Если ты хоть раз не проявишь свою независимость, они так и будут
обращаться с тобой как с ребёнком! Конечно, это не моё дело, но
ты моя лучшая подруга, и мне тебя жаль! И я могу помочь тебе выбрать — о, всего несколько вещей!»

Пэт слегка тряхнула головой! "Пойдем пешком или поедем верхом?" спросила она,
безмолвно уступая искушению Анджелины.

"О боже, конечно, поедем верхом! Я и квартала не смогла бы пройти на этих
каблуках! " - и Анджелина протянула одну из дешевых туфель-лодочек для любовного
осмотра.

Прежде чем они отправились в путь, Пэт нужно было открыть свою шкатулку с сокровищами в «Гнезде» и достать из неё хрустящие шестидолларовые купюры, которые она приготовила для своего взноса в фонд «Победа», который нужно было внести первого апреля. Вместе с недельным пособием это казалось большой суммой, которая наверняка покроет расходы на их прогулку.

Пока они шли по улице в сторону торгового района города,
Пэт уловила приподнятое настроение Анджелины. С легким трепетом она сказала себе,
что они отправляются навстречу приключениям! По предложению Анджелины
они пообедали в модном ресторане, где в полдень всегда было многолюдно. Воодушевившись спокойствием Анджелины, Пэт постепенно перестала
чувствовать себя неловко и в полной мере наслаждалась веселой суматохой
и сумятицей, звоном фарфора, музыкой, которая диссонировала с
бесконечной болтовней за столами.

"Это больше похоже на то, что мы, девочки, делаем в школе", - заявила Анджелина,
макая кончики розовых пальцев в стеклянную миску перед ней. "А теперь
давай пройдемся по магазинам и подберем кое-что для тебя!"

Под руководством Анджелины это был увлекательный процесс. Она вспомнила
ей нравилось платье из тафты, которое они видели в витрине. Конечно, оно могло быть платное.
все должны знать, кто такая мисс Эверетт! К счастью, они нашли продавщицу, которая часто продавала платья и миссис Эверетт, и Селии. Стремясь совершить продажу, она заверила Пэт:
что платье будет прекрасно смотреться на ней! Она соблазнительно встряхнула его, произнося эти слова. Анджелина добавила, что шифоновый воротник цвета пламени «шикарен — все носят такие в Нью-Йорке!» Пэт тут же представила себя в этом стильном платье!

"Конечно, твоя тётя на какое-то время рассердится, — прошептала Анджелина, — но это ведь не её дело, не так ли? Я знаю, что моей маме нравится
иметь меня_ береги себя!"

Поэтому Пэт купила платье, назвала адрес и унесла его с собой
в коробке. Затем они сделали другие покупки: нижнюю юбку из шелка и кружев
, в которую Анджелина призналась, что "влюблена", несколько шифоновых галстуков, бархатную сумочку с верхом
, украшенную драгоценными камнями, косметичку и коробку пудры для лица.

- Какая забава! - воскликнула Анджелина, хватая несколько драгоценных свертков.
«А теперь я скажу тебе, что мы сделаем! Давай заедем к мадам Ранье
и позволим ей завить тебе волосы и сделать причёску! Тогда ты будешь выглядеть просто замечательно!
 _Все_ девушки теперь носят причёски — правда, Пэт! Ты бы
было бы нелепо в Нью-Йорке!

Они нашли салон мадам Ранье, и Пэт провела неприятный час перед зеркалом, пока молодая женщина с жёлтыми волосами завивала её красивые волосы длинными горячими щипцами. Анджелина нависала над ними обеими, время от времени давая советы и восхищаясь преображением. Шпильки причиняли боль, и Пэт казалось, что она больше никогда не сможет пошевелить головой; однако, несмотря на всё это, она была втайне довольна, как и
Анджелина, мадам и молодая женщина решили, что результат ей очень
идёт и что она выглядит вполне «взрослой!»

Потом Ангелина схватила ее за руку. "А теперь, глупышка, просто стой спокойно _ один_"
минутку, и я сделаю так, что ты будешь выглядеть _ по-настоящему _ на кого-нибудь похож", - и, чтобы
завершить свою дневную работу, она приложила к носу Пэт крошечную
пуховку для пудры она носила в своей сумочке.

Пока они шли вперед, Пэт попыталась придать манерам легкость, которой она
не чувствовала. Между их обедом и встречей с мадам Ранье она потратила почти
все свои деньги; покупки, за которые она заплатила, начали тревожить её
душу. Анджелина внезапно остановилась у витрины Брауна — она увидела там книгу
она заявила, что должна её прочитать! Все девочки её читали! Она
убежала, не сказав ни слова, и Пэт ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
 Книга «Всё в один летний день» была куплена, и Пэт заплатила за неё из того, что осталось от её денег.

"Принс сказала, что мы, девочки помладше, не сможем её прочитать, но, думаю, теперь она ничего не сможет мне сказать!"

— А теперь, чтобы завершить этот чудесный день, Пэт, я угощаю тебя, — сказала Анджелина, направляясь к шоколадной лавке.

 Когда они сели за один из маленьких столиков, Пэт увидела в другом конце зала
Гаррета, Пегги Ли и Кейнета Рэндольфа.  Первой её мыслью было
присоединилась бы к ним, но что-то в их лицах остановило её. В тот момент, когда они
переглянулись, хотя девушки и кивнули ей довольно любезно, Пэт
прочла в их взглядах удивление, отвращение и откровенное веселье!

 Её лицо залилось густой краской, забавно контрастирующей с пудреной белизной
её носа. Пытаясь сохранять безразличный вид, она отвернулась от
остальных и сосредоточилась на Анджелине; однако её гордость и
удовлетворение улетучились, оставив её глубоко уязвлённой, и не столько из-за
сдержанного смеха девушек, сколько из-за мысли о том, что они не
пригласили её и Анджелину присоединиться к ним.

Затем Гаррет добавил последнюю каплю к ее унижению! Когда они толпой выходили
мимолетно улыбнувшись Пэт и ее гостю, Гаррет лукаво ткнул
Похлопал по спине и, наклонившись, прошептал: "Где вы потеряли свои
уши, мисс Эверетт?" Пэт непроизвольно похлопала ладонями по кудрявым волосам
, которые были аккуратно заколоты над ушами, и бросила на Гаррета
гневный взгляд!

Но ее приключение заканчивалось самым печальным образом! Вернувшись домой, она бросила коробки, сумки и книгу на кровать и яростно вытряхнула
жалкие заколки! Десять минут она расчёсывала непослушные локоны и
затем заплела их в тугую косичку. Если тётя Пен и заметила работу молодой служанки мадам Ранье или пудру, всё ещё украшавшую переносицу Пэт, она ничего не сказала; она также не стала расспрашивать Пэт о её отсутствии за обедом. Они с Рене были в приподнятом настроении, день прошёл хорошо, и Рене снова была сама собой.

— Пэт, дорогая, как ты думаешь, теперь, когда Рене стало лучше, мы могли бы устроить что-то вроде вечеринки в честь Анджелины?

Выразительное лицо Анджелины просияло. Она всегда была очень милой, когда находилась в кругу семьи. Она захлопала в ладоши, выражая своё
восторг.

"Давайте потанцуем за ужином", - воскликнула она; затем: "О, как это _dread_ с моей стороны
высказаться прямо - вот так!" - и она изобразила глубокое смущение.

"Я имел в виду пикник на вершине холма в субботу. Дороги открыты, и
мы все можем выехать на машине, пообедать, а затем отправиться в сахарный лагерь. Sap
работает хорошо, миссис. Ли говорит.

Тетя Пен не отрывала глаз от вязания и не заметила, как на лице Анджелины
промелькнуло изумление. Пэт с энтузиазмом воскликнула:

"Я никогда не видела лагерь для сахарных детей, а ты, Рене?"

— Тогда я скажу миссис Ли, что мы все пойдём: Шейла, Пегги и Кейнет, а Гарретт может взять с собой кого-нибудь из мальчиков. Гарретт тоже может вести их машину.

 На следующее утро Анджелина оставалась запертой в своей комнате до одиннадцати
часов. Затем, услышав Пэт в соседней комнате, она внезапно распахнула дверь и появилась полностью одетая, даже в шапочке из хны. Для
На изумленный возглас Пэт она ответила::

"Я возвращаюсь на "Эмпайр"! Ты скажешь Уоткинсу? Теперь _don't_ быть
глупо и суетиться, Пэт, просто скажи своей тете, что у меня есть телеграмма!
Джул написала, что всё уладилось и что мне не хватает веселья! Так что ты _не_ думаешь, что я останусь в _этой_ мёртвой дыре! — она уткнулась лицом в пекинеса. — Ты была так _мила_, что приютила меня, Пэт, но, бедняжка, разве ты не видишь, что мне просто до смерти скучно? И вечеринка с тортом! О, ла-ла-ла — разве девочки не будут смеяться? Ну же,
я бы не хотела, чтобы меня видели мёртвой в час!

Пэт медленно напряглась и застыла, словно каменная. Её губы
пытались выразить бушующий внутри неё гнев, но она лишь
ей удалось пробормотать: «Я скажу Уоткинсу, если вам действительно нужно уйти!»

Итак, Анджелина, её собака и сумки с нарядами ушли, и через десять минут
гнев в душе Пэт достиг предела, и она предстала перед дверью тёти Пен,
сжимая в руках ненавистные вчерашние покупки, с красным от усилий сдержать
слезы лицом.

Тётя Пен только что вошла. Поэтому она была поражена, когда Пэт выпалила: «Она ушла, и я рада этому! Я просто _ненавижу_ её! Она сказала, что мы глупые и что Шейла — простушка, и что ей было до смерти скучно, а мы — мы не были
— Модно — и — и она бы ни за что не появилась на званом ужине! Как будто она кому-то нужна!

 — Пэт, дорогая, не торопись! Кто ушёл? Анджелина?

 Пэт сбросила свои коробки на пол и, сидя, как маленькая девочка, на коленях у тёти
 Пен, рассказала о драматическом уходе Анджелины. Она не видела, как на лице тёти Пен промелькнула улыбка; она не знала, что
сладкая вечеринка была спланирована именно для того, чтобы произошло то, что произошло!
 Мудрая тётя Пен решила, что Пэт провела в компании Анджелины ровно столько времени, сколько ей было полезно! Она выслушала рассказ о
ходила по магазинам, смотрела на каждую покупку, а потом гладила по волосам, которые всё ещё были
кудрявыми.

"Бедняжка Пэтси, как же тебе было тяжело!"

"Но я ненавижу её, тётя Пен, и ненавижу себя за то, что позволила ей сказать, что
Шейла была простушкой! Бедняжка Шейла!"

"Что ж, дорогая, ты кое-что поняла в жизни — во всём! Шейла,
даже несмотря на то, что её жизнь — это постоянная жертва всеми удовольствиями и
роскошью, которые есть у большинства девушек, — более красивая и достойная подруга,
чем бедная Анджелина, и я думаю, что в следующий раз ты вступишься за неё,
не так ли, моя дорогая? А теперь о книге — _вот_ место для неё.
— И если ты хочешь почитать романы, я найду тебе что-нибудь более захватывающее и полезное для ума. Твои кудри, — она погладила тёмную макушку, — они такие красивые, Пэт. Жаль, что не все рождаются с вьющимися волосами, и нет ничего плохого в том, чтобы завивать их, только это занимает _так_ много времени, которое можно было бы потратить с большей пользой! А через несколько лет ты сможешь заплести эти
косы и стать молодой леди, но пока мы хотим, чтобы наша Пэт была девочкой,
которая может резвиться, играть и получать удовольствие от юности!

— Ох, тётя Пен, ты заставляешь меня чувствовать себя такой глупой! Но что, чёрт возьми, я буду делать со всеми этими вещами! — и Пэт пнула ногой
обидчивые коробки.

 — Ну, — тётя Пен оценивающе посмотрела на рассыпанные вещи. «Ты можешь отдать сумку Мелодии, а косметичку — Мэгги, и мы просто вернёмся с остальными вещами и попросим менеджера магазина обменять их на… что ты скажешь о туфлях для всех Кьюпи?»

«О, радость! На Пасху! О, ты такая заботливая, тётя Пен!»

«Серьёзно, Пэт, тебе правда нужно платье?» Возможно, я
пренебрегал тобой!"

"О боже, нет, я больше не хочу возиться ни с какой одеждой! Это
Все, о чем говорила Анджелина! Давай заберем этот грузовик обратно сразу после
ленча!"

"Пэт, дорогая, подожди минутку", - у тети Пен все еще была припрятана небольшая проповедь
в голове. «Ты не должна ненавидеть Анджелину — когда ты всё обдумаешь, то поймёшь, что она преподала тебе ценный урок — возможно, ты тоже дала ей что-то взамен! В каждом из нас есть что-то, что мы неосознанно отдаём другим, что помогает им. Подумай, как многому научила тебя маленькая Рене своей бескорыстной дружбой и
Шейла, такая смелая, весёлая и честная, и Пегги, и все остальные! И ты, должно быть, думаешь, что ты тоже, в свою очередь, благодаря своей дружбе, даёшь им что-то хорошее из того, что есть в тебе! Ты понимаешь, что я имею в виду? Так что пусть Анджелина уходит с благодарными мыслями в твоём сердце — сейчас она глупая, но когда-нибудь она перерастёт это и станет прекрасной девушкой!

 На лице Пэт отразилась серьёзность тёти Пен. «Я просто должна пожалеть её, потому что у неё нет ни мамы, ни папы, ни тёти Пен, как у меня! Но, о, я не хочу, чтобы она когда-нибудь снова посмотрела на меня.
шоколадная конфета снова в лицо! И я настолько разорен, насколько это вообще возможно, и
потратил даже свои деньги на победу, и мне придётся занять ещё у «ЛаДю
и Эверетта», чтобы выполнить своё обещание и накопить за этот месяц, чтобы вернуть долг, —
со стоном. — Но, тётя Пен, мы всё равно устроим пикник в сахарном лагере?

— Конечно, — улыбнулась тётя Пен, складывая платье обратно в коробку, — и хорошо проведём время!

Так что Пэт быстро забыла об оскорблениях Анджелины, о своём расстроенном желудке и пустой
кошельке, с радостью предвкушая день в лесу на
Холме с мальчиками и девочками, которые были ей «по-настоящему дороги».
друзья.




 *ГЛАВА XVIII*

 *ЗА СВОЮ СТРАНУ*


"Пэдди! Пэд-ди Куинн! Немедленно убирайся оттуда!" — закричала Шейла. Возвращаясь из школы, она заметила, как Пэдди копошится среди маминых драгоценных тюльпанов.

Шейла бросила свои книги на пол в кухне, стараясь не
замечать, что в комнате никого нет, а затем вернулась, чтобы наказать виновного.
Пэдди лежал на земле, свернувшись калачиком, и смотрел на неё блестящими глазами,
виляя своим обрубком хвоста, но вовсе не раскаиваясь!

Пожалуй, единственное, что миссис Куинн любила больше, чем Пэдди, не считая, конечно, Шейлу, Денни, Мэтта и Дэйра, — это луковицы, которые каждую весну прорастали на маленькой клумбе вдоль старого забора. Её тюльпаны всегда выпускали крошечные зелёные листочки из-под земли
задолго до других тюльпанов; они всегда были крупнее и ярче
и казались почти человеческими, когда кивали на своих серебристо-зелёных
стеблях и наклонялись друг к другу, словно повторяя, как старые
сплетницы, истории, которые малиновки пели над их головами. Каждую осень миссис
Куинн тщательно укрывала их и каждую весну, с первыми лучами
солнца, ежедневно наблюдала за появлением крошечных зелёных ростков, как
мать, ожидающая возвращения давно отсутствовавшего сына.

 Дети тоже разделяли её интерес — они не были бы её детьми, если бы
не любили цветы, птиц и солнечный свет, которые делали их жизнь
радостной! Сказки, которые она рассказывала им в детстве, покачивая на руках, наполняли знакомые вещи собственной магией. Старые часы в углу были
не уродливый, потому что днём в нём жили эльфы, а ночью они выпрыгивали из старого ящика; у принцессы фей был свой волшебный дворец на верхушках деревьев неподалёку, принц прятался в деревянном ящике, а склонившиеся цветы, которые всегда распускались и росли там, где жила миссис Куинн, были душами фей и по ночам танцевали при свете звёзд; роса, которую можно было найти на травинках ранним утром, была драгоценностями, которые они роняли, торопясь спрятаться от приближающегося рассвета!

Неприятности были частым гостем в этом волшебном доме, но единственным
Единственным следом, который он оставил, была дополнительная морщинка в уголке улыбающихся губ миссис Куинн, появившаяся из-за долгих ночных бдений над потрёпанной книгой, в которой хранились семейные счета. Даже оставшись вдовой с четырьмя детьми на руках, она не утратила оптимизма, который много лет назад сделал весь мир её Денни и её самой! Её Денни забрали у неё до того, как сбылась хоть одна из их
мечтаний; но для неё он продолжал жить в Шейле и трёх маленьких мальчиках с рыжими волосами и голубыми глазами, как у неё
отец, и она по-прежнему мечтала о них. «Не было такого тёмного облака, у которого не было бы светлого края» — такова была её смелая философия, с которой она управляла своим домом, и она делала скудные трапезы весёлыми с помощью какой-нибудь милой чепухи. Жертвы, на которые Шейле приходилось идти по мере взросления, ничего не значили, потому что она знала, что её мать тоже их приносит, и это чувство общности успокаивало. За лето до этого миссис Куинн сняла старый кирпичный дом,
модный в своё время, удобный даже в своём убожестве, и
сдавала комнаты в аренду. При бережном отношении к деньгам этого скудного дохода
хватало, чтобы они чувствовали себя комфортно до того дня, которого Шейла всегда ждала с нетерпением, когда она сама сможет зарабатывать деньги и дать мальчикам образование, о котором она не могла и мечтать. Для неё её собственные маленькие амбиции были ничем по сравнению с тем, что нужно было сделать для мальчиков, чтобы они выросли великими людьми!

 Пэдди сразу после усыновления стал любимым членом семьи. У него тоже были привилегии, и они увеличивались по его желанию
потому что никто из них, начиная с матери, не мог накричать на того, кого маленький Дэр называл «собакой-сиротой». Он спал в коробке у печки, когда не лежал в ногах у кого-нибудь из мальчиков. Он ел из миски, стоявшей под стулом в углу, — это было его любимое место, откуда он мог наблюдать за семейной трапезой и просить добавки, когда хотел. Он делил с семьёй взлёты и падения: кусочек печени, когда у остальных была курица, хорошую косточку в праздник, новый ошейник, когда Мэтт нашёл его на прогулке перед
в доме, хрустящая пятидолларовая купюра, у которой не было владельца.

Хотя Пэдди, как собака, особенно «орфная» собака, вёл себя прилично, иногда зимой он впадал в крайнюю степень невоспитанности. Его снова и снова заставали за тем, что он усердно рыл землю на заднем дворе. И миссис Куинн, и Шейла яростно протестовали! Луковицы были там, и это был драгоценный военный огород Шейлы — лучший в отряде! Пэдди был наказан — сурово — за Квиннов; несмотря на это, его снова и снова ловили за проделками.

«О боже, он всё испортит», — воскликнула Шейла, глядя на беспорядок,
который устроил Пэдди. Чем больше снега таяло на земле, тем
решительнее Пэдди, казалось, прокладывал себе путь прямо в Китай!

Затем миссис Куинн выдвинула ультиматум! Дети слушали её с
обеспокоенными лицами; Пэдди встревоженно слушал, стоя за печкой,
за которой он спрятался после наказания.

«Если мы ещё раз застанем его за этим, он отправится прямиком в приют! Я
не позволю, чтобы мои луковицы испортились!» И миссис Куинн решительно отвернулась от
четырёх юных лиц, на которых она увидела тревогу и горе.

Шейла знала, что её мать имела в виду именно то, что сказала. Вот почему в тот день она заглянула на кухню, прежде чем вернуться к Пэдди.
Если бы его никто не увидел, у него был бы ещё один шанс!

"Ты _плохой, плохой_ пёс!" — сказала она, угрожающе надвигаясь на виновника.

Но Пэдди протестующе залаял. Вся его поза, казалось, говорила: «Я
закончил. Посмотри, что я нашёл!» И в лапах он держал
маленькую жестяную трубку, сильно пожелтевшую от долгого пребывания в земле.

 Когда Шейла наклонилась, он прыгнул на неё, а затем поскрёб лапой землю, где лежала
трубка.

— Что это у тебя? Не смей закапывать это в клумбу с тюльпанами! — Но он так громко залаял в знак протеста, что Шейла осторожно взяла его сокровище в руки.

Под её пальцами оно распалось, и из него выпало три сложенных листка бумаги.

"Ради всего святого! — воскликнула Шейла, почти испугавшись. Она разгладила их; если не считать лёгкого запаха плесени, они были в хорошем состоянии, и надписи на них можно было легко прочитать.

Это были потерянные формулы!

"_Мама! Мама! Мама!_" Одним прыжком Шейла оказалась в доме и бросилась к матери, которая вышла из подвала, тяжело дыша от волнения.

"_Падди нашел их! Пэдди нашел их! _" И она обвила руками
шею матери в объятиях, которые увлекли их обоих прямо в
большое кресло-качалку!

"Шейла Куинн, ты чокнутая"? Что у тебя есть? И прекрати!
эта собака лает!"

— О, мам, это же потерянные формулы — они были закопаны в клумбе с тюльпанами!
Вот что Пэдди всё это время искал!

Они разложили бумаги на столе и перечитывали их снова и снова.

— Разве они не звучат _ужасно_! Как будто они сами взорвутся! —
прошептала Шейла, вспомнив, что сказал мистер Эверетт.
формулы.

 Поэтому, тепло обняв Пэдди в знак признательности, Шейла положила формулы
обратно в жестяную коробку и отправилась на поиски мистера Эверетта, чтобы
рассказать ему всю историю. Всю зиму мистер Эверетт переживал из-за потери формул. Его специалисты снова работали над экспериментами и со временем, конечно, создали бы новые формулы. Однако опасения, что какое-то другое правительство уже владеет секретом, беспокоили не только руководство «Эверетт Воркс», но и правительство Соединённых Штатов. Поэтому, когда Шейла вместе с тётей Пен
Пэт и Рене ворвались в кабинет с чудесной новостью, и мистер
Эверетт почувствовал, как будто с его плеч свалилась огромная тяжесть!

Любопытные собрались вокруг грязной пробирки и слушали историю.
Мистер Эверетт и его сотрудники, несколько агентов секретной службы, два химика из экспериментальной лаборатории в длинных белых халатах, несколько рабочих, проходивших мимо и привлечённых возгласами, — и девочки. Мистер Эверетт подробно расспросил Шейлу. Она вспомнила, что
Пэдди всю зиму очень громко лаял по ночам, так громко, что
что через какое-то время семья привыкла к этому и не замечала
этого.

"Маркс закопал его, намереваясь вернуться позже и выкопать! Этот человек был достаточно умён, чтобы понимать, что, если бы его нашли с этим, ничто не спасло бы его. Хорошо, что его так долго держали взаперти!
 Ваша собака хорошо поработала, мисс Шейла!"

Затем мистер Эверетт, вертя трубку в руках, сказал одному из присутствующих вполголоса:

"В конце концов, возможно, лучшее, что мы могли бы сделать для нашей страны и всего мира, — это снова похоронить её, где она и останется навсегда!"

В ту ночь во второй раз мистер Эверетт с Пэтом пришли на кухню Куиннов. Но на этот раз его сопровождали тётя Пен и Рене. Они очень громко шумели на пороге, как будто тащили к двери какой-то тяжёлый предмет. Мистер Эверетт настоял на том, чтобы трое маленьких Куиннов остались дома, и для верности посадил маленького Дэра к себе на колени.

«Мы устроим настоящую церемонию», — торжественно заявил Пэт, и миссис Куинн нервно бросилась зажигать газовые горелки, а Шейла отправила Мэтта к раковине, чтобы он смыл с лица джем.

«Мы должны наградить мистера Пэдди Куинна за выдающиеся заслуги», — закончил Пэт.
 Поэтому мальчики с криками вытащили Пэдди из корзинки — ведь
 Пэдди любил рано ложиться спать — и поставили его в центр весёлого круга.
 Тогда мистер Эверетт достал красивый ошейник, украшенный красно-бело-синим бантом, и позволил Дэру застегнуть его на лохматой шее.
 Все смеялись над забавной картиной, которую представлял собой Пэдди в своём ярком наряде! Затем раздался стук в дверь, и в комнату вбежали
Пегги и Кейнет, стараясь сделать вид, что они не знают, что здесь происходило!

Мистер Эверетт встал с серьёзным видом. «А теперь, когда все собрались,
я хочу вручить ещё один знак отличия, который остался у меня на хранении!»
Шейла догадалась, что будет дальше! Она бросила на мать безумный
счастливый взгляд, а затем замерла, краснея. Мистер
Эверетт достал из кармана плоский свёрток из папиросной бумаги, развернул его и поднял знак отличия «Золотой орлёнок».

«Мне доставляет огромное удовольствие вернуть это мисс Шейле Куинн! Пусть она всегда хранит и передаёт другим своё чувство чести настоящего скаута! Это одно из самых сильных оружий, которое мы можем носить с собой!»

Его голос был таким серьёзным, а взгляд, устремлённый на Шейлу, был полон
искреннего уважения и восхищения, что смех в комнате внезапно
стих. Как потом сказала Пэт: «Это было так, словно Шейла была рыцарем и отправлялась в крестовый поход!» И миссис Куинн, которая кое-что знала об оружии, необходимом для сражений в жизни, с трудом проглотила комок в горле, а тётя Пен что-то прошептала себе под нос, глядя на Шейлу с нежностью!

 Затем девочки открыли дверь и увидели на столе вазочку с мороженым.
порог; пока двое из них вытаскивали его изо льда, Пэт
принесла и открыла большую коробку, полную влажных от росы розовых роз.

 Кейнет подошла к пианино и сыграла так, что «феи затанцевали», а
потом все запели — Дэйр, крепко держась за руку мистера Эверетта,
чуть не сорвал голос, пытаясь выразить свою радость!

— _Такой_ вечер! — сказала миссис Куинн, закрывая дверь за последним гостем. — И кто бы мог подумать, что в шесть часов вечера, да ещё и ты, Мэтти, с вытянутым локтем! Ну-ну, я думаю, эти добрые люди не против таких вещей!

"_ Мама, посмотри!_" Шейла подошла к розам и склонилась над ними
чтобы прошептать "спокойной ночи" в ароматные лепестки. И там, спрятанный среди
листьев, она нашла маленький конверт, адресованный "Мисс Шейле
Куинн".

Она быстро открыла его. "О, Мамси!" - воскликнула она. Перед ней
поражены глаза, она развернула чек на двести долларов!

И с ним была лишь одна короткая очередь.

"В качестве небольшого знака признательности за услуги Пэдди я дарю это
его любовнице, умоляя ее сделать с этим все, что она захочет больше всего на свете
".

«Мамочка, музыка!» Шейла подбежала к пианино, к которому почти не прикасались всю долгую зиму. Восторженными пальцами она пробежалась по клавишам вверх и вниз.

  И миссис Куинн, глядя на свою девочку счастливыми, влажными от слёз глазами, видя в юном лице черты ушедшего отца и сияние радужных грёз, о которых она мечтала в детстве, подумала, что это самая прекрасная музыка в мире!




 *ГЛАВА XIX*

 *ПИСЬМО ИЗ ФРАНЦИИ*


"Письмо для вас, мисс Рене!" — и Джаспер положил на стол рядом с Рене письмо.
квадратный голубоватый конверт с иностранным почтовым штемпелем.

 Время от времени Рене и мистер Эверетт получали открытки от опекуна Рене, но это был толстый конверт! Тетя Пен с жадностью потянулась за ним
и повертела его в руках. После чего Пэт кивнула
Рене, словно говоря: «Заговор набирает обороты! Тайна раскрывается!»

«Как здорово, что оно пришло в такой мерзкий дождливый день!» — воскликнула она
вслух. «Давай отнесём его в Гнездо и будем читать очень медленно, чтобы оно
продлилось как можно дольше!»

 «Рене, наверное, захочет сама прочитать своё письмо, Пэт», — рассмеялась тётя
Пен выглядела такой счастливой, как будто письмо пришло прямо к ней.

"О, _нет_, пожалуйста! Давайте сделаем так, как говорит Пэт! И _ты_ прочитаешь его вслух,
 тётя Пен!"

 Так что толстый конверт отнесли в Гнездо, и тётя Пен села в единственное целое кресло, а Пэт и Рене растянулись на полу у её ног. И когда тётя Пен начала читать, никто не обратил внимания на дождь,
ливень за окном!

"Моя дорогая маленькая девочка и все её добрые друзья, Эверетты," —
начиналось письмо. "Из-за того, что невнимательный доктор приковал меня к очень
маленькая кровать в очень большой комнате в здании, которое в шестнадцатом веке было монастырём, а сейчас является одним из лучших госпиталей на американской базе. Хотя я бы хотел, чтобы окно было побольше, чтобы в него попадало больше солнечного света и согревало эти древние стены. Наконец-то у меня есть время написать тебе настоящее письмо. С тех пор, как я вернулся из страны Бога, я постоянно в разъездах. Я вернулся к ребятам как раз вовремя, чтобы
сделать последний выстрел по «джерри», хотя это была пустая трата хорошей
стали, потому что они бежали быстрее, чем могла лететь пуля. После
После перемирия нас отправили почти прямо к Рейну. Теперь, когда у меня есть время писать и довольно хорошее перо, я никак не могу подобрать слова, чтобы описать вам, что мы, мужчины, чувствовали, когда знали, что находимся там — на старом Рейне, — о котором мы говорили и пели в тренировочном лагере. Всё было не так уж скучно — ни на секунду, — и мы были так же заняты, как и всегда, и постоянно следили за тем, чтобы Джерри ничего не подбросил нам. И вот, когда я уже начал привыкать к вечному дождю, грязи и всему немецкому,
Честное слово, простыни тоже были как на обычной бабушкиной перине — мне
приказали вернуться с отрядом в Ле-Ман.

"А теперь, Рене, я должен рассказать тебе небольшую историю. Она о бедном
французском солдате, которого я встретил в одной из многочисленных маленьких деревушек недалеко от
Валансьена. Мы возвращались на грузовиках, один из них сломался, и это задержало нас на пару часов. Некоторые из нас бродили вокруг в поисках
сувениров. (Кстати, я отправляю вам по почте немецкий шлем.
 Переверните его вверх дном, насыпьте в него землю и посадите цветы — это будет
выкупить это.) Возвращаясь к моей истории - я случайно наткнулся на очень старого мужчину.
копался в полоске заднего двора, которая выглядела так, как одна из наших улиц.
домашний вид, когда его вымостят и проведут канализацию - это было снова.
от того, что когда-то было коттеджем, не осталось только крыши и двух стен.
Я попросил у него выпить, и он повел меня в единственную целую комнату, чтобы
дать мне немного вина, которое, как он с гордостью сказал, он спрятал несколько месяцев назад. Там я увидел его очень старую жену и молодого французского солдата.
 Француз совсем не разговаривал со мной, только смотрел и отворачивался.
как будто он был напуган. Я никогда не забуду, как выглядел этот бедняга: кожа да кости, впалые глаза, горящие на белом лице, и пустой рукав. Тогда старик рассказал мне историю мальчика, и, зная французский, я смог её понять.
Его освободили из немецкой тюрьмы, и ему пришлось возвращаться пешком вместе с другими французскими военнопленными, но из-за того, что в тюрьме ему ампутировали руку, он долго болел лихорадкой и был полуголоден, поэтому не мог идти в ногу с остальными и отстал. Старик
Крестьянин нашёл его лежащим на дороге, бредившим в жару. На лбу у него была ужасная рана, как будто кто-то ударил его по голове в лагере для военнопленных. Пожилая пара приютила его и несколько недель выхаживала, как могла, поит его своим драгоценным вином. Лихорадка прошла, рана зажила, силы начали медленно возвращаться, но он не мог вспомнить ни единого события из того, что произошло, и сказать, кто он такой, — этот удар выбил из его головы всё! Он был как
маленький ребёнок. Но потрясение от встречи со мной запустило что-то в его мозгу; он смотрел и смотрел, а потом набрался смелости и дотронулся до моего лица и до моей формы, а потом до своей формы — или лохмотьев того, что когда-то было хорошей французской формой, — и я думаю, что в этот момент к нему начала возвращаться благословенная память!

«Короче говоря, я просто отвёз его на грузовике в Париж
и поместил в больницу под наблюдение специалистов, и теперь он в полном здравии
и говорит, что помнит немецкого врача, который его ударил
и хочет вернуться и найти его! Но я сказал ему, что высшая справедливость
погасит все эти счёты и что он вернётся в
Америку со мной — когда я уеду. Вот почему я рассказываю тебе эту историю; я
знаю, что твоё доброе маленькое сердце, наполовину французское,
пожалеет и полюбит этого беднягу, который так много страдал, чтобы
такие маленькие девочки, как ты, могли жить счастливой и безопасной
жизнью в добром мире, и ты будешь добра к нему, когда я привезу его
домой.

«Дом — Рене, мне так забавно думать о доме! Раньше я
Я мечтал о нём, но понял, что некоторые мечты не сбываются,
и с тех пор я просто переезжал из одной страны в другую, строя
мосты, железные дороги и тому подобное. Но сейчас я чувствую усталость и думаю, что, когда вернусь,
я отремонтирую старый дом, который у меня есть в маленьком городке в горах
Адирондак, и мы поедем туда, и будем счастливы, или, по крайней мере, я
обещаю, что позабочусь о том, чтобы ты была счастлива. И мы оставим
французского солдата, которого я усыновила, на столько, на сколько он захочет
остаться, не так ли?

«Когда я был в Париже, я спустился вниз и провёл целый день с Сюзетт и
Габриэль. У них всё хорошо, Габриэлю стало лучше, и он говорит, что это из-за присланных тобой тапочек — он носит их всё время. Они
радуются, что готовят свой сад к весне, а парижские флористы заказывают
больше фиалок, чем до войны. На лице Сюзетты сияет каждая морщинка. Она показала мне, где повесила
«Звёзды и полосы» вместе с «Трёхцветным флагом» сказали мне, что я должен
рассказать вам. Ваша фотография стояла на почётном месте на полке под
Мадонной, а над ней был крошечный венок из восковых подснежников, который
Сюзетт говорит, что она сама себя сделала. Я посмотрел на фотографию и сказал себе: «Билл Аллан, эта большая девочка с очень красивыми глазами — твоя подопечная,
отданная на твоё попечение самым храбрым парнем, которого ты когда-либо знал.
Позаботься о ней как можно лучше!» Это была клятва, которую я дал перед твоей фотографией, Рене.

«Когда-нибудь, когда мы накопим достаточно денег, мы вернёмся и навестим Сюзетт.
Но она счастлива, Рене, — так же, как мы все счастливы здесь, — война закончилась!


Мы с тобой никогда не сможем отблагодарить Эвереттов за всё, что они для нас сделали.
Я благословляю судьбу, которая привела эту очень энергичную мисс Пэт в отдел «Красной
Кроссы», потому что, признаюсь, в тот момент я не знал, что с вами делать! Думаю, через несколько недель меня отправят обратно в Америку,
и тогда я постараюсь передать им, как мы благодарны...

Письмо заканчивалось кратким описанием больницы и её
прекрасных, огороженных территорий, где давным-давно монахи
находили покой от мирских забот. Но никто из троих не слушал;
мысли тёти Пен, даже когда её губы продолжали произносить слова письма,
Она вернулась и снова и снова повторяла: «Раньше я мечтала о доме,
но поняла, что некоторые мечты не сбываются!» И когда она закончила и
сложила письмо, её взгляд, устремлённый на мокрые крыши домов,
снова ясно увидел кампус колледжа и старую каменную скамью под
раскидистым вязом, где они с подругой говорили об этом самом доме в
Адирондаке!

«Это _моё_ завещание!» — пробормотала она почти вслух. Но в кои-то веки Пэт была слишком
занята своими собственными переживаниями, чтобы заметить, что тётя Пен чем-то поглощена!

"Я думаю, это просто _подло_ с его стороны — говорить, что он приедет сюда и заберёт
«Рене уедет в какое-то старое место — мы не отпустим её!» — взорвалась она.

Рене немного боялась того же самого! Хотя за время долгого путешествия через море она научилась уважать и доверять своему новому опекуну и, поскольку Эмиль взял её под свою опеку, всегда будет испытывать к нему сильную привязанность, она немного сжалась при мысли о том, что придётся покинуть этих добрых друзей и отправиться в чужой дом. Тётя Пен,
с трудом очнувшись от собственных грёз, прочла то, что происходило в головах Пэт и Рене.

"Не волнуйтесь, девочки! Я знаю, что всё будет хорошо.
То, что сделает всех счастливыми, — когда капитан Аллан вернётся!

Теперь Пэт внезапно заподозрила неладное!

"Ты говоришь так, _будто_ знаешь что-то, чего не знаем мы, Пенелопа
Эверетт! Что это? Ты _знала_ опекуна Рене раньше? Ты
— _должна_ рассказать нам всё! — И Пэт, в воображении которой наконец-то предстали романтические и таинственные образы, опустилась на колени перед тётей Пен и положила локти ей на колени с видом, говорящим: «Теперь я готова выслушать всю историю!»

Но румяное лицо тёти Пен не выдавало скрытой печали,
Пэт хотелось бы так думать! Она со смехом оттолкнула Пэта.

"Ну ты и старый ловелас! Да, это тот самый Уилл Аллан, которого я знала!
Он иногда рассказывал мне о старом доме в горах, который
оставила ему тётя. Потом он уехал в Южную Америку строить мост
или что-то в этом роде! Больше нечего рассказывать!"

Пэт был явно разочарован.

— Ну, в любом случае, ты обещаешь, что не позволишь ему разлучить нас с Реном? —
попросила она.

Тетя Пен убрала письмо обратно в конверт.

"Я обещаю сделать всё возможное, чтобы он не разлучил вас — надолго!
«Если он вспомнит меня», — добавила она с внезапной тревогой. Такая мысль не приходила ей в голову! Теперь уголок её губ слегка опустился. «В любом случае, Пэт, как бы мы ни любили Рене, мы не должны забывать, что капитан
 Аллан имеет первоочередное право, хотя я уверена, что он будет стремиться сделать всё, что сделает её самой счастливой! Он может позволить Рене самой принять решение».

- О, это было бы замечательно! - воскликнула Рене.

Но эта мысль удовлетворила Пэт. Она встала с внезапной решимостью.
"Ну, тогда я собираюсь начать прямо сейчас дразнить Рене каждую минуту_
«Они выбрали нас! Я рада, что пришло письмо! Всё было так скучно, а теперь
снова стало интересно! И этот бедный француз — давай пойдём к Пегги,
Рен, и расскажем ей о нём! Как будто нам есть дело до дождя!»




 *ГЛАВА XX*

 *ПОТЕРЯННЫЙ РЕБЁНОК*


— Рен, ты выглядишь так, будто сошла с обложки журнала!

Рене и впрямь выглядела так, будто сошла с обложки! Из обрезков ткани и хлама, который они с Пэт нашли в кладовке наверху, они соорудили костюм овчарки.
Пэт сидела, скрестив ноги, посреди кровати с книгой в руках.
Исторические костюмы, натянутые на коленях, свидетельствовали о том, что она довольна своей работой, пока Рене крутилась перед длинным зеркалом, останавливаясь, чтобы расправить длинную короткую юбку или поправить огромный бант, украшавший её голову.

Кейн Рэндольф собирался устроить вечеринку. Это должна была быть костюмированная вечеринка; там должны были быть танцы и игры; все мальчики и девочки, знакомые Рэндольфа, были приглашены. Они всегда любили
ходить в гости к Рэндольфам; дом, хоть и был маленьким, казался
построенный с единственной целью — дать молодым людям место, где они могли бы хорошо провести время;
сам Джон Рэндольф мог быть таким же молодым, как и самый младший, а Кейнет,
всегда добродушная, была гостеприимной хозяйкой. Добавьте настоящих
музыкантов, спрятавшихся на лестничной площадке, стол в углу столовой,
накрытый угощениями, которые так нравятся молодёжи, ведьм и
гоблинов, лордов и леди из прошлых королевств, монахов, фей, клоунов и
эльфов, чтобы повеселиться, — и «это будет грандиозная вечеринка!» —
объявила Пэт.

 Она сама не знала, кем хочет быть.
Она представляла себя Жанной д’Арк, великолепной в серебряных доспехах и с копьём в руке; она представляла Марию, королеву Шотландии; затем её романтическое воображение
выбрало Золушку! Но, узнав от Пегги, что Гарретт будет отважным вождём индейцев Поухатан, она тут же решила подразнить
Гарретта, появившись в образе Покахонтас! В тот самый момент тётя Пен ходила по магазинам, пытаясь найти самую яркую в городе накидку из перьев, чтобы украсить её.

- Пэт, я надену свой медальон! - воскликнула Рене, отворачиваясь от зеркала.

С этими словами она подбежала к своему комоду и достала оттуда маленькую коробочку.
Пэт одобрительно наблюдала за тем, как она повязывала ярко-красную ленту на шею. Это добавило пикантности причудливому костюму, а любопытный старый медальон выглядел так, будто был изготовлен каким-то старым мастером для королевской особы в те времена, когда феодалы правили Францией!

"Это _идеально_!" Пэт перепрыгнула через низкую спинку кровати, чтобы получше рассмотреть Рене.

«Ты будешь там самой лучшей», — уверенно заявила она.
«Я знаю, что все будут сходить по тебе с ума! Разве это не весело? Я не могу
«Потерпи до четверга! Только тогда всё закончится так быстро!» И Пэт
глубоко вздохнула, как вздыхают миллионы других людей, когда время
летит так быстро!

Мэгги постучала в дверь.

"Там внизу какая-то странная старушка спрашивает вас, мисс Рене!"

"Меня?" Рене испуганно обернулась. Затем её осенила внезапная мысль: «Должно быть, это Элсбет!»

Она быстро сбежала по лестнице к двери, за ней последовала Пэт. Это была
Элсбет, странная старая служанка, которая жила с миссис Форрестер. При виде
Рене её лицо побледнело от волнения.

"О, Мисс Ренни, Мисс Ренни, она опять! Ми Ли послал меня за
вы! Вы должны прийти!"

"Что ты имеешь в виду Элизабет-Миссис Форрестер? Я немедленно пойду с тобой!

"Я думаю, что это _значимо_, Рене! Мы собирались продумать мой костюм - ты
— Я _знаю_ это! — запротестовала Пэт.

 — О, _Пэт_! — умоляюще прозвучал голос Рене из глубины шкафа в прихожей, где она искала своё тёплое пальто.  — О, Пэт, ты же не хочешь, чтобы я не пошла!  Бедняжка!

Пэт было немного стыдно, но она не хотела этого показывать — она бросила
обвиняющий взгляд на старую Элсбет, как будто та была во всём виновата.

— Что ж, я не верю, что оставила бы тебя ради кого-то из Кьюпи, но я как-нибудь справлюсь! — и с видом мученицы она медленно начала подниматься по лестнице.

 — Я вернусь так быстро, как только смогу, Пэтси, так что подожди меня! — Пэт остановилась на полпути. — Ты ведь не собираешься идти в _этом_ костюме, да?

Рене совершенно забыла, во что была одета! Однако она лишь рассмеялась и застегнула пальто на все пуговицы.

"О, это не имеет значения! Я готова, Элсбет, давай поспешим!"

«Прошлой ночью она была под действием одного из своих заклинаний, плакала и не хотела
«Прими её порошки! А сегодня она всё ещё выглядит так, будто умерла», — объяснила старая служанка Рене, когда они почти бежали по улицам. Они представляли собой странную пару: алые юбки девочки развевались
под пальто, позолоченный картон, которым она прикрыла свои тапочки,
хлопал по лодыжкам, а концы большого чёрного банта выглядывали из-под мягкой шляпы,
надвинутой на голову; Элсбет ковыляла, стараясь не отставать от
девочек, её распущенные седые волосы развевались во все стороны, а руки
были в
фартук, который она тщетно пыталась спрятать под короткой потрёпанной курткой, которую
надела.

"Господь послал миссис Ли," — выдохнула она, задыхаясь, — "и она
сказала... позови мисс Ренни! И я иду!"

"Ей станет лучше, я знаю, с миссис Ли! Не волнуйся, Элсбет,"
и Рене, не обращая внимания на тяжёлое дыхание рядом с собой, ускорила шаг,
так что уже через несколько минут она постучала в дверь.

 Миссис Ли открыла её и впустила Рене в грязную гостиную. Она подошла к
одному из окон и подняла штору до самого верха, впустив поток тёплого солнечного света. Затем она прошептала Рене:

«Доктор сейчас с ней. Впервые за всё время, что я её знаю, мы смогли привести её к врачу! Сними пальто, дорогая!
О, — она на мгновение озадаченно уставилась на неё, а затем рассмеялась, — ты примеряла костюм для вечеринки у Кейнет! Ты просто картинка, дорогая!» Она замялась, словно что-то на лице Рене внезапно привлекло её внимание.

«На мгновение вы заставили меня вспомнить кое-кого, но я не могу сказать, кого именно!
Возможно, дело в том, что вы так хорошо подходите на роль маленькой эльзасской
девушки! Я подумал, что пока мы ждём, я мог бы рассказать вам кое-что
Послушайте историю бедной миссис Форрестер. Тогда вы поймёте, почему она так страдает! Она не всегда была одна, как сейчас, — когда-то у неё была прекрасная юная дочь...

 — О, — взволнованно перебила Рене, — это была та самая потерянная малышка?

 — Да, хотя ей было двадцать лет! Теперь мать всегда думает о ней как о малышке.

— Она умерла?

 — Нет, для миссис Форрестер это было хуже смерти. Они обе, казалось, были совсем одни в этом мире; мать не заботилась ни о ком, кроме маленькой девочки. Она покупала все, что можно было купить за деньги
осыпала её щедрыми дарами. Можно было бы подумать, что ребёнок был ужасно избалован, но те, кто их знал, говорят, что она была милой и нежной, красивой, как цветок. Когда она немного подросла, мать увезла её — она должна была получить лучшее образование, какое только можно было купить за деньги. Они много путешествовали. И всё это время, пока девочка взрослела, гордая мать строила планы на чудесное будущее, которое должно было быть у её дочери! Я не знаю, о каком именно величии она мечтала — о какой-нибудь герцогине или
даже титул принца — я знаю только, что она считала деньги и высокое положение в обществе величайшими дарами, которыми могло наделить её Провидение, и упустила из виду то, что делает человека по-настоящему счастливым в этом мире!

"Это похоже на сказку, моя дорогая! Пока гордая мать мечтала о своём золоте, юная девушка встретила и полюбила бедного художника — юношу, которому было всего двадцать два года, чья семья была никому не известна и у которого не было ничего в этом мире, кроме глубокой веры в свой великий талант. Юная девушка с гордостью и радостью пошла с ним.
к матери, чтобы рассказать о своём счастье. Мать поверила бы только в то, что юноша был авантюристом, искателем приключений; она видела конец всем своим планам, туманное будущее для девушки, которую она так тщательно воспитывала. Она прогнала юношу и запретила ему общаться с дочерью. Несколько недель девушка тщетно умоляла
мать, но та не слушала; в ярости от разочарования она
даже заперла её на несколько дней в комнате, думая сломить волю юной девушки!
Но есть старая поговорка, что настоящая любовь найдёт способ — и настал тот день
когда девушка ускользнула, присоединилась к своему возлюбленному и через несколько часов вернулась, чтобы сообщить матери, что они поженились. Тогда гнев и уязвлённая гордость вытеснили из сердца матери всю любовь и справедливость; осыпая проклятьями испуганную девушку, она прогнала её, велев никогда больше не попадаться ей на глаза! Девушка и юноша ушли, и с того дня несчастная женщина больше их не видела. Её ярость вызвала заклятие, похожее на то, что у неё сейчас
Она целыми днями лежала в постели, не подпуская никого к себе
ее. Потом, наконец, по мере того как недели переросли в месяцы, медленно в нее
сердце закралось осознание того, что она сделала. Раскаяние начал есть
на ее душе. Она тщетно пыталась найти какой-нибудь след дочери;
с одной только Элсбет она месяц за месяцем скиталась по всем странам
земного шара, разыскивая повсюду! Она потратила на нее почти целое состояние.
поиски. Но там никогда не был знаком. Это было, как если бы в мире было
поглотила их. И, наконец, сломленная горем, несчастная и
обескураженная, без друзей и почти без прежней
Оставшись без средств к существованию, она вернулась в этот город и в этот старый дом. Тогда он выглядел так же, как и сейчас. Она выбросила всё, что могло хоть немного его оживить, а затем приготовилась умирать! Но жизнь, как ни странно, продолжалась! Я узнал её историю из того, что она мне рассказала; по какой-то странной причине она, казалось, хотела довериться мне. И Эльсбет тоже иногда немного смягчалась и
рассказывала о старых временах! Это её печальная история, моя дорогая! Теперь я знаю,
что ты всегда будешь нежна с ней, и я часто думала
что, возможно, ты можешь немного напоминать ей о потерянном ребёнке, потому что ты тоже молода и похожа на цветок!

На щеках Рене вспыхнули два ярких пятна. Про себя она
думала: «Подожди, пока я расскажу Пэт!» Тайна потерянного ребёнка
волновала её больше, чем сочувствие к пожилой женщине; возможно, в глубине
её сердца чувство справедливости подсказывало ей, что гордая мать
получила по заслугам.

Миссис Ли повернулась к двери. «Доктор уходит! Подожди здесь,
Рене, пока я тебя не позову. Возможно, он даст тебе какие-то указания».

Рене оглядела комнату. Какое ужасное место! Даже золото солнечного света,
падающего на пыльную поверхность потрёпанной мебели, тускло поблёскивало! Всё было таким невыразимо уродливым и таким
тихим! Она вдруг почувствовала себя очень одинокой. Мгновение спустя безумный порыв заставил её
броситься обратно к Пэту со всех ног! Они так весело
возились с костюмами; комната с розовыми занавесками была такой
радостной, Питер Пэн так задорно пел — зачем ей было оставаться здесь?

 Если бы не тихий гул голосов из коридора, где была миссис Ли
Пока я разговаривал с доктором, единственным звуком, нарушавшим ужасную тишину, было громкое тиканье часов старой Элсбет на кухне. Они
печально и обиженно тикали, словно говоря своим несчастным слушателям:
 «Неважно, как плохо тебе сейчас, я продолжаю — я продолжаю — я продолжаю!»

 Дверь в комнату, где лежала миссис Форрестер, была закрыта. При мысли о том, что ей придётся переступить его порог, маленькая Рене содрогнулась. Её охватил страх, который она не могла объяснить! В конце концов, она была всего лишь маленькой девочкой; она никогда не видела, чтобы кто-то страдал, — кроме Габриэля, когда он был
замученный своим ревматизмом; она никогда не видела, как кто-то умирает - ее собственный.
дорогая мама, казалось, просто заснула! А что, если миссис Форрестер
умрет? Если бы она хотела вернуться домой, миссис Ли, конечно, отпустила бы
ее!

И затем, пока она ждала, фрагменты истории, которую рассказала ей миссис Ли, вспыхнули
в ее мыслях и удержали ее. Теперь она сочувствовала не столько невесте, сколько бедной одинокой матери, которая с разбитым сердцем скитается по миру!

 «Бедняжка!» — сказала она вслух, а затем вздрогнула, услышав свой голос.

Дверь закрылась за врачом; Миссис Ли вошел в комнату.

"Сейчас она тихо. Доктор говорит, что нет опасности. Это все ее
нервы. Только... женщины ее возраста не могут устраивать истерики без серьезных последствий.
 Что за картинка ты являешь собой во всем этом мраке, дитя мое! Это
странное совпадение, что на тебе было это платье! Может быть, это её разбудит.

Почему-то Рене совсем не хотелось возвращаться домой. Она даже не очень боялась. Вместе с миссис Ли она тихо прошла по тёмному коридору к закрытой двери.

«Всё, что угодно, Рене, что заставит её забыть о себе, поможет ей», —
прошептала миссис Ли. «Расскажи ей о вечеринке у Кейнета — что угодно!» Они
вошли в комнату. Доктор приподнял одну из потрескавшихся штор,
чтобы в комнату проникал солнечный свет. Миссис Ли Ли подложила под голову пациентки несколько подушек; она полусидела, жалкая маленькая фигурка на огромной уродливой кровати. Её лицо было обращено к стене. Она лежала совершенно неподвижно; Рене могла бы подумать, что она, как и её мать, спит, если бы не тонкие пальцы, сжимавшие край покрывала.

"Я привела Рене", - тихо сказала миссис Ли.

Ответа не последовало.

"Возможно, вы хотели бы, чтобы она немного пожила у вас!"

"О ... уходите... _ все_ вы!" - раздалось раздраженно. "Неужели вы не можете позволить старой женщине
умереть с миром? Это когда-нибудь наступит?" она застонала в подушку.

Рене была так возмущена тем, что кто-то может так молиться о смерти,
что подошла к кровати.

"Но доктор говорит, что ты не умрёшь," — быстро ответила она
с упрямой ноткой в своём милом голосе.

В тот момент, когда она заговорила, она очень испугалась, но не могла остановиться.
сказал что-нибудь, что так быстро привело бы в чувство старую леди. Это привело в чувство
ее, потому что разозлило; она резко повернула голову. Однако то, что
она могла бы возразить в ответ, было остановлено ее крайним изумлением при виде
странной, причудливой маленькой фигурки у своей кровати.

"Кто ты?" - сердито спросила она. "Кто тебя сюда впустил?"

Ребенок подошел ближе. — Я Рене! — мягко ответила она.

 — Ты та самая маленькая Рене? Иди сюда! — скомандовала миссис Форрестер, протягивая тонкую руку.

 Рене подошла к изголовью кровати и наклонилась. Миссис
 Форрестер коснулась её щеки и волос.

— Так и есть! Так и есть! — и её голос смягчился. Затем луч солнечного света,
попавший в незанавешенное окно, упал на любопытный старый медальон. Внезапно
больная женщина резко села в постели и схватилась обеими руками за
красную ленту.

"Это... это... — закричала она. — Где ты это взяла? — она рвала
бархатную ленту, пока не причинила Рене боль. Её голос сорвался на крик. «Это её! Моя малышка!»

Когда она провела пальцами по медальону, часть его внезапно открылась, и из тайника выпал крошечный золотой ключик! Старушка громко закричала и подняла его.

— Я знала это! Я знала это!_ — Затем она откинулась на подушки, медленно повернулась к Рене и хрипло прошептала:

"Но кто ты?"




 *ГЛАВА XXI*

 *КОРОБКА РЕНЕ*


"Кто ты?"

Конечно, все подумали, что миссис Форрестер бредит! Рене была
ужасно напугана — тем более что теперь одна из тонких рук так сильно сжимала её
руку, что было больно.

 Эльзбет, ещё более дикая и взъерошенная, чем обычно, оттолкнула Рене и наклонилась
над кроватью с бокалом в одной руке и какими-то порошками в другой.

— Миссис Форрестер! _Пожалуйста_, миссис Форрестер! — умоляла она, и по её морщинистым щекам текли слёзы.

Но миссис Форрестер сердито ударила по руке, державшей порошки, и
они рассыпались крошечным облачком пыли по покрывалам.

"Уходи, старая дура! — закричала она. — Разве ты не видишь, что я нашла своего ребёнка?
Ни у кого в мире больше не было такого медальона!

Миссис Ли вдруг вспомнила, на кого была похожа Рене! Это была выцветшая фотография, которую Элсбет когда-то показала ей, — юная дочь миссис Форрестер! Она вышла вперёд и ответила за Рене.

— Её зовут Рене Ладю, но я думаю… я верю… она должна быть вашей внучкой!

Миссис Форрестер резко выпрямилась, и подушки рассыпались вокруг неё. На её щеках горели два ярких пятна, а глаза, устремлённые на Рене, горели жизнью. Она была совсем не похожа на ту, что безвольно лежала на уродливой кровати, отвернувшись лицом к стене! Только её голос всё ещё звучал слабо
и пронзительно.

"Твоя мать — отвечай, дитя!"

Тогда Рене больше всего на свете захотелось убежать!
Но рука, лежавшая на её руке, крепко сжимала её. И кто была эта пожилая дама, которая знала, что ключ был в медальоне, когда они с Эмилем этого не знали?

"Мою мать звали Эми..."

"Моя малышка!" Пожилая дама откинулась на подушки и начала всхлипывать — сухими, душераздирающими рыданиями: "Моя малышка! Ты её маленькая девочка! Я нашла её!

И тут случилось нечто странное! Внезапно Рене перестала бояться, и её охватила радость от того, что она нашла кого-то, кому может по-настоящему принадлежать! Она робко протянула руку и взяла одну из тонких ладоней в свои.

Миссис Ли мягко рассказала старушке всё, что знала о Рене: как
мать умерла пять лет назад, как она заставила брата пообещать, что когда-нибудь он привезёт маленькую девочку в Америку, как
брат отдал свою жизнь за Францию, страну, в которой жила его приёмная
мать, и как американский офицер выполнил обещание. Пока она
слушала, миссис Форрестер не сводила глаз с лица Рене, а Рене крепко
держалась за её дрожащую руку.

Когда миссис Ли закончила, миссис Форрестер долго лежала неподвижно.
Затем она тихо сказала: «Бог был добр к порочной старухе, потому что
мой цветок отправился на Небеса и молил за меня! Я прощен". И
она закрыла глаза, как будто наконец-то на нее снизошел душевный покой!

"Это ... это ключ... ключ от шкатулки?" Спросила Рене.

Ее бабушка внезапно встрепенулась.

"Да... да! Кожаная шкатулка ... она у тебя? Моя бабушка подарила его моей
дорогая, - с медальоном, - когда ей было пятнадцать."

"Моя мама дала Эмиль как раз перед ... она умерла! Она никогда не говорила ему
о ключе, но взяла с него обещание, что он никому не позволит его взломать. И
конечно, мы никогда этого не сделаем!

"Может, мне пойти и взять его?" - спросила миссис Ли. Она почувствовала это ненадолго
пока, возможно, лучше оставить пожилую леди и ребёнка в покое.
Рене сделала движение, словно тоже собиралась уйти, но миссис Ли жестом остановила её.

"Тётя Пен скажет мне, где я могу это найти! Ты оставайся здесь, моя дорогая,"
и она поспешила прочь.

Элсбет наблюдала за необычными событиями с подозрением и ревностью. Она любила свою странную старую хозяйку больше всего на
свете; она возмущалась тем, что эти чужаки заняли её место!

"Миссис, вам лучше прилечь и успокоиться," — сказала она, подходя к ним с
авторитетным видом. "Если вы просто примете порошок..." Но она
не успела договорить, как миссис Форрестер расхохоталась! И Элсбет так испугалась, что у неё подкосились ноги, потому что уже много лет она не слышала, чтобы её хозяйка смеялась — и так смеялась!

"Элсбет, глупая, разве ты не видишь, что я здорова? Что я снова счастлива?
 Больше никаких твоих порошков! Займись своим делом — обыщи свою кладовую и найди что-нибудь поесть для моей милой! Мой цветочек — моя малышка!
 И с выражением, преобразившим её худое лицо, она подняла руки и обняла маленькую Рене.

 «Скажи мне», — прошептала она, как будто это должно было остаться между ними тайной.
«Была ли она когда-нибудь несчастна?»

Рене ответила очень медленно, потому что очень напряжённо думала. Она
пыталась донести до матери, что её собственная дорогая мама всегда была
весёлой, всегда пела, рассказывала красивые истории и играла с ней среди
цветов — и была несчастна только тогда, когда Эмиль доставал отцовские
инструменты.

"Это потому, что он был слепым, и я слышала, как она однажды сказала Эмилю,
что его сердце разбито, потому что он не может работать! Долгое время она направляла его пальцы! Она сама брала
Она везла вещи, которые они делали, в Париж на продажу, а когда не могла их продать, они с Сюзетт прятали их, чтобы он не узнал, — Сюзетт рассказала мне всё это! Я думаю, мы были очень, очень бедными, но моя мама всегда казалась счастливой. Иногда она шила, пока не уставала. У нас никогда не было ничего, кроме цветов, с которыми мы играли, и игр, которые она придумывала. И она всегда говорила о том времени, когда она привезёт нас обоих в
Америка! «Это была моя страна, и она должна стать твоей», — говорила она нам
снова и снова!"

"Она... она... когда-нибудь рассказывала тебе... обо мне?"

Рене колебалась. Она знала, что то, что она должна сказать, сильно ранит пожилую
даму. Но прежде чем она успела заговорить, миссис Форрестер ответила
сама себе:

 «Конечно, она бы не стала! Я запретила!» — и в её голосе
звучала горечь раскаяния.

 Затем Рене рассказала ей о коттедже в Сен-Клу, где, сколько она себя помнила, они жили с Сюзанной и Габриэлем. Она
рассказала также об Эмиле и о тех днях, когда он уехал в Париж учиться у
старого скульптора, и о том, как храбро он отправился на войну с ротой
из Сен-Клу!

Миссис Форрестер откинула волосы Рене назад и пристально посмотрела на неё.

"Теперь я вижу! Ты похожа на неё — немного! Но у тебя глаза, как у твоего отца."

В коридоре послышались голоса, и через мгновение в комнату вошли миссис Ли и тётя Пен. Тётя Пен была очень взволнована и сразу подошла к
Рене.

«Я так рада, моя дорогая», — прошептала она.

Но никто не обращал внимания ни на что, кроме странной старой шкатулки, которую миссис Ли
поставила на кровать.

"Какая она старая, — вздохнула миссис Форрестер, на мгновение погладив
потертую кожу. Ее пальцы дрожали так сильно, что она не могла удержать крошечную
ключ, и именно Рене вставила его в замок и повернула. Он
медленно повернулся, и крышка откинулась, обнажив аккуратно связанные вместе пачки бумаг и
писем.

Хотя Рене и не знала точно, что, как она всегда представляла, находится в коробке
, она была слегка разочарована! Но миссис Форрестер с энтузиазмом принялась за
сортировку посылок. Среди них валялся сложенный листок,
адресованный ей самой.

— «Её почерк!» — воскликнула она, поднеся его к глазам. — «Прочти его за
меня — я не могу».

 — «Дорогая мамочка», — прочитала Рене. По почерку было видно, что письмо
было написано в порыве сильных эмоций. «Только потому, что он так сильно нуждался во мне, ведь врачи сказали ему, что его зрение медленно угасает, я могла причинить тебе боль, поступив вопреки твоему желанию. И когда-нибудь ты узнаешь, что я всегда очень сильно любила тебя и что я прощаю тебя, как и молюсь о том, чтобы ты простил меня».

 «О, моя дорогая», — и поток слёз хлынул на лист бумаги.
«Как будто она говорит со мной!» — прошептала она, целуя
строки. И действительно, в комнате воцарилась тишина, как будто каждый из
присутствующих тоже почувствовал присутствие молодой матери Рене!

Миссис Форрестер, чьи глаза всё ещё были затуманены слезами, разложила остальные
бумаги, и они с миссис Ли и тётей Пен принялись их изучать, а
Рене наблюдала за ними, чувствуя себя так, словно всё это было сном.

Они нашли старый дневник, в котором говорилось о том, как Джон Ладью, который
до женитьбы на Эми Форрестер был Джоном Теллером, уехал со своей молодой женой в Париж, где они взяли фамилию Ладью.
Они жили в безвестности, потому что Джон Теллерс родился и вырос среди франкоговорящих жителей Нью-Йорка
В Орлеане им было очень легко сойти за молодого французского скульптора
и его жену. И друзья, которых они завели, были такими же молодыми художниками,
которые, как и они, боролись за выживание и ничего не знали о
гордой, несчастной женщине, которая путешествовала по всему миру в поисках
своей дочери!

 Дневник резко обрывался на записи о рождении Рене. Рене
вспомнила, как Сюзетт рассказывала ей, что, когда она была совсем маленькой,
её отец полностью ослеп, и они переехали в Сен-Клу,
чтобы он мог дышать чистым воздухом и наслаждаться солнцем.

Тётя Пен обнаружила пачку бумаг, которые оказались государственными облигациями Соединённых Штатов. Они были подарены матери Рене на её двадцатый день рождения, за шесть месяцев до её замужества. К ним никто не прикасался. Пенелопа воскликнула:

"Небольшое состояние! И они принадлежат Рене!"

В бедной, растерянной головке Рене роились мысли.
Теперь у неё были те, кого Пегги всегда называла «родными», — бабушка и
Элсбет. Несмотря на то, что это был уродливый старый дом, у неё был настоящий, настоящий
собственный дом! Ей не нужно было ехать в горы
с её опекуном и странным французским солдатом! И всё же это
немного беспокоило её. Эмиль, в каком-то смысле, отдал её на
попечение опекуна, а не какой-то странной старухе! Так что, несмотря на то,
что она принадлежала многим, Рене чувствовала себя растерянно и несчастно. И она почти
презрительно посмотрела на свёрток, который тётя Пен держала так, словно
это было что-то драгоценное, — как простые бумаги могли быть
таким богатством!

Миссис Форрестер, которая всё меньше походила на больную, начала медленно собирать бумаги и аккуратно складывать их обратно в кожаную шкатулку. Закрыв крышку, она повернулась к Рене.

«Я благодарю Бога за то, что Он проявил ко мне милосердие! Я не заслужила того, чтобы найти свою любовь. Но я была наказана! Никто не знает, как я страдала! И, может быть, даже сейчас я не достойна тебя. Я уродливая старуха, которая вычеркнула из своей жизни всё прекрасное! Возможно, я не имею права удерживать тебя!» У тебя есть хорошие друзья — возвращайся к ним, только
храни в своём сердце добрую мысль о старушке...

«О, я останусь — я бы предпочла!» — и Рене была очень удивлена тем, что
смогла так быстро принять решение.

"Ты серьёзно? О, моя малышка — мой прекрасный цветок!" Затем она внезапно приняла решение.
Лицо старушки озарилось. «Как будто материнство, которым я пожертвовала из-за своей злой гордыни, вернулось ко мне! О, я _знаю_, какой злой и неправедной я была и как я хотела для своего драгоценного дитя только того, чего требовала моя гордыня! Но ты не останешься здесь — мой прекрасный цветок увянет и зачахнет в этих уродливых стенах. Я снова здорова — и мы с Элсбет вычистим это место!» Это будет сделано
ярко и красиво для моей малышки! Ты должна сейчас же вернуться к своим
хорошим друзьям, а потом, немного погодя...

Каждый думал, что так будет лучше. Вошла Элсбет с подносом
сэндвичи и немного какао. Все были голодны, потому что время обеда давно прошло, а в волнении об этом забыли. И пока они ели, миссис Форрестер, словно новая личность, начала энергично отдавать
 Элсбет распоряжения о том, что она должна сделать завтра, чтобы приступить к работе по превращению уродливого старого дома в прекрасный дом для её «милого цветочка».

Затем они по очереди пожелали спокойной ночи миссис Форрестер, и Рене,
наклонившись, поцеловала её и застенчиво прошептала:

"Спокойной ночи, бабушка! Очень скоро я вернусь — навсегда."




 *Глава XXII*

 *СЮРПРИЗЫ*


"Ужин подан, мисс Пэт!"

"Но тёти Пен и Рене здесь нет," — воскликнула Пэт, отрываясь от книги.

"Мисс Эверетт сказала, что ужин не должен ждать! Уже четверть восьмого."

"Но мой отец..."

"Мистер Эверетт ужинает вне дома."

— Ну уж нет! — Пэт сердито отбросила книгу. Выпрямившись во весь рост, она прошла по комнате в столовую, где в конце длинного стола, сверкающего серебром, стеклом и фарфором, было накрыто одно-единственное место.

Ей очень хотелось запустить тарелкой в Джаспера, который закусил губу.
чтобы удержаться от смеха над ее обиженным видом. Вместо этого она вскинула голову
еще выше и в своей самой надменной манере приказала:

"Джаспер, будь добр, немедленно посмотри, что Мелодия приготовила на десерт, и,
что бы это ни было, скажи ей, что я хочу две очень большие порции!"

"Вот так!— она пробормотала это в его удаляющуюся спину и почувствовала себя намного лучше!

У Пэт действительно был очень неудачный день. Ей совсем не понравилось, что Рене убежала посреди их веселья, когда они чинили
костюмы! Она помогла Рене, а Рене оставила её чинить свой собственный.
 Она чувствовала себя явно ущемлённой. Конечно, ей было жаль больную старушку, но разве Рене не любила её больше, чем кого-либо другого? Или нет?

 Когда маленькая девочка начинает размышлять подобным образом, она может быстро впасть в уныние. Именно это и сделала Пэт! Так что, когда
тётя Пен вернулась с метелкой из самых больших и ярких перьев, которые когда-либо украшали юную индийскую принцессу, Пэт было всё равно, пойдёт она на вечеринку к Кейнет или нет!

Затем ее несчастье достигло апогея, когда миссис Ли ворвалась в комнату
с историей о медальоне и ключе. Тетя Пен и Пэт слушали
с широко раскрытыми от изумления глазами.

"О, это просто как в сказке!" Пэт плакала.

"Дорогая Рене! Это будет означать, что у ребенка будет собственный дом! Я сейчас же принесу
коробку ".

Пэт была поражена — собственный дом для Рене! Она думала, что они смогут уговорить солдата-опекуна оставить Рене с ними навсегда, но
появилось новое и гораздо более весомое основание! Настоящая бабушка — пусть даже это была ужасная старушка, в которой было что-то загадочное!

Тётя Пен вернулась в пальто и шляпке. Пэт вскочила на ноги.

"Подождите меня, тётя Пен!"

"Нет-нет, дорогая! Если нас будет слишком много, это смутит миссис Форрестер! Ты должна остаться здесь."

"Как будто я сама не нашла Рене," — с досадой подумала Пэт, когда они уходили.

Даже мысль о том, что тайна «пропавшего ребёнка» была разгадана — и разгадана таким удивительным образом, — не приносила утешения, а скорее вызывала чувство зависти! Со всеми остальными происходили такие захватывающие вещи! У Шейлы были потерянные формулы. А теперь у Рене
Какое счастье — найти бабушку! С ней никогда ничего не случалось! Чтобы утешиться, она презрительно разорвала в клочья первые четыре
главы своей истории. Она никогда не пыталась стать знаменитой писательницей — она
просто вырастет и будет делать глупости, как всегда делала Селия, — в любом случае,
это весело! А тётя Пен и Рене, когда поймут, что она больше никогда-никогда не будет писать рассказы,
будут очень расстроены!

В таком настроении Пэт села ужинать в одиночестве.

Затем раздался звонок в дверь. Пэт услышала мужской голос, который разговаривал с Джаспером. Она
Она услышала, как Джаспер направился в библиотеку. Ей было очень любопытно, ведь
даже очень несчастный человек может быть любопытным! Папы не было дома,
было слишком рано для гостей, кто бы это мог быть? Она отодвинула
стул и на цыпочках направилась в коридор.

 Через час тётя Пен и Рене, возвращаясь домой, встретили у двери
крайне взволнованную Пэт. Её грусть исчезла, как по волшебству, —
выражение её лица, каждое движение её тела говорили о том, что у неё есть
секрет! Она прижала пальцы к губам, чтобы не издать ни звука. Затем
схватив их обоих за локти, она прошептала им в изумлённые уши:

«О, это самый лучший, самый грандиозный сюрприз, который вы когда-либо, _когда-либо_ видели!» И Пэт
запрыгала на месте и захихикала, чтобы дать им понять, что
бабушки и потерянные дети это было ничто по сравнению с тем сюрпризом, который она приготовила для них в доме!

"Пэт Эверетт, ты что, _с ума сошла_?" — прошептала в ответ тётя Пен. "Ты не собираешься нас впустить?"

"Конечно!" — важно ответила Пэт. "Вы можете войти и сразу же пройти в библиотеку! Но ты должна крепко-крепко закрыть глаза и пообещать, что не подглядываешь, пока я не сосчитаю до трёх.

— Это твоя мама! — нетерпеливо воскликнула Пенелопа.

— Нет, это ещё больший сюрприз! Нечестно угадывать, но ты всё равно не смогла бы! А теперь заходи и закрой глаза!

Так что им пришлось сделать именно то, что сказала им Пэт! И Пэт, более счастливая, чем
Она, как никогда в жизни, скорее танцуя, чем шагая, повела их
в библиотеку. У нее не было возможности считать — внезапный
громкий возглас заставил их обоих открыть глаза!

 Кто-то сказал: «Пен — Эверетт!» Но резкий крик Рене
перекрыл этот звук. Она увидела, что капитан стоит немного позади. Аллан, худой, в потрёпанной французской форме, с пустым рукавом, приколотым к кителю,
Эмиль — её любимый Эмиль!

 В одно мгновение она оказалась в его крепких объятиях — они оба
плакали — бедное маленькое сердце Рене больше не могло этого выносить! И когда она прижалась к нему,
она провела пальцами по его лицу, по волосам, по ткани его формы, словно говоря ей, что это был не сон, а реальность!

Пэт была так рада за Рене, что почувствовала, как у неё наворачиваются слёзы, и отвернулась, чтобы скрыть их. А тётя Пен, красная, как мак, выскользнула из-под руки капитана Аллана!

«Я могла бы догадаться, мисс Пэт, что мы с вами старые подруги, потому что
я думала, что имею право на эту вашу тётю, только
я не знала, что она ваша тётя!»

С торжествующим видом Пэт попыталась сказать тёте Пен, что она догадалась
Всё это было давным-давно, но тётя Пен, сияющая, как школьница,
улыбалась капитану. Аллену, а капитан. Аллен пожимал руку Пэту,
как будто собирался сделать что-то ужасное.

 Затем тётя Пен подошла к Рене и поцеловала Эмиля, потому что, несмотря на глубокие
морщины, которые страдания прочертили на его лице, он был похож на мальчика!

 «Как будто Бог творит чудеса», — прошептала она Рене.

Столько всего нужно было рассказать, что никто не знал, с чего начать! Теперь все знали, что французский солдат капитана Аллана, которого он нашёл в
в доме старого крестьянина был Эмиль. Затем Эмиль, всё ещё обнимая Рене, как будто не мог позволить себе отпустить её даже на мгновение, рассказал, как им с рядовым, оставшимся от разведывательного отряда, пришлось разделиться, чтобы вернуться на свои позиции.

"У меня было предчувствие, что меня убьют, — я отдал ему свой кошелёк со всеми бумагами и сделанными мной набросками. Вот почему
они думали, что это меня убили!

Никто не хотел портить радость вечера, прося Эмиля рассказать о
его опыт пребывания в немецкой тюрьме. Достаточно было того, что он снова был там,
с Рене, — в Америке! У всех горели глаза, и время от времени все замолкали,
как будто счастье было слишком велико, чтобы выразить его словами!

 Затем вошёл мистер Эверетт, и сюрприз стал сюрпризом ещё раз,
и Пэт, потому что это был её сюрприз, разрешили рассказать ему обо всём. Он очень тепло пожал руку капитану. Аллан и Эмиль, и
он нежно положил руку на плечо мальчика, словно желая сказать
то, что не мог выразить словами!

Они смеялись над капитаном Алленом, потому что часто ловили его на том, что он смотрит на
Рене!

"Что ты с ней сделал? Трудно поверить, что это та же маленькая девочка, которую я подобрал в Сент-Клауде!"

"Это работа Пенелопы," ответил мистер Эверетт; "она проводила
эксперименты!"

Рене действительно стала другим ребёнком. Она выросла, стала выше, крепче,
её лицо утратило утончённость черт и красок; теперь в её походке и взгляде
появились дух и сила, которые может дать только здоровая, счастливая жизнь.

 Внезапно тётя Пен воскликнула: «Боже мой, Рене, мы забыли рассказать о…»

«_Потерянный ребёнок!_» — воскликнула Пэт.

Так что повсюду были новые сюрпризы! Это казалось ещё более сказочным, чем когда-либо, — найти за несколько часов бабушку и брата!
 Эмиль был очень заинтересован; он слушал внимательно. Возможно, он знал о жертвах и трудностях своей матери больше, чем Рене; на мгновение ему стало трудно испытывать сочувствие к гордой женщине, которая сделала его мать несчастной. Затем, когда тётя Пен описала свою одинокую жизнь в старом доме, унылые дни, проведённые в горе и раскаянии, как и Рене, он почувствовал волну нежности.

"Она собирается прямо сейчас начать делать старый дом светлым и симпатичным
и в нем будет приятно жить! И подумай, как она будет счастлива, узнав, что Эмиль вернулся!
- воскликнула Рене.

"Ну, похоже, что _Я_ был тот, кто утратил все вокруг,"
вломился капитан Аллан, хотя он не выглядел немного недовольным, как он
сказал он. На самом деле его взгляд был прикован к лицу тёти Пен с каким-то
пытливым вопросом, от которого она то и дело краснела. «Я думала, что у меня получилась милая маленькая семья!
 Однако я продолжу свой план по ремонту того старого дома в
горы, и, может быть, когда-нибудь я смогу уговорить свою подопечную, её брата и бабушку навестить бедного, одинокого бывшего опекуна!

«И меня!» — с готовностью вставила Пэт, потому что была уверена, что он говорит серьёзно.

«И меня!» — рассмеялась тётя Пен, бросив взгляд, который, казалось, был ответом капитану. Аллан.

«Думаю, вам, девочки, лучше пойти спать!» Мистер Эверетт заметил, что у Рене очень усталый вид. У неё был очень насыщенный день. А завтра ей снова нужно было ехать к бабушке с
Эмилем.

 Пэт согласилась пойти спать только после того, как капитан Аллан и Эмиль пообещали
проведи с ними ночь!

Они с Рене долго шептались. Пэт, должно быть, слышала,
что почувствовала Рене, когда узнала, что сердитая старушка — её собственная
бабушка!

"Я не верю, что она будет сердитой, когда будет счастлива, — призналась Рене.
"Она рассмеялась, и это было очень весело! И даже Элсбет после этого выглядела по-другому.

И разве не чудесно, что брат вернулся?

"Я не против того, что он потерял руку, — прошептала Рене, — потому что я так сильно его люблю, что хочу что-то для него сделать, и теперь он должен мне позволить!"

Спустя долгое время после того, как Рене заснула, Пэт лежала без сна. Ей было о чём
подумать, и она была уверена, что больше никогда не сможет сомкнуть глаз.
 Она слышала приглушённый гул голосов внизу — как бы ей хотелось
знать, о чём они говорят! Затем странная тревожная мысль начала терзать её сердце. Рене,
одинокая в этом мире, была очень близка ей. Казалось, она чувствовала, что, раз она нашла Рене, Рене принадлежит ей — она даже ближе, чем подруга или сестра! А теперь у Рене внезапно появилась семья и
домой! Как крошечная мысль становилась все больше и больше, и в настоящий страх
она сидела очень прямо и, наклоняясь к постели Рене, покачала
яростно.

"РЕН! Рен!" - и ее голос прозвучал трагически. "Обещай мне, на вашем скаут
честь, что вы будете _always_ любишь меня больше, нежели ... все, кроме Эмиля!"

Рене подумала, что ей снится сон, но сонно пообещала:

 «Конечно, я буду любить тебя больше всех, кроме Эмиля, честное скаутское!
И как в ту ночь, много месяцев назад, когда тётя Пен на цыпочках вошла в их комнату, чтобы убедиться, что малышка-чужестранка
Устроившись поудобнее, они заснули, держась за руки.




 *ГЛАВА XXIII*

 *ЛУЧШЕЕ ИЗ ВСЕГО*


 Пэт казалось, что всё самое интересное происходит одновременно!
 На следующее утро в почтовом ящике лежало письмо от мамы, в котором говорилось, что они с Селией отправятся на север через день или два.

 Пэт и Рене проснулись очень рано. Первой мыслью каждого из них было узнать, правда ли это — что Эмиль вернулся, — или это был сон?

 За окном дружелюбная малиновка весело щебетала,
Хотя радость от наступления весны переполняла его гордое маленькое сердце.
Сквозь окно ярко и тепло светило солнце, и
девочек приветствовали восхитительные земные запахи.

"О, разве это не чудесно — жить? Давайте быстро оденемся и спустимся
вниз первыми!" И Пэт, потому что солнце, птицы и весенняя свежесть
делали её очень счастливой, тоже весело запела.
Тётя Пен и капитан Аллан опоздали к завтраку. Когда остальные
уже почти закончили, они вернулись с быстрой прогулки по парку с
красными щеками и потрясающим аппетитом.

Тётя Пен, опустившись на стул рядом с Пэт, сунула ей в руку рулон бумаги и прошептала:

«Здесь кое-что принадлежит тебе, Пэтси! Мне стыдно, что я не вернула это раньше. Но теперь ты можешь написать последний куплет!»

Пэт, охваченная любопытством, заглянула в бумагу. Это была потерянная баллада!
И что тётя Пен имела в виду под последним куплетом? И тётя Пен, и капитан. Аллан смотрели на неё смеющимися глазами. Пэт почувствовала, как краска заливает её лицо, и смяла в руке невинные куплеты. Но тётя Пен сдержала нарастающее возмущение.

«Пэтси, дорогая, однажды вечером, после того как мы поболтали, я нашла «Тайную печаль» на полу в библиотеке. Я узнала героиню — наверное, из-за угрызений совести — мои волосы не совсем «чёрные», а глаза не «прозрачно-голубые»! Но мне это понравилось, моя дорогая, и я спрятала это подальше,
потому что я не могла вынести, что ты напишешь о печальном финале, который приближался!
Что, если бы вы заставили ее вонзить стальной кинжал себе в грудь! Или
заставили бы ее прыгнуть с одной из тех могучих скал, на которых охотился рыцарь,
ее брат!

Капитан. Аллан яростно нацарапывал какие - то слова на обороте письма .
конверт. Теперь он очень серьёзно посмотрел на неё.

"Вы простите меня, тётя Пен, если я напишу для вас последний куплет?" — спросил он,
а затем, не дожидаясь ответа, прочитал с драматическим акцентом:

 "Вернулся влюблённый, мудрый и смелый,
 Чтобы похитить свою даму, сердитую и старую,
 В горную пещеру он унесёт свою добычу,
 И там они будут счастливы вечно!

Все рассмеялись над отвращением Пэт.

"Я_ думаю, что это очень глупо, и тётя Пен _не_ злая и не старая, и..." она внезапно замолчала. "Ты хочешь сказать, что это _правда_?" — спросила она.

Теперь густо покраснела тетя Пен. Но она кивнула и повернулась к
своему брату.

- У нас для тебя сюрприз! Давным-давно мы с Уиллом были помолвлены - это была моя последняя помолвка.
На последнем курсе колледжа! Потом мы позволили глупостям встать между нами, и мы
потеряли много лет счастья, но...

"Теперь мы собираемся наверстать упущенное!" - вставил капитан. Аллан. - И я не буду...
В конце концов, мне не будет одиноко в том месте в горах!

- О, тетя Пен, я так рада! - и Пэт обвила двумя сильными молодыми руками шею
Пенелопы. Все заговорили одновременно. Рене, глядя на Эмиля и
Затем она посмотрела на другие счастливые лица вокруг и подумала, что вся радость мира, должно быть, собралась в этих четырёх стенах солнечной столовой!

"Это будет так, как если бы мы действительно были родственниками," — застенчиво добавила она.
"Потому что я всегда буду чувствовать, что капитан Аллан — мой опекун, а Эмиль принадлежит мне, а Пэт — тёте Пен!"

"Не оставляй меня в стороне, Мышонок!"

"О, нет!" и раскаяние Рене было трагичным. "Потому что ты самый лучший"
мужчина в мире и принадлежишь всем нам!

Пэт, которая исполняла что-то вроде церемониального танца среди них всех,
в смятении остановилась.

"О, тетя Пен, а как же школа?"

"Тогда тебе будет жаль потерять своего учителя, Пэтси?" Но уже почти
первое мая, и, немного позанимавшись дома, вы, девочки, сможете поладить.
В любом случае, мама будет здесь, чтобы решить, что лучше.

Лицо Пэт было серьезным.

"Я рад, что мама возвращается домой! И Селия тоже! Но я _очень_ люблю нашу школу, тётя Пен! Благодаря тебе мне нравится изучать всё подряд! Когда мама приедет, я буду уговаривать её, чтобы она разрешила нам осенью пойти в школу Линкольна с Пегги, Шейлой и другими девочками, а потом поступить в колледж.

Тётя Пен кивнула в сторону отца Пэт. Пэт, конечно, не знала, что
она пыталась сказать: «Вот — настоящая девушка, которая хочет когда-нибудь принести пользу в этом мире!»

Затем Пэт настояла на том, чтобы капитан Аллан рассказал им больше о старом доме в Адирондаке.

— Что-то я не могу представить, что он продержит тебя там долго, Пенелопа, —
рассмеялся её брат. — Он не знает тебя так хорошо, как я!

Капитан. Аллан описал им старый дом, построенный на полпути к лесистому склону Коббл-Маунтин. Из его многочисленных окон
Она вспомнила, что оттуда открывается чудесный вид на долину, реку и окрестные холмы.

"Уилл пообещал мне, что я смогу продолжать свои эксперименты и причуды! Там будет много места!" — возразила она брату. "И когда-нибудь я превращу Коббл-Хаус в школу для девочек."

— Да, и я надеюсь, что все мои девочки будут работать так же усердно, как ты, Пэт!

 — А я буду разнорабочим и главным палачом, когда он вам понадобится! — озорно заявил капитан Аллан.

Мистер Эверетт торжественно пожал руку своей сестре.

 «Я желаю тебе успеха, моя дорогая, что бы ты ни задумала!»

 Казалось, им было о чём поговорить, и никто не хотел расходиться.  Однако стрелки старых часов над камином быстро приближались к полудню, и Рене не терпелось отвести  Эмиля к бабушке.  Пэт тоже попросилась пойти. Когда они ушли, Рене крепко держалась за руку Эмиля, а тётя Пен, глядя на мальчика,
вытерла слезинку, которая, как ей показалось, скатилась по её щеке.

Капитан Аллан заметил это и ответил на её мысли.

«Он храбрый мальчик, и у него сильная воля — он научится работать одной рукой! Но прежде всего он должен оставаться на открытом воздухе, пока не наберётся сил и навсегда не забудет весь этот ужас!»

 Старый каменный дом совсем не казался уродливым и мрачным в ярком утреннем свете! И для Рене и Эмиля он приобрёл новый смысл — это должен был стать их дом! В доме тоже были признаки жизни.
 Окна были открыты, и из задней части дома доносились звуки
энергичных ударов.  Когда они медленно шли по кирпичной дорожке, Рене
внезапно метнулся в сторону дикой жимолости, росшей по обе стороны от двери.

"Эмиль, смотри! Нарцисс!"

Вот он — поднимает свою яркую головку из зарослей,
словно зная, что в заброшенный дом пришли солнце и счастье! И их было больше, и Рене, охотясь с энтузиазмом, нашла
сотни крошечных стеблей ярко-зеленой травы, а за ними розовую лозу
карабкающуюся к старой каменной стене.

"О, это будет чудесно!" - воскликнула она Эмилю. "У нас может быть
сад, как у Сюзетты".

Эмиль, в душе которого жил художник, уже мысленно преображал весь дом и сад. Было бы очень приятно какое-то время ничего не делать, а просто работать с Рене среди растений! Миссис Форрестер, которой не терпелось снова увидеть свой «цветочек», разбудила Элсбет очень рано утром, чтобы та была готова. Она настояла на том, чтобы надеть своё старое чёрное шёлковое платье; она повязала на шею мягкий кружевной шарфик и закрепила его лавандовой лентой.

 «А теперь не стой и не пялься на меня, как дурак», — упрекнула она
старая служанка. - Неужели ты не понимаешь, что я больше не больна? Смотри
на меня! - и, высоко подняв голову, она медленно пересекла комнату.
вышла в холл.

Итак, они нашли ее в гостиной. Бог вернул ей
так много, что она даже не вздрогнула, когда Рене очень просто рассказала о
Приезде Эмиля. Она не могла вымолвить ни слова, протягивая руки, чтобы обнять мальчика, потому что он был так похож на свою мать, что у неё в горле застрял комок.

И если в сердце Эмиля и оставалась какая-то неприязнь к
бабушка исчезла, когда он увидел ее! Она выглядела такой маленькой и
хрупкой, сидя в большом ореховом кресле, что это пробудило все
рыцарство в душе мальчика. Он нежно поцеловал ее в каждую морщинистую
щеку.

Затем представили Пэт; Рене тоже пришлось рассказать о том, как она нашла
нарциссы. Элсбет, на лице которой застыло комичное выражение недоумения,
прислушивалась, стоя в дверях, а из всех уголков дома доносился грохот
мебели и топот ног.

 «Очень скоро здесь всё изменится», — сказала миссис Форрестер
— сказала она, похлопав Рене по руке. — Вокруг нас будут расти цветы, и мы будем очень счастливы, мы втроём!

Это был очень насыщенный день! Эмиля посвятили в тайны «Гнезда»; ему показали бухгалтерскую книгу Ладу и Эверетта и некоторые работы Рене. Затем ему пришлось выслушать историю о Пэдди и потерянных формулах, о Шейле, Пегги, Гаррете и Хилл-Топе, о Шестом отряде и скаутской работе, а также о Кейнете и грядущем празднике! Конечно, никогда в мире язык не бегал так быстро, как у Пэта, и глаза не сияли так ярко
ярко, чем Рене, как Эмиль был ознакомлен со всем, что было
принес столько счастья в ее жизни прошлой зимой.

Внизу Тетя Пен, Капитан. Аллан и папа были тоже говорили. Пэт с
ее замечательным чутьем улавливала, "когда разрабатывались планы"
воскликнула, войдя в комнату:

"Папочка Эверетт, ты выглядишь так, словно у тебя есть секрет!"

Её папа напустил на себя очень важный вид.

"У меня есть! У меня есть сюрприз! У всех вас они были, кроме меня! И я уверен, что
вы подумаете, что мой сюрприз лучше всех! И я сам его придумал!"

— О, что это _такое_? Если так будет продолжаться, я пойду по _голове_!
Что это _может_ быть! — Пэт переводила взгляд с одного на другого. — Тётя Пен, ты так глупо хихикаешь, что я думаю, это как-то связано с твоей свадьбой! Так и есть!
_Так и есть_! «Можно мы с Рен будем подружками невесты, тётя Пен, наденем прозрачные платья,
большие шляпы и будем нести букеты?»

«Тебе жарко, Пэт!» — поддразнил её отец.

«Пожалуйста, тётя Пен!» — взмолилась Пэт, сгорая от любопытства.

«Мама написала мне в записке, что мы с твоей тётей Пен привезём вас с Рене в Атлантик-Сити и встретим их там…»

"Но, видите ли, я полон решимости заставить тетю Пен выйти за меня замуж прямо сейчас; Я
даже не могу дождаться прозрачных шляп и широких платьев - мы столько потратили впустую
уже счастье!" - вмешался капитан. Аллан.

"Итак, _ Я_ сказал, давайте _ все_ пойдем и познакомимся с мамой, и мы сможем сыграть свадьбу"
там, внизу, где разбивающиеся волны разбиваются высоко ..."

— О, _папочка, папочка_, это самый _лучший, самый грандиозный_ сюрприз из всех! A
_свадьба_ в Атлантик-Сити! Только волны не могут быть очень высокими, потому что
там нет скалистого берега — только песок! Но мы украсим комнату цветами...

— А вы с Рене будете моими подружками невесты, в каких бы платьях вы ни были!

 — А Эмиль будет моим шафером!

 — И, о, разве мама и Селия не удивятся? Видите ли, я всё догадалась о капитане. Аллан, потому что тётя Пен так забавно себя вела, когда мы говорили о нём, но мама ничего не знает! Была ли когда-нибудь такая
милая, весёлая свадьба, как эта?

Лицо Рене немного омрачилось. Было бы чудесно поехать к
морю, но стоит ли им с Эмилем оставлять маленькую бабушку?

"Да благословит вас Господь, она тоже поедет! Морской воздух довершит начатое.
что её счастье началось! Я не могу позволить, чтобы мой план был сорван — даже
если нам придётся нанять целый поезд!"

Пэт хотела немедленно начать собирать вещи.

"Когда мы поедем, папа?" — воскликнула она.

"Послезавтра," — ответил он с характерной для него быстротой принятия решений.

"Я рад, что ты даёшь мне _столько_ времени! Мне придётся надеть «что-нибудь старое и что-нибудь новое, что-нибудь взятое напрокат и что-нибудь синее», — рассмеялась будущая невеста.

 «И мы можем пойти на вечеринку к Кейнет и рассказать им об этом!» Пэт на мгновение замолчала.  Затем, подойдя к отцу, она прижалась к нему щекой.
Она нежно погладила его по руке.

"Папочка, раз уж там будет так много народу, а свадьбы веселее, когда
присутствует много людей, можем мы взять с собой и Шейлу? Она никогда не уезжала из города дальше, чем в Хиллтоп, и она всегда такая довольная и счастливая, и никогда не дразнит меня, как я! Только
_подумай_, как она будет выглядеть, когда увидит океан! Мне гораздо веселее, чем ей, папочка, я бы с радостью осталась дома, если бы она могла поехать вместо меня!

И Пэт, представляя, как вытянется лицо Шейлы, когда она впервые увидит бескрайнее синее море, была очень серьёзна.

Мистер Эверетт погладил умоляющее личико. Он не улыбался, потому что был глубоко тронут щедростью Пэт.



"Да, дочка, Шейла тоже поедет."

"О, папочка, ты самый лучший папочка на свете! Давай побежим и расскажем ей, Рен! _Подумай_ , как она будет счастлива!"

Из окна библиотеки тётя Пен и мистер Эверетт наблюдали, как две девочки,
держась за руки, спускаются по дорожке, ведущей от дома Эвереттов к
улице. На лице тёти Пен читалась гордость. Её
девочки научились великодушию и бескорыстию так же хорошо, как латыни и
Алгебра! И они тоже нашли радость общения! Теперь они спешили поделиться своим счастьем!

 Мистер Эверетт думал о том же, что и его сестра, но, лукаво поглядывая на неё краем глаза, он дразняще повторил:

 «Мэри, Мэри, совсем наоборот, как поживает твой сад?
 Серебряные колокольчики и ракушки…»


Тётя Пен со смехом перебила её: «И васильки все в ряд! Но разве этот мирский сад не станет богаче и прекраснее для таких здоровых, счастливых девочек, как наши, папа Эверетт?»

 * * * * * * * *



 *Серия «Солнечный мальчик»*

 *Автор: РЭЙМИ ЭЛЛИСОН УАЙТ*


Дети! Познакомьтесь с Солнечным мальчиком, маленьким человечком с большими глазами и
любопытным характером, который считает, что мир — прекрасное место для
жизни. Когда Солнечный мальчик рядом, всегда есть чем заняться.

В первой книге серии он навещает своего дедушку в деревне
и узнаёт много удивительного о жизни на ферме, а в других книгах,
перечисленных ниже, его ждут захватывающие приключения, о которых
с удовольствием прочитает каждый ребёнок.

«Солнечный мальчик в деревне»
«Солнечный мальчик на берегу моря»
Солнечный мальчик в большом городе
Солнечный мальчик в школе и на улице
Солнечный мальчик и его одноклассники
Солнечный мальчик и его игры
Солнечный мальчик на Диком Западе
Солнечный мальчик в океане
Солнечный мальчик в цирке
Солнечный мальчик и его большая собака
Солнечный мальчик на снегу
Солнечный мальчик на ферме Уиллоу
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК И ЕГО ПЕЩЕРА
СОЛНЕЧНЫЙ МАЛЬЧИК НА РАДУЖНОМ ОЗЕРЕ