Военное детство. Отрывок

Событие из детства, которое можно назвать моим боевым крещением. Когда мне было четыре года, отец первый раз взял меня на позицию, на которой они несли боевое дежурство. В казарме, то есть в жилой зоне гарнизона я и до этого бывал неоднократно. Дело в том, что к нам на точку по воскресеньям приезжала кинопередвижка. Все офицерские жены с детьми приходили посмотреть кино. Для нас всех это был единственный шанс приобщиться к миру кино. Действие происходило прямо в казарме, в спальном помещении. Солдаты с энтузиазмом сдвигали кровати ближе к стенам, чтобы центральный проход стал шире. По проходу рядами ставили табуретки — это был наш зрительный зал. Окна в казарме завешивали шторами, которые были предназначены совсем для другого — светомаскировки на случай войны. На заранее намеченное место ставили стол, из кинопередвижки приносили оборудование, и киномеханик начинал священнодействие, устанавливал на стол какие-то коробки и коробочки, разматывал бухты кабелей, соединял ими между собой коробки. На стену в конце прохода он вешал самое главное — экран. Потом, в лучах проектора, экран казался ослепительно белым.

Наконец, все готово, в казарме выключают свет, и можно начинать. Первым показывался киножурнал «Новости дня». В условиях отсутствия телевидения этот киножурнал был единственным источником визуальной информации о событиях в стране и за рубежом. Я до сих пор помню заставку, которой начинался этот киножурнал. Из темноты возникает Спасская башня Кремля, следует «наезд» на нее, и вот на экране крупным планом рубиновая звезда, из которой исходят яркие лучи, и из этих лучей вырастает титр «Новости дня». Далее под бравурную музыку идет видеоэпиграф журнала — три коротких сюжета:
    • В мартеновском цехе из громадного ковша льется поток расплавленного металла.
    • По бескрайнему пшеничному полю движется комбайн и убирает урожай.
    • Рыбаки на палубе траулера вытаскивают из океана сеть полную рыбы.
А затем уже идут собственно сюжеты новостей.

Первым, как правило идет сюжет о международных отношениях: «В Кремле состоялась официальная встреча руководителей Советского Союза с делегацией некой далекой африканской страны. Руководители двух стран обменялись мнениями по актуальным вопросам мировой политики». Это была совершенно формальная фраза, из которой простой человек ничего не мог узнать о том, зачем же приезжала в Москву эта делегация. Далее, как правило, шли однотипные сюжеты: об успехах в тяжелой промышленности, об успехах в сельском хозяйстве и об успехах в спорте, что прославленный советский спортсмен [фамилия], установил очередной мировой рекорд по метанию чего-то там. Так как продолжительность журнала была всего 10 минут, в него помещалось 4 , редко 5 сюжетов. Из этого журнала я узнавал о том, что кроме барака на точке, в котором жила наша семья, и тарахтящего за окном трактора, где-то там, далеко, бурно кипела совсем другая жизнь.

Далее нам показывали то, собственно ради чего мы и собрались - художественный фильм. Сейчас я уже не помню ни одного эпизода из тех фильмов. Да и что можно взять с ребенка четырех лет отроду?  Многое из происходящего на экране было непонятно для маленького ребенка, а следовательно, и неинтересно. Мать рассказывала мне, когда я был уже взрослый, что часто я засыпал у нее на руках прямо во время просмотра фильма, несмотря на громкие звуки из динамиков. Естественно, что каких-то детских фильмов со сказочным сюжетом, которые могли бы вызвать мой неподдельный интерес, нам не привозили.

Но мы немного отвлеклись, вернемся на позицию зенитной батареи. Отец подвел меня к большому автомобильному прицепу-фургону цвета хаки. На крыше прицепа я увидел что-то, похожее на блюдце размером с человеческий рост. В этом блюдце было много круглых отверстий, как сказал бы взрослый человек, оно было перфорированное. Блюдце тихо жужжало и медленно поворачивалось то в одну сторону, то в другую. Это была антенна, но я тогда не понимал значения этого слова. Отец провел меня дальше, в торце прицепа я увидел глухую дверь. Внизу, под дверью располагалась крутая лесенка. Мне самому было по ней не взобраться, поэтому отец одной рукой поднял меня, а другой открыл дверь. Пару шагов по лесенке, и мы оказались внутри прицепа. Когда отец закрыл за нами дверь, все погрузилось в темноту, в которой я увидел впереди и немного сбоку что-то круглое, светящееся зелеными точками и линиями. Я не могу написать «похожее на экран телевизора», поскольку тогда не только не видел ни разу телевизора, но и не догадывался, что такой прибор существует.

Через пару минут мои глаза адаптировались к темноте, и я начал различать начинку этого прицепа. Правая и левая части были заняты высокими, от пола до потолка, шкафами. Между ними стояли несколько кресел, на которых сидели офицеры лицом в сторону правого шкафа. У них на головах были одеты странные предметы — на ушах черные чашки, которые между собой соединялись какой-то железкой, видимо, чтобы не свалились с головы. Мне простительно - до этого я ни разу в жизни не видел головные телефоны. Изредка они переговаривались между собой — были слышны короткие четкие фразы. И в прицепе с разных сторон что-то монотонно завывало. Уже позже я узнал, что это были вентиляторы, они гоняли воздух по прицепу. Отец, держа меня на руках, медленно прошел через весь прицеп, куда-то показывал рукой, что-то объяснял. Из всего рассказа мне запомнилось только одно слово, видимо потому, что оно было похоже на обычное житейское слово «пузо». Много позже я узнал, что это была аббревиатура ПУАЗО - «Прибор управления артиллерийским зенитным огнем». Но это сокращение так запало в мой мозг, словно я впитал его с молоком матери .

Но самый «коронный» момент из этой экскурсии заключался вот в чем. Отец сказал мне: «Посмотри вверх», - там на потолке через весь прицеп проходил толстый как змея провод. При этом он поднял руку и медленно стал приближать к проводу вытянутый указательный палец. Когда от кончика пальца до потолка оставалась пара сантиметров, между проводом и кончиком его пальца вспыхнула дуга нежно-голубого цвета, послышалось тихое урчание, и запахло такой свежестью, какая бывает на улице после сильной грозы. Моему изумлению не было предела — словно отец показал мне цирковой фокус! Но дальше было еще интереснее — отец предложил мне повторить его действия. Я недоверчиво посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, шутит он или говорит серьезно. Вроде бы глаза были серьезные, и я с опаской поднес палец к этой змее. Образовалась такая же голубая молния. Мне не было больно, ощущения были такие, словно меня щекочут.

Читатель может сказать: «Все ясно, отец привел тебя на радиолокационную станцию». И читатель будет отчасти неправ. Да, это была РЛС, но в те годы в стране велась борьба с космополитизмом и другими «измами». Было предписано не использовать заграничные научные и технические термины. Поэтому РЛС нельзя было называть «РЛС», нужно было использовать доморощенный термин - «Радио улавливатель самолетов» или РУС.

Вы можете со мной не согласиться, но после того, как ребенок в возрасте 4 лет оказался на настоящей РЛС, в которой расчет нес боевое дежурство, то у него оставался единственный вариант в выборе жизненного пути — поступать в военное училище, и не на любой факультет, а именно на радиотехнический. Это была моя судьба!

20.04.2025