Рычаг

Я оказываюсь в саду, где так долго обитали тени за шторами, что мне приходилось бодрствовать во время тихого часа, чтобы не пропустить пристраивание машины к подоконнику соседнего дома, за которым начинался мой двор. Кто-то ляжет в стенку и засопит с ещё большим шумом, чем обычно. Девочка с цветами и свечкой у алтаря наглотавшись воскового пара, не сможет стать невестой в углу спальни, которую разломали ночью на серебрящиеся куски, словно половинку почерневшего под луной хлеба с изюмом. Подоконник становится границей между падением и высотой при взгляде с балкона, который привлекает перебежчика к прыжку за ворота, когда бессонница погружает весь свет в темноту с головой.

Поднявшись на тропинку и не завязав лучей в клубке короны за церковной луной, провалиться в снег у фонаря, который едва сияет после сумерек и не даёт сбиться с полосы к реке, где уже потухает туман и сердце снова слепо не согревшись бежит к встречной автомобильной волне, чтобы озарившись под вспышкой чернеющей фары и не вернуть теней к солнцу в срок.

Я не могу поднять взгляда после пробуждения и весь сок из глаз льётся мимо подушки, чтобы каждый раз переворачиваясь в пышном квадрате на бок не чувствовать под собой прелости швов и мякоти перьев, которые собьются в жирный ком с травой и дадут не помявшись взлететь до бессонницы. Она будет собирать мелочь с приливом и когда у моря поднимется солнце затопит себя ливнем до балкона, который уйдёт за шторы и станет сер от туч и вечереющего фонаря в редком до дыр винограднике со звёздами вместо капель между гроздьями и стеблями кустов, куда бросится луна, чтобы всю ночь пожёвывать листву в своей зеленоглазой пучине и проситься под простынь к петле. Мальчик в фарфоре разобьётся о выступ поликлиники, куда его загонит лекарственная нищета, чтобы сидя под кабинетом с рецептом, получать роспись за росписью от медиков и печать в бок от спешащего санитара. Санитар неуклюжей поступью скроется за дверью, которую притянет обратно за собой пружина над засовами и ветер влетит в коридор, чтобы холодно упасть мне под ноги и завизжать.

Я люблю описывать коридоры и то, что связывает эти коридоры, когда ты становишься невольным участником пробега от палаты к палате, где до зимы будут греться алкоголики без места для души, которую проще было бы вышвырнуть под лестницу и вернуться к ней лишь, когда дико захочется курить, а сигареты вывалятся из пачки в ведро с рвотой соседа по койке.

Голова после выхода из машины закружится от перегрева чувств, когда с выпиской можно ехать домой, но все проблемы останутся дремать у стенки для бессонного удара о часы, которые съедут на постель и растревожат и без того взбудораженного мальчика. Сердце заупрямившись не захочет вылетать из тоннеля и долго ища выход для пульсации, потянется соединившись воедино с телом к тумбочке за водой, чтобы услышать звезду за углом, которую сложно уловить не извернувшись на подушке до рези в позвоночнике. Я жду защищаясь у щита с маячком, когда крупная луна занимая небо у реанимации, не идёт на сближение, а только гордо округляется до выступления пара по контуру всей своей упрямой детородной геометрии.

Меняясь в танце, звёзды начнут уморившись падать к соснам, чтобы скидывать свои изболевшиеся в полёте лучи к берегу и корням вырванного из пейзажей солнца. Натолкнувшись на девушку с высоты и не сумев удержать на весу звезду в шахте с подбирающимися к рычагу родителями и наставниками, обронить её и не услышать хлопок от любви о ласковый грунт.