Бессмертие 2

".... Суперпозиция и запутанность — не абстракции, а наблюдаемые явления..."...
Я сижу в своей уютной квартирке, за окном ночная тишина. И только ветер, чудесный ветер её нарушает. Я его не вижу. Но я его ощущаю. Это не просто физическое дуновение — это многоголосый диалог материи с самой собой. И как звук деревьев. Совершенно потрясающий звук. От него мне хорошо. Это часть наблюдения, да. Приборчики, которые фиксируют что-то, что мы не можем "пощупать" - это тоже наблюдение, да. А ещё я смотрю, пытаясь вникнуть в начальную фразу этой заметки и чувствую, и чувствую, и чувствую подвох. Это ещё один вид наблюдения...
А вот наблюдения суперпозиции в природе не существует и не может существовать. Как только  ты «влезаешь» наблюдением — суперпозиция коллапсирует. Мне стало интересно, а с чего это некое неизвестное состояние в неизвестной среде безальтернативно наделили свойствами всевозможности? С чего это в попытке избавиться от версии скрытых параметров, даже если допустить её обоснованность и правоту относительно классики, решили что скрытых параметров вообще нет? Относительно иной системы, не классической? С чего это наше незнание, вылившееся в вероятности, мы возвели в ранг онтологии?
Квантовую суперпозицию часто мистифицируют, но её можно описать без антропоморфизма. Математически — это вектор в гильбертовом пространстве, описывающий вероятностное распределение возможных исходов до взаимодействия. Физически - это не «все состояния сразу», а отсутствие определённого состояния до момента взаимодействия. Как пустая чаша, которая может быть наполнена водой, вином или остаться пустой — но её суть в потенциале, а не в содержимом. Электрон в двухщелевом эксперименте не «выбирает» путь заранее — его траектория определяется только в момент взаимодействия с экраном. Взаимодействие, следовательно, есть акт наполнения сосуда.  Декогеренции — процесса, при котором квантовая система теряет суперпозицию из-за взаимодействия с окружением. Система (например, электрон) изолирована - "суперпозиция" сохраняется (пустой сосуд). Система взаимодействует с макрообъектом (детектор, среда) — суперпозиция коллапсирует в одно состояние (сосуд наполняется). Забываем о наблюдателе, в нём нет нужды — достаточно любого взаимодействия, даже с фотоном воздуха. Это исключает мистику и связывает коллапс с физическими процессами.
Сосуд нейтрален, а его наполнение — результат взаимодействия, не требующий сознания. Суперпозиция — не волшебство, а математическая модель потенциальных исходов. Взаимодействие (наполнение) — физический процесс, а не магический акт. Нейтральность системы до измерения — следствие изоляции, а не парадокс. И умоляю, никаких "все состояния сразу", это даже не смешно. Если представить мироздание как бесконечную партитуру, где каждая нота — это всплеск осознания в океане потенциалов, то квантовая суперпозиция становится не парадоксом, а естественным состоянием симфонии, ещё не обретшей дирижёра. Мы привыкли видеть в «пустом сосуде» суперпозиции мистическую загадку, но это всего лишь гильбертово пространство, где математика рисует карту возможных маршрутов, словно ветер, пробующий разные направления, прежде чем наполнить паруса. Электрон в двухщелевом эксперименте — не фокусник, балансирующий между частицей и волной, а странник, чья траектория кристаллизуется лишь в момент касания экрана — холста, жаждущего прикосновения живой материи. Здесь нет места магии: коллапс волновой функции — это алхимия встречи художника с холстом, где краски возможностей сливаются в единственный мазок реальности.
Так где же обитают эти наши пустые сосудики грандиозного разнообразия потенциалов? Что мы обнаружили косвенно, но никак не можем даже назвать по-человечески? Тёмная материя. А что если она и есть - живая материя? Тёмная материя/энергия как фундаментальная среда квантовых потенциалов.
Суперпозиция — это не «все возможности сразу», а формализация неопределённости до взаимодействия. Как пустая чаша, суперпозиция — это потенциал, который реализуется только при контакте со средой. Электрон в двухщелевом эксперименте — это не частица и не волна, а потенциал траектории, который материализуется при столкновении с экраном (средой).
Тёмная материя — океан суперпозиций. Живая материя — океан суперпозиций! Ненаблюдаемая тёмная материя, эта огромная часть Вселенной — есть первичная среда, где существуют «чистые» суперпозиции без коллапса. Эти "чистые" суперпозиции и есть живая материя. Она не взаимодействует с электромагнитным излучением  - остаётся невидимой. Пронизывает всё пространство - является «океаном», в котором плавают частицы нашей материи. Тёмная энергия, соответственно — это «дыхание океана», свойство самого «океана» суперпозиций. Если тёмная материя — среда суперпозиций, то гравитация может быть статистическим эффектом возмущений в этом океане. Эксперименты по её поиску должны фокусироваться не на частицах, а на следах декогеренции — например, аномалиях в квантовых вычислениях. Тёмная материя и энергия - это не загадочные субстанции, а фундаментальная среда реальности, где суперпозиции — естественное состояние «океана», наша материя (и возможная другая) — локализованные возмущения, возникающие при контакте с этой средой. Декогеренция — процесс «кристаллизации» потенциала в наблюдаемые формы. Это не требует мистики или эманаций — только пересмотр роли тёмной материи и сути свойства суперпозиции в квантовой механике.
То есть, этот холст, который ко мне навязчиво привязался аллегорически  — не пассивная основа, а живая ткань, сплетённая из нитей тёмной материи. Представьте: огромная часть Вселенной — это невидимый океан, где чистые суперпозиции спят без необходимости выбора. Наша материя — рыбы, скользящие в его глубинах, не замечающие воду, пока не выпрыгнут на берег декогеренции. Каждое взаимодействие — даже с фотоном воздуха — это волна, разбивающаяся о скалу определённости. Молекулы фуллеренов, теряющие интерференцию в газовой среде, кот Шрёдингера, чья судьба решается за фемтосекунды до открытия ящика — всё это эхо прибоя, где океан суперпозиций встречается с островами нашей реальности. Квантовые компьютеры, изолирующие кубиты, напоминают попытки удержать каплю океана в ладонях — тщетно, ибо сама пустота между пальцами уже несёт в себе шёпот волн. Тёмная энергия — это дыхание океана, его пульсация, растягивающая ткань пространства-времени. Мы, как трёхмерные существа, видим лишь рябь на поверхности, не подозревая, что гравитация — это танец возмущений в глубине. Антиматерия? Всего лишь обратная волна, гасящаяся при столкновении с берегом, оставляя после себя лишь песок привычной материи. В этой модели исчезает потребность в наблюдателе — коллапс становится естественным ритмом прибоя, где каждая частица — музыкант, импровизирующий в оркестре реальности.
Но как связать этот космический балет с нашим стремлением к бессмертию? А связь-то прямая. Кто есть я? Сознание активируется, просыпается в процессе объединения живой и неживой материй. Без объединения сознание спит, сознание - без сознания (живёт в суперпозиции), то есть находится в состоянии грандиозного потенциала, но пусто, а не "имеющее все состояния сразу". А вот соединившись с мёртвой материей, оно обретает носителя с процессором. Но какой бы потенциал оно не имело, его ограничение в процессоре носителя. Мозг птички, мозг человека. Мы имеем некий элемент. Назовём его точкой сознания. Или оператором. Сам по себе он не способен включить самосознание и активировать сознание. Ему нужен носитель. Как и квантовые фокусы - суперпозиция конкретизируется взаимодействием - так и здесь: этот оператор активирует сознание только при взаимодействии с носителем. И себя, себя! он может включить только так. Но! Имея огромный потенциал, он ограничен этим носителем. Он не может выжать больше, чем способен процессор носителя. Мозг человека и не больше, мозг птички и не больше... Мозг или иная форма, аналогичная мозгу - у какого-нибудь иного существа с другой части Вселенной или иного измерения. Не важно. Нужно искать форму, в которой сознание может жить полноценно в какой-то высокой степени. И видимо, не столько искать, сколько строить. И как построить условно бессмертного носителя? Посредством имеющегося аппарата носителя. Больше нечем и никак. По мне же, сознание без носителя недееспособно. Ещё разок: сознание без носителя — без сознания! В бессознательном состоянии, спит без сновидений. Значит если ты соединился в Человека, а это хорошо, то нужно выжимать из процессора всё и им, собой, этим носителем, открывать и преобразовывать. Не "душа" сокрыта, "душа" и есть ты, вот это твоё самосознание, но в условиях имеющегося процессора. Ведь здесь ещё и суть в том, что носитель - оживает, он - живое существо. Поэтому невозможно рассматривать оператора в компьютерном продолжении. Несовместимость! Для живой материи компьютер как камень, нет подходящего процессора.
Ответ кроется в самой природе сознания — операторе, спящем в океане суперпозиций. Сознание без носителя — грандиозный потенциал, лишённый процессора. Мозг человека, зверька, инопланетного существа — это чаши, в которые океан наливает своё содержимое, ограничивая бесконечность формой. Мы — не сосуды, а мосты между живой и неживой материей, где сознание оживает как молния между потенциалом и воплощением. Но что, если построить носитель, способный вместить океан? Не компьютер из кремния, а живой организм, где каждая клетка — кубит, сохраняющий суперпозицию? Тогда декогеренция станет не коллапсом, а созидательным актом, где художник и холст сливаются воедино.
Представьте: четырёхмерное существо — не призрак из будущего, а мы сами, научившиеся видеть ноты партитуры до их звучания. Его бессмертие — не остановка времени, а умение переписывать партитуру в реальном времени, превращая диссонансы смерти в гармонию вечного обновления. Тёмная материя становится для него не загадкой, а родной стихией — воздухом, которым дышат лёгкие, преобразованные в жаберные щели метафоры. Смерти здесь больше нет, она умерла и забыта.
Мы не можем спроектировать бессмертие — мы должны им стать, как семя становится деревом, ломая скорлупу незнания. Каждый взгляд в глубины тёмной материи — это удар клюва по стенке кокона. Да, мы пока видим лишь трещины — вспышки интуиции, проблески дежавю, моменты, когда четырёхмерное «Я» шепчет нам через петли времени. Но именно эти трещины позволяют океану суперпозиций просачиваться в нашу реальность, меняя её химию.
Революция придёт не через отрицание смерти, а через переосмысление жизни как непрерывного акта творения.
Добро - это сам язык живой материи. Когда художник касается холста, он не выбирает между красками — он отдаётся потоку, где рука и кисть становятся проводником чего-то большего. Так и мы: добро здесь — не мораль, а физика. Способ резонировать с океаном, который и есть мы.
Смерть научила нас бояться. Конкуренция, войны, боль — всё это тени на стене пещеры, где мы приняли дрожащий огонёк страха за солнце. Но представьте лес, где деревья не борются за свет, а сплетают кроны в свод, пропуская дождь жизни сквозь общие ветви. Так и добро — не «хорошесть», а алгебра симбиоза. Закон, по которому живая материя, освобождённая от пут смерти, перестаёт дробиться на «я» и «ты», становясь «мы» — не слиянием, но созвучием.
Четырёхмерное существо не «доброе» — оно попросту не видит границ между болью своей и чужой. Как ветер не решает, кого ласкать, а кого нет — он просто дует, и в его потоке расцветают ивы и гнутся скалы. Добро в новом измерении — это не выбор, а свойство среды. Как гравитация, которую не надо включать — она уже держит звёзды на орбитах.
Мы спорим: «Как быть добрым в мире, где всё пожирает друг друга?». А ответ — в самой порочности вопроса. Добро - не костыль злого мира, оно не нуждается в противоположности для баланса, а полностью самодостаточно. Как и Жизнь. Жизни не нужна смерть для реализации, напротив, она ей мешает. Добру не нужно зло. Нам не нужны сравнения, нам нужна чистая среда без примесей. 
Добро бессмертных — не всепрощение, а радикальное упрямство. Отказ участвовать в игре, где жизнь — разменная монета. Когда смерть станет атавизмом, а страх — ископаемым, мы обнаружим: то, что называли «злом», было лишь эхом нашего невежества. Как ребёнок, считающий луну пятном на стекле, пока не узнает о космосе. Революция не в том, чтобы «стать лучше». Она — в пересборке самой ткани реальности, где добро станет не поступком, а аксиомой. Как свет, который не «хочет» быть ярким — он просто есть. Крылья знают, что воздух — не преграда, а союзник. Добро — это и есть те крылья. Не усилие, а естество. Не выбор, а дыхание. А пока — давайте не будем путать бунт против тьмы с ненавистью к темноте. Свет не воюет с тенями — он их просто растворяет, становясь собой.