Интерлюдия 2. Реликвия

Никто до сих пор не знает, что это за вещь такая, реликвия, что она собой представляет, и для чего она предназначалась. Зато доподлинно известно, что эта реликвия способна в разы увеличить силу своего владельца, а также наделить его бессмертием. Эти факты установили учёные, которые не так давно обнаружили эту реликвию в развалинах древнего храма, и потратили очень много времени на изучение её происхождения и, не меньше, - на раскрытие её же потенциала. И, тем не менее, результаты исследований того стоили. Правда, когда всё уже было закончено, и Научное общество готово было объявить сенсацию о результатах исследований, реликвия таинственным образом исчезла. Научное общество получило выговор и серьёзные взыскания, а власти объявили розыск похитителя реликвии. Все уголки исходили блюстители порядка, детективы обыскали все поселения, но ни реликвии, ни похитителя, ни улик, ни даже следов возможного пребывания второго так и не нашли…
В библиотеке, посреди запылившихся со временем книг и свитков, стоял большой тяжёлый стол, а за ним сидел немолодой учёный. Он изучал материалы по найденной, впоследствии украденной, реликвии, надеясь найти среди всего прочего записи и факты, данные не так давно его коллегами. Учёный рассчитывал увидеть нечто, что его коллеги, составляя эти материалы, или забыли, или написали, однако не придали тому значения. Раз за разом перечитывал он материалы, а некоторые даже переписал на клочки пергамента, но каждый раз не находил ничего такого, что могло бы вызвать куда больший интерес, чем уже совершённые открытия. Но учёный не намеревался опускать руки, заново перечитывал материалы и записи – вот она сила упорства! Вот она, какова целеустремлённость.
И непременно он бы свою цель достиг, если бы нелёгкая его не попутала.
Когда немолодой учёный очередной раз пересматривал материалы, он почуял вдруг, что запах книг и пыли понемногу перебивался запахом сладковатым. Что это могло быть, учёный не знал, мог только предполагать. И со временем этот запах только усиливался, что начало смущать учёного, а вскоре – вовсе раздражать. С каждой минутой учёный раздражался всё больше и больше. В конце концов, ему это порядком надоело, и он, сжав перо в кулаке, возмущённо произнёс:
- Это возмутительно! Кто принёс благовония в библиотеку?!
- Не желаешь расслабиться, красавчик? – послышался откуда-то из-за стеллажей ласковый женский голос.
- Так, что делают здесь посторонние?! – встрепенулся не на шутку учёный. – Я же просил никого сюда не впускать без моего ведома. И куда только охрана смотрит! – он встал, пошёл выяснять, кто его посмел потревожить, отвлечь от работы.
Только зашёл за нужный, как ему казалось, стеллаж, его тут же схватила изящная когтистая рука и потащила глубже, только его и видели.
Спустя какое-то время из-за того же стеллажа выходит Фурия, довольная и радостная, хоть и потрёпанная. Да, она сделала с учёным «грязное дело», если судить по оставшейся ею позади себя дымящей иссушенной трухе – тому, что, буквально, пять минут назад было учёным.
Немного отдохнув и насладившись удовлетворением, Фурия подошла к столу с материалами по найденной реликвии. Она взяла со стола первый попавшийся лист, где указаны свойства реликвии. Фурия прочитала его раза три, если не меньше; на третьем разе её интерес к реликвии так возрос, что она стала перебирать все лежавшие на столе материалы, не заметила, как увлеклась. Часть их она раскидала по полу, а кое-какие умудрилась надорвать – так уж у неё интерес разыгрался, ничего вокруг не замечает, кроме материалов.
Сколько Фурия времени рассматривала эти материалы, неизвестно. Но, как бы то ни было, она так увлеклась этой реликвией, что, беспорядочно швырнув бумаги в сторону, твёрдо решила:
- Мне нужна эта реликвия. И я знаю, кто мне поможет её найти.
С этими словам Фурия, разбежавшись, выпрыгнула в открытое окно.
… Натетеас пребывал у себя в кабинете, занимался написанием очередной научной статьи. Он пребывал в дурном настроении, со стороны казался злым, как недокормленный пёс, которого посадили на цепь за стащенный со стола окорок. Однако это не мешало ему заниматься; во всяком случае Натетеас старался не обращать внимания на то, что могло бы его отвлекать от работы – шорохи, запахи, звуки за окном, несмотря, что на дворе темень. Он также старательно не замечал на свою служанку, которая приходила по временам к Натетеасу не столько выполнить его поручения, сколько кокетничать с ним; учёный старательно избегал её кокетства, игнорировал её саму, а если что шло не так – даже ругался на неё, грозился или увольнением, или жёсткой расправой, под которой сама служанка понимала нечто пошлое, однако её надежды моментально рушились, когда узнавала от своего господина, что это не то, что она думает. Очень часто служанка уходила от него с грустным, порой разочарованным видом. «Мой господин, - думалось ей тогда. – Почему же он не обращает на меня внимания? Что с ним?» Последняя подобная мысль посещала её, когда Натетеас всё же решался позабавиться с ней (а происходило это нечасто), но всё веселье портилось, когда что-то шло не так; причины каждый раз разные, и, тем не менее, всё сводилось к одному…
Однажды, одним тёмным осенним вечером, очередной раз отчитав служанку за проступок, Натетеас побрёл в гостиную, чтобы, сидя перед камином, развеять и без того мрачные мысли. Служанка, продолжая слушать выговоры господина, шла за ним. Только оба вошли в гостиную, где горел камин, видят, на кресле сидит… Фурия; расслабилась она, откинувшись слегка назад, потягивает приготовленный для Натетеаса виски.
- Ты что здесь делаешь? – спросил Натетеас незваную гостью.
- Божественный нектар, - произнесла с явным удовлетворением Фурия, отпив из бокала. – Двенадцать лет выдержки.
- Ты что здесь делаешь? – строго повторил Натетеас. В его и без того рассерженной физиономии угадывался гнев.
Фурия, покосив на учёного дразнящий взор:
- А ты, я смотрю, не рад нашей встрече.
Она махнула рукой – неведомая сила прижала учёного и его служанку к полу. Сила и давление на них были таковы, будто им сверху положили цельнокаменную плиту.
- Что тебе здесь нужно? – спросил Натетеас, стиснув зубы. – Чего ты добиваешься?
- О, вот это разговор, - сказала нахалка, бросив куда-то в сторону бокал с недопитым виски. Послышался звон осколков. – На счастье, - саркастично произнесла Фурия, глупо улыбнувшись. – У тебя проблемы с твоим «дружком»? У тебя несчастья в этих делах, да? И твоя служанка от тебя не в восторге? Я знаю, как решить твою проблему. Но не просто так. Взамен я попрошу у тебя кое-что…
- Что?
- Ишь, какой хитрый! Сначала поддайся искушению, а потом…
Время прошло незаметно…
Совершив с учёным и его служанкой нечистое дело, Фурия, дав им обоим отдохнуть (сама она не устала – она никогда не уставала), и самой насладиться удовлетворённостью, вздохнула и говорит:
- Теперь твоя очередь, мой ласковый зверь. Мне нужна… реликвия, которую твои коллеги не так давно нашли в древних развалинах.
- У меня её нет, - отозвался Натетеас.
- То есть, как это «нет»?
- Я всего лишь изучал её. Медвежья доля (на Трибальте львы не водятся) всех исследований – моя. Когда я закончил с исследованиями, её забрали в Научное общество. Не так давно реликвия пропала…
- Кто?! – взъерошилась Фурия. – Кто это сделал?
- Я не знаю. Похитителя так и не нашли.
- Этот неощипанный гусь посмел опередить меня! Да как он мог! Найти бы его да снять с него шкуру, и не одну…
Сердясь и причитая, Фурия вдруг повернула голову в сторону дверей. В проёме стоял какой-то юноша в посеревшем пончо. С его посеревших от дорожной пыли подранных тёмных штанов и поршней медленно стекали грязь и вода – на дворе был дождь. Юноша был бы самым обычным, если бы в глаза не бросались две особенно примечательные черты: собранные в хвост чёрные волосы и красные глаза. Юноша стоял, тяжело вздыхая и уставившись, казалось бы, полными агрессии очами на Фурию, руки свои он то сжимал в кулаки, то разжимал в «метёлки» или «веера».
- Чёрный гребень? – произнесла удивлённо служанка.
- О, океан! О, небеса! – не без робости произнёс Натетеас. – Кровавый зверь! Знаменитый разбойник и налётчик. Воин, не знающий ни пощады, ни преград.
Чёрный гребень не произнёс ни слова. Лишь зловещие вздохи доносились из его прикрытого воротником пончо рта.
- А что ты здесь забыл? – спросила Фурия вошедшего сюда разбойника.
Тот в ответ покопался у себя где-то под пончо. И вытащил из-под полы… реликвию. Да, ту самую реликвию, которую не так давно откопали в древних развалинах, и которую же похитили. С виду это небольшой круглый медальон из глины, украшенный узорами, с прорезью для шнурка в верхней части. При виде реликвии Фурия испытала что-то вроде радости, а Натетеас и его служанка, напротив, сильно изумились. Но всем троим стало ясно: за похищением реликвии стоял никто иной, как Чёрный гребень, он же Кровавый зверь.
- Это та самая реликвия, о которой ходит молва по свету, - сказал Фурия. - Отдай её мне.
В ответ на это Чёрный гребень просто, ухмыльнувшись, сжал реликвию в кулаке, и она с хрустом рассыпалась, одна пыль от неё осталась. Фурия едва не обезумила, увидев, как разбойник вместо того, чтобы по-хорошему отдать реликвию, раскокал её прямо на глазах у всех. Ну, она-то что хотела? В борьбе нет места компромиссам, вряд ли кто кому будет уступать, разве что побеждённый победителю. Не меньшему изумлению давался и сам учёный. Лишь служанка восхищалась таким ходом разбойника, хотя не показала этого.
- Отбери, - сказал Кровавый зверь, хитро и коварно улыбаясь. Он разжал ладонь, и с неё на пол посыпалась глиняная крошка.
Разъярённая Фурия набросилась на Чёрного гребня. Тот тоже не желал уступать; он отскочил в окно, и Фурия полетела за ним следом. На крыше особняка учёного завязалась драка, в ходе которой противники разнесли несколько скульптур, часть парапета, пробили несколько дыр в крыше и стенах, и даже трубу дымоходную снесли, только кирпичи вниз летят. Хорошо, внизу никого не было, да из окон никто не отважился выглянуть – а то ещё покалечат кого, не сказать, что просто заденут.
Драка была непродолжительной, и в её ходе Фурия поняла, что ей не совладать с Чёрным гребнем; тем более, у неё нет реликвии – разбойник её при ней же уничтожил. Единственное, что ей оставалось делать, это напустить каменной пыли в глаза Кровавому зверю. Что, собственно, и произошло. Фурия при помощи неведомой силы напустила пыль с ближайших разломов к себе, образовав, тем самым, непроглядное облако, без должной защиты не подойдёшь. Примечательно, что на дворе шёл дождь, и он не прекращался с заката. Когда же Чёрный гребень, используя ту же силу, развеял облако, Фурии не было на месте – она успела сбежать, как и всегда до этого делала. Даже запаха своего не оставила, по которому Чёрный гребень мог её найти. Осерчал с досады разбойник, но духом не пал.
- Вы… ты… - доносились из окна слова Натетеаса. - Ты уничтожил реликвию, ценнейший исторический артефакт! Ты вор, разбойник! Ты ответишь за это!..
Тут же разбойник предстал перед учёным, словно кто нарочно остановил время и дал первому пробежать до нужного места. От такой внезапности Натетеас упал на пол, а Чёрный гребень, который держался за раму окна руками и ногами, спрыгнул на пол.
- Я-то отвечу, - молвит разбойник, угрожающе указывая на учёного пальцем. – Только ты этого не увидишь. Не тебе меня попрекать в содеянном. Ни тебе, ни ей (он показал на служанку), ни жрецам, ни богачам – никому. Мне боги - судьи, а не вы.
Он развернулся, говорит служанке:
- Вот тебе мой совет: уволься. Найди себе место подальше отсюда.
Затем он покосился на Натетеаса:
- А ты заведи семью, лучше будет.
С этими словами разбойник вылетел в окно.
Учёный бросился к окну лицезреть уход Кровавого зверя из его дома. А его и след простыл.
- Он провалился? – спросил сам себя Натетеас. – Или мёртв? Нет, он же один из них…