Наследник СССР - фрагмент 174

Эротически-мистически-философский роман, типа повести (от 2025.02.05)
==========================================================

Дальше прямо со «стоящих» грудей материя маечки просто свободно свисала вниз волнистым покровом, что тоже был слегка прозрачным, и низ, то есть подол маечки, покрывали тоже свисающие узоры, где-то до середины живота, под которыми тоже просматривался её голый торс. Ноги с таким же примерно узорчатым кантом немного повыше коленок покрывали занятные чулки состоящие из хаотично расположенных круглых отверстий самого разного диаметра, от больших где-то сантимов на 15, до самых мелких, что тоже смотрелись весьма соблазнительно. И общий вид такого мини-наряда был шибко сексуально-возбудительным, притом как она изящно и плавно кривлялась всей своей фигурой, но в финале, осматривая всё её тело, Митюха встретился с её глазами, и всё... Он ещё ни разу не видел когда Ульянка была возбуждена, ибо обычно она смотрела на него спокойным, но немного вызывающим или «провоцирующим» взглядом, тем паче с намеком, что он перед ней малолетка, что его тоже немного задевало за живое. Но она никак не реагировала на его взоры на неё... А тут и сейчас, у неё были такие томные, но и пронзительно-влюблённые глаза, что у Митюхи едва мурашки не побежали по коже, притом при её волевом и сильном, но по-девичьи характере, что было для Митюхи сродни гипнозу. Тем более от неё так сильно разило духом сильной жажды девичьей любви. И Ульянка так отчётливо почуяла его очумело-вожделенный взгляд на неё, что дальше уже ничего не думая и не соображая, она изящно и соблазнительно покрутилась перед ним и повернувшись бочком, задрала сзади шортики открыв вид на голую ягодицу и вильнув станом, повернулась к нему спиной. Но когда Митюха подумал что она уже уходит, Ульянка обернулась на него и подарила ему такой взор очей. Который был ясен без любых слов, не зависимо от младой неопытности Митюхи — она его звала, манила за собой... иди за мной, иди за мной... И она изящной плавной походкой отчалила от косяка двери в подсобку. Митюха, аж сильно зажмурил глаза словно стараясь согнать с себя какое-то наваждение, и собрав всю волю в кулак, пошёл следом. Он шёл за ней следом, но не посмел бы её догнать или просто поравняться с нею, и любовался её сексуальной заманчивой походкой, что его возбуждение с каждым её шагом только нарастало, еще до кучи и при виде полуоткрытой ягодицы, так как Ульянка задранную часть шортиков так и не поправила на место. И сзади у неё видок был ни менее вожделенный, чем спереди, ибо из-за крупных открытых свисающих узоров, едва просматривались как желанным намёком её губки влагалицы. Но Ульянка даже находясь в состоянии ража не торопилась, приученная с Дениской никогда не пороть горячку, а больше доверяться кавалеру, ибо все эти её «прелести» только для него. Она сама идя на автопилоте, не соображая куда её ноги ведут, привела Митюху к той малой заводи, на бережку которой она впервые подрочила Дениске, но думала она о тех посиделках с ним у сей заводи, скорее всего нет. Но значит что-то её внутренне манило сюда внутри, подсознательно, но что... Ульянка подойдя к краю заводи покрутилась, осматривая местность, словно проверяя на какое-то чутьё, стоит тут останавливаться или искать какое иное место... но тут женщина передумала. И она словно только что обнаружив сзади Митюху, переминающегося с ноги на ногу, как стреноженный жеребец, и тоже осматривая место, где он ещё не бывал, подождала, пока он остановит свои глазки на ней, стала сразу очень заманчиво и страстно перед ним крутиться, но глядя на него уже более милым и ласковым взором очей своих. И этот её взор на него несколько успокоил Митюху, оставив надежду на свою уверенность в себе, но так же наоборот и возбудил его, ибо даже не смотря на всю её заманчивость сексуального образа и девичьего духа, одно её только присутствие отчего-то его возбуждало, словно в каком-то протесте к ней или к себе самому. Короче, отчего-то рядом с ней он никак внутренне спокойным и уверенным оставаться не мог, словно она бросала ему какой-то незримый вызов, как-то незаметно и неощутимо провоцировала его, бросая в мелкую внутреннюю дрожь всё его мальчишеское существо. И теперь она изящно кривляясь, медленно шла к нему, с каждым шагом внутренне его напрягая и к тому же будто гипнотизируя его, что отражалось как бы в протесте, на напряжении его пениса в паху, и он пока ничего с этим сделать не мог. Ульянка подошла к нему почти вплотную, и глядя ему прямо в глаза, но страстным взором, взяла его «безвольные» руки и свободно заправив под эту чисто символическую маечку, прижала ладошками к своим грудям, и вошла к нему в губы в страстном вожделенном поцелуе. Митюхе почудилось что его пенис сейчас в трусах взорвётся, но от её поцелуя у него голова начала превращаться в воздушный шарик, что стал порываться улететь на небеси еси, но только его внутренний протест, как тяжкий камень, привязанный к сему шарику не давал тому улететь. И он уже не соображая, опять же в протест своих мальчишеских амбиций, уже страстно мял и разглаживал ещё упругие груди, порой теребя её соски грудей. А Ульянка, целуя его в лицо и шею, слегка потирала раскрытой ладошкой, его готовый взорваться пах поверху его шорт, и он уже начал и сам дышать так паровоз, посапывая от жажды эрекции, но именно его протест не давал ему терять свою голову окончательно. Однако от прикосновений к нему и от самого духа Ульянки, всё его тело как мурашки покрывала мелкая дрожь, он начинал против своей воли наливаться лёгким пунцом и потеть, и едва сдерживал конвульсивные порывы своего конца разрядиться прямо в трусы. Ульянка, почуяв его несколько критическое состояние, медленно осела к его ногам на травку, и плавно спустила его шотры вместе с трусами к самым ступням его ног, и взяла его подёргивающийся твёрдый как кол пенис в свои пальчики... И тут наступил какой-то критический предел «взрыва», когда Митюха, уже едва не выл, выдавая крайнюю степень сопения через сжатые зубы, как вдруг... за которым не последовало никакого взрыва и разрядки пениса спермой, а наоборот, он вроде стал как-то утешаться в пальцах Ульянки, и Митюха, аж как-то обречённо, но с облегчением громко выдохнул. И дальше началось что-то непонятное, чем больше Ульянка ласкала пальцами его пенис, тем легче и легче становилось Митюхе, и вместе с тем у него от какого-то непонятного экстаза начинала уплывать голова в сторону «рая», глаза заслезились и казалось он сейчас точно улетит на небо. Но странно и то, что состояние вожделения не пропало, но становилось каким-то расслабленным и лёгким и пенис как стоял колом, так и стоял, просто Митюха словно перестал его чувствовать, вернее он его чувствовал, но куда как мягче. Всё-таки от былого перенапряжения, его головка намокла от малого «протёка» спермы, а Ульянка, размазала её по всей длине пениса и затем немного облизала языком его головку, чуток помочив слюной. И тут Митюха, понял что он смог преодолеть какой-то очень сильный внутренний барьер в себе, и оттого ему стало так легко и хорошо. Если взять такой грубый пример, как если вам ботинок жмёт и натирает ногу часами, но вы не можете его снять сейчас, пока в пути, а когда-таки вам удаётся опуститься на привал, и вы снимаете этот злополучный ботинок с ноги, то получаете такой кайф облегчения, что сродни ощущения полного счастья, так примерно и тут произошло с Митюхой, только в несколько ином ключе. И как только прошла первая эйфория ощущения счастья от сломанного барьера, увидев как Ульянка облизала головку его пениса, Митюха, просто оседая, повалил её на траву, и стал по ней страстно ползать, целуя и лаская всё что попадалось ему на глаза на её телесах. Она лежала закатив глазки, улыбалась, и страстно кривлялась под ним, получая свой экстаз от его ласк. - «Она моя... я заполучил её... я одолел её... я смог... она теперь вся моя!», - проносилось в голове у Митюхе, и он жадно, страстно ползал по ней, так же жадно и горячо целуя её и плотно разглаживая вспотевшими ладошками... целуя её груди и соски, задрав ей эти коротенькие полы маечки по самую шею, весь её живот, затем спустив эти шортики на самый низ стана, целовал её лобок и выпуклости бёдер, потом набросился на её ножки и ляжки и так дойдя губами и  ладошками до самых её ступней «безжалостно» скинув с них босоножки. Расцеловал её голени ног в каждом круглом отверстии в чулочках и видя, как Ульянка вся искривляется телом в своём экстазе, принял это как её сопротивление его «законной» воле и власти над ней, и... Едва не насильно стянув с неё шортики, и раздвинув ей ноги, что впрочем она была рада сделать перед ним и сама, стал целовать её в область промежности и не столько в сами половые губки, сколько вокруг них... И пришёл в себя, когда медленно, словно растягивая наслаждение, с какой-то оттяжкой, как-будто из мести за все те её «издевательства» над ним, на всю длину всаживал свой ствол в её половое лоно, полулёжа на ней сверху. А Ульянка разве что не смеялась, но от такого ража удовольствия соития, и это его тоже стало задевать, ибо по сути она должна стонать и просить его пощады... но тут Митюха, понял что куда-то его не туда понесло... Это же Ульянка — на которую он едва в тайных помыслах своих не молился, которую он порой так вожделенно желал, чисто из-за какой-то моральной слабости перед ней, пред которой он порой едва не робел почитая её как икону... Но постоянно скрывал это, не только от Илоны, но более от себя самого, даже от своих явных помыслов о ней...