Шведская конфузия под Стародубом

ШВЕДСКАЯ «КОНФУЗИЯ» ПОД СТАРОДУБОМ

Жарким не по погоде оказался конец сентября 1708 года в Стародубе. Город гудел от возбуждения: сюда шли полчища непобедимого шведского полководца короля Карла  XII! Стародубский полковник Скоропадский, поставленный в 1706 году гетманом Украины Мазепой, делал всё возможное, чтобы предотвратить распространение «смуты да слухов вредоносных», но горожане узнавали обо всём. Совсем закрыть город для въезда стародубские власти не могли, и вот то ли от приезжавших с товарами купцов, то ли от бежавших с окраины Малороссии крестьян, то ли от монахов-странников слухи ежедневно, если не ежечасно, беспокоили и без того напуганных горожан.
Особенно горячо обсуждались сведения о жестокостях и зверствах северных захватчиков. Очевидцы рассказывали, что Карл XII издал специальный указ, по которому войска должны были жестоко расправляться со всеми, кто бы ни встретился на их пути, не щадя ни стариков, ни женщин, ни даже младенцев!
Шведы также беспощадно расправлялись с попавшими к ним в плен русскими воинами: сразу же их убивали. В свою же очередь, русские военачальники скрупулезно соблюдали «кодекс чести» европейского воина и относились к пленным не только терпимо, но «с теплотою душевною».
Всё это возмущало горожан. А вот, когда местные стародубские власти неожиданно приняли решение вывезти из города своих жён и детей, горожане взбунтовались! Загудели колокола всех городских церквей, толпы возбуждённых людей устремились к полковой церкви, требуя от властей «ответу».
Сам полковник Скоропадский, окружённый вооружённой свитой, был вынужден выйти к стародубцам и разъяснить им происходившее. Одетый в богатый польский кунтуш, сверкавший серебряными пуговицами и галунами, в меховой, обшитой чёрной куницей шапке, с полковничьей булавой в правой руке, Скоропадский поднялся на установленную по такому случаю трибуну и, откашлявшись, произнёс краткую речь, в которой попытался оправдать поведение стародубских богачей. Но горожане не поддержали его.
– Уси безо жонок не будут крепко сидети! – кричали одни.
– Али вороги тута, но не начальство?! – вторили другие. – Ужели свеям ненавистным град хотите отдати?!
– Такоже предателей усих избивать станем! – вопили третьи. – Аще до пор сих победы никоей нетути! Знамо, землицу нашу не бережёте!
Скоропадский, видя, что его слова не успокоили народ, лихорадочно думал, как найти общую, объединяющую всех идею. Последние слова горожан подсказали ему, что нужно сказать. Подняв руку с полковничьей булавой, он призвал толпу к молчанию.
– Се – не правда, но лжа сущая! – громко сказал он, озирая своими сверкавшими чёрными глазами огромную толпу. – Есть победы надо свеями презлыми! Токмо вот нынче гонец ото пресветлого енарала Меншикова пришёл да победу великую у градца Мглина восславил! – Толпа замерла, все горожане буквально впились глазами в багровое лицо полковника. Скоропадский, кашлянув, продолжил: – Да такоже подошли вороги до града тоего да письма прелестные со лжою туды подбросили! А тама «провиянт и всякий фураж» собе просили, но не подали мглинцы ворогам ничаго! Да такоже пошли свеи на град, дабы людей русских покарати, но ничаго не добилися: аще пушки градские огнь изрыгнули да свеев с полсотни у стен положили! Во ярости превеликой свеи градец тоий праведный ядрами калеными пожгли, но взять не сумели! Да бежали вороги лютые со страмом да позором, како по войску русскому подходившему прослышали! Да сюды по-тихому пошли. Аще до Почепа их такоже не пустили: самый Меншиков во Почепе засел!
– Ох! – вздохнули радостно горожане. – Слава тобе, Господи! Да аще беда: сюды идуть!
– Се – не беда! – сказал решительно полковник. – Готовые мы есть отпор ворогу дати да такоже людей государевых что ни день ожидаем! Тады не взяти свеям Стародуба нашего! Нетути града во Малороссии усей крепше!
– Пошто же тады жонок да чадов выводите?! – крикнул вдруг кто-то. Толпа вновь загудела, заволновалась.
– Се – не беда великая! – покачал головой Скоропадский. – Однако же запрет я на тое накладываю! Отныне никоий изо града нашего не выйдет, но войдёт токмо надобный! Пущай же вороги со страмом отойдут, а тады порядок возстановим!
Так будущий гетман Украины сумел добрым словом успокоить стародубцев. Но сведения о «шуме великом во граде» дошли до гетмана Мазепы, который уже замыслил измену, но всё ещё пытался создавать видимость верности России. В своём письме к царю Мазепа попытался уверить его, будто в Стародубе «народ не надёжен и волнуется»…Однако русский царь тщательно проверил полученную от будущего изменника-гетмана информацию и убедился в её лживости. Тогда он распорядился вызвать Мазепу в Стародуб. Но тот изворотливо отговорился письмом к канцлеру Головкину: – Якая будет оборона, когда я в Стародубском полку от сего краю удалённый буду.
Шведы, между тем, приближались к Стародубу. Впереди шло войско генерала Лагеркроны, вслед за ним двигались лучшие полки во главе с королём Карлом XII. Они рассчитывали занять город, отсидеться в тепле накануне лютых холодов, дождаться в Стародубе генерала Левенгаупта с обозом, а уже потом решить – идти ли на Москву, или на соединение с Мазепой, который к тому времени уже поддерживал со шведами переписку.
Подходя к Стародубу, Лагеркрона направил в город посланников с «прелестными письмами», в которых требовал от горожан «чтоб жили в домех своих без опасения, никуда не выходили и мужики-б також, и чтоб были к ним для встречи ис Стародуба бургомистр и чтоб везли продавать хлеб…»
Но стародубские власти наотрез отказались даже читать «людно» «письма прелестные», а шведским посланникам пригрозили «пушками градскими».
Получив таковой ответ и узнав, что в Стародуб вошёл русский генерал Инфлант, Лагеркрона повернул от города на юг. Но вскоре он встретился со своим королём и был нещадно им обруган. Карл XII потребовал, чтобы Лагеркрона вернулся и занял Стародуб.
Со страхом смотрели стародубцы со стен города, как выходили из лесу полчища рослых завоевателей в синих мундирах, как важно шествовали они под барабанный бой, рассчитывая на испуг горожан и лёгкую сдачу.
Но вот как только первые отряды захватчиков приблизились к городской стене на расстояние в две сотни шагов, раздался оглушительный грохот и рёв крепостных пушек!
Крики боли и ужаса со стороны убиваемых шведских солдат разносились далеко…Русские же в ответ с яростью вопили: – Ура! Слава! Смерть ворогам! – С началом боя их страх словно улетучился!
Уже первый залп довольно сильно проредил ряды врагов, а когда шведы попытались вторично прорваться к городским стенам, стародубские батареи произвели в их рядах ещё большее опустошение.
Генерал Лагеркрона, потеряв у стен Стародуба почти тысячу лучших воинов, не решился применять свою артиллерию и отдал приказ отступить.
В своем письме из Брянска от 24 октября 1708 года К.Ф.Апраксину царь Пётр не без удовольствия констатировал: «…неприятель был у Стародуба и всяко трудился своею обыкновенною прелестию, но малороссийский народ так твёрдо с помощью божею стоит, чево болше ненадобно от них требовать».
Так, шведы были вынуждены поспешно покинуть негостеприимную для них Брянщину и повернули на юг: навстречу изменнику Мазепе и своей гибели.
Царь Пётр ещё не раз потом вспоминал позор шведов под Стародубом. «…А Стародуб так удовольствован, - писал он, - хотя неприятель по оному подходил неоднократно, но, потеряв многих своих, паки уступити принужден, и ради того, не дерзнув более атаковать того города, отступил.

Журнал «Новый литератор», № 1, 2011 г.