Эпидемия

Медицинский университет префектуры Киото. Больница университета в районе Кансай. Уми но хи (третий понедельник июля) 2020 года

Старший врач нового инфекционного отделения господин Изао Ямаро просматривал данные по заражению вирусом и госпитализации врачебного и сестринского персонала за последние две недели. На мониторе ярко-красная кривая линия графика уже месяц как медленно, но настойчиво ползла вниз. Сделав пару кликов, он посмотрел график вакцинации персонала. В связи с острой нехваткой только квартал назад одобренной ВОЗ, а потом и государственным Минздравом импортной вакцины её давали далеко не всем. Отдельным Приказом по всем лечебным учреждениям вакцинацию делали только тому медперсоналу, что работал в «красной зоне» - и то, если она оставалась в наличии у города после обязательного вакцинацинирования самой уязвимой части населения: пожилых, женщин и детей. И потому в больницах префектуры её запасов практически не было. А вакцинированных врачей и сестер можно было пересчитать буквально по пальцам.
И всё же, всё же… Ямаро-сан потёр переносицу. Сравнил графики пациентов. Получивших вакцину, и горстки медперсонала – и наложил их на график заболеваемости и летальных случаев по больнице. Не сходится!
Запросив данные по всей префектуре – всем больницам и госпиталям – вплоть до временных мобильных, старший врач пытался понять причину невероятного падения заболеваний в вверенном ему учреждении среди его подчиненных – и это на фоне ежедневной госпитализации медперсонала в других лечебных учреждениях…
В чём подвох? Где же то единственное, спасительное решение, которое ускользнуло от его взгляда, и притом, что это неуловимое что-то существует, оно – реально!..
Изао Ямаро приложил пальцы к вискам, помассировал. Почти бессонная неделя работы в «Красной зоне» давала о себе знать. Нет, он не заболел – как и четыре врача и семь медсёстер его больницы, он был вакцинирован. Остальной медперсонал работал на свой страх и риск. И за высокие выплаты премиальных. Но восемь врачей всё же уже перешли в разряд инфицированных, как и девять медсестёр – и теперь уже проходили по разряду больных. Но и до этого Смерть успела собрать среди медперсонала свой урожай… Остальные – держались, уповая на чудо и на благосклонность Богини…

Начало

Митико уже заканчивала сдавать свою смену. Ещё пару подписей в дежурном и регистрационном журналах, потом – всю одежду в мешок для утилизации, душ – сначала обычный. Потом – дезинфекционный, ультрафиолет и озонатор. Одеться в своё. Экспресс-тест – и после отрицательных результатов наконец-то можно пойти в общежитие по изолированному двухсот восьмидесятиметровому проходу в виде полупрозрачной галереи. Будто идёшь внутри огромной и длинной теплицы, стены и крыша которой покрыты тремя слоями усиленного поликарбоната… Эту галерею построили сразу же после начала эпидемии, соединив ею больничный служебный вход  для медперсонала и технических работников с входом в один из университетских кампусов. Сам же кампус был переоборудован под общежитие со всеми возможными карантинными мерами, которые позволили бы полностью его изолировать от внешнего мира. Окна первого этажа были все без исключения забраны прочными металлическими жалюзи, а на последнем пятом техническом этаже здания установили дополнительную трёхступенчатую фильтрацию для приточной вентиляции. В комнатах, раннее расчитанных на четверых студентов, разместили по одному человеку. В студенческой столовой на цокольном этаже у каждого был свой отдельный, находящийся в трёх метрах от других, столик – было категорически запрещено садиться вдвоём за один. Заказанные заранее с комнатного терминала блюда приходили в обеденный зал через автоматический конвейер с полностью изолированной кухни на специальную площадку, над которой вспыхивало табло с номером столика, которому эти блюда предназначались. И подходить вдвоем к раздаче, как и ходить друг к другу в гости было так же запрещено. Везде висели глазки наблюдающих камер...
Для молодой и достаточно привлекательной Митико такая вынужденная изоляция и вездесущий контроль были тяжелым испытанием! В Токийской больнице всё было намного проще! Здесь же – ни пощебетать с подружками, сидя в баре с бокалом её любимого лёгкого коктейля «Голубая лагуна», ни пофлиртовать с такими же вчерашними интернами, какой являлась и она сама. Да даже просто не сбросить ночью нервного напряжения с кем-то из новых и молодых врачей, прибывших сразу же после всего этого карантинного мероприятия.
Здесь – же – всё намного строже. Хотя тот же Ямаро-сан очень даже недурён собой. Пусть старше лет на 12-15 на вид!.. Да и холостяк к тому же…
Конечно, все эти неудобства компенсировались весьма приличным жалованием и достаточно комфортными условиями проживания на всём готовом в этом бывшем кампусе. В её комнате чего только не было – от минибара, миниатюрной компьютеризированной кухоньки и компьютера, до роскошного джакузи, унитаза и биде с невероятными наворотами, и – даже –  набора различных женских штучек для одиночных интимных утех, аккуратно разложенных на полочке в прикроватной тумбочке… Но вот общаться вне работы, вне «красной зоны» можно было либо лишь по смартфону, интеркому или компу, либо поздоровавшись друг с другом в столовой или в переходной галерее на расстоянии не ближе трёх метров, сказав «Привет» или просто кивнув головою…
И такая строгая изоляция угнетала не только её. Несколько медсестер и санитарок из её смены буквально с нетерпением ожидали выхода на дежурство в отделение условно выздоравливающих. Ведь там можно было хотя бы вдоволь пообщаться не только друг с дружкой или с врачами, но и – что очень немаловажно – с выздоравливающими пациентами.
Особенно интересны были разговоры – пусть и непродолжительные – с теми, кто смог выкарабкаться: сначала из отделения реанимации и интенсивной терапии в их отделение условно выздоравливающих. А уж когда условников переводили на этаж реабилитации, и дежурство выпадало именно к некоторым из санитарок, то можно было – пусть и в защитном костюме и маске – но просто поговорить несколько минут. На любые темы. И – пофлиртовать, пококетничать даже…
Митико догадывалась, что её новые подружки (две из них, санитарка и младшая сестра – точно!) не ограничивались – в силу своей молодости и бурлящих в крови гормонов – только лёгкой болтовнёй. В ночные дежурства, когда врач смены был занят составлением отчетов и эпикризов за прошедший день либо отдыхал в своём кабинете, женская санитарная комната для медперсонала на этаже реабилитации обычно не пустовала понапрасну. И если бы не отличная звукоизоляция того заветного помещения, то и врач, и остальные выздоравливающие могли бы всю ночь слышать подозрительные звуки, доносящиеся из-за двери этой таинственной комнаты – одного из немногих мест, где не было всевидящих и любопытных зрачков камер службы безопасности…
Конечно, был очень велик риск заражения – ведь сестринскому и техническому персоналу, работающим с «условниками» и реабилитируемыми, дефицитных и заветных ампул с вакцинами не хватало, потому многим из них и не делали вакцинацию. Но получить заветный укол, который обезопасил бы организм от коварного вируса, могли только те, кто работал на третьем, четвёртом и пятом этажах в реанимационном отделении и в отделении интенсивной терапии…
Непосредственная начальница девушки, старшая медсестра Оёко-сан, уже как-то намекнула Митико, что, вероятнее всего, через месяц помощницу могут перевести в «интенсивку», повысив в должности до старшей медсестры отделения. Старший врач отделения интенсивной терапии по видеоконференции, предоставив отчёт по заболеваемости среди медперсонала, запросил в числе других дел и её дело.
- Тебе повезёт. – Голос Оёко-сан через маску был глуховат. – Тебя вакцинируют. А здесь – без вакцинации – запросто, как ни старайся, можешь подцепить эту заразу... Но у нас пока вакцины на всех не хватает. И платят, говорят, за неё валютой огромные деньги…
Женщина помолчала, пролистывая журнал списания одноразовой одежды. Потом продолжила, не глядя на девушку:
- А мне вот в переводе отказали. Пожилая, говорят. У молодых иммунитет лучше, да и активнее они… А я ведь всего на двадцать четыре года тебя старше. Да-да… Но для них уже – пожилая…
И Оёко-сан, отвернувшись от девушки,  с преувеличенным вниманием принялась составлять какой-то отчёт…
За время с момента прибытия Митико в главную больницу Медицинского университета примерно пятая часть врачей и почти треть медсестер и санитаров сами оказались в роли больных, заразившись в результате либо собственной небрежности, либо невнимательности от элементарной усталости, наваливающейся в конце ежедневной двенадцатичасовой смены. И из этого числа заболевших четыре медсестры, столько же санитарок и два врача так и не дожили до того, чтобы их перевели в условники…
Митико в госпиталь попала по воле случая. Её родители и старший брат практически «сгорели» в первую волну – их скосил вирус в самом конце зимы. И через неделю после госпитализации их не стало… Митико тогда еще была интерном в одном из Токийских госпиталей, и потому узнала о смерти своих близких только после их кремации… Взяв разрешение у начальства, она отправилась в Киото, в опустевшую квартиру на окраине города…
Буквально раздавленная свалившимся на неё горем, она почти трое суток безвылазно провела в своей крохотной комнатушке, боясь просто даже заходить в комнаты брата и родителей. И только закончившиеся продукты заставили её выйти.
В ближайшем сетевом универмаге было непривычно малолюдно. Все ходили в масках, многие прикрывали лицо дополнительными пластиковыми щитками. Несколько посетителей и кассирша были в ядовито-желтых индивидуальных одноразовых противодымных противогазах… В торговом зале было пугающе тихо: не звучала веселая музыка, не было ежеминутных реклам и объявлений. Да и сами немногочисленные покупатели старались не шуметь, переговариваясь чуть ли не шепотом. Только редкие – и оттого резкие звуки от случайного столкновения металлической тележки с какой-нибудь витриной или столиком для упаковки заставляли с непривычки вздрагивать и озираться… Уже на выходе из магазина Митико, подвозя тележку с продуктами к старенькой родительской «Тойоте», встретила свою знакомую – Камуру-сан.
Женщина работала когда-то участковым терапевтом. Но уже года четыре была на пенсии.
- Вот такие у нас дела, доченька. - Сидя на заднем сиденье, горестно вздыхала старенькая врачиха. – У меня тоже ведь мой Ури-сан скончался от этой заразы. А через неделю – твои слегли. А я вот незнамо как – хвала Богине – выкарабкалась. И теперь одна свой век доживаю…
Оставив машину на общедомовой парковке, они пошли к подъезду. Камура-сан , соблюдая дистанцию, шла сбоку от девушки, стараясь не приближаться слишком близко. Потом, будто что-то вспомнив, остановилась.
- Митико, ты ведь в медицинском училась, не так ли? Забросила учёбу, что ли?
- Нет. Я сейчас заканчиваю интернатуру в одном из Токийских госпиталей.
- Так переведись сюда. При медицинском университете Киото открыли совсем недавно замечательную новую больницу. Там острая нехватка медперсонала. Я поговорю с одним из моих старых друзей по Киотскому университету. Он отправит в твою больницу запрос на тебя. И ты сможешь переехать сюда, поближе к дому…
Камура-сан ещё долго стояла недалеко от двери, куда вошла девушка. Потом, вытерев слезы с уголков глаз одноразовым платочком, она горестно вздохнула и побрела к соседнему дому…
Пожилая врачиха сдержала своё обещание – и уже через пару недель Митико приняли в штат больницы медицинского университета в префектуре Консай на должность помощника старшей дежурной медсестры.

Расследование

Исполняющий обязанности начальника полицейского отдела северного района Консай Исигуро-сан с утра ломал голову над полученным вчера поздно вечером распоряжения от начальника полиции префектуры Киото господина Мурамото.
В документе приказывалось всему полицейскому отделу срочно взяться за поиски поставщиков контрабандной антивирусной вакцины неизвестного происхождения. Параллельно предписывалось проверить всевозможные места, где могли бы, предположительно, изготавливать подобную вакцину – так как именно их северный район был насыщен университетскими корпусами с самыми различными лабораториями…

В комнате Митико запищал зуммер входящего видеосигнала. Только что принявшая перед сном душ девушка в халате села за стол и включила обратную связь.
На экране появилось серьёзное и озабоченное лицо главврача отделения реабилитации. На неё смотрел усталый пожилой медик с черными кругами под глазами, который даже не среагировало на то, что левая грудь девушки выскочила из отворота запахнутого халатика и как бы уставилась дразнящее-нахально своим упруго торчащим соском прямо в монитор.
- Митико, надо через час принимать смену. У нашей старшей медсестры проблемы.
- Что, вирус? – Девушка, забыв про свою своевольную грудь, прикрыла ладошкой рот.
- К счастью – нет. Перелом. – И, не обращая внимания ни на грудь, ни на удивлённый взгляд девушки, продолжил. – Просто  поскользнулась на жидкости из случайно разлитой капельницы – и сломала ногу. Всего лишь – обычный перелом…  – Он скривил рот в усмешке. – Я уже переговорил с твоим начальством – у них самое лестное мнение о тебе. Ты как – выдержишь ещё двенадцать часов дежурства?
- Да. – Не думая ни минуты, кивнула девушка. И только потом, спохватившись, убрала оголённую грудь. – Извините…
- За что? – Не понял извинения врач. – Что, не успеешь за час собраться и прибыть на место? Ладно, я подстрахую – но не более получаса. Жду…
И экран засветился ровным белым светом, на котором, то приближаясь и заполняя две трети всего пространства, то отдаляясь, пульсировала в виде стилизованного сердца эмблема медицинского университета...
Пройдясь по палатам с выздоравливающими, и пожелав всем добрых снов, Митико вернулась в ординаторскую. Сверив показания вечерних температур и сатурацию пациентов с дневной, записала короткий отчёт и начала заполнять ведомость по выдаче лекарственных препаратов на смену, расписывая по рекомендациям лечащих врачей – кому, сколько и чего. Дважды подходил дежурный врач и, стоя за спиной, смотрел на её работу. Прибежали две медсестрички – её новые помощницы. Искоса поглядев на свою новую начальницу, о чём-то пошептались, хихикнули и разошлись по своим делам.
Все эти передвижения и шепот Митико отмечала автоматически, стараясь разобраться в предыдущих отчётах. Её удивляло то, что ночные отчёты отделения были сделаны как будто бы наспех, и к тому же – большинство из них задним числом – в отличие от подробных и обстоятельных дневных отчётов. Ещё больше её удивило то, что старшей сестрой во всех ночных сменах была её предшественница – та самая, которую со сломанной ногой увезли в хирургию соседней больницы. Хотя после 12-ти часовой смены весь медперсонал должен отдыхать сутки. И потому все ночные дежурства всегда чередовались с дневными.
«Переработалась, - подумала девушка, - вот потому и разлила капельницу,  и поскользнулась. И перелом заработала. Теперь нескоро выйдет. И мой перевод в «интенсивку», вполне возможно, будет отложен. Как и вакцинация…»
Выпрямившись в кресле, Митико раскинула в стороны руки и потянулась, разгоняя кровь по слегка затёкшей спине. Потом оглянулась.
В ординаторской было пусто и тихо. Только на грани слышимости слегка жужжал кулер в системнике.
Поднявшись из-за стола, она подошла к двери в кабинет дежурного врача и, чуть приоткрыв её, заглянула внутрь.
Дежурный спал на диванчике, свернувшись калачиком. На столе стоял ночник, который практически не давал света, а совсем наоборот – своим присутствием только сгущал сумрак комнаты, который, казалось, шел из непроницаемой черноты выключенного монитора. Из-за нехватки врачей – в отличие от среднего и младшего медперсонала – многие из  них в «условном» и реабилитационном отделениях работали посуточно: сутки – дежурство, сутки – отдых.
Её помощниц – младших медсестер в ординаторской не было.
«Тоже, наверное, где-то прикорнули, отдыхают», - подумала Митико и вышла в коридор.
Две пожилые санитарки проводили влажную дезинфекционную уборку. Несильно пахло спецрастворами. Женщины тщательно мыли полы, протирали стены, двери в палаты, кушетки вдоль стен, столики для лекарств и передач. У входа в каждую палату, а так же в ординаторскую и в служебные помещения были положены в специальные кюветы влажные фибровые подстилки, пропитанные дезинфицирующим раствором.
Санитарки подняли головы на старшую медсестру, ожидая указаний, но после успокаивающего жеста продолжили свою работу.
Митико прошлась по коридору. Её внимание привлекла полуоткрытая дверь в одну из мужских палат. Заглянув в неё, она увидела, что две кровати из шести пустуют.
Подумав про туалет, Митико прикрыла дверь и направилась в конец коридора. Она была предупреждена при поступлении в больницу, что следует категорически и строго пресекать все попытки курения  в отделениях, особенно в реабилитационном. Выздоравливающие мужчины обычно тайком по ночам уходили в туалет, чтобы там покурить. Сигареты им могли передавать технические работники больницы, что днём обслуживали инженерные сети, лифты и вентиляционные системы…
В мужском туалете было пусто. И даже не пахло сигаретным дымом. На всякий случай она заглянула в дверь, которая вела к эвакуационным лестницам. И там никого не было.
Слегка обеспокоенная старшая медсестра вернулась к санитаркам и спросила их об отсутствующих мужчинах. Те переглянулись – и пожали плечами. Они не видели никаких мужчин, потому что тщательно и внимательно протирают на этом этаже всё, чего может коснуться человеческая рука или нога…
Оставалось всего несколько мест, которые не проверила Митико. Это были женский туалет, сестринский склад с бельём, халатами, средствами индивидуальной защиты и гигиены, дезинфицирующими и моющими препаратами, канцелярией и всяким инвентарём.
И санитарная комната для медперсонала…
И тут она вспомнила разговоры, которые иногда слышала – но не придавала им большого значения, так как работала тогда с «условниками».
Зайдя в ординаторскую, она взяла запасной ключ от санитарной комнаты. Потом села в кресло и подождала минут десять – пока в коридоре не смолкнет шуршание и шелест от уборки.
Санитарки ушли мыть две эвакуационные лестницы – и в коридоре никого не было.
Почему-то на цыпочках Митико подошла к двери санитарной комнаты, приложила к ней ухо.
И услышала – будто сквозь вату – едва слышные женские вскрики и стоны, перемежающиеся резкими мужскими голосами и тяжелым хриплым прерывистым дыханием.
Приложив ладони к полотну двери, она будто бы почувствовала некие воздушные мощные толчки, идущие с той стороны. Казалось – ещё немного – и дверь неумолимо распахнется от неудержимо пульсирующего внутри помещения напора!
Отскочив от двери, девушка густо покраснела – будто бы её застукали за каким-то постыдным или неприличным поступком. В висках стучало. Воспалённое воображение рисовало в голове самые откровенные и непристойные картины…
Так же быстро, боясь, что вот-вот откроется дверь в санитарную комнату, она добежала – будто бы долетела – до ординаторской.
Села в кресло, отдышалась. Сердце её готово было выскочить из груди. Стянув маску, она приложила ладони к щекам – они горели…
И тут Митико почувствовала, что сиденье кресла мокрое. Она вскочила.
И поняла, что кресло совершенно сухое – это она сама вся промокла от невероятного прилива возбуждения.
Ещё не до конца веря этому, девушка свою правую ладошку, приспустив молнию на защитном комбинезоне, сунула в трусики. Вся промежность была влажной, липкой и горячей. Трусики, а вместе с ними и гигиеническая прокладка промокли так, что их можно было выжимать!..
На сестринском складе нашлись одноразовые женские трусики, а так же гигиенические прокладки и памперсы.
Здраво рассудив, что мешковатый защитный комбинезон скроет всё что угодно, она взяла новый, а так же памперс и новые трусики – и, подмывшись в кабинке маленькой душевой, быстро переоделась. Засунув своё снятое бельё и одноразовое полотенце в мешок для утилизации, девушка для виду взяла в руки журнал учёта, авторучку – и, опустив для верности защитный прозрачный щиток на лицо, вновь вышла в коридор.
Дверь в мужскую палату была опять приоткрыта. Подойдя к ней, она заглянула внутрь. Все кровати были заняты…
В ординаторской на одной из кушеток сидели медсестрички и весело о чём-то щебетали.  Мельком глянув на них, Митико сурово спросила, почему в сестринской валяются – и до сих пор не сданы на утилизацию – три мешка с одноразовой бэушной одеждой пациентов и медперсонала? Пусть срочно отнесут в мусоросжигательную камеру!..
Две медсестрички покраснели, побледнели, ойкнули и опрометью бросились выполнять распоряжение начальства…
И пока те таскали мешки в подвал больницы, Митико посмотрела по списку, с кем занимались любовью её подопечные.
На фотографиях были изображены двое мужчин в возрасте тридцати восьми и сорока трёх лет. Ничего особенно, обычные лица…
Посмотрев остальные фото, она вдруг наткнулась взглядом на одно. Судя по всему – это был европеец, а не японец. Найдя его досье, она поняла, что не ошиблась. Это был тридцатидвухлетний сын одного из генеральных директоров компании-партнёра знаменитой фирмы в Киото, поставляющей за рубеж японское медоборудование. У него было необычное для японского слуха имя: Рихард Шварц.
Блондин под метр девяносто с пронзительными голубыми глазами. Будто бы только что сошедший с экрана анимешного сериала неотразимый мультгерой – один из тех персонажей героическо-фантастической серии, что она ещё девчонкой смотрела после учёбы в школе…
В самом конце досье она вдруг заметила счётчик просмотров – около 42 за последние две недели. Зайдя по врачебному паролю – он, как обычно, был приклеен к дну клавиатуры – в систему безопасности и контроля, она увидела, что 29 раз это фото просматривала её предшественница – та, что сейчас мучается со своей сломанной ногою…
«Так вот почему она всё время выходила в ночную смену», - догадалась девушка…
Остаток ночи прошел без происшествий.

Допрос

Утро принесло нежданный сюрприз.
За десять минут до окончания смены главный врач университетского больничного комплекса Ямаро-сан объявил, что по распоряжению префектуры, которое было подкреплено заявлением исполняющего обязанности начальника полиции северного района Консай господина Исигуро, весь больничный комплекс, включая вспомогательные здания, подстанцию и здание кампуса с утра находится в полной блокаде от внешнего мира.
- Он не сказал – карантин. Он так и заявил – полная блокада! – переговаривались медики, слушая сообщение своего начальства. – Мы что, на осадном положении теперь? Как на войне?..
Так же подразумевался тотальный контроль за всем, что доставлялось извне в комплекс: продукты, медикаменты, медоборудование. Даже машины и их водители подвергались самому тщательному досмотру. Как и всё то, что вывозилось за пределы комплекса – вплоть до тел скончавшихся пациентов – перед тем, как передать эти тела родственникам...
Митико пропустила мимо ушей объявленное по громкой связи в ординаторской сообщение. Она в это время как раз была в душевой кабинке. Проводя по телу ладонями с горошинами гелевых капсул, и закрыв глаза, она представляла себе, что по её влажной коже медленно и нежно скользят горячие и сильные руки того самого голубоглазого блондина…
Заходя в палаты к выздоравливающим перед концом смены вместе с дневной старшей медсестрой, заступающей на дежурство, она привычно измеряла температуру и сатурацию. И в одной из палат на несколько секунд подольше остановилась у постели европейца. Он ещё спал. Видно, ему было несколько жарковато, хотя кондиционер работал исправно. Потому лёгкое одеяло было приспущено до пояса. Черная майка обтягивала торс с великолепно развитой мускулатурой, и светлые, почти не тронутые загаром руки с редкими прозрачными волосками, шея и лицо невероятно притягательно и возбуждающе контрастировали с этой черной майкой.
У Митико по низу живота снова – как и ночью – прокатился лёгкий приятный спазм. Она резко отвернулась, переключив внимание на другого пациента, пока её пожилая сменщица будила рослого красавца, чтобы проверить температуру и уровень кислорода…
И вот теперь, стоя в совершенно пустой душевой, она, закрыв глаза, так сильно представила рядом с собою этого великолепно сложенного мужчину, что правая рука сама собою скользнула к самому низу живота, а левая начала ласкать и пощипывать набухшие от желания соски…
Вдруг дверь в душевую хлопнула, послышались голоса тех, кто так же пришел провести водные процедуры после окончания смены. Митико отвернулась спиной к проёму кабинки и, взяв мягкую губку, начала усиленно намыливать себя.
«Только бы никто ничего не заподозрил!» - пронеслось у неё в голове, когда она, замотавшись в одноразовое мягкое пушистое полотенце, прошла к тамбуру в дезинфицирующую камеру, на выходе из которой её ждала уже обычная одежда и блиц-тест.
Оставив в ящике для утилизации полотенце, она простояла минуту под ультрафиолетом, потом медленно прошла, подняв руки и задержав дыхание, четырёхметровой длины коридор, из стен которого дули струи воздуха с мельчайшими каплями дезрастворов, и, наконец, вышла к раздевалкам. Набрав на шкафчике свой личный код, она оделась, почти на автомате взяла мазок слюны, посмотрела выскочившие через минуту на дисплее результаты, и пошла уже привычным путём через галерею к себе в номер…

Митико только успела позавтракать и, раздевшись, лечь в постель, как заверещал интерком.
«Кого там ещё принесло?» - подумала она, и. завернувшись в простыню, присела к монитору. «Прямо дежа-вю какое-то» - пронеслось в её голове.
На экране было то же лицо главврача, что и прошедшим вечером.
Увидев в камере, что Митико готова слушать, он вдруг перевел свою камеру куда-то вбок.
- Вот, уважаемая Митико-сан, познакомьтесь. Наш новый сотрудник по Службе безопасности господин Соринато. Он хотел бы с Вами лично побеседовать. Лично. – Врач выделил это слово. И пояснил. – Не по интеркому. Я ему объяснил, что вы только что отдежурили две смены подряд и очень устали. Но дорогой Соринато-сан настаивает. Притом что у него от властей такие полномочия, что я не имею права даже возражать против любой его просьбы. Даже просьбы – не приказа.
Мужчина лет сорока поднял ладонь в знак того, что всё остальное он объяснит сам.
- Уважаемая Митико-сан. Я, поверьте, очень ценю всё то, что ваш коллектив здесь делает. И Вы в том числе. Но – возникли некоторые проблемы государственного характера, которые заставляют меня выполнять свою работу невзирая ни на заслуги (приложение рук к груди и лёгкий уважительный  кивок в сторону оставшегося за пределами видеокамеры главврача), ни на ту интенсивность, профессионализм и похвальное старание, с которым работает весь персонал клиники. Потому я прошу Вас принять меня для приватного разговора. Заранее предупреждаю, что наша беседа будет записана на мой диктофон. На время беседы все следящие устройства в Вашей комнате будут отключены. Я буду через… Через 4 минуты. Оденьтесь, пожалуйста.
И монитор погас…
Соринато-сан сел на единственное в номере кресло, выдернул шнур питания компьютера из розетки. Потом, вытащив из внутреннего кармана какой-то прибор, включил его. Посмотрев на дисплей, понажимал на какие-то кнопки. Потом удовлетворённо хмыкнул, убрал прибор в карман. И вместо него вынул и положил рядом с собою на стол маленькую коробочку диктофона.
- Ещё раз предупреждаю Вас, уважаемая госпожа Митико, что вся наша беседа будет записана. Так же от лица службы даю Вам гарантию того, что эта беседа не будет нигде опубликована и не станет достоянием третьих лиц – если в ней не будет той информации, которая является необходимой для расследования.
Митико сидела на кровати напротив своего собеседника и внимательно слушала его.
- Итак, госпожа, меня интересуют некоторые вопросы. Прошу отвечать на них чётко, кратко и точно. Вам всё ясно?
- Да. – Кивнула девушка.
- Приступим. – Безопасник развернул лист бумаги, который вынул из принесенной папки. – Опустим формальности. Итак, первый вопрос:  Вы работаете старшей медицинской сестрой?
- Нет, просто сестрой. Прошедшая смена была первой, где я работала в этой должности, заменив…
- Я знаю про замену. – Перебил её Соринато-сан. – Вы имеете квалификацию старшей медсестры, а работаете обычной. До последнего времени. Почему.
- Я перевелась сюда из Токийского университета. На момент перевода вакантная должность старшей сестры отсутствовала.
- Как получилось, что Вы из столицы решили переехать сюда? Ваши мотивы?
- Я родом с Киото. У меня здесь жили брат и родители. Сейчас их уже нет... Мне помогла перевестись в больницу университета знакомая нашей семьи – Камура-сан. Она бывшая участковый нашего района.
- Хорошо. Скажите, работая здесь, Вы не замечали некоторых, скажем так, несоответствий в режиме работы больницы, в необычном поведении медперсонала? Были ли какие-то нарушения в регламенте работы – Вашей и Ваших коллег?
Митико недоумённо посмотрела на мужчину.
- Да у нас здесь постоянные несоответствия! Ведь медперсонала не хватает! Штат тех же медсестер укомплектован лишь на 65 с небольшим процентов! У врачей чуть получше – но их тоже не хватает. Приходится выходить и в другие смены, вне графика. Вот наши несоответствия! Вы это имели в виду? Сплошные нарушения регламента!..
- Успокойтесь. – Саринато-сан сделал примиряющий жест рукой. – Я Вас понимаю. Но я имел в виду нечто иное. Скажите – в самом поведении медперсонала Вы не замечали ничего странного. Или – в поведении технических работников?
- Простите, но как я могу что-то замечать, если мы встречаемся только на рабочих местах и в помещении столовой? У всех на лицах маски, которые мы можем снять только в своих номерах или в душевых и дезкамере после окончания работы. А под маской не разглядишь ничего. Одни глаза. Обычно усталые.
- Понимаю. А вот последний несчастный случай со старшей медсестрой – она получила травму. У вас здесь такое часто случается?
- У нас чаще медперсонал попадает в палаты как обычные пациенты, подцепившие вирус. И даже, вы представьте, умирают от этого… А пациенты, с которыми они работали, выздоравливают…
- Вот тут у меня любопытная справка, некие статистические данные. От департамента здравоохранения Киото. Ознакомьтесь, пожалуйста. И не надо с такой экспансивностью отвечать на мои вопросы…
Он протянул Митико лист бумаги, запечатанный в файл.
Минут пять прошло в молчании.
Потом девушка подняла удивлённые глаза на своего собеседника.
- Здесь какая-то несуразица. Вы хотите сказать, что к нам как-то и через кого-то нелегально попадает вакцина. И мы ею пользуемся? Неправда это! 
Она вспомнила про свой недавний разговор с Оёко-сан.
- Нам, наоборот – не хватает вакцины для медперсонала. Очень не хватает! Врачам она положена в обязательном порядке. А медсестрам и санитаркам – как повезёт. Техническим же работникам – тем более. Работают только добровольцы или фаталисты!.. Многие, проработав пару-тройку месяцев – если они не вакцинированы – рано или поздно подхватывают этот поганый чёртов вирус! И…
- Ещё раз, простите. И успокойтесь. – Перебил её мужчина. – Просто приведу Вам один факт. Старшая медсестра Тикуива-сан – та, которая сломала ногу, и которую Вы подменяли в ночную смену. Вы её лично знали?
- Нет. Даже не встречались. Я в служебных документах на дежурстве смотрела её фото.
- Тогда Вы, наверное, обратили внимание – как долго она работает в больнице.
- Да, обратила. Более полугода. Практически с  самого начала эпидемии. Возможно, она либо получила вакцину, либо, переболев в лёгкой форме, получила иммунитет. Ничего странного в этом я не нахожу.
- Тикуива-сан не была вакцинирована. Ни разу. И не болела. Вообще. По крайней мере, в ваших больничных документах это не зафиксировано. Но тест показал, что в её крови большое количество антител. Такое бывает, как вы заметили, лишь в двух случаях – вакцинация или перенесённая болезнь. Как Вы это можете – с медицинской точки зрения – объяснить?
Митико удивлённо уставилась на собеседника.
- Вполне вероятно, что у неё врождённый иммунитет. Точно! Я слышала о таких случаях! Вот и всё объяснение!
- Если бы. – Саринато-сан усмехнулся. – У неё перед поступлением в больницу – как и у всех, и у Вас в том числе – взяли анализы. Они показали, что антитела у Тикуива-сан отсутствуют…
Девушка молчала. Она ничего не могла придумать, чтобы как-то прокомментировать эти факты.
- Ну, хорошо. Оставим на время старшую медсестру. Вы сегодня работали в ночь. Вместе с Вами на смене находились две Ваши помощницы. Как Вы их охарактеризуете?
- Ну, девочки ещё молодые, даже до интернатуры пару лет не доучились. Добровольно пошли. Умницы. Хотя, конечно, серьёзности им недостаёт… – Совсем некстати Митико вспомнила ночное происшествие и слегка покраснела. – А так они очень исполнительны. Работают с полной отдачей, в меру своих знаний и опыта, профессионально. Молодцы, в общем-то!
Её собеседник, слушая, одновременно читал какой-то документ, который он достал из папки. Потому и не заметил покрасневших щёк девушки. Когда же он поднял глаза и протянул ещё один лист Митико, та уже взяла себя в руки и успокоилась.
- Вот, посмотрите. Они работают всего два месяца. Вчера перед сменой у них был взят тест. Да, я знаю, у Вас взяли такой же перед Вашей утренней сменой. Потому вечером и не брали. Как Вы объясните такие вот результаты их тестов?
Митико привычно пробежала глазами по колонке цифр. Потом ещё раз – более внимательно. Показания имунноглобулина Джи были почти у верхнего предела. Её же анализы показывали отсутствие антител в организме. Она посмотрела на мужчину.
- Я не знаю. Я только могу сказать, что, судя по их картам, вакцинацию они не проходили.
- Мне это известно. Потому я и разговариваю с Вам, а не с ними. Ничего странного в их поведении за смену не заметили?
- Н-нет… - Чуть запинаясь, выговорила девушка. – Ничего странного не было.
И. решив немного сгладить своё запинание, продолжила:
- Ну, конечно, по молодости заглядываются на мужчин, флиртуют… Вы знаете, здесь почти как в тюрьме – никакой личной жизни! Вот девочки и строят глазки, и виляют задницами!..
Она наклонилась. Выдвинула нижний ящик тумбочки. И выложила на коленях силиконовые образцы, коих полно в секс-шопах.
- Вот, приходится этим суррогатом довольствоваться!
И с вызовом посмотрела на дознавателя.
Тот, ничуть не смутившись, кивнул головой.
- Понятно. Извините.
Потом положил листы обратно в папку. Выключил диктофон и убрал его во внутренний карман.
- До свидания, Митико-сан. Больше вопросов к Вам нет. Интересно было с Вами пообщаться. Спасибо за откровенность…
И он вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь.
А Митико ещё долго сидела на кровати с резиновыми «игрушками» на коленях. И по её лицу текли слёзы…

Эксперименты

Заместив на время старшую сестру в отделении выздоравливающих, Митико теперь приходилось работать сутками, а отдыхать всего двенадцать часов между сменами. Причём, надо было успеть, отработав смену в своём отделении, сломя голову бежать в то отделение, где раньше работала  Тикиува-сан, успевая поменять одежду, продезинфицироваться и вновь напялить на себя бесформенный балахон, маску и защитный щиток. Уже через десять дней такой интенсивной работы кожа её, до того гладкая и шелковистая на ощупь, стала шелушиться от постоянных дезинфекционных обработок и от частого воздействия ультрафиолета. И пусть она даже чуть загорела – будто летом на модном курорте – но состояние самого кожного покрова начало её сильно беспокоить.
Просмотрев как-то после одной из смен перечень разных кремов и мазей для увлажнения и защиты кожи, а так же список медицинских препаратов для тех же целей, девушка выписала себе несколько разных кремов. Но, попользовавшись ими пару недель, убедилась в их малой эффективности. Да, кожа почти перестала шелушиться. Но в своё первоначальное состояние не вернулась, став более толстой на ощупь и сухой…
Пару раз, предварительно предупредив её о визите, к ней заходил дознаватель Саринато-сан. Снова доставал диктофон и приступал к расспросам. Через неделю посещения прекратились. Они иногда встречались в столовой и приветствовали друг друга кивком головы. Похоже, что безопасник либо понял, что у Митико нет никакой информации о нелегальных вакцинах, либо просто на время оставил девушку в покое, продолжая исподволь наблюдать за ней, да и за остальным медперсоналом тоже, строя самые различные теории по использованию нелегальных вакцин…
Две медсестрички – те самые её новые помощницы в дополнительную смену, которые в первое её ночное дежурство на новом месте так ошеломили своим поведением – по-прежнему были веселы и жизнерадостны.
Красавец Рихард Шварц шел на поправку семимильными шагами. И уже через неделю его должны были выписать. Проходя мимо Митико по коридору, этот великан неизменно поворачивал голову в сторону девушки и заговорщицки подмигивал. А когда Митико делала очередной обход или раздавала препараты и измеряла температуру и сатурацию, он неизменно брал её руку в свою после окончания процедуры и, поглаживая пальцами, что-то говорил на своём языке. И улыбался…
В одну из смен её помощницы-девочки почему-то не появились. Вместо них на смену заступила давняя знакомая и начальница Митико – Оёко-сан вместе со своей подругой Цимуро-сан – ещё более пожилой медсестрой.
- Вот. Прислали тебе в помощь. Теперь под твоим начальством будем работать. А ты в своём отделении станешь на моё место. Будешь там старшей сестрой. Вот так вот. А нас, стариков, сюда перевели. Здесь, вроде, полегче и безопаснее… Так нам сказали. И твои две соплюшки тоже там теперь трудиться будут.
Потом поглядела на Митико и добавила.
- Что ж, командуй нами, дочка. Мы не подведём тебя!
Но к двум часам ночи уставшие пожилые женщины попросили разрешения у своей начальницы прикорнуть хотя бы на пару часиков в ординаторской.
- Митико-сан. Всё нормально в отделении. Мы немного передохнём, если Вы не против – всё-таки днём тоже ведь работали – твоим девочкам всё показывали да растолковывали. А сутки для нас уже тяжеловато держаться…
Бывшая её начальница просяще заглянула девушке в глаза.
- Устали с непривычки. Вот… Ты уж не сердись на нас, стариков... А потом ты поспишь, а мы подежурим. Хорошо?
Пройдя в очередной раз с обходом по палатам, Митико заглянула в ординаторскую. Дежурный врач у себя в кабинете спал в своей излюбленной позе, свернувшись на диване калачиком. А две её новые помощницы лежали на поставленных рядом паре узеньких кушеток, и сладко похрапывали.
Митико только села за компьютер, чтобы заранее подготовиться к утренней сдаче смены, как услышала в коридоре чьи-то негромкие шаги.
Встав и приоткрыв дверь, она выглянула. И увидела знакомую спину в черной облегающей майке. Пациент заходил в мужской туалет.
Словно бы решившись на что-то, девушка глубоко вздохнула – будто перед нырянием на глубину. Тихонько взяла ключ от сестринской комнаты. И аккуратно прикрыв за собою дверь, вышла на цыпочках в коридор.
 Подошла к палате, из которой вышел Рихард. Заглянула. Всё тихо. Она плотно прикрыла дверь и направилась в сторону сестринской комнаты.
Митико почти дошла до неё, когда дверь туалета открылась. Рихард вышел в коридор, и сразу же чуть не столкнулся от неожиданности с девушкой.
Его глаза удивлённо расширились, когда Митико, сдернув маску к подбородку, приложила свой пальчик к губам. Потом взяла мужчину за руку, и, сделав несколько шагов, остановилась перед дверью без таблички.
Ловко сунув ключ в скважину замка, она быстро провернула его и, войдя внутрь комнаты, буквально втащила за собой ничего не понимающего пациента. Закрыв за ним дверь на внутренний замок, она нащупала выключатель.
При желтом спокойном свете Рихард Шварц увидел, что лицо девушки – очень миловидной и молодой – раскраснелось. Её руки внезапно обвили шею мужчины, и она, привстав на цыпочки, дотянулась своими губами до его губ – и впилась в них долгим голодным поцелуем.
 Рихард обнял тонкий стан Митико и прижал к себе так, что девушке показалось, что ещё чуть чуть – и её кости хрустнут в его сильных объятиях. При  этом она ощутила вдруг, что в её живот упирается что-то твердое и слегка пульсирующее.
Резко отстранив от себя мужчину, она одним рывком сдвинула молнию к самому паху и, освободившись от комбинезона, вновь прижалась своим телом к мужчине. Её руки проворно залезли под резинку трусов ниже спины, и вцепились в твёрдые накачанные половинки мужских ягодиц. А Рихард руками просто разорвал бюстгальтер девушки и, наклонив голову, впился губами в её резко набухшие – и ставшие сверхчувствительными – соски.
По телу Митико вдруг будто бы пробежал высоковольтный электрический разряд! И в голове у неё взорвалась целая Вселенная!..

Уже после смены, лёжа в постели у себя в комнате, Митико вновь и вновь переживала то, что произошло между нею и Рихардом в сестринской. Стоило её закрыть глаза, как перед внутренним взором начинали вновь мелькать картины их неистового и страстного рандеву! И она даже явственно слышала вновь и хриплое дыхание мужчины, и его непонятные, но, похоже – ласковые слова, что он бормотал её в розовое ушко. Чувствовались его сильные руки, что подняли её в воздух. Пальцы одной руки, будто играющие на её спине одну ему слышимую мелодию, пока другая поддерживала её снизу. Невероятное блаженство вперемешку с предвкушением ещё чего-то нового, большего, еще ни разу не испытанного… И тот огненный вулкан, что вдруг взорвался внутри неё – и буквально затопил всё её естество!..
Уже три ночных смены в отделении реабилитации, прошедшие после того невероятного приключения, Митико наслаждалась от тайных свиданий с Рихардом. Но эта ночь – она была последней. Утром его выписывают…
За прошедшие с момента их первой близости дни кожа девушки вновь начала возвращаться к своему исходному состоянию. Да и сама Митико стала чувствовать себя намного лучше. Ушла раздражительность. Постоянная напряженность от того, что можно подхватить вирус в любой момент тоже испарилась.
Она ничего не боялась!
Она – летала по этажам. По палатам. Не замечала удивлённых или завистливых взглядов бросаемых исподтишка на неё охраной, коллегами, техперсоналом, или даже – пациентами.
Она просто была влюблена…

А утром – без предупреждения – к ней явился дознаватель господин Саринато. Явился не один, а со своим помощником – пожилым безопасником, который работал в больничном комплексе со дня объявления карантина.
Проведя обычную процедуру на поиск скрытых устройств, Саринато –сан отключил комп. И без слов протянул девушке лист бумаги.
Митико глянула – и ахнула, прикрыв от неожиданности рот ладошкой. В её крови были выявлены антитела. В количестве, намного превышающим то, которое появляется после вакцинации…
Девушка подняла глаза на безопасников.
- Вы можете как-то объяснить эти показания? Эти цифры? Или вы тайком переболели. На ногах – так, что никто и не заметил?
Митико, не говоря ни слова, помотала головой в знак отрицания.
- Тогда – откуда?
Девушка села на кровать. Мозг её лихорадочно работал, перебирая все возможные варианты. Как вдруг…
- Господин Саринато, можно Вас попросить об одной услуге?
Дознаватель с интересом посмотрел на нее. Потом, подумав, кивнул.
- Разрешите мне сказать Вам нечто важное наедине? И, прошу Вас, если это возможно – не говорите об этом никому…
- Торигава-сан, прошу Вас. Оставьте нас наедине с этой особой. Подождите за дверью, пожалуйста.
И когда за пожилым безопасником захлопнулась дверь, обернулся к Митико.
- Слушаю Вас.
Чуть помедлив, девушка спросила:
- Вы помните случай с Тикуива-сан. И с молодыми медсёстрами – моими помощницами?..

Вакцинация

Доклад, что лёг на стол начальнику полиции префектуры Киото господину Мурамото от старшего дознавателя полицейского отдела северного района Консай господина Саринато был в высшей степени невероятен. И даже – фантастичен. И если бы не выкладки и справки, подтверждающие достоверность этого документа, начальник полиции отправил бы этот доклад в пасть шредеру, а старшего дознавателя – в отставку. Писать приключенческие романы...
Но факты, подкреплённые большим количеством медицинских исследований, говорили сами за себя.
«Если департамент здравоохранения, а тем паче – министерство – узнают об этом, или – того хуже – обнародуют… – пронеслось в голове начальника полиции. – Хорошо, что больничный комплекс в полной изоляции. И даже телефонные переговоры и интернет идут через наш коммутатор и сервера…»
Он вызвал секретаря.
- Срочно машину в Токио! С личной охраной! И – официальное прошение уважаемому господину премьер-министру о незамедлительном и конфиденциальном разговоре. Дело государственной важности!
Уже через пару месяцев слухи о том, что в Японии найдена новая, безотказно действующая вакцина, облетели весь мир. А ещё через месяц – началась Первая Биологическая Революция.
После просочившейся – одновременно – в ведущие мировые СМИ информации о том, что мужчины, перенесшие заболевание в средней или в тяжелой форме – и благополучно выздоровевшие – являются природными (биологическими) носителями вакцины, началась буквально охота за такими особями мужского пола!
Два или три половых контакта не болевших или ещё не прививавшихся женщин с такими мужчинами полностью обеспечивали дам иммунными телами на самом высоком уровне. А тем женщинам, которые уже хотя бы однократно привилсь вакциной, достаточно было и одного полового акта!
Самое поразительное, что от переболевших женщин при таком же тесном контакте никакой иммунитет мужчине не передавался. Только – от мужчины к женщине…
Во всём мире мгновенно взлетел «спрос» на выздоровевших после болезни мужчин! Их услуги по «биологической вакцинации» – так назвали этот метод – оплачивались выше ставки самой дорогой эскортницы… И именно дамы с достатком выше среднего могли себе это позволить. Остальных же женщин вполне устраивали их переболевшие мужья, любовники, соседи, друзья или сослуживцы… Повсюду давались объявления:
«Ищу мужчину 40-50 лет, перенесшего вирусную инфекцию и имеющего на момент объявления показания имунноглобулина Джи…»
 «Мужчина, рост…, вес…, возраст… Продам услуги по «Биологической вакцинации». Дорого. Гарантированная вакцинация. Уровень антител в организме…»

Гамбург Митико не понравился.  Сырой и грязный портовый город. Вечно снующие в разных направлениях хмурые люди.
Хоррошо, что они жили в пригороде.
Вначале она целыми днями просиживала в своей огромной комнате на вилле Рихарда – пока тот руководил доставшейся ему в наследство отцовской фирмой. Изучила немецкий язык. Смотрела по ТВ новости и фильмы. Гоняла прислугу – выдрессированных до противной услужливости горничную и садовника. Мужа и жену.
И уже, полностью освоившись, месяца через три завела себе любовника. Потом – ещё одного. Всё – как у людей…
Рихард же целыми неделями был в разъездах. Его приглашали в самые роскошные дворцы и замки, разбросанные по всей Германии. Он постоянно бывал на всех светских приёмах и раутах, устраиваемых как крупными бизнесменами и банкирами, так и высокопоставленными чиновниками из правительства. Несколько раз он был даже в гостях у госпожи канцлер этой северной страны...
Рихарда выписали из больницы в тот же день, как Митико дала показания дознавателю, признавшись тому в интимной связи с выздоравливающим пациентом. И сделав невероятное предположение о том, что именно таким образом передаётся иммунитет… Так случилось, что в этот же день умер и отец Рихарда. И молодой человек стал главой богатой фармацевтической кампании – и одним из самых завидных женихов Европы.
Но он привёз с собою Митико – и уже через месяц они сыграли свадьбу…
Саринато-сан сдержал слово.
Имя девушки не фигурировало ни в докладе, который он представил начальнику полиции Киото, ни где либо ещё. Мало того, он по собственной инициативе уничтожил все протоколы допросов и диктофонные записи разговоров с Митико. И, получив заслуженное повышение в должности, устроил в Токио её помолвку с потерявшим отца немцем – пока открытие о «биологической вакцинации» не получило широкой огласки…
Теперь же Рихард был сверхпопулярен – то есть пользовался огромным спросом у богатых дам самого разного возраста, которые могли бы вакцинироваться за свои деньги любой, самой передовой вакциной. Но предпочитали всем медицинским изобретениям услуги стройного голубоглазого немца. Очень дорогие услуги…
Митико понимала реалии изменившегося в одночасье мира. Проплакав всю ночь в подушку после первого «применения» её мужем «биологической вакцинации» в отношении старой супруги одного из банкиров, она примирилась с таким положением вещей. И начала осваивать роль полновластной хозяйки огромного поместья, в которое как по мановению волшебной палочки через несколько месяцев после их приезда в Германию превратилась вилла Шварцев в пригороде Гамбурга…