5. Школьная любовь

     Это мои воспоминания для нашего семейного архива, для внуков и правнуков, чтобы знали. Остальным это может быть не интересно.

---------------------

          Не встречайтесь с первою любовью,
          Пусть она останется такой –
          Острым счастьем или острой болью,
          Или песней, смолкшей за рекой.

          Не тянитесь к прошлому, не стоит,
          Всё иным покажется сейчас.
          Пусть хотя бы самое святое
          Неизменным остаётся в нас.

--------------------

     Однако, было бы непростительно и даже подозрительно не говорить в этом школьном разделе о том, что будоражило самым глубоким и таинственным образом. Конечно, вы правы, друзья. Невозможно обойти тему первых влюбленностей, первых самых искренних и незащищенных чувств.

     Наверное, я очень влюбчивый типчик. Уже в первом классе мне нравилась девочка Ирина Мальцева. Но в моих представлениях она была воздушной феей, приблизиться к которой было совершенно невозможно по причине её радужных крылышек, которые мне виделись за её спиной. У меня же никаких крылышек не было. Она была как Дюймовочка. Она была девочкой, рожденной в цветах. А я был продуктом улицы с неистребимой печатью “первоклассника-поджигателя”. Не помню, чем закончился этот односторонний “роман”. Она куда-то исчезла из моей памяти. Видимо, я не только влюбчивый персонаж, но и с короткой памятью.

     Затем до пятого класса я вёл “холостяцкий” образ жизни и не имел никаких любовных поползновений в адрес девчачьей половины школы. Но в пятом классе неожиданно вляпался в чувства к Ленке Винокуровой. Да, именно той, которая потом клацала по клавишам ионики. Называю её Ленкой по той простой причине, что она была “своя” девчонка в наших пацанских тёрках и мы, впоследствии,  считали её достойной нашей компании в силу её природного соответствия нашим требованиям.

      Она не была закомплексованной дурой, не способной на диалог с крутыми парнями. И мы это ценили. Кончилось всё ещё быстрее, чем в случае с Иринкой. Она пожадничала для меня какую-то цветастую книгу. Напомню, что это всего лишь пятый класс. Я, отбирая книгу, нечаянно толкнул её. Она упала. Пожаловалась папе. Её папа наехал на моего папу. Мой папа замкнул причинно-следственную цепь событий своим грозным ремнем. А у меня пропала всякая любовь к этой жалкой жадине и ябеде Ленке. Хотя до конца школьных лет она оставалась активным и желанным членом нашей “могучей кучки”.

     Потом был девятый класс и я с удивлением обнаружил, что в параллельном классе есть такая девочка - Галя Дьяконова. Мне показалось, что она из другого мира, из какого-то невесомого и возвышенного, оттуда, где лишь порхают бабочки и стрекозы с перламутровыми крылышками. Светлые волосы, прямая осанка, лёгкий поворот головы, которым она сообщала всем встречным парням: “Я принцесса”. Я запал на неё. Но по некоторым неявным признакам я вдруг понял, что Толька Цапаев, мой друг-дружище, ещё раньше положил на неё глаз. Я стал вздыхать в сторонке и ни разу не дал повода Тольке усомниться в моих способностях к мужской дружбе.

     Конечно же, были ещё увлечения девочками. Мне казалось, что это что-то новое, неизведанное, волнующее и манящее, которое вот-вот вынесет меня на какие-то новые горизонты отношений между юношей и девушкой. В списке моих воздыханий были Таня Городилова, Ирина Галикова, Надя Мертвищева и ещё…, в общем, много ещё. Но судьбе было угодно лишь поиграть с нами, лишь протестировать наши юные чувства, лишь проверить их готовность к начинающейся большой жизни, наполненной настоящей любовью и настоящими переживаниями. Мы оставили для себя только самые легкие воспоминания о наших мимолётных переглядываниях в школьных коридорах.

     Школьная лирика закончилась для меня отношениями с девочкой по имени Надя Халтурина, правда назвать это отношениями было бы большим преувеличением. Мы явно симпатизировали друг другу и выделяли из массы всех прочих, но близкого контакта так и не получилось. Хотя однажды, морозным вечером в городском парке у Ярани, я неумело ткнулся губами в её щеку и признался в любви. Почему-то на немецком языке: “Ich liebe dich sehr.” Наверное, мне казалось тогда, что такое признание выглядит как-то понтово что-ли, прикольно, как сейчас бы сказали. В общем, я два дня старался запомнить эту фразу и вот выдал не запнувшись. Она поняла, я почувствовал встречное движение лицом, но мы были в плотной компании друзей и продолжения не случилось. Как не случилось его в наших отношениях, почему-то, вообще, о чём я впоследствии, всё же, жалел.

     На этом заканчивается мой крайне небогатый школьный “любовный“ опыт. Я вошёл во взрослую жизнь целомудренным молодым человеком, не испорченным случайной интимной связью. Понимаю, что для нынешней молодёжи, для детей двадцать первого века, мои “подвиги” на поле женского соблазнения выглядят каким-то австралопитекским воздержанием, ненужным, смешным, неловким, несовременным и бессмысленным.

     Но мы жили в другие времена. Мы жили тогда, когда девственная чистота юноши и девушки ещё имела значение. Она и сейчас имеет значение. Но пресловутая сексуальная революция девяностых и последующие годы неограниченного вливания в наши глаза, уши и души массовых западных “ценностей”, внесли свои приоритеты в моральный кодекс цивилизованной личности и изъяли из него параграф об обязанности людей быть нравственно чистыми.

     А жаль. Очень жаль. Ибо есть вещи с непреложной ценностью, а есть коньюнктура, которая превратила моральные ценности в рынок, в коммерцию. Святостью стали торговать по дешёвке на каждом углу как горшками для ночных надобностей. Вот и вся любовь. Да нет, не любовь. Не хочется поганить это красивое слово. Лямур какая-то низкопробная. Тьфу… Слов нету…