Анархия и беспредел в России

          Всё чаще хочется послать всех и вся
          на китайскую гору с названием Кху Ям.

          Жизнь такая пошла, что ни в сказке сказать,
          ни пером описать. Только матом.


     1992 год. Страна в руинах коммунизма. Ведь разрушать всегда легче, чем создавать. За несколько лет, мечущиеся в поисках незнамо чего правители, умудрились политически и социально сплоченное советское общество раздёргать уничтожением компартии, ревизией  и отторжением господствующей идеологии, оголтелой, ободравшей народ перестройкой, имущественным разрывом между богатыми и бедными, униженным положением России и россиян на международной арене.

     Вся страна представляла собой потерявшееся стадо баранов без пастуха, взорванное животным страхом перед непонятным будущим и окружённое стаей волков из Европы и США. Правда, волки поначалу не очень скалили зубы, упиваясь своей победой в холодной войне. Им и не нужно было больше проявлять активность. Мы сами добивали себя с космической скоростью. Им оставалось только ждать, когда мы окончательно будем стёрты в пыль своими собственными процессами внутреннего распада, когда окончательно рухнет советский колосс и придавит своим падением остающиеся очаги стабильности.

     Мы были подавлены политически, ослаблены идеологически и экономически. Были потеряны производственные связи. Производительность труда резко упала. Небольшие запасы продукции не находили сбыт в силу краха Главснаба. Курс рубля то стагнировал, то падал. Вследствие этого вся страна перешла на бартер. Сферы производства и торговли катилась под откос. Импортные товары выросли в цене. Финансирования внешних закупок не хватало, закупки почти прекратились. Внутреннее производство замерло. Не было ни зарплат, ни товаров в магазинах.
 
     Буйным цветом расцвела преступность всех видов, особенно уличная. Происходил жёсткий, кровавый передел сфер влияния и имущества. Формировались отряды бойцов, подчинённых главарям организованного криминала. Милиция исчезла с экрана жизни и представляла собой жалкое зрелище дезориентированных защитников закона, прячущихся от малиновых пиджаков с пудовыми золотыми цепями на шее и бритыми бычьими затылками. Пиджаки стали “авторитетами” и обросли “телохранителями” из местных “бичей”, быдловатость которых распугивала приличных граждан. Высокопоставленной, полковничьей и генеральской своей частью, милиция сплелась с главарями мафии, родив на российский свет божий ОПГ, организованные преступные группы, по структуре своей напоминавшие армейский спецназ с вооружениями и строгой вертикалью подчинения. А мелкопогонная ментовская шушера наложила свои гнусные лапы на мелкий бизнес и, тем самым, довершила убийство основного конституционного  постулата о верховенстве закона и справедливости.
 
     Коррупция набирала опыт и становилась беспредельной силой, способной влиять на государственные решения.  Ангажированность судов достигла самых бессовестных пределов. Простой человек либо съёжился, не понимая, с какой стороны и от кого ждать удара, либо брал в руки обрез и шёл на большую дорогу, где он либо вливался в рейдерские ряды боевиков под властью малиновых пиджаков, либо просто, в частном порядке, предавался разбою, чтобы прокормить семью обыкновенным уличным гоп-стопом.

     Да и сам президент Ельцин показал себя политической размазнёй, не совсем отдающей отчёт в своих действиях. Весь его бравый оптимизм зиждился на большом авансе, который он получил на баррикадах у Верховного Совета во время августовского путча. Тогда он был хорош. Экспрессивен и энергичен, настоящий лидер масс. Но, оказалось, что за этим не стоит глубокое понимание государственной политики. Его правление принесло не меньше ошибок, чем горбачёвское. Он проявлял некомпетентность в важных вопросах, шёл на необоснованные уступки Западу. Пресловутые иностранные инвестиции, которые превозносились как средство оживления экономики,  на самом деле установили диктат иностранных денег на экономическом пространстве России. На каждое, в том числе и оборонное, предприятие вместе с иностранными инвестициями пришли иностранные, в основном американские кураторы, поставившие под американский контроль производственную сферу России.  В редкостные минуты похмельного просветления Ельцин начинал понимать свои промахи, чувствовал раздражение народа, но, задавленный продажным либеральным олигархическим окружением и, не имея чёткой программы реорганизации России, впадал в прострацию, всё чаще забываясь в резиденции Барвиха в компании с высокопоставленными собутыльниками.

    Армия, слава богу, не вмешивалась во внутреннюю смуту. У неё были свои проблемы, внешние. Проблемы разбегающихся советских братьев. Причём, если прибалтийские республики, как носители европейской культуры, и даже несколько азиатских сумели тихо, умно и бескровно отделиться от нас, то кавказские автономные республики делали это шумно, скандально, с признаками воинствующего национализма. Две чеченских войны с тысячами трупов потребовались для решения вопроса суверенитета республик.

   В этой обстановке повсеместной анархии мы, военные, продолжали свою профессиональную службу, так как централизованное управление армией не было нарушено и положения воинских уставов продолжали быть актуальными. Неразберихи в армейских структурах было меньше, но, тем не менее, мысли в головах ходили разные, вплоть до того - примыкать ли к правому боевому крылу генерала-смутьяна Баркашова, или к ельцинскому защитнику вице-президенту Руцкому, или оставаться в роли “моя хата с краю”. Но армия в целом удержала свои пропрезидентские позиции и даже во время политического мятежа девяносто первого года, в массе своей, не выступила против действующей власти. Да, были отдельные танковые выстрелы по фасаду Белого Дома, но в течение суток недоумки были выявлены и заперты в казематы КГБ.

    Кстати, как сейчас вижу дрожащие руки первого лица путча вице-президента Янаева на первой пресс-конференции организаторов переворота, выдающие его смятение и неуверенность. Его сильно потряхивало и даже стёкла его очков затуманились от испаряющегося с лица пота. Но понравилось поведение генералов Пуго и Язова. Сама невозмутимость и непоколебимая уверенность в начатом деле. Печальна судьба Пуго. Он застрелился после подавления мятежа. А Язов был осуждён за измену Родине с целью захвата политической власти, два года отсидел в Матросской тишине, затем был амнистирован и даже занимал различные аналитические должности в Министерстве Обороны. Но это так, к слову пришлось.