Лысые холмы

-Страшная работа у вас, - сказал я.
-Страшная? - удивился он. - А мне нравится. Если бы не ноги, то, наверное, и в мастера бы с трелевочника не ушел. Ноги, понимаешь, болеть стали.
Красный кулак валочной машины жестко облапил ствол высокой стройной сосны. Сосна вздрогнула, затрепетала... Нет. Стальные пальцы разжались и вновь цапнули приговоренное дерево за бок. На темном у подножья теле ее открылась белая рана.
-Что это он делает, - с тревогой проговорил Александр Сергеевич и, вглядываясь, привстал на свежий, сочно желтеющий в снегу пенек. Там, у кромки леса было видно, как к кабине валочной машины подошел человек. Потом вхолостую заверещала пила. - Понятно. Видимо, стажируют кого-то, - заключил Епанчинцев.
Вершина пологого лысого холма, на котором стоим мы с главным инженером Советского комплексного лесопромышленного комбината, - как голова новобранца, в спешке остриженного под машинку “военным" парикмахером. Борозды волоков с сыпучим, серым, перемешанным с хвоей и мелкими сучьями снегом, жалкие тычки подроста на пасеках, да навалы деревьев с топорщащимися во все стороны, еще не обрезанными ветвями.
Технология унижения….
-И теперь все это так и останется на годы...
-Сто лет – возраст спелой сосны.
-Посмотришь на все это, и как не поймешь эмоции экологов.
-Производство. Что поделаешь. Без леса сегодня не обойтись.
Ворча, подобрался к куче сваленных деревьев трелевочник, зацепил и
- затрещали сучья. На той стороне выруба в пушистой кроне раненой сосны угнездился красный комочек вечернего, остывающего солнца. Шума машины оттуда не слышно. Дерево свалить - не конфетку съесть.
- Здесь, конечно, бригада приберет все, когда будет сдавать территорию лесникам, - Александр Сергеевич, видно, чувствует необходимость кое-что пояснить. - Вручную. Пойдут и будут собирать сучья. Раньше мы для этого использовали специальную машину, что-то вроде граблей. Но лесники запретили - губим, будто, подрост. А по мне - правильно мы делали. Верхний слой почвы взрыхляли, и семена падали в более благоприятную среду. Во-о-он, видишь, семенную полосу оставили.
Увязая в крупитчатом, грязноватом снегу, мы возвращаемся по волоку к стану лесозаготовителей.
 Бронза сосен блекнет в сизом свете намечающихся сумерков, и только бездонные межоблачные колодцы еще сияют дневной, по-весеннему яркой голубизной.
Холмы и холмы. И просека узкой лесовозной дороги, уходящей куда-то вверх. И лес - величественный и печальный. И - воздух, дыши - не надышишься.
И обезлесенные, стыдно голые, испаханные пространства. Работа.
... - Зацеплю, бывало, “пачку”, включу скорость, а сам скорее ноги - на щиток. Болят. - Епанчинцев невесело усмехается. - Известно, от чего. Залезешь под машину, думаешь - на минутку, а, смотришь, там подтянуть надо, и там. Так и пролежишь на снегу и полчаса, и час. У лесозаготовителей ведь весь ремонт под открытым небом - никуда не спрячешься. И двигатели в лесу меняем. А как иначе .
Александр Сергеевич в главных инженерах недавно. В трудовой книжке одна запись - Советский КЛПК. Начинал электромехаником, потом был трактористом. Мастеров не стало хватать - собачья работа - вспомнили, что у него за плечами техникум, и предложили должность.
Поработал, давай-ка, говорят, в институт, технорук нужен. Отец-то сразу - “за”, сам всю жизнь в лесу, а жена: “Двоих ребятишек сделал, а теперь сбежать хочешь?” - “Что ты, вместе в Свердловск на время учебы уедем, жилье - найдем, и без работы не станем сидеть”.
Поговорили так, и забыли. Но смотрит Епанчинцев, а жена уже сама документы подготовила. Так и решилось как бы само собой.
Сначала один уехал, устроился в общежитии кастеляном, а потом, когда семью перевез, жене эту должность передал, а сам, пока учился, лаборантом на кафедре подрабатывал. Пришла пopa распределения - тоже никаких метаний. Только в Советской.
Александр Сергеевич рассказывает все это с легкой улыбкой, видно - на судьбу не в обиде, а просто занятно, что все именно так вот и сложилось. Будто - невзначай, а вообще-то, наверное, так и быть должно. И мне немного неловко за свои, быть может, не в меру прямые, а оттого глуповатые вопросы и выводы.
Оплакивая гибнущую природу, мы всю тяжесть вины за содеянное возлагаем сегодня на людей той или иной профессии - нефтяников, лесников, которые вынуждены работать в непосредственном с ней контакте. Не без гpexa они, но в целом же это - несправедливо.
Они рубили и добывали столько, сколько мы запрашивали, и так, как
 
позволял им уровень технологии производства. А, признаемся, эксплуатировали мы тех же лесников прошлые годы и десятилетия нещадно. И изнасилованные леса - наша вина, общая. И открещиваться от этого нам не надо бы.

- Раньше как было, - объясняет Епанчинцев. - К примеру, какой-то леспромхоз план не тянет. Приезжают к нам высшие чиновники - вы, мол, можете, берите на себя дополнительный. Расчетная лесосека у нас - пятьсот тысяч кубометров в год заготовки. А мы один год, помнится, ее почти до миллиона доводили. И все это сверху шло, не от нас.
Сейчас ставится задача войти в расчетную лесосеку. А ведь это сходу не сделаешь. Сокращаем объемы заготовки, значит, людей теряем. Значит, в экономике проигрываем. А это ведь тоже на благосостоянии людей скажется. Ниточка, видишь, тянется длинная.
...Несколько беспорядочно стоящих на небольшой площадке у дороги вагончиков, закопченная водогрейка, да два праздно шатающихся улыбчивых пса. Справа - беспросветный сосновый бор, слева - плоды труда лесозаготовителей, штабеля хлыстов на снежной пустоши. И название у места только рабочее - сорок третий квартал. Хозяйство бригады Сергея Карпешко.

Да, сознается сварщик Леонид Безматерных, та “революция”, что свершилась на комбинате примерно год назад, замысливалась в их коллективе. Тогда предприятие еще входило в объединение “Советсклес”, и людям, работающим непосредственно в лесу, на заготовке, стал непонятен перекос в оплате труда в пользу тех, кто трудился “дома” - на нижнем складе, в цехах переработки.
Они выработали требования и направили их начальнику объединения Занину. Он же серьезно их не воспринял - в загранпоездку в аккурат собирался. И вторая попытка тоже к успеху не привела. И решилось все на конференции трудового коллектива.
- Я тогда как раз заболел, - рассказывает мне председатель профкома Борис Александрович Соколов. - Так в больницу ко мне пришли, говорят, если хочешь работать - выходи. Вопросы были поставлены жестко. Было выражено недоверие руководству объединения, и решено было выйти из состава этого формирования. Я думаю, что все возникшие проблемы можно было решить без излишнего накала страстей, если бы руководство вовремя и правильно сориентировалось в сложившейся обстановке.

Волны бесконечных реорганизаций захлестывают и лесную промышленность.
 Конторы - в офисы, и офисы - в конторы. А рядовому труженику все это - масло масленое. И все бы ничего - поиграйтесь, - да только в играх этих о людях забывать стали, о тех, кто мерзнет и мокнет в лесу, зарабатывая хлеб свой насущный, нам тепло и уют обеспечивая.
Нет, не неразрешимыми оказались те вопросы, что поднимали лесозаготовители. Сейчас в Советском КЛПК введены новые расценки на их труд, увеличены суточные для вахтовиков, начисляются доплаты, компенсирующие время на поездку к месту работы. Не берусь перечислять все, но суть изменений - учесть нелегкие условия труда лесозаготовителей. Не все здесь, судя по словам ремонтников, отрегулировано, однако зарплата их возросла с 450-500 рублей до 800.

-А сейчас и этих денег не видать, - комментирует слесарь Ягфар Набиев. - Пообедал в столовой - два с полтиной отдай. А тут еще и с продуктами напряженка. Вот на неделю два ведра картошки поварихе на бригаду выделили. А нас ведь больше двадцати человек.
И вроде бы намечается поворот к лесозаготовителю, с его нуждами и проблемами, а - нет, снова не успевают “реформаторы” за нашей текучей и бесформенной жизнью. Спрашиваю у ремонтников, контролирует ли кто-нибудь ход выполнения выдвинутых ими год назад требований.
-А разбежались все как-то, - отвечают. - Одни своего добились, а другие - забыли. Через профсоюз? Да он у нас дележкой только занимается. Не верим мы никому. Лучше - сами, когда прижмет.
Не о картошке речь. А вот об этом неверии. От него - стихия. И сегодня, когда сдвигаются пласты жизни, когда меняются люди, она страшна.
Ягфар Набиев, как и Анатолий Пальчиков, и Леонид Безматерных - из старожилов в бригаде. И помнят лучшие времена коллектива, когда дружно и весело работалось, когда известия о его трудовых достижениях на всю страну из Москвы шли.
-Мы тогда и дни рождения вместе отмечали, и на рыбалку ездили, - вспоминает Анатолий. - Да половине, считай, бригады дома “самостроем” построили. А теперь из прежней “компании” старых-то только восемь человек и осталось. Остальные - молодежь.
-Да молодежь такая, что не переработает, - подхватывает Ягфар. - Интереса у нее к работе нет. А так - какой толк будет?
-А что ж, - говорю. - В кооперативы тогда уходить надо. Вон их сколько у вас развелось. И деньги в них, говорят, хорошие платят.
-А как это уходить, - строжает взглядом Анатолий. - Столько лет вместе
 проработали, как же я товарищей своих брошу? Неудобно. И не думаю об этом.
И хором вспоминают ремонтники мастера Колчанова, который и организовать работу умел, и обеспечить всем необходимым. Один человек - и дело идет. Нет человека - нет и дела. Все так у нас просто.
Кстати, и Александр Сергеевич Епанчинцев тоже в этом коллективе мастером был.
-В работе всех коллективов бывают спады и подъемы, - говорил мне он на обратном пути. - Сейчас эта бригада наладилась. Но, видишь, хорошо, когда костяк сохраняется и молодых приходит в меру. А здесь так получилось, что они составляют большую часть. Мировоззрение уже разное, оттого и противоречия.
И как знать, не в этой ли сшибке мировоззрений родится - новое. Хотелось бы, чтобы трудовой настрой поколения старших гармонично сочетался с холодным расчетом поколения молодых. Будет ли так?
Сокращение объемов заготовок уже заставляет задуматься о будущем лесопромышленных предприятий. Если в прошлом году Советский КЛПК заготовил 650 тысяч кубометров древесины, то в этом планирует только 570. Часть людей уже высвобождена, и еще намечается. Если к расчетной лесосеке путь.

И, кстати, выход на нее, говорят, позволит функционировать комбинату практически бессрочно. Видать, сук, на котором сидят местные лесозаготовители, еще держится крепко.
Но - необходимо переориентировать деятельность предприятия на переработку, чтобы не потерять людей. Этим здесь озабочены серьезно. Борис Александрович Соколов показал мне новые цеха деревообрабатывающего комплекса. В апреле уже здесь должны пустить первую линию. Развитие собственной переработки позволит комбинату поправить свое финансовое положение. Оно, увы, не блещет. Должников полно, а сами - на картотеке в банке.
При мне пришел в профком молодой парень просить ссуду на покупку дома. А помочь - нечем, развел руками Соколов. А следом - художник Юра. Говорит, прибегал сын недавно умершего, разволновался: в столярке гроб не из чего сделать.
Все - с лесной деляны начинается. И - дом, и - домовина.
                Март, 1991 год