Живи и смейся до конца

Глава 1. Первая нить

Кабинет детективов Эрика Густафсона и Анны Ларсен в полицейском управлении Стокгольма представлял собой удивительное сочетание противоположностей. Одна половина пространства отражала нестандартный подход Эрика к расследованиям — стопки бумаг, беспорядочно разбросанные по столу, стикеры с загадочными пометками, прилепленные к монитору, и старая кофейная кружка, которой уже несколько недель не касалось мыло. Зато на стороне Анны царил идеальный порядок: папки с делами аккуратно рассортированы по датам, ручки выстроены в безупречную линию параллельно краю стола, а на экране компьютера красовались таблицы, раскрашенные в разные цвета.

Именно здесь, в этом странном союзе хаоса и гармонии, они провели последние несколько дней, изучая дела о загадочных смертях, растянувшихся на несколько месяцев. На первый взгляд, эти случаи не были связаны между собой — утопленник, найденный у берегов Сёдермальма, бизнесмен, выпавший с балкона в Эстермальме, и светская львица, обнаруженная без сознания в машине неподалёку от Юргордена. Официальные заключения гласили: несчастный случай или самоубийство. Но что-то в этой картине не давало покоя обоим детективам.

Эрик откинулся на спинку стула, заложив руки за голову, и уставился в потолок. — Должно быть что-то, что мы упускаем, — пробормотал он скорее себе, чем Анне. — Что-то, чего никто не заметил.

Анна даже не подняла глаз от ноутбука. Она методично листала цифровые файлы, её брови сдвинулись в лёгком напряжении. — Ты всегда так говоришь, когда тебе не хватает улик, — сухо ответила она. Но затем её пальцы замерли над клавишами, и она увеличила изображение на экране. — Подожди... А вдруг тут действительно что-то есть?

Она развернула ноутбук в сторону Эрика и показала ему размытую фотографию из одного из отчётов. На снимке был кошелёк, лежащий рядом с личными вещами погибшего. Внутри виднелся смятый клочок бумаги — билет.

— Это не первый раз, когда я это замечаю, — сказала Анна, открывая похожие изображения из других дел. — У каждой жертвы был билет на шоу «Живи и смейся до конца». Она провела рукой по экрану, где миниатюры снимков демонстрировали один и тот же билет среди вещей погибших.

Эрик резко выпрямился, его интерес явно возрос. Он схватил лупу со своего захламлённого стола и пристально рассмотрел билеты. — Это не просто совпадение, — пробормотал он. — Одно и то же шоу, один и тот же сектор... Даже даты странным образом близки к моменту их смерти.

Не успели они погрузиться в свои мысли, как раздался телефонный звонок. В трубке раздался голос дежурного офицера Линдстрёма:

— В гавани нашли тело, — объявил он без предисловий. — Спасатели достают его сейчас. Вам стоит это увидеть.

***

Ветер свистел над гаванью Стокгольма, когда Эрик и Анна добрались до места трагедии. Осторожно переступив через дрожащую на ветру жёлтую ленту ограждения, они увидели спасателей-водолазов в мокрых гидрокостюмах. Те стояли рядом, дрожа от холода. На пирсе лежало неподвижное тело, укрытое брезентом.

Анна присела рядом с телом, внимательно его осматривая. Эрик тем временем изучал окрестности. Перед ними лежал мужчина лет сорока пяти в дорогом пальто, что выдавало его достаток или стремление его подчеркнуть. Лицо было бледным, губы приоткрыты, будто застыли на последнем вздохе.

— Документы? — спросил Эрик, не отрывая глаз от тела.

Анна достала из внутреннего кармана пальто кожаный бумажник. Раскрыв его, она на мгновение замерла, а затем протянула его Эрику. — Хенрик Линдквист, — прочла она вслух. И затем, тише, почти шёпотом: — И ещё один билет на «Живи и смейся до конца».

Эрик резко выдохнул и провёл рукой по своим взъерошенным волосам. — Ну что ж... Похоже, наша маленькая теория начинает обретать под собой почву.

Анна кивнула с мрачной решимостью. — Я думаю, нам нужно вернуться в участок и поговорить с комиссаром.

***

В кабинете комиссара Петерссона Анна кратко изложила суть дела. Комиссар слушал внимательно, изредка делая пометки на листе бумаги. Когда она упомянула о повторяющихся билетах на шоу, его лицо потемнело.

— То есть вы утверждаете, — медленно произнёс он, — что все эти так называемые случайные смерти связаны с одной и той же развлекательной программой? И теперь у нас ещё одна жертва с той же приметой?

Анна кивнула. — Именно так, сэр. Учитывая новые обстоятельства, я считаю, что следует возобновить расследование по старым делам.

Петерссон взглянул на Эрика, который, как обычно, прислонился к стене с видом отстранённого скептика. — А что думаете вы, детектив Густафсон? Согласны с выводами детектива Ларсен?

Эрик пожал плечами с притворным равнодушием, но в его проницательных голубых глазах промелькнул огонёк азарта. — Пересмотр старых дел звучит заманчиво, не так ли? К тому же, мне кажется, это действительно куда серьёзнее, чем все предполагают.

Комиссар нахмурился, но кивнул. — Хорошо. Займётесь этим вдвоём. Докладывайте мне сразу, как найдёте что-то существенное. — Когда они уже повернулись к выходу, он добавил: — И постарайтесь не поднимать лишнего шума без крайней необходимости.

В коридоре Анна бросила на Эрика косой взгляд. — «Куда серьёзнее, чем все предполагают»? Не хочешь пояснить?

Он усмехнулся, и в его улыбке появилось что-то хищное. — Просто скажу так, Анна: мне кажется, мы стоим на пороге чего-то гораздо более зловещего, чем просто череда неудач или совпадений.

***

К концу дня они уже строили планы. Решено было навестить студию, где снималось шоу «Живи и смейся до конца». Если их догадка верна, ответы могли скрываться за его кулисами — возможно, прямо под ярким светом, в тени безобидного на первый взгляд представления.

Они ещё не знали, что паутина тайн, окружавшая это шоу, затянет их куда глубже, чем они могли представить.

Глава 2. За кулисами 

На следующее утро Эрик и Анна стояли перед зеркальными дверями «Студии 17», штаб-квартиры шоу «Живи и смейся до конца». Здание было образцом современной архитектуры — острые углы, холодные отражающие поверхности, в которых копилось хмурое небо Стокгольма. Внутри царила атмосфера контролируемого хаоса: члены съёмочной группы со сценариями в руках спешили по коридорам, осветители настраивали оборудование под яркими лучами софитов, а режиссёры и их помощники отдавали распоряжения, не снимая наушников. 

За стойкой регистрации посетителей молодая женщина с гарнитурой в ушах встретила их вежливой, но усталой улыбкой. 

— Детективы Густафсон и Ларсен? Господин Ульссон вас ждёт. Прошу, следуйте за мной. 

Их провели через лабиринт коридоров к кабинету с табличкой «Магнус Ульссон — продюсер». Магнус поднялся из-за стола при их входе. Высокий, лет пятидесяти с небольшим, с проседью в волосах и обаянием человека, привыкшего производить впечатление. Его рукопожатие было твёрдым и уверенным. 

— Благодарю, что приняли нас без предупреждения, — начала Анна, устраиваясь в кресле напротив него, в то время как Эрик предпочёл остаться у двери, прислонившись к стене. 

Магнус махнул рукой. 

— Конечно, всегда рад помочь полиции. Хотя, признаюсь, мне любопытно, что привело двух детективов из стокгольмского управления в нашу скромную студию. 

Эрик скрестил руки на груди, намеренно сохраняя непринуждённый тон. 

— Мы расследуем серию смертей за последние несколько месяцев. Все жертвы объединяет одно — они были зрителями вашего шоу «Живи и смейся до конца». 

Он позволил этим словам повиснуть в воздухе, внимательно наблюдая за реакцией Магнуса. 

Тот не дрогнул. Напротив, откинулся в кресле, сложив пальцы домиком. 

— Это… интересно. Но уверен, между этими людьми должно быть что-то ещё? Еженедельно у нас бывают тысячи зрителей. 

Анна мягко, но твёрдо вступила в разговор. 

— У каждой жертвы среди вещей были найдены билеты на ваше шоу. Нам нужны записи трансляций, соответствующие датам на этих билетах. 

Магнус заколебался, но затем неохотно кивнул. 

— Конечно, если это поможет. Я организую доступ. 

Пока Магнус занимался записями, Эрик бродил по комнате, разглядывая плакаты прошлых выпусков и фотографии коллектива студии, запечатлённые в моменты празднования успехов. Его внимание привлёк один снимок: Ларс Экман, исполнительный продюсер, стоял рядом с Хенрикссоном — советником правительства, чьё лицо показалось ему смутно знакомым. 

*** 

Вернувшись в участок, Эрик и Анна расположились в затемнённой комнате для допросов, где стоял большой экран. Анна вставила первую кассету с датой, совпадающей с билетом одной из жертв. На экране вспыхнула заставка шоу — ослепительные огни, смех, аплодисменты. Эрик скривился. 

— Именно такого бессодержательного развлечения я всегда избегаю, — проворчал он, заслужив осуждающий взгляд Анны. 

— Сосредоточься, Эрик. Ищи что-то необычное. 

По мере просмотра они начали замечать детали. Во время комедийных сцен и музыкальных номеров камера часто скользила по залу, останавливаясь на определённых лицах. Одно лицо появлялось снова и снова — мужчина средних лет в третьем ряду. Его выражение менялось от веселья до лёгкого дискомфорта, но он, казалось, не замечал внимания камеры. 

— Это Виктор Линдгрен, — тихо сказала Анна, открывая файл на планшете. — Одна из первых жертв. Его нашли мёртвым через три дня после этой записи. 

Они промотали остальные эпизоды и обнаружили ту же закономерность. Каждая жертва неоднократно попадала в кадр во время своего посещения шоу. Закончив просмотр, Эрик зашагал по комнате, его мысли лихорадочно работали. 

— Это не может быть случайностью, — заявил он. — Тот, кто решил выделить этих людей, знал, что делает. Это не просто невезение — это было намеренно. 

Анна кивнула, её аналитический ум уже складывал пазл. 

— Если предположить, что крупные планы служили сигналом, то тот, кто отдавал такие указания, и есть ключ к разгадке. 

Эрик остановился и повернулся к ней. 

— Значит, наша следующая цель — выяснить, кто здесь принимает решения. Начиная с исполнительного продюсера, Ларса Экмана. 

*** 

Перед уходом Анна собрала дополнительную информацию о съёмочной группе. Имя Ларса Экмана встречалось повсюду — не только как исполнительного продюсера, но и как финансового столпа проекта. Известный своей беспощадной деловой хваткой, Экман всего за два года превратил «Живи и смейся до конца» в одну из самых прибыльных телепрограмм Швеции. 

— Он честолюбив, коварен и имеет связи с рядом могущественных спонсоров, — подытожила Анна, листая статьи. — Если у кого и есть мотив скрывать правду о жертвах, так это у него. 

Эрик усмехнулся. 

— Звучит как мой любимый тип подозреваемого. Завтра навестим господина Экмана. Что-то подсказывает, что наше любопытство ему не понравится. 

Собираясь уходить, ни один из детективов не мог отделаться от ощущения, что они на пороге чего-то гораздо более мрачного, чем предполагали. За весёлой оболочкой шоу скрывались тени, куда более тёмные, чем они могли себе представить. И где-то в этих тенях прятался убийца, чьи мотивы пока оставались загадкой. 

Игра началась. 

Глава 3. Нервозность продюсера

На следующее утро Эрик и Анна прибыли в офис Ларса Экмана, исполнительного продюсера шоу «Живи и смейся до конца». Его кабинет разительно отличался от современного и лаконичного пространства Магнуса Ульссона. Здесь царила роскошь — тёмное красное дерево мебели, мягкие кожаные кресла, стены, украшенные рамками с наградами и фотографиями, где Экман пожимал руки знаменитостям и политикам. Но, несмотря на всё это великолепие, в воздухе витало напряжение.

Когда детективы вошли, Экман встал. Его идеально сшитый костюм выглядел безупречно, но в его манерах сквозила настороженность.

— Детективы, — сухо поприветствовал он, жестом приглашая их сесть, но, не протягивая руки. — Чем могу помочь?

Анна взяла инициативу, её тон был спокоен и профессионален.

— Мистер Экман, мы расследуем серию смертей, связанных с вашим шоу. Все жертвы присутствовали на съёмках, где их крупно показывали в кадре.

Челюсть Экмана слегка напряглась, хотя внешне он сохранял хладнокровие.

— Да, детектив Густафсон вчера упомянул об этом в разговоре с Магнусом. Но, простите, я не понимаю, какое отношение моё шоу — или кто-либо из его сотрудников — может иметь к этим трагедиям.

Эрик сделал шаг вперёд. Его расслабленная поза контрастировала с пронзительным взглядом.

— Это как раз то, что мы пытаемся выяснить, мистер Экман. Видите ли, у каждой жертвы были билеты на «Живи и смейся до конца», и их появление в кадре не было случайным. Кто-то специально поместил их в центр внимания, в прямом смысле слова.

Экман откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

— И вы думаете, я принимал эти решения? Или, может, считаете, что я организовал какую-то замысловатую схему с убийствами? — В его голосе звучало возмущение, но под ним угадывалась тревога.

Анна открыла папку, которую принесла с собой, и разложила копии кадров с жертвами.

— Нам известно, что зрителей выбирают для крупных планов на основе схемы рассадки, которую предоставляет ваша команда. Не могли бы вы объяснить, как это работает?

Экман замешкался перед ответом.

— Это стандартная процедура. Наш оператор-постановщик, Карл Бриннер, координирует работу с командой, чтобы выделить наиболее выразительных или эмоциональных зрителей. Это чисто эстетический приём — чтобы вовлечь телеаудиторию.

— А кто предоставляет схемы рассадки? — настаивал Эрик, его голос стал острее. — Кто решает, какие места соответствуют каким камерам?

Экман беспокойно заёрзал в кресле.

— Эти данные поступают из отдела по продаже билетов. Места распределяются с учётом VIP-статуса, спонсорских соглашений и прочих факторов. Но, повторюсь, это не имеет никакого отношения к... тому, что вы подразумеваете.

Анна слегка наклонилась вперёд, её взгляд стал пронзительным.

— Тогда давайте обсудим финансовую сторону вопроса. Мы установили, что все пострадавшие были людьми, обладавшими значительным влиянием в обществе — политиками и известными медийными личностями. Были ли у них какие-либо деловые отношения с вашим шоу? Возможно, они были связаны с конфликтами, вызванными рекламой, партнёрскими отношениями или даже шантажом?

Лицо Экмана потемнело.

— Вы сейчас обвиняете меня в коррупции? Это абсурд! Моя репутация безупречна.

Эрик усмехнулся, явно наслаждаясь его дискомфортом.

— Забавно, но люди, которые кричат о своей безупречности, обычно как раз её и не имеют. Хотите это опровергнуть?

Экман резко вскочил, его терпение лопнуло.

— Хватит! Я не намерен терпеть допрос, как какой-то преступник. Если у вас есть доказательства — предъявляйте. В противном случае — покиньте мою студию и не лезьте в мои дела.

Анна переглянулась с Эриком. Дальнейший нажим только усилил бы его оборону. Выйдя из кабинета, Эрик пробормотал себе под нос:

— Он определённо что-то скрывает.

***

В машине Анна просматривала записи, а Эрик барабанил пальцами по рулю.

— Он нервничает, — заметила она. — Знает больше, чем говорит. Но нам нужно копнуть глубже, поговорить с командой.

— Согласен, — кивнул Эрик. — Начнём с Карла Бриннера. Это он решает, кого показывать в кадре. Если кто и знает, почему именно эти люди попали в объектив, так это он.

Они вернулись в «Студию 17», надеясь поговорить с Бриннером, но узнали, что он внезапно ушёл посреди рабочего дня. Магнус Ульссон, казалось, искренне не понимал, что произошло.

— Не знаю, куда он отправился, — признался он, проводя рукой по волосам. — Никому ничего не сказал. Просто собрал вещи и ушёл.

Анна настаивала:

— Вы знаете, где он живёт? Есть идеи, почему он так спешно уехал?

Магнус неохотно кивнул.

— Да, у меня есть его адрес. Но, честно говоря, детективы, я не могу поверить, что Карл замешан в чём-то подозрительном. Он дотошный, даже одержимый своей работой.

Получив адрес, Эрик и Анна немедленно отправились к дому Бриннера. Что-то подсказывало им, что найти его нужно как можно скорее.

***

Особняк Карла Бриннера стоял на окраине Стокгольма, окружённый густым лесом, который придавал месту ощущение изоляции. Подъезжая, Эрик указал на чёрный седан, небрежно припаркованный на подъездной дорожке.

— Похоже, он приехал недавно, — заметил он, глядя на свежие следы шин, на гравии.

Входная дверь была не заперта, что насторожило детективов. Они дважды позвонили, назвав имя Бриннера, но ответа не последовало. Эрик взглянул на Анну, его лицо стало серьёзным, а рука потянулась к кобуре с оружием. Не дожидаясь разрешения, он толкнул дверь плечом, и они осторожно вошли внутрь.

В доме царила зловещая тишина — та, при которой каждый скрип половиц отдаётся гулким эхом. Из кухни донёсся глухой удар, затем шум падающего предмета. Обменявшись быстрым взглядом, Эрик достал оружие, Анна последовала его примеру, и они двинулись на звук.

То, что они увидели, заставило их замереть.

Карл Бриннер висел на верёвке, привязанной к потолочной балке. Его тело медленно раскачивалось, лицо было искажено мукой. Ноги едва касались пола, пальцы судорожно дёргались, пока жизнь покидала его.

Не раздумывая, Эрик схватил нож с кухонного стола и перерезал верёвку. Вместе они опустили Бриннера на пол, Анна тут же вызвала скорую, а Эрик тем временем пытался привести его в чувство.

— Держись, Карл! — крикнул он, голосом полным отчаяния. — Кто отдавал приказы? Кто велел тебе снимать этих людей?

Эрик едва успел включить диктофон, как губы Бриннера слабо дрогнули, его голос был чуть слышен.

— Ларс Экман... приказывал... крупные планы... — прохрипел он.

Затем его глаза закатились, и он потерял сознание.

Анна продолжала говорить с диспетчером, её голос оставался твёрдым, несмотря на хаос вокруг. Эрик стоял на коленях рядом с Бриннером, его мысли метались. Какие бы тайны ни хранил оператор, они вот-вот могли раскрыться — настолько близко подобрались детективы.

Когда вдалеке завыли сирены, Эрик мрачно прошептал:

— Теперь это стало личным.

Глава 4. Бремя признания

Сирены скорой помощи прорезали вечерние сумерки, когда парамедики ворвались в кухню Карла Бриннера. Эрик и Анна отступили в сторону, их лица были бледны, но решительны. Несмотря на критическое состояние Бриннера, медикам удалось стабилизировать его достаточно для транспортировки в Стокгольмскую центральную больницу. Когда носилки выкатывали, Анна подошла к одному из них.

— Он выживет? — её голос звучал сдавленно от напряжения.

Тот осторожно кивнул.

— Пока держится, но всё висит на волоске. Ему срочно нужна помощь.

Эрик присоединился к ней, сжав челюсти.

— Если он выкарабкается, у нас появится первый настоящий след. Если нет... — Он не стал договаривать.

Анна резко повернулась к нему.

— Ты думаешь, это ещё не конец?

— Нет, — мрачно ответил Эрик. — Тот, кто довёл Бриннера до такого состояния, не остановится. Они постараются убрать всех, кто знает слишком много, — включая нас.

***

В участке детективы доложили комиссару Петерссону о событиях дня. Обычно невозмутимый, на этот раз комиссар слегка дрогнул, слушая их рассказ о том, как они нашли Бриннера на грани смерти.

— Ситуация только ухудшается, — пробормотал Петерссон, потирая виски. — Бриннер прямо указал на Экмана... Вы считаете, признание Бриннера заслуживает доверия?

— Это начало, — твёрдо сказала Анна. — Бриннер отвечал за выбор крупных планов, что делает его ключевой фигурой в этом деле. Тот, кто стоит за убийствами, использовал его как посредника, не раскрывая своих истинных целей.

Эрик наклонился вперёд, уперев локти в стол.

— Но, почему он решил свести счёты с жизнью именно сейчас? Почему запаниковал, когда мы только начали соединять точки?

Петерссон нахмурился.

— Может быть, он почувствовал, что мы приближаемся к разгадке. Или ему дали понять, что он причастен к убийствам.

Анна задумчиво кивнула.

— Так или иначе, наша следующая цель — Экман. На этот раз мы не примем отказа.

***

На следующее утро, вооружившись показаниями Бриннера и новыми уликами, Эрик и Анна снова отправились в «Студию 17». На этот раз они проигнорировали Магнуса Ульссона и направились прямиком в кабинет Экмана. Когда они вошли без предупреждения, Экман поднял голову, сначала удивлённый, но мгновенно сменивший выражение лица на возмущённое.

— Что значит это вторжение? — вскочил он со стула. — Я уже сказал вам всё, что знаю!

Эрик быстрыми шагами подошёл к столу и наклонился вперёд.

— Не совсем, господин Экман. Ваше имя снова всплыло — на этот раз из уст Карла Бриннера, который едва не умер прошлой ночью, обвинив вас в этих убийствах.

Лицо Экмана побелело, хотя он пытался сохранить самообладание.

— Это абсурд! Карл находился в стрессовом состоянии, он, наверное, мог сказать что угодно, лишь бы отвести подозрения от себя.

Анна шагнула вперёд, подняв диктофон.

— Мы успели записать его признание, прежде чем он потерял сознание. Не хотите объяснить, почему он утверждает, что вы давали указания, кого именно выделять крупным планом во время трансляций?

Экман опустился в кресло, на лбу выступили капли пота. Впервые его безупречная манера держаться пошатнулась.

— Вы не понимаете, — забормотал он. — Я не участвовал в... в том, что случилось с этими людьми. Я лишь выполнял приказы.

— Чьи приказы? — голос Эрика стал тихим и опасным.

Экман заколебался, разрываясь между страхом за себя и боязнью возмездия. Наконец, он тяжело вздохнул, и в его глазах появилась покорность.

— Советник Хенрикссон. Это он дёргает за ниточки.

Анна переглянулась с Эриком. Советник Хенрикссон — высокопоставленный чиновник, известный своим влиянием в медиа и рекламе, — был практически неприкосновенен. Но если Экман говорил правду, это объясняло масштаб и дерзость всего замысла.

— Рассказывайте всё, — приказала Анна, положив диктофон на стол. — И не упускайте ни одной детали.

Экман нервно кивнул и начал своё признание.

— Хенрикссон обратился ко мне несколько месяцев назад. Он сказал, что нужно незаметно устранить нескольких людей. Эти люди — ваши жертвы — шантажировали его. Требовали долю от доходов шоу «Живи и смейся до конца». Хенрикссон не мог рисковать, поэтому придумал план, чтобы их смерть выглядела как несчастный случай.

— А как здесь связаны крупные планы? — резко спросил Эрик.

Экман сглотнул.

— Он приказал мне следить, чтобы определённые зрители попадали в кадр. Это было достаточно незаметно, но тот, кто исполнял убийства, понимал сигнал.

Анна сузила глаза.

— И вы передали эти указания Карлу Бриннеру?

— Да, — признался Экман. — Но клянусь, я не понимал, что это значит, пока не стало слишком поздно.

— А Хенрикссон? — настаивал Эрик. — Он называл имя убийцы?

Экман покачал головой.

— Нет. Он лишь уверял, что всё будет сделано тихо и чисто. Думаю, даже он не знал, кто именно исполняет приказы — он слишком умён, чтобы оставлять явные улики.

Анна выключила диктофон, её лицо стало каменным.

— Вы понимаете, что стали соучастником нескольких убийств, господин Экман? Сотрудничество может смягчить приговор, но только если вы продолжите говорить правду.

Экман обмяк в кресле, сломленный.

— Я буду сотрудничать. Но вам придётся защищать меня. У Хенрикссона куда больше ресурсов, чем вы можете себе представить.

— Хенрикссоном займёмся мы, — холодно сказал Эрик. — А пока считайте себя задержанным.

***

Покидая студию с Экманом, Анна почувствовала прилив решимости. Теперь у них был чёткий путь вперёд. Но противостояние с советником Хенрикссоном будет сложнее всего, с чем они сталкивались прежде. Ставки выше некуда, и поражение недопустимо.

В машине Эрик нарушил тягостное молчание.

— Хенрикссон не сдастся без боя. Он будет драться грязно, и вокруг него — множество уровней защиты.

Анна смотрела в окно, её ум лихорадочно работал.

— Тогда нам нужно быть умнее. И действовать быстрее. А пока давай поручим криминалистам изучить переписку Хенрикссона.

***

За окном мелькали городские пейзажи, пока они ехали к зданию мэрии, где располагался кабинет Хенрикссона. Никто из них не проронил ни слова, каждый был погружён в свои мысли. Они знали, что вступают в опасную игру, но пути назад уже не было.

Хенрикссон долго плел свою паутину, опутывая всех ложью и коррупцией. Но на каждого паука рано или поздно находится свой охотник — и Эрик Густафсон с Анной Ларсен были полны решимости оборвать эти нити раз и навсегда.

Глава 5. Паутина лжи 

Поездка в мэрию выдалась напряжённой. Груз ответственности давил на Эрика и Анну, словно тяжёлый плащ. Они понимали, что советник Хенрикссон — не просто подозреваемый. Это был человек, который использовал власть как оружие, чьё влияние проникало во все уголки политической и медийной жизни Стокгольма. Чтобы противостоять ему, требовалось не только железное доказательство, но и хитрость, точность и непоколебимая решимость. 

Величественное неоклассическое здание мэрии возвышалось перед ними, его колонны и резной фасад словно кричали о власти, скрытой за стенами. Но под этой помпезной оболочкой таились секреты, куда более мрачные, чем кто-либо мог представить. Эрик припарковался в стороне, и оба детектива вышли из машины, прикрепив свои значки к лацканам пиджаков — как доспехи и предупреждение одновременно. 

Внутри мраморные залы кишели людьми: политики, перешёптывающиеся по углам, помощники, снующие с кипами документов, и охрана, зорко следящая за порядком. Анна шла впереди, её шаг был твёрдым, хотя внутри всё сжималось от тревоги. Эрик следовал за ней, его острый взгляд выискивал малейший намёк на опасность. 

У стойки регистрации Анна показала значок. 

— Нам нужно срочно поговорить с советником Хенрикссоном. Дело не терпит отлагательств. 

Регистратор заколебалась, явно не зная, как поступить. 

— Мне нужно подтверждение... 

Не дав ей договорить, раздался голос позади них. 

— Детективы Густафсон и Ларсен, я полагаю? 

Они обернулись. Перед ними стоял высокий, безупречно одетый мужчина лет пятидесяти с лишним. Его седые волосы поблёскивали под светом люстры, а улыбка была отполированной, но совершенно безжизненной. Это был советник Хенрикссон — человек, чья обаятельность лишь прикрывала холодный расчёт. 

— Советник Хенрикссон, — начала Анна, сохраняя официальный, но твёрдый тон. — Нас интересует ваша связь с Ларсом Экманом и производством шоу «Живи и смейся до конца». 

Хенрикссон приподнял бровь, изображая удивление. 

— Моя связь с господином Экманом? Вы, должно быть, ошибаетесь. Я всего лишь меценат, не более. 

Эрик усмехнулся и слегка наклонился вперёд. 

— Забавно. Потому что, согласно показаниям Экмана и Карла Бриннера, это вы отдавали распоряжения о том, кого из зрителей нужно показывать крупным планом во время трансляций. Не хотите объяснить, зачем? 

Выражение лица Хенрикссона оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло раздражение. 

— Обвинениями легко бросаться, детектив Густафсон. А вот доказать их — совсем другое дело. Может, продолжим этот разговор в более подходящем месте? 

Не дожидаясь ответа, он жестом указал на переговорную в конце коридора. Эрик и Анна переглянулись, затем последовали за ним. Когда дверь закрылась, атмосфера мгновенно изменилась. Хенрикссон непринуждённо облокотился о стол, и его манера держаться сменилась с дружелюбной на откровенно угрожающую. 

— Вы ступаете на опасную территорию, — тихо произнёс он, и в его голосе явственно прозвучала угроза. — Те, кто слишком глубоко копаются в делах, им не предназначенных, часто сталкиваются с... неудобствами. 

Анна не отводила взгляда, её голос не дрогнул. 

— Мы здесь не для игр, советник. Мы знаем, что вы организовали убийства тех, кто угрожал вашим планам. Ваша связь с Экманом и Бриннером лишь подтверждает это. 

Хенрикссон мрачно рассмеялся и покачал головой. 

— Вы думаете, сможете повесить это на меня? На основании чего? Признания продюсера? Или бедолаги Бриннера? Это ничего не значит против человека моего положения. Даже если бы и значило, вы действительно верите, что кто-то осмелится меня осудить? 

Эрик сделал шаг вперёд, его слова резали, как лезвие. 

— Возможно, не напрямую. Но мы ближе, чем вы думаете. Каждая нить ведёт к вам — включая отправленные сообщения на неизвестный номер перед каждым убийством. Вы недооценили нас, Хенрикссон. Теперь пришло время ответить. 

Впервые маска советника дрогнула, обнажив искренний страх. Он резко выпрямился, судорожно полез в карман — и прежде чем детективы успели среагировать, рванул к двери. 

*** 

Началась погоня. 

Хенрикссон стремительно мчался по коридорам мэрии, расталкивая удивлённых сотрудников и ловко преодолевая лестничные пролёты. Эрик и Анна не отставали от него, их шаги эхом отдавались на мраморных полах. Выскочив на улицу, советник запрыгнул в чёрный внедорожник, припаркованный у входа, и рванул с места, не обращая внимания на правила. 

— За ним! — крикнул Эрик, запрыгивая в служебную машину, пока Анна вызывала подкрепление. 

Хенрикссон нёсся по улицам Стокгольма, лихо, лавируя между машинами и проскакивая на красный. Город мелькал за окном в хаосе сигналов и визга тормозов. Эрик выжал газ до упора, сокращая дистанцию, когда они приблизились к набережной. 

Но отчаяние советника сыграло против него. На крутом повороте у воды его машину занесло на мокром асфальте. Казалось, он вот-вот выправит курс — но внедорожник пробил ограждение и рухнул в ледяную воду. 

Эрик резко затормозил, остановившись в сантиметрах от разрушенного парапета. Оба детектива выскочили из машины, уставившись на пузыри, поднимающиеся с того места, где скрылся автомобиль. Не раздумывая, они спустились к воде, вглядываясь в тёмную глубину. Помочь было уже невозможно. 

Спасатели прибыли через несколько минут. Когда искореженный внедорожник наконец вытащили на берег, тело советника было безжизненным. Его некогда внушительная фигура теперь представляла собой лишь жалкое зрелище — жертву собственной гордыни. 

*** 

В участке Эрик и Анна разбирали вещи Хенрикссона, включая его телефон. Криминалисты извлекли данные: серия сообщений на неизвестный номер, сделанных незадолго до каждого убийства подтвердилась. Даты идеально совпадали с появлением жертв в шоу «Живи и смейся до конца». 

— Вот оно, — прошептала Анна, глядя на экран. — Последний кусок головоломки. 

Эрик мрачно кивнул. 

— Теперь осталось найти того, кому это предназначалось. 

Координаты последнего звонка указывали на ничем не примечательный дом на окраине Старого Стокгольма. Когда над городом занялся рассвет, Эрик и Анна готовились к новой схватке — самой опасной на их пути. Хенрикссон мог быть заказчиком убийств, но исполнитель всё ещё оставался на свободе. И они были полны решимости, довести дело до конца. 

Что бы их ни ждало в том доме, одно было ясно: паутина лжи, сплетённая Хенрикссоном, вот-вот распутается окончательно. 

Глава 6. Тени предместья 

Неприметный дом на окраине Старого Стокгольма стоял, словно призрак, в бледном утреннем свете. Облупившаяся краска и заросший сад придавали ему вид заброшенности, будто он пустовал уже много лет. Но Эрик и Анна знали правду. Это было не просто дом — это было логово того, кто слишком долго ускользал от правосудия. 

Они приближались осторожно, в сопровождении бойцов спецподразделения полиции Стокгольма. Напряжение витало в воздухе. Каждый скрип калитки, каждый шелест листьев на ветру казался громким, как выстрел. Группа рассредоточилась по периметру, перекрыв все возможные пути отступления. Эрик крепче сжал рукоятку пистолета и переглянулся с Анной. Та слегка кивнула, её лицо выражало решимость. 

— По моей команде, — прошептал старший офицер, подняв руку. Резким кивком он дал сигнал к штурму. 

Входная дверь разлетелась под ударами тарана, и команда ворвалась внутрь. В доме царил полумрак — окна были затянуты плотными шторами. В редких лучах света, пробивавшихся сквозь темноту, лениво кружились пылинки. В воздухе витал лёгкий запах плесени и чего-то более резкого — возможно, химикатов. 

Эрик быстро двинулся через гостиную, внимательно осматриваясь в поисках любых признаков движения. Позади него Анна методично обыскивала коридор, её действия были точными и выверенными. Звуки тяжёлых ботинок эхом разносились по пустым комнатам, прерываясь лишь краткими командами офицеров, зачищавших помещение. 

И вдруг — грохот. Резкое движение сверху. На лестнице мелькнула фигура, на мгновение замершая в дверном проёме, прежде чем исчезнуть в одной из комнат. Эрик рванул вперёд, крича: 

— Полиция! Стоять! 

Раздались выстрелы, оглушительные в замкнутом пространстве. Пули прошили деревянные перила, вынудив Эрика укрыться. Анна прижалась к стене, держа оружие наготове, и запросила подкрепление. 

— Подозреваемый вооружён и опасен! — донёсся чей-то голос сквозь шум. 

Перестрелка длилась считанные секунды, но показалась вечностью. Наконец резкий крик боли прорезал хаос, за ним последовал звук упавшего оружия. Эрик и Анна осторожно двинулись вперёд, держа стволы направленными на дверь, куда скрылся преступник. 

Внутри они обнаружили худощавого мужчину, распластавшегося на полу и сжимающего плечо. Кровь сочилась сквозь его пальцы, окрашивая потёртый ковёр. Его лицо было измождённым, а глаза — полными страха и боли. На нём была обычная одежда, но жилет с логотипом осветителя, брошенный на стул, выдавал в нём человека, связанного со сценой или съёмками. 

Анна слегка опустила оружие, но осталась настороже. 

— Не двигаться, — резко приказала она. — Вы арестованы. 

Мужчина застонал, пытаясь слабым усилием приподняться. Эрик шагнул вперёд, отшвырнул пистолет ногой и опустился рядом с ним на колени. 

— Кто вы такой? — спросил он ледяным тоном. — И зачем вы охотились на этих людей? 

Мужчина уставился на него, дыхание его было тяжёлым. 

— Уже неважно, — прохрипел он. — Думаете, если возьмёте меня, что-то изменится? Такие, как они, всегда будут. Всегда. 

Эрик наклонился ближе, и его голос стал ещё холоднее. 

— Возможно. Но сегодня мы взяли вас. 

*** 

В участке комната для допросов казалась душной и тесной по сравнению с размахом раскрытого дела. Подозреваемый — им оказался Йонас Фальк, вольный техник, иногда работавший на «Студию 17» — сидел, сгорбившись за столом, его перевязанное плечо явно доставляло ему боль. Напротив Эрик и Анна обменялись молчаливыми взглядами, прежде чем начать допрос. 

Анна положила на стол фотографию одной из жертв. 

— Начинайте говорить, господин Фальк. Почему вы убивали этих людей? 

Фальк долго смотрел на снимок, прежде чем ответить. Его голос был хриплым, с нотками горечи. 

— Я не задавал вопросов. Просто выполнял приказы. Кто-то присылал сообщения, указывал, дату трансляции, и я видел, кого камера выделяла крупным планом, ошибиться было невозможно. А потом я устраивал... несчастные случаи. Следил, чтобы никто не связал всё воедино. 

Эрик наклонился вперёд, его пронзительный взгляд приковал Фалька к месту. 

— Чьи приказы? Это был Хенрикссон? 

Фальк покачал головой. 

— Я не знаю, кто такой Хенрикссон. Приходили только СМС-сообщения. Инструкции были чёткими — помеченные лица означали цели. Лёгкие деньги, лёгкая работа. До сегодняшнего дня. 

Анна пододвинула распечатку СМС Хенрикссона. 

— Эти сообщения совпадают с датами убийств. Вы хотите сказать, что не понимали, что делаете? 

— Я знал достаточно, — неохотно признался Фальк. — Но не всё. Меня волновала только оплата. Неважно, кто умрёт, главное — остаться чистым. 

Эрик ударил кулаком по столу, заставив Фалька вздрогнуть. 

— Из-за вас погибли люди! Их семьи разрушены, жизни стёрты — и всё ради чего? Ради денег? 

Фальк сжал челюсти, но промолчал. Анна взяла инициативу, её тон был холодным, но твёрдым. 

— Расскажите, как вы совершали убийства. Нам важна каждая деталь. 

С неохотой Фальк начал описывать свой метод. Определив жертв во время эфиров, он отслеживал их перемещения через публичные записи и соцсети. Узнав их распорядок, он вызывал такси с поддельными номерами, чтобы отвезти их в безлюдные места — туда, где тела не найдут сразу. Утопления, падения, инсценированные самоубийства — всё было продумано до мелочей, чтобы избежать подозрений. 

— Но, почему вода? — настаивала Анна. — Почему так много жертв сбрасывали в гавань? 

Фальк слабо пожал плечами. 

— Вода скрывает следы. Течения уносят тела, они запутываются в мусоре. Чем дальше друг от друга их находят, тем сложнее связать. 

Эрик откинулся на стуле, его лицо выражало отвращение. 

— Вы монстр, Фальк. Ничто иное. 

*** 

С признанием Фалька дело начало подходить к своему логическому завершению. Хотя он так и не подтвердил связь с Хенрикссоном, она была очевидной. Коррупционные схемы советника, его манипуляции съёмочной группой и организация убийств сложились в единую картину, которую не могли игнорировать даже его союзники. Собранные материалы передали в Национальное бюро по борьбе с коррупцией для дальнейших действий против сообщников Хенрикссона. 

Ларс Экман, обвинённый в пособничестве убийствам, получил снисхождение за сотрудничество со следствием. Карл Бриннер, выживший после попытки суицида, предпочёл исчезнуть из публичной жизни, оставив после себя лишь слухи о вине и возможном раскаянии. 

Финальная глава шоу «Живи и смейся до конца» осталась незавершенной. Программа продолжала выходить в эфир, будто не замечая — или не желая замечать — тёмного прошлого. Но для Эрика и Анны это дело стало отметиной. Оно напомнило им, что зло часто прячется на виду, прикрываясь обаянием и амбициями, выжидая момент для удара. 

Однажды вечером они стояли у здания управления полиции, наблюдая, как солнце садится за стокгольмскими крышами. Анна нарушила молчание. 

— Тебе никогда не кажется, что мы не всех поймаем? Что кто-то всегда будет ускользать? 

Эрик взглянул на неё, и уголок его рта дрогнул в усмешке. 

— Этого мы поймали. Это главное. И пока есть тени, Анна, мы будем их преследовать. 

Она кивнула, и на её лице появилась лёгкая улыбка, несмотря на тяжесть недавних событий. Вместе они вернулись в участок, готовые к новым загадкам, которые ждали их впереди.