Кольские археологические рассказы. Эпизод второй

А НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ...НЕОЖИДАННОЕ ЗНАКОМСТВО   

    - Это куда же нас занесло? – спросил я рано утром на следующий день, сонно пялясь через грязное окно вагона на хмурую северную действительность.
    - Что за станция такая? Дибуны или Ямская? – пропела Люся.
    - А с платформы говорят это город Оленегорск – в тон нам ответил Сакса и свесил с верхней полки свои длинные ноги. Почесав затылок, на секунду задумался.
    - Интэррэсно, есть ли на вокзалле пиииво?
Через десять секунд он уже спустился вниз и искал глазами проводницу. Найдя её, вежливый Сакса, как обычно, поздоровался с ней и интеллигентно поинтересовался о времени стоянки.
    - Стоянка десять минут – громко невозмутимо ответила проводница голосом дежурного по вокзалу.
     Я тоже стал потихоньку спускаться вниз и достал свои туалетные принадлежности.
     Люсёк уже хлопотала вокруг стола, наполняя маленькое помещение нашего купе, домашним уютом. Наш предводитель смачно храпел на второй нижней полке и, похоже, не реагировал на утреннее оживление, возникшее в результате остановки поезда. Сакса уже выбежал из вагона, прихватив с собой небольшой пакет. Мне почему- то подумалось, что он опять опоздает, а мы уедем дальше, оставив его в незнакомом городе одного, без папы и мамы. Как ни странно, мне сегодня не было жалко Саксу. Я больше переживал о том, что он не принесёт нам пива. Но он, как настоящий археолог, умудрился раскопать в дебрях вокзала шесть бутылок Жигулёвского, купил на платформе у местных бабушек тёпленького картофеля, каких –то холодных пирожков и солёных огурчиков. Вишенкой на торте оказался огромный сушеный лещ, которого наш Сакса обменял на юбилейный рубль у одного полупьяного местного мужика, который хотел стрельнуть у Саксы сигаретку. Но Сакса не был бы настоящим археологом из Ленинграда, если б не прихватил с собой ещё в добавок несколько свежих газет. Когда он в последнюю минуту вбежал в тамбур со всеми этими вкусностями и интересностями мы все, включая проводницу, облегчённо вздохнули и стали готовиться к завтраку.
     Проснулся наш начальник, сладко потянулся и попытался ущипнуть Люська за зад. Люсёк ловко увернулась от подобного проявления нежности и, рассмеявшись пропела:
    - Что Вы, что вы, товарищ начальник! Не время ещё, да и не место.
На что в ответ Володька прорычал:
    - Эх!!! Хорошо!!! Ну, что, археологи, как самочувствие? Как настроение? Сегодня продолжим наше путешествие на теплоходе «Клавдия Еланская». Люсенька, а что у нас на завтрак? Картошечка!!! Сакса, я знал, что ты нас не подведёшь и сделаешь всё правильно. Первая благодарность – тебе. Молодой – это он уже обращаясь ко мне – учись у старшего поколения. Я бодрым голосом, как юный пионер ответил, что всегда готов и налил начальнику тёплого пива. Первую бутылку он влил в себя просто не глотая, отщепил немного леща и потянулся за газетой.
    - Так, в Гондурасе пока спокойно, шведы с финнами войны пока тоже не объявляли, так ведь, Сакса?
    - Да, так, финны нам – добрые соседди. Тервинтулла! Китос!
    От пивка, упавшего на старые дрожжи, мы немного осоловели, но не настолько, чтобы вновь завалиться на полки. Начальник предложил всем прямо сейчас на свежую голову заняться подготовительной работой и достал из походной офицерской сумки какие – то бумажки. Пояснил, что необходимо подготовить списки для погранцов, таинственно намекая, что в дальнейшем нам будет не до них. Я ничего не понимал в его действиях, но был уверен, что он всё делает правильно. Как оказалось, в дальнейшем, нам действительно было уже не до них. Начальник видел ситуацию на два шага вперёд и сделал всё вовремя.
     Пиво кончилось. Я тихонько бренчал на гитаре песню Машины времени «Вагонные споры», Володька копался в своих бумажках, Сакса забрался опять на верхнюю полку и, улыбаясь подпевал мне.
…Вагонные споры — последнее дело
Когда больше нечего пить,
Но поезд идёт, бутыль опустела
И тянет поговорить.
И двое сошлись не на страх, а на совесть,
Колёса прогнали сон.
Один говорил: «Наша жизнь — это поезд»
Другой говорил: «Перрон»…
     Люсёк достала вязание и стала быстро и увлечённо перебирать спицами. Поезд продолжал рассекать тайгу, огибая голубые бесконечные озёра и болота. Появились первые сопки. На макушках некоторых из них, среди зелени лесов, ещё лежали снежные шапки. Это было очень красиво и необычно. То и дело поезд догоняли стаи уток и ещё каких – то птиц. Одна, совсем ошалелая пыталась заглянуть к нам в окно, но, увидев бородатую и лохматую физиономию нашего начальника, шарахнулась в сторону, видимо от греха подальше. Иногда за окном мелькали небольшие стада оленей, что вызывало у меня безумный интерес и я непроизвольно начинал их считать.
     - Вот он и тебя сосчитал – не отрываясь от своих бумажек бормотал старший, цитируя знаменитую фразу козлёнка, который умел считать до десяти.
      Ничего не нарушало окружающую тишину и, только колёса нашего поезда продолжали стучать: Тук - тук, тук – тук. Я немного задремал, но быстро был разбужен начальником:
     - Пойдём ка, брат, покурим. Через пять минут принесут чай, как раз успеем. Мне жена сунула в дорогу какой – то пирог. Предлагаю прикончить его с чайком.
      Мы вышли в прокуренный тамбур и закурили. Дышать было нечем и Вовка предложил открыть дверь вагона. На удивление дверь оказалась не заперта на ключ. Когда мы её открыли, на нас обрушился поток свежего холодного воздуха. Мы осторожно по очереди высовывались наружу, жадно полоща в этом потоке свои лохматые головы.
     - Как тебе Люсёк? – поинтересовался Володька. Ничего девушка?
      Я смущенно ответил, что девушка действительно симпатичная, но немного худовата. А так, очень даже компанейская и весёлая. Вовка, усмехаясь, с гордостью ответил:
     - Это у нас с ней четвёртая совместная экспедиция. Представляешь, никак не могу её уговорить, просто скала! За это и уважаю. Но в этой экспедиции я постараюсь покорить эту вершину. Я пожелал ему успехов и задумчиво затянулся, вспомнив ту, с которой расстался на два месяца.
      В тамбур вошла проводница и защебетала:
     - Что вы, мальчики, движение с открытыми дверями строго запрещено! Давайте, заканчивайте перекур, чай я вам уже принесла. Мы стрельнули окурками в открытые двери и вернулись в купе. На столе стояло шесть стаканов чая в знаменитых железнодорожных подстаканниках, пирог с яблоками, бережно разрезанный нашей археологиней и печенье.
     - Почему стаканов шесть? – наивно спроси я. Люсёк улыбнулась мне и стала объяснять, что с нами едут два знаменитых чаехлёба. Им и по два стакана будет мало, вот увидишь. Да, видимо Люсёк много чего знала, чего не знал я, об этих забавных мужиках.
     А тем временем наш поезд всё ближе и ближе подкатывал к городу Мурманску. Параллельно рельсам мелькало шоссе, и вот уже поворот на аэропорт Мурмаши остался позади. Всё чаще за окном попадались какие – то ангары, трубы, склады и прочие строения, характерные для промышленной зоны. Я сразу вспомнил Тарковского, а точнее его фильм Сталкер. В нашем вагоне началось движение, и первые нетерпеливые попутчики уже выставили в проходе свои узлы. Мы сидели невозмутимыми вождями, ведь наш пароход отправлялся только через шесть часов. Открыли окно, но тут же его и закрыли, так как пахнуло гарью. Выходили самыми последними, не толкаясь спокойно выносили свои многочисленные рюкзаки, мешки и сумки. На прощание, как настоящие вежливые ленинградцы, поблагодарили проводницу и спустились на перрон.
     Морской вокзал города Мурманска оказался совсем рядом с железнодорожным. Их отделяло метров триста, четыреста. Поэтому мы, не теряя времени, стали перетаскивать понемногу свои шмотки с одного вокзала на другой. На то, чтобы перетащить всё ушёл примерно час. Мы нашли уютный уголок на открытом воздухе с двумя скамейками и, оставив Люська за старшую, ринулись в разведку. Первое, что мы обнаружили, был не работающий буфет. Тяжело вздохнув, начальник побрёл в кассы за билетами, а мы с Саксой решили ознакомиться с местным туалетом. Туалет был не совсем чистым, но мы же археологи, и ближайшие два месяца туалетом для нас будет бескрайняя тундра. Поэтому, сделав все необходимые дела, мы выдвинули гениальное предположение, что одного буфета для морского вокзала будет маловато. Вскоре наши поиски увенчались успехом. Мы предусмотрительно заказали три кружечки пивка, ожидая, что наш начальник прочтёт наши мысли и не ошиблись.
     - А, вот вы где! – радостно прогремел начальник, подбегая к нам и размахивая руками, как будто не видел нас неделю. Это, что, Колос? Я больше люблю Рижское. Пейте, ребята, пейте. В полях не скоро удастся попить пивка.
      - Билеты я с брони снял, так, что нам остаётся ждать посадку. Часа два ещё. Кто не видел ледокол Ленин, вон он стоит у причала, можно сходить посмотреть. А кто не видел Алёшу, можно подняться на верх.
     Я эти достопримечательности видел несколько раз, поэтому вызвался подменить Люська. Она, увидев меня, очень обрадовалась и куда – то стремглав побежала. А я расположился на скамейке рядом с нашими мешками и достал блокнот и авторучку: День первый – написал я жирными буквами и подчеркнул. Первая тысяча километров пройдена без потерь в личном составе и происшествий. Багаж цел и невредим. Экипаж весел и здоров. Готовы к дальнейшим приключениям на море… И так, под шумные крики чаек, обдуваемый свежим северным ветром, окружённый терпкими морскими запахами и звуками прибоя, я продолжал записывать в свой блокнот всякую безобидную чушь. Как оказалось, делал я это не напрасно. Часть моих записей сохранилась до сегодняшнего дня и легла в основу данного рассказа. Но тогда, в тот день я даже и предположить не мог, что эти записи пригодятся мне спустя сорок лет.
     Прошло два часа. Подошли подозрительно возбуждённые Володька с Саксой. У них блестели глаза, а щёки светились здоровым румянцем.
     - Ну, что братья, корабль ждёт, котлы разогреты, капитан приглашает на борт. И мы повторили все действия с нашим багажом, только наоборот. Нам выделили две двухместные каюты на нижней палубе почти на уровне ватерлинии. В задраенные иллюминаторы била волна и тыкался мордой какой – то морской зверь. Мы с Саксой заняли одну из них. Вовка, потирая руки и загадочно ухмыляясь, потащил свои и Люсины вещи в другую. Каюты оказались просторными и совсем не плохими, с душем и туалетом.  Примерно через сорок минут суматохи мы наконец – то рассовали свои шмотки по углам и встретились на верхней палубе. Здесь, конечно, было великолепно: Лёгкий бриз продирал до костей, чайки кружили над нашими головами, пытаясь на них нагадить, а мы четверо стояли, подставив ветру грудь и никак не могли надышаться морской свежестью. Было шесть часов вечера. Солнце еще стояло высоко над горизонтом. Лёгкие облака кружили над нами, не предвещая нам плохой погоды. Но, как я узнал позже, погода в этих широтах могла измениться за считанные минуты. И, разумеется, жизнь это безжалостно подтвердила. Люся сквозь шум ветра и крики наглых чаек прокричала:
     - Давайте спустимся вниз, тут очень хорошо, но холодно. Начальник тут же приобнял её, а она смущённо:
     - Товарищ начальник, вы опять? Правда, пойдёмте вниз, ребята!
     И мы пошли вниз в свои каюты, но на пути нам естественно попался бар. Это было его большой ошибкой, попадаться нам на пути. Мы переглянулись и решили зайти, просто посмотреть, что там есть. А там было всё.
     - По пятьдесят коньячка за отплытие – предложил Сакса. Володька напряг мозг, что – то сосчитал в уме и сказал, что не против, но мы уже залезаем в будущие зарплаты.
     - Товарищ начальник, я вас умоляю! Какие зарплаты. Ведь здесь такая красота, когда ещё так поплаваем в один голос пропели мы с Саксой. Я почему – то сразу вспомнил Мишкино странное замечание ещё дома, в Ленинграде о возможности заработать деньги. В этот момент корабль мощно прогудел три раза и начал тихонько отплывать от причала. Мы дружно приняли эти гудки, как знак свыше и без страха и сомнения, уверенной походкой шагнули в распахнутые двери бара.
     Народу внутри было ещё не много. В углу за столиком сидели молодые бородатые люди, видимо студенты, пара девиц толкалась у стойки. Ещё в баре находилась двое пожилых людей, пенсионеров, видимо муж и жена. Наверное, путешествуют - подумал я, хотя куда тут можно путешествовать, одна сплошная тундра.
     Мы уверенно подошли к стойке и заказали себе по пятьдесят, а Люську – шампанского.
     - Ну, за отплытие! – провозгласил командир и мы, весело стукнув бокалами, приняли на грудь совсем не плохой коньяк. А дальше произошло то самое событие, которое изменило нам все наши планы (особенно планы Володьки) на предстоящие, почти двадцать часов пути теплохода. К стойке подошел бравый старлей - подводник и заказал сразу сто пятьдесят коньяка. Мы, непроизвольно выразили восхищение поступком молодого офицера. Он проглотил эти сто пятьдесят грамм, как тот мужик в комедии «Бриллиантовая рука». Ну, помните: «Будете у нас на Колыме…»
     Разговорились. Новость о том, что он выпивает вместе с археологами из Ленинграда, произвела эффект разорвавшейся торпеды. Больше мы за выпивку уже не платили. Лейтенант оказался очень приятным молодым парнем, родом из Новосибирска. Три года назад он закончил в Ленинграде Высшее военно – морское училище подводного плавания имени Ленинского комсомола, был направлен на службу на Северный флот и сегодня вместе со своим экипажем возвращался из отпуска на базу подводных лодок Северного флота в посёлок Гремиха. Радости офицера не было предела. Через десять минут возбуждённой беседы мы были уже «на ты».
     - Как там Питер, ребята? Нева течёт всё в ту же сторону? А, что вы будете искать на Кольском? Обращаясь к Люську:
     - А вам, мадемуазель, не страшно находиться в компании бородатых мужиков?
Люсёк, возбуждённая шампанским, весело хохотала. Вопросы сыпались один за другим. И тут ему в голову пришло это самое коварное решение:
     - Ребята, давайте перейдём к нам в каюту. Наш командир, капраз Никитин будет очень рад гостям из Ленинграда. Он сам – ленинградец, поэтому двери для вас всегда открыты.
      Как я заметил позже, эта волшебная фраза – «Археологи из Ленинграда» открыла нам не только двери люкса, в котором проживал командир Никитин, но не раз открывала и прочие многочисленные двери администрации посёлка Дроздовка. Старлей расплатился с барменом, мы быстро подняли якорь и через пять минут уже пришвартовались у порога самой шикарной и дорогой каюты на этом теплоходе.
     Каюта была огромная. Столы стояли в два ряда, как на свадьбах. За столами сидел экипаж, всего человек двадцать. Возглавлял экипаж командир, тот самый капитан первого ранга Никитин. Я уже не припомню его имени, да мы его по имени и не называли, а обращались по - военному: «Товарищ капитан первого ранга!»
     - Ну, здравствуйте, земляки! – неожиданно, по - отечески мягким голосом, поприветствовал нас Никитин. Посидите с нами, расскажите о Ленинграде.
     И мы посидели, а потом посидели ещё и ещё. И так продолжалось до самого утра.
     Через час таких посиделок стол возглавлял уже наш начальник. Он как Бог Посейдон с лохматой головой и растрёпанной бородой метал молнии в молодых офицеров, рассказывая им пошлые анекдоты. Люся сидела справа от него и была, словно русалка. Я играл на гитаре песню «…когда усталая подлодка из глубины идёт домой! Сакса вместе с экипажем страстно подпевал, пуская слезу, а подводники отбивали ритм вилками и кулаками по столу. Я с опаской заметил, что некоторые кулаки были размером с детскую голову. Но мы все сегодня являлись одним экипажем, были братьями, находящимися в одной лодке. Похоже, что мы были готовы друг за друга отдать самое дорогое. Инциденты были просто исключены. Невозмутимые официантки примерно раз в час меняли нам закуски, уносили грязную и битую посуду и прибирали в каюте. На этой работе они видели и не такое.
     Через два часа Люсёк ушла к себе, сославшись на усталость. А мы продолжали наш поход. Офицеры периодически выбегали на верхнюю палубу проветриться и покурить. Я тоже вышел и обалдел. Море штормило. Теплоход огибал Кильдин с наветренной стороны. Волны были метра два, два с половиной и сверху покрыты сплошными белыми барашками. Наш теплоход раскачивался от носа к корме и стоять на палубе, не держась за поручни, было уже не безопасно. Чаек сменили какие – то крупные птицы. Они зависали над палубой и заглядывали нам в глаза. Надышавшись вволю и наглотавшись солёных брызг, мы вернулись в каюту.
    А там Володька уже травил байки морякам про древних людей, про первые лодки из шкур мамонта и конца этим байкам не было видно. Периодически провозглашались тосты и, кто ещё мог держать в руках бокалы и рюмки, дружно поддерживали оратора. С гордостью хочу заметить, что весь наш археологический экипаж, за исключением Люська, не подкачал и не ударил лицом в салат. Когда до прибытия в бухту Дроздовка оставалось часа четыре, мы, всё же разошлись по своим каютам. Как только моя голова коснулась подушки, я провалился в сон. Но он был крайне беспокойным: Я, то кого –то спасал, то нырял в пучину морскую. Не знаю спал ли Вовка, но вот Люсёк потом рассказала нам, что всю ночь провела в туалете. Морская болезнь – безжалостна к сухопутным.
     Меня разбудил гудок теплохода. Мы подходили к нашему пункту назначения. Стоянка предполагалась тридцать минут. Надо было срочно собираться. Уже минут через пятнадцать мы четверо и ещё несколько попутчиков толпились на палубе, ожидая схода на берег. Палубная команда быстро помогла нам подтащить наш багаж поближе к трапу. Нас провожал весь экипаж подводной лодки, во главе с командиром. Играла какая – то музыка. Было торжественно и грустно расставаться с этими суровыми, но замечательными людьми, каждый день рискующими своими жизнями ради нас, гражданских.
     С берега отошла большая лодка, чтобы забрать нас с теплохода. Море успокоилось и было изумительно красивым. Такой изумрудной воды я больше не видел нигде. Хотя нет, вру. Видел спустя двадцать четыре года, когда путешествовал со своей семьёй на машине по Норвегии. Но это уже отдельная история.
     Лодка причалила к борту теплохода. Первая группа пассажиров спустилась в «Dоrу», так называлась лодка, и отправилась к берегу. А мы всё прощались и прощались. Кто – то принёс шампанского.
     Стоим уже почти час, не можем с моряками распрощаться. Все, кто должен был сойти на берег, уже давно сошли, кроме нас, естественно. Те, кто собирался взойти на борт - тоже уже прибыли. Наконец капитан теплохода не выдержал:
      - Товарищ  капитан  первого  ранга, а нельзя ли  ускорить процесс прощания.   
      - Не горячись, капитан, нагоним. В Ивановской постоим поменьше. Лучше распорядись, чтобы принесли ещё шампанского...
     Выручили  наши  пограничники. Они уже вернулись второй раз и стали нас поторапливать. Наконец под марш славянки мы погрузились в лодку и, стоя лицом к теплоходу, махали руками и иными предметами на прощание подводникам. Я махал своим спиннингом, совсем забыв о предупреждении начальника. Семь футов вам под килем, ребята и, чтобы количество погружений было равно количеству всплытий. А наша Дора потихоньку, пыхтя мотором, подходила к берегу. Вода была настолько прозрачная, что я, перегнувшись через борт, наблюдал за морскими обитателями бухты, как в кино. Наконец, когда до берега оставалось пол - кабельтова, а дно, как казалось, царапало днище нашей лодки, я непроизвольно решился на дерзкий поступок. Решил добраться до берега вплавь. Ведь я же был деревенский отчаянный парень, не раз переплывавший наше родное озеро. Снял штормовку, сапоги и собрался нырнуть в морскую пучину. Уже в полёте меня поймал за штаны один из бдительных погранцов.
     - Ты, что, парень, сдурел? Тут глубина метров восемь, а температура воды градусов пять – шесть. Две минуты в такой воде, для не подготовленного человека – верная смерть. Я попытался ему возразить, что, мол, мы уже вторую ночь готовимся, но погранец только покрутил пальцем у виска. Шутку он не понял.
Наконец нос лодки уткнулся в деревянный настил, и мы шагнули на землю. Быстренько покидали вещички и стали ждать начальника, которого погранцы с карабинами наперевес увели с собой для проверки документов.
     - Вот ведь, какой прозорливый чёрт лохматый – восхищённо подумал я о своём начальнике. Заранее всё подготовил, как будто знал, что таким торжественным будет наше прибытие на Север.

Продолжение этой истории в следующих главах.