кредитор

Москва. Метро. Час-пик. Толпа людей, упакованных во все черное. Спрессованные судьбы, обернутые в упаковочную бумагу. Только изредка – ярким пятном – другой цвет. Белая шапка или красная сумка. Удивляет и настораживает. Потому что нарушает темную палитру. На скамейке напротив меня – дама в нелепой шляпке, в форме таблетки. Скользнула по мне взглядом. Думала, не замечу. Отвернуться некуда. Пространство вокруг меня плотно сдавлено чужими плечами. Не могу пошевелиться, чтобы смахнуть слезы. Следы внутреннего конфликта. Результаты противостояния. Жесткого, агрессивного «надо!» и беспомощного, слабого «не хочу!». Как две волны: одна на другую внахлест. Глухой удар и зловещий шепот отката. Потому и слезы – каплями воды после шторма. Как брызги разбушевавшейся стихии.
«Надо!» - это денег. Срочно и жизненно важно. Срок на раздобыть – три дня. Иначе я останусь без квартиры. Надо заплатить очередной платеж по кредиту. Если не получится, просроченная задолженность будет четвертая. По драконовским условиям договора – недопустимая. За нарушение финансовой дисциплины заемщик, то есть я, будет наказан. И мои квадратные метры выставят на продажу.
«Не хочу!» - это протест против условий займа. То, что называется перехватить. Или выручить. Одолжить на короткое время, пока не выплатят задержанную на два месяца зарплату. Дают деньги – это хорошо. Но для того, чтобы их взять, надо прогнуться. Склониться до самой земли, как собака до миски. И потом, как повилять хвостом, выразить благодарность.
Надо или не хочу, хочу или так не надо? От частого повторения слова теряют смысл. Ледяным панцирем обхватывают голову. Скатываются по щеке слезами. И пусть. В метро все равно никто не спросит: «Вам плохо?». Все – мимо. Взгляд в сторону, а телом – ближе. Ничего не бывает таким далеким, как чужой человек – рядом.
Дама не отводит от меня глаз. Взгляд из любопытного превращается в укоризненный. Подняла голову вверх, к мутным светильникам. Старюсь отвлечься, разглядывая грязный потолок. Не выходит. Обида спазмами обхватывает горло. Дышать трудно, как в перегретой сауне. Пытаясь сдержать слезы, делаю глубокий вдох. Напрасно. Горло скребет комок злости. Проглотить не получается. Только напрягается шея. А мускулы лица – как замороженные: не двигаются. Не мысли, а груда тяжелых кирпичей. Под ними – мои невысказанные слова. Невыраженный протест и подавленный гнев. В ответ на проявление будто бы - доброты. Убеждаюсь еще раз: когда ни о чем не просишь, добро не оказывают, его причиняют. Как и на этот раз.
- Я слышал, что вам задержали зарплату, и у вас могут быть проблемы. Могу помочь, мне не составит это особого труда. – Это он в телефонную трубку. Мягким тоном после сухого, делового. После очередного обсуждения совместного проекта.
- Да? – Удивилась я. – Вы очень добры. Но вы же меня ни разу не видели? Откуда у вас желание мне помочь?
- Вот и хорошо. Будет возможность вас увидеть.
-Тогда, может быть, где-нибудь пересечемся?
- Ну, если только в моем офисе. Я сегодня буду допоздна. Так что успеете заехать.
Слово «заехать» сюда не подходило. Нужно было делать порядочный крюк. По времени – это часа на полтора. А по расстоянию - от центра Москвы до ее окраины – километров двадцать. Не могла понять, почему нельзя было встретиться на равном друг от друга расстоянии. Нашла один вариант ответа: заемщик идет к кредитору, а не наоборот. Но этот ответ меня не удовлетворил. Потому что, если заемщик – женщина, а кредитор – мужчина, правило можно и нарушить. К тому же мы – деловые партнеры. Но деньги были важнее соблюдения этикета. Объяснила странность его поведения скрытым романтизмом. Заем – благовидный предлог. Под прикрытием деловой встречи хочет устроить личную. Чтобы пригласить меня поужинать. Может быть, при свечах. А потом отвезет меня домой. А потом…
Для «потом» оснований было достаточно. Он выказывал знаки внимания к моей персоне уже полгода. Восхищался моим остроумием и отмечал аналитические способности. Как-то признался, что нашел мои фотографии и был удивлен. По его понятиям, умная женщина не может быть привлекательной.
- Значит, я вас разочаровала?
- Заинтересовала. – Строго сказал он.
- Вы меня – тоже, - призналась я.
Его фотографии у меня не было. Воображение рисовало умного и сильного мужчину. Подтверждением ума – его красноречие. Он использовал все многообразие русского языка. Даже слова, вышедшие из употребления. Умело вплетал в разговор пословицы и поговорки. Цитировал классиков русской литературы. Сыпал умными, изысканными остротами. И ни разу не ссылался на «есть такой анекдот». Все это – достаточно для желания познакомиться поближе. Но сам он встречу со мной не инициировал. И мне оставалось его только представлять. Получалось неплохо: обязательно высокий и плечистый. С серыми, цвета сумерек, глазами. Со спортивной фигурой и крупными ладонями. Свободный, - знала наверняка. Богатый, - догадывалась по статусу фирмы. Металлургическая компания с годовым оборотом «вам и не снилось».
После тяжелого рабочего дня преодолевать расстояние в пол- Москвы не хотелось. Но позвонила, как договорились. И он предложил два варианта на выбор. Первый: я подъезжаю к его офису и жду у супермаркета через дорогу. По телефону сообщаю о прибытии, а он выносит мне деньги. Потому что, к сожалению, у него такая работа. Он не может надолго покинуть рабочее место. Я удивилась. По моим представлениям генеральный директор не может работать на конвейере. Второй вариант переносился на утро завтрашнего дня. Я могу сразу, не заезжая на работу проехать до его офиса. Но его вызовет глава холдинга и поэтому деньги он оставит у секретаря. С недоумением спросила:
- А почему глава холдинга собирается вызвать вас в тот момент, когда приеду я? Мы ведь еще не договорились о времени.
- Потому что он советуется со мной каждый день. И когда я ему понадоблюсь, не знаю.
Его только что дружеский тон растаял под напором административного. Голос стал жестким и напористым. Будто он держал речь на производственном совещании и призывал к ответу прогульщиков и тунеядцев. От растерянности я не могла вымолвить ни слова. Расстояние между нами заполнилось тишиной. Тугим, натянутым молчанием. Как застывшие на морозе провода, которые не могли пропустить ток.
- Але? Вы меня слышите?
Лучше бы я его не слышала.
- Спасибо, я позвоню. – Холодно, по-светски ответила я.
И горько, как в детстве, заплакала. Будто игрушка, о которой я так долго мечтала, оказалась сломанной. Плюшевый медведь с оторванным ухом. Или заводная машинка - без ключика. Но получить желаемую сумму из рук интересного для меня мужчины хотелось сильно. И я решительно стерла с лица следы обиды. Решила для себя – лучше утром. Завтра.
 Поезд дернулся и резко остановился в темном тоннеле. Пассажиры стаей испуганных птиц вспорхнули с мест и закрутили по сторонам головами. Я быстро заморгала ресницами. Слезы казались застывшими. Сквозь мокрый туман проступила картинка моего унижения. К счастью, только предположительного.
Например, так. Ночная, украшенная огнями, Москва. Высокое, как башня, здание в 24 этажа. Прохожу мимо парадного подъезда и прячусь за сырой стеной супермаркета. Чувствую себя нищей на паперти. Которой вынесут крошки с барского стола. Из кислой улыбки с трудом леплю благодарную. Опустившиеся уголки губ руками поднимаю вверх. Звонок на мобильный. Он:
- Вы где? Левее, пожалуйста, выйдите на свет, мне вас не видно. А теперь – правее.
Молча киваю головой. Выхожу из-за угла. Встаю под лапу уличного фонаря. Появляется фигура мужчины с прямоугольными плечами. От сильного ветра полы плаща пеленают его, как младенца. Он ловит их крупными ладонями и прижимает к бокам. Достает из кармана конверт и, отворачиваясь от ветра, вручает мне. Быстро кивает и уходит.
Или по-другому. Вхожу в приемную. Секретарь – крашенная блондинка, нехотя отрывает взгляд от полированных ногтей:
- Вы курьер? – Зевает в сторону.
- Курьер? – Переспрашиваю я.
- Ну да, вы за конвертом? - Брезгливо, как нерасторопному лакею, вручает бумажный квадрат и отворачивается к окну.
Я торопливо прячу конверт в сумку и воровато оглядываюсь. Наклоняю голову к полу и делаю круглыми плечи. Чтобы никто не увидел, как я приняла подаяние. Долго не могу найти указатель с надписью «выход».
Поезд набирал скорость медленно. Будто специально, чтобы не сбить меня с мысли. Я сжала кулаки и ударила по коленям. Поставила точку в своих сомнениях:
- Нет таких денег, которыми можно заплатить за унижение. – Перекрикнула я грохот колес.
 Дама в шляпке посмотрела на меня с сочувствием. Чтобы отделить себя от толпы, закрываю глаза. Через несколько минут даже сквозь веки чувствую яркий свет. Вижу: вагон уже пустой. Значит, конечная станция. Свою проехала. Лениво смотрю на рельсы на противоположной стороне платформы. И решительно направляюсь к эскалатору. Выхожу на улицу и торопливо набираю номер его телефона.
- Я хочу вас поблагодарить. – Радостно кричу я. – Тут такая неприятная неожиданность. Только приехала домой, как позвонил шеф и сказал, что завтра даст мне аванс. Так что большое вам спасибо. За то, что у вас было желание мне помочь. За то, что хотели выручить меня. Огромное вам спасибо.
- Да? – Разочарованно протянул он. Голос у него был расстроенным. Как музыкальный инструмент после упражнений дилетанта. – Но может быть, вы как-нибудь по пути заедете ко мне?
- Нет. Спасибо. Мне к вам не по пути. И с вами… - И не продолжила. Просто с силой нажала на «сброс».
Утром в зеркале себе понравилась. Глаза были сухими и ясными. А улыбка - счастливой. Сморщила нос и погрозила себе пальцем. Я так делала каждый раз, когда мое представление о реальности не совпадало с самой реальностью.