Право на мечты

— О чем ты мечтаешь?
Забавно звучит этот вопрос на высоте в десять километров над землей!
— Не упасть вместе с авиалайнером! — хохочет она.
Он морщится и лукаво смотрит прямо ей в глаза:
— Это твой страх. А мечтаешь о чем?
Вот привязался. Странный тип: примчался в последний момент, сел на чужое место, сразу перешел на «ты» и запросто болтает с незнакомой женщиной. Она так не умеет…

***
Соня всегда считала, что мечты не для нее. Когда ей что-то было нужно, она прикидывала, осуществимо ли это желание. Если ответ был «да», то потребность переходила в разряд целей. Долго ли коротко ли, не мытьем так катаньем… Весь имеющийся в русском языке запас подобных формул прекрасно описывал дальнейший процесс: Соня всегда добивалась того, чего хотела.
Если же казалось, что получить желаемое ни при каких обстоятельствах не получится, эта идея просто стиралась с карты памяти. Так Соня называла пространство в голове, где рождаются и хранятся «хотелки». Она безжалостно удаляла оттуда все несбыточное, словно мусор. Карьера оперной певицы, путешествие в Аргентину, любовь самого лучшего в мире мужчины… Может, это и были мечты? Но зачем думать о том, что портит настроение и причиняет боль? Ни пение, ни дорогостоящая поездка на другой конец земного шара, ни тем более интерес к ней того самого единственного — это все недоступно ей. В топку.
Но Соня плохо понимала устройство человеческого мозга. Ничто не пропадало в нем бесследно. На самом деле отвергнутые желания падали в подсознание, а это бездонная пропасть, присутствующая в нашем измерении лишь номинально и полная всего, что когда-либо возникало в голове ее хозяина. Хозяина ли? Кто над кем властвует? Вот Соня считала, что она контролирует свой ум, но плохо спала и все время тревожилась. Ей не давали покоя странные фантазии и абсурдные страхи. Она выбрала своим гербом ярлык с надписью «реалист» и ревностно оберегала зыбкие границы выстроенного ею мирка. Думать о том, что все стертое могло когда-нибудь сбыться, не хотелось, поэтому Соня исключила из своего словаря понятие «мечта». Мечта — это не цель, не потребность. Это пустое «хочу» без всяких на то оснований.

***
— А какие тебе нужны основания? — незнакомец улыбается во весь рот. — Что такое эти основания?
Соня понимает, что вздремнуть в полете не получится, деться от соседа по ряду некуда, и решает вступить в игру. После некоторых раздумий она отвечает:
— Не знаю... Право?
— Прааааво? Ты хочешь сказать, что существует какое-то право на мечты? А кем же оно дается и кем отнимается?!
Выглядит этот болтун прелюбопытно: субтильный, неопределенного возраста, с волосами и глазами непонятного светлого цвета. Соня назвала бы его каким-то… Нет, никак не подбиралось слово. Вертелось на языке, но в означающее не трансформировалось.

***
Кем дается право на мечты? Наверное, оно есть у человека от рождения. Должно быть. Но не у всех. Вот у нее, у Сони, никаких таких прав никогда не было. Узнала она об этом не сразу, а когда ей объяснили, просто смирилась.
Например, у нее не было права на мечту быть артисткой. Здорово, наверное, стоять на сцене, петь, а потом принимать цветы и поздравления. Но Соня не подходит для сцены, потому что она некрасивая. Это ей папа сказал. Вон та певица отлично выглядит, ей можно выступать а тебе, доченька, не стоит. Ну куда ты с таким носярой и тонкими волосенками? Смешная, учись лучше, а то будешь дворником работать. Артистка, ишь!

***
— А сейчас твой отец так же думает? Прошло много лет, ты выросла, и некрасивой тебя не назовешь.
Сейчас Сонин папа уже ничего не думает, потому что он умер.
— И тем не менее все течет, все меняется, — цитирует Гераклита собеседник. — Родители часто подрезают крылья птенцу из страха, что, взлетев, он упадет и разобьется насмерть.
— И где же искать вдохновение и опору? — Соня пожимает плечами. — Не во всех есть столько внутренней силы, чтобы справиться в одиночку. Я, наверное, слаба.
— Любовь! — оживляется загадочный тип. — Тебе нужна опора? Почему бы не найти ее в плече идущего рядом? Не просто друга, а того, для кого ты — единственная, кто верит в тебя, потому что любит, и эта вера наполнит тебя необходимой силой! Если тебе понятнее техническим языком, она послужит топливом, и ты взлетишь на этой… ммм… обратной тяге!

***
Любовь…
Второе право, которого у нее, как выяснилось, никогда не было, — право на любовь. Потому что она уродина и никому не понравится. Это ей мальчишки говорили. Все, какие попадались — от одноклассников до случайных парней, с которыми Соня сталкивалась где-то на улице. Проходя мимо, они вдруг говорили приятелям:
— Смотри, какая страшная!
Ей было очень обидно, но она не плакала при них. Плакала потом, когда ложилась спать. Соня вообще целых шесть лет своей жизни помнит как бесконечные серые дни и соленые от слез ночи. За время учебы в школе она привыкла держаться ближе к стенам, низко опустив голову и надеясь, что так ее не заметят и не обзовут.
Когда в семнадцать лет она поступила в университет, то долго еще ходила по стеночке, пряча лицо, пока не поняла, что вчерашние пацаны выросли, и никто не собирается кричать на весь коридор:
— Ой, наша красаааааавица идет!
Несколько лет Соня училась двигаться чуть свободнее и смотреть сначала прямо перед собой, а потом и вовсе в глаза людям, с которыми говорит. Но страх остался. Страх перед мужчинами, от которых она не ждала ничего, кроме презрения и отвращения.
И все равно мечтала о любви и надеялась, что однажды встретит ее! Не найдет, а именно встретит. Искать Соня стеснялась. Ей казалось, что люди будут глумиться над ней, узнав, что убогая страшила надеется, что ее кто-то полюбит. Это все равно что смотреться в зеркало, чего Соня никогда не делала при посторонних — засмеют же: ну что такой уродине в зеркале высматривать?
Фантазии о счастье с любимым человеком Соня хранила втайне. Она где-то вычитала, что если на листке бумаги описать во всех деталях, как она это счастье видит, и спрятать в укромном месте в определенном направлении по фэншуй (кажется, в юго-западном углу комнаты), то все исполнится. И Соня загадала, что муж у нее будет врач, жить они будут в собственном доме — вдвоем и с собакой. Внешность будущего избранника она описала так: русые волосы, серые глаза, широкие плечи, высокий… Она представляла его так четко, что видела даже во снах. И себя там тоже видела, только совсем другую — красивую и умную.
У Сони долго не было никаких отношений, и она думала, что останется старой девой. Но в двадцать пять лет она познакомилась с мужчиной намного старше себя. Он проявил смелость и первым поцеловал ее после свидания, а потом намекнул, что хочет секса. И Соня решила, что пусть она к нему ничего и не чувствует, но нужно соглашаться, ведь это, быть может, единственный раз, когда мужчина предлагает ей близость. Да и тяготилась она своей неопытностью.
Они встречались в небольшой квартире, где не было ничего, кроме кровати в спальне и стола с двумя стульями на кухне. Наверное, она была предназначена для таких вот мимолетных встреч и скромного чаепития после.
В самый первый их раз Соня смущенно призналась кавалеру, что девственница, чем изрядно удивила его, но и порадовала. Он, конечно, старался, но ей все равно было очень больно. И следующие полтора года, что они встречались, ей было больно, потому что любовник совершенно не возбуждал ее. Соня его не любила и не хотела быть с ним. К тому же он был женат и вскоре начал жаловаться, что жена узнала об их связи и скандалит. Он твердил, что супруга у него больна психически и может выследить соперницу, чтобы физически расправиться с ней. Соне было страшно, но она не могла придумать, как отделаться от этого человека. А он говорил ей комплименты, называл красавицей и обещал, что еще немного, и Соня раскроется как женщина и начнет получать удовольствие от секса. И как-то раз ей даже почти удалось, почти! Она что-то такое ощутила, и потом весь вечер ходила счастливая.
В один прекрасный день он сказал, что его на работе переводят в другой город, прямо вот завтра утром он улетает и хорошо бы отметить их расставание прощальной встречей. Но Соня не поехала в ту квартиру. Отсиделась дома, не отвечая на звонки и сообщения. Он не знал ее адреса, найти не смог бы, так что нужно было просто переждать.
С тех пор Соня о нем не слышала. И любовников у нее тоже больше не было. К страху, который она испытывала перед мужчинами со школьных лет, добавилось презрение. Слабые, манипулируемые… Достаточно просто быть доступной — и они теряют голову…

***
— Что же вы молчите? — невесело усмехается Соня.
Незнакомец действительно сидит тихо и задумчиво смотрит в иллюминатор. Там так красиво! Соне виден кусочек неба сине-голубого удивительной глубины и насыщенности цвета. Под самолетом куда ни кинь взгляд все устилают мягкие облака. Вернее, они только выглядят мягкими, но в них нет ничего, кроме льдинок и пара. И если бы Соня сквозь них падала…
Сосед Сони резко поворачивается к ней. Снова этот пристальный взгляд необычайно светлых глаз.
— О чем ты думаешь? — спрашивает он.
В его голосе звучит тревога. Что это с ним? Как будто откликнулся на ее мысли…
— Ни о чем, — говорит она и щурится от яркого света — самолет повернул, и солнце теперь светит прямо в иллюминаторы.
Разговор сходит на нет. Наверное, шебутной парень устал болтать и сейчас покемарит. Жаль, самой Соне уже не вздремнуть: самолет приземлится уже через полчаса — для сна слишком мало.
— А куда ты сейчас летишь? — задает он неожиданный вопрос.
— Прямо сейчас? Туда же, куда и все. В Питер!
И почему он никак не угомонится? Разговор их дался Соне тяжело. Хотя… Надо признать, она немного облегчила душу. Эффект попутчика сработал. Скоро она и этот чудак разойдутся в разные стороны и никогда больше друг друга не увидят.
— А куда ты хочешь на самом деле? — не отстает он.
Надоело! Соня вдруг чувствует раздражение, и рявкает:
— В Буэнос-Айрес!
Пожилая женщина с соседнего ряда просыпается от Сониного рыка и испуганно озирается. Ее сосед, такой же немолодой, видимо, муж, успокаивающе гладит женщину по руке и с укором смотрит на Соню.
— Как интересно! Ты наконец-то заговорила о мечтах! — ехидничает приставучий сосед.
— Это не мечта! Это просто… — Соня не может подобрать нужного слова и запинается. — Я уже и думать забыла…
— Но моментально вспомнила сейчас. Почему же летишь не туда, почему в Питер? Командировка?
Соня мрачнеет. Нет, не командировка… Просто вдруг захотелось хоть куда-то выбраться из ракушки, в которую она залезла много лет назад. В ней тесно, то лбом, то коленкой обо что-то бьешься, да Соня привыкла уже к неудобству, тесноте и синякам.
— Ты привыкла к боли, — медленно произносит попутчик. — Тебе страшно без нее. Непонятно и одиноко. Эту боль ты и сделала своим спутником и источником питания. Внимание, вопрос: чем она тебя подпитывает? Что черпаешь? Еще больше боли, грязи и всего, что там копошится? Оттого и в голове у тебя…
— Что в голове? Что?! — Соня негодует.
Она уже жалеет, что ответила этому гадкому типу, повелась, ввязалась! Он, наверное, энергетический вампир. Сейчас выведет ее на эмоции, насытится негативом и свалит, а ей как дальше с вывернутой душой?!
— Почему. Ты. Не летишь. В Буэнос-Айрес? — с расстановкой спрашивает парень.
Вот так. Не «Почему Питер?», а «Почему НЕ Буэнос-Айрес?». Проще всего ответить на вопрос, который правильно задан.
— Незачем мне туда.
— Но ты хотела... Когда-то у тебя было это «зачем».
Хотела да перехотела! Нет, ложь… Обманывает она себя. Хочет туда, очень хочет. И на море хочет. И в Антарктиду. Везде хочет, но не-за-чем.
И опять ложь.
Попутчик ждет, глядя уже без улыбки.
— Всего-то пару слов заменить, Соня, — говорит он. — Даже не слов — букв. Почему не Буэнос-Айрес, не море и не Антарктида?
Она вздрагивает. Откуда он знает ее имя? И про Антарктиду? Он что, мысли читает?!

***
Почему? Потому что.
Потому что это третье право, которое Соня сама у себя отняла.
Ей не «незачем». Ей — не с кем.
Не хочется никуда ехать, потому что там ее ждет великая радость, океан впечатлений и эмоций — и все это не с кем будет разделить. Она никому не нужна, никем не понята и не полюблена, так зачем ей на песчаный берег с закатами и шумом прибоя?
Зачем практиковаться в испанском языке на улицах аргентинской столицы — кому она похвастается, что сегодня все ее поняли и она всех поняла?
А с кем вместе смеяться над увальнями-пингвинами?

***
Ее странный попутчик грустно улыбается.
Оказывается, никуда не делись Сонины мечты! Но она запретила себе воплощать их, потому что когда-то согласилась с абсурдным «правом на мечты».
А зачем тогда вообще все?
Соня смотрит на облака внизу, подается вперед всем телом. Пройти бы сквозь металл и оказаться там, на свободе. Как долго она будет падать вниз, интересно?
Вдруг что-то тянет ее назад и слышится голос:
— Девушка, девушка, просыпайтесь, ремни пристегните, мы снижаемся!
Соня выныривает из сна и растерянно оглядывается. Пассажиры оживленно переговариваются, застегивают на животах пряжки ремней безопасности, глядят в иллюминаторы и громко обсуждают, как красиво выглядит Петербург с такой высоты.
Соня тоже видит город... Но позвольте, ведь она же четко помнит, что в этом самом кресле у иллюминатора сидел тот странный парень со светлым и каким-то… прозрачным лицом! Она поняла вдруг, какое слово вертелось на языке: незнакомец казался ей прозрачным! Да это же был сон, и вся жизнь в нем перед ней промелькнула! Соня трясет головой, сгоняя морок. Бывает же…
Самолет мягко садится на полосу и под аплодисменты пассажиров завершает свой маршрут недалеко от терминала. Люди галдящей толпой перетекают из авиалайнера в салон автобуса. Кто-то радостно вертит головой в предвкушении незабываемого отдыха, кто-то устало сутулится, сидя на вещах. Плачет чей-то младенец, но Соня ничего этого не слышит. Она погружена в новое для нее состояние. Все так ясно и четко. Что это, пресловутая осознанность? Или еще от сна не отошла?
Вещей у нее немного — все уместились в одном среднего размера рюкзаке, и Соня, минуя зону выдачи багажа, движется к выходу из аэропорта. Вдруг в толпе мелькает лицо… Да это же он, тот, из самолета! Светлые волосы, светлые до прозрачности глаза… Она даже имени его не знает, а вот ему теперь известно о ней все. Соня бросается в его сторону и… налетает на чью-то широкую спину. Рука, которой она придерживала лямку рюкзака, выворачивается, и Соня вскрикивает от боли. Она приседает, трет руку и морщится. Кто-то большой нависает над ней, садится рядом.
— Ушиблись? Дайте, посмотрю руку. Дайте, дайте, я врач!
И Соня тянется навстречу этому голосу и этому большому человеку.
Не может быть…
— Станислав Владимирович?! — ее изумлению нет предела.
Перед ней присел на корточки рослый широкоплечий мужчина, чьи серые глаза она узнала бы из тысячи. «Добрый доктор»...

***
Два года назад Соне потребовалась хирургическая операция, и она искала врача. Ей хватило бы просто хорошего, но знакомый посоветовал именно этого, сказав, что у него золотые руки. А Соня на первом же приеме поняла, что и сердце у хирурга золотое. Она в него на самом деле влюбилась, часами разглядывала фотографии в соцсетях, грезила добрыми глазами и улыбкой, но потом одергивала себя: «У тебя нет на это права». И жила дальше, плача по ночам в подушку, как в детстве.

***
— С рукой все в порядке, — констатирует Стас. — И куда мы так неслись?
Он с интересом разглядывает симпатичную молодую женщину, влетевшую в него. Она растерянно молчит. Знакомое лицо…
— Встаем? — уточняет он.
Она кивает. Он помогает ей подняться и решительно протягивает руку:
— Давайте рюкзак. Вас встречают?
— Нет, — бормочет она.
Тут Стас понимает, что минутой раньше девушка назвала его по имени. Полным именем!
— А мы знакомы? Мне показалось…
Она сглатывает и с трудом произносит:
— Я… Вы меня оперировали два года назад.
И тут он вспоминает ее! Чудаковатая пациентка с простеньким случаем, которая очень серьезно ко всему относилась и слезно просила не трогать дренаж, опасаясь, что он ей внутри что-то повредит. Все отделение посмеивалось над ней, правда, по-доброму. А она ведь тогда ему даже понравилась, но куда было девать профессиональную этику и ревнивую жену, работающую в той же клинике?
— Вы простите, — широко улыбается Стас, — пациентов ведь много, все имена не выучишь… Но лицо ваше я помню!
— Соня, — взволнованно представляется девушка, протягивая Стасу руку. — То есть… Софья, — она смущается.
— А я просто Стас, — он жмет ей руку. — Очень рад вас встретить снова. Как здоровье?
— Нормально… Спасибо…
Софья поднимает голову и смотрит на него, явно не зная, что сказать. Но по глазам он видит, что она отчаянно хочет задержать это мгновение, и помогает ей:
— А вы торопитесь, Софья? По делам в Питере?
— Нет, в отпуске. А вы?
— И я в отпуске. Не возражаете, если до города доедем вместе, заодно где-нибудь перекусим. Вижу, у вас нет проблем с багажом, да и я налегке. Что скажете?
И ее лицо освещает улыбка.

***
За столиком на веранде кафе Соня сидит, подперев рукой щеку. Ее клонит в сон, чай допит, десерты съедены, но она не отрывает взгляда от Стаса, который увлеченно о чем-то рассказывает ей. Она будет сидеть и слушать его хоть целую вечность, ведь их встреча — настоящее чудо, а в жизни чудеса так редки. Наконец, Стас резюмирует:
— Вот так. Теперь я здесь немного поживу.
— А ваша жена? — удивляется Соня.
Она знала, что «добрый доктор» женат, потому что перерыла весь интернет и даже вычислила, на ком. Сейчас он уволился из своей больницы и переехал сюда, а значит, и супруга скоро присоединится к нему в Петербурге.
— А жена больше не жена, — отвечает он. — Непростая история… Она не приняла моих планов. Я, знаете, Соня, думаю, что если о чем-то мечтаешь по-настоящему, то нельзя это предавать. Силы есть, мозги есть, опыт имеется… Я лучше попытаюсь сейчас и уползу зализывать раны в случае неудачи, чем потом, став глубоким стариком, пожалею обо всем, на что не решился. Согласны?
Соня во все глаза смотрит на Стаса и понимает, что сама-то она поступает со своей жизнью именно так, делая все, чтобы в старости горько раскаяться в собственном выборе. В своем отказе от права мечтать.
— В общем, я тут на две недели, а потом уезжаю, — продолжает Стас.
Уезжает! У Сони падает сердце. Куда? В другой город?
— На другой континент, — улыбается хирург. — Друг зовет попробовать свои силы в одном медицинском проекте в Кордове. Это в…
— …Аргентине… — завороженно шепчет Соня.
Стас кивает.
— Никогда не летал так далеко. Вообще никогда с евразийского материка не выбирался, представляете?
— Представляю…
Вот и все. Нежданная встреча, короткий день вместе. Сейчас они разбегутся, и она никогда больше…
— А я всегда мечтала об Аргентине! — вдруг выпаливает Соня. — Только думала про Буэнос-Айрес…
— Значит, тоже решили круто жизнь поменять?
Соня закусывает губу и смотрит на Стаса. Вдруг за его спиной прямо из воздуха возникает субтильная фигура с прозрачными глазами. И Соня решается.
— Да! Вы правы насчет старости и сожалений. Так что я лечу в Буэнос-Айрес. Через… — Она поднимает глаза к потолку, прикидывая в уме реалистичные сроки, — … недели через три-четыре.
— Здорово! — Стас так искренне рад ее словам, что Соня смущается. Еще ведь есть возможность отступить…
— Будете в Аргентине — напишите мне.
Стас протягивает Соне визитку.
— Моя электронная почта. Не знаю, какой у меня будет мобильный, так что это надежнее всего, чтобы не потеряться. А там, кто знает, вдруг Кордова понравится вам больше. Обязательно найдите меня! Договорились?
Он снова улыбается своей широкой доброй улыбкой и предлагает:
— И давай перейдем на «ты»? Не против?
У Сони от волнения перехватывает дыхание, а потом она счастливо улыбается и отвечает:
— Не против…
Фигура за спиной Стаса бледнеет и растворяется. Туман над Невой становится чуточку гуще.