Мама, он сказал это не мне!

Зарывшись в ворохе бумаг на диване, я попыталась сосредоточиться. Внезапно вихрем в комнату влетела Настя, надутая, как воздушный шарик, готовый вот-вот лопнуть.

– Мам, ты знаешь, что Ваня вытворил?! – выпалила она, не дав мне опомниться.

Я отложила документы. – Что случилось?

Настя, выдержав драматическую паузу, прошептала: – Он Соне сказал, что она лучшая в мире!

Я невольно улыбнулась. – И что же здесь страшного?

Настя всплеснула руками, словно от невыносимой боли. – А мне он так не говорит! Ни-ко-гда! А Соня… она знаешь что? – Ее голос дрожал от обиды.

– Что? – поддразнила я, сгорая от любопытства.

– Стоит вот так! – Настя растянула губы в приторной, неестественной улыбке. – Улыбается! Ей, наверное, очень приятно, что Ваня так сказал! И вообще, он мой брат! Он должен мне говорить, что я лучшая!

Я обняла ее, стараясь успокоить бурю в детской душе. – Настюш, ну ты же знаешь, Ваня просто подурачился. И потом, я уверена, он считает тебя самой замечательной сестренкой на свете. Просто иногда забывает говорить об этом.

Но Настя была непреклонна. С твердым намерением восстановить попранную справедливость, она помчалась к Ване. Он копошился на полу, целиком поглощенный сборкой конструктора.

– Я все маме рассказала! – выпалила Настя, скрестив руки на груди, словно готовилась к решающей битве.

Ваня вскинул голову, смущенно моргая. – Что рассказала? О чем ты?

– О том, что ты Соне сказал, что она лучшая в мире! – повторила Настя, сдерживая слезы.

Ваня нахмурился, перебирая в памяти последние события. Потом его лицо просветлело. – А… ну да, сказал. А что такого? – Его недоумение было искренним. – Мы просто играли в «угадайку» в саду, и она отгадала сложную загадку. Вот я и сказал, что она лучший отгадыватель в мире.

Настя презрительно фыркнула. – А мне ты так не говоришь!

Ваня вздохнул, осознавая масштаб трагедии. – Насть, ну ты же знаешь, что я всегда говорю, что ты лучшая! Ты лучше всех рисуешь, лучше всех прыгаешь на скакалке, лучше всех рассказываешь истории про принцесс…

Он осекся, увидев, что Настя по-прежнему дуется. В этот момент он понял, что действительно задел ее чувства.

– Насть, ну прости меня, пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть. Я правда считаю тебя самой лучшей сестрой на свете! – Искренность в его голосе была неподдельной.

Настя долго молчала, оценивая ущерб и искренность покаяния. Наконец, с видом величайшей милости, она изрекла: – Ладно, я тебя извиняю. Но больше так не делай! А то я опять маме все расскажу!