Экспедиция Рерихов- Сикким, Индия, Китай, Москва,

Сибирь, Алтай, Монголия, Тибет..

Друзья!
Из Сети

"Центрально-Азиатская экспедиция Н.К. Рериха занимает особое, ни с чем не сравнимое место среди
экспедиций и путешествий ХIХ-ХХ столетий. Она прошла по маршруту: Сикким, Индия, Китай, Москва,
Сибирь, Алтай, Монголия, Тибет, Сикким. Эти районы давно привлекали внимание Н.К. Рериха не
только как художника, но и как учёного, его интересовал ряд проблем, связанных с путями развития
цивилизации, в том числе с мировыми миграциями древних народов и поиском общего источника
славянской и индийской культур. В экспедиции принимали участие Николай Константинович, его жена
Елена Ивановна и старший сын Юрий Николаевич Рерихи. Был собран уникальный научный материал.
Результаты экспедиции впечатляют: было пройдено свыше 25 тысяч километров, пересечены две
пустыни, преодолены 35 высокогорных перевалов, многие из которых путешественники впервые
нанесли на карту. В ходе экспедиции проведены исследования по таким отраслям знаний – география,
история, археология, этнография, история философии, искусства и религии; найдены редчайшие
манускрипты; собран богатейший лингвистический материал. Итогом этого уникального путешествия
стали философские труды Е.И. Рерих, многочисленные этнографические и культурологические труды Ю.Н. Рериха, более 500 полотен создал Н.К. Рерих на экспедиционном маршруте; также организован
Институт Гималайских исследований «Урусвати»; позже состоялось подписание Пакта Рериха в защиту
памятников культуры. Всё перечисленное мы можем с достоинством предъявить миру.
Большая Центрально-Азиатская экспедиция проходила с 1923 по 1928 год. В ней приняли участие
Николай Константинович, Елена Ивановна и их старший сын Юрий Николаевич.
«Бьется ли сердце Азии? Не заглушено ли оно песками? От Брамапутры до
Иртыша и от Желтой реки до Каспия, от Мукдена до Аравии – всюду грозные
беспощадные волны песков. Как апофеоз безжизненности, застыл жестокий
Такламакан, омертвив срединную часть Азии. В сыпучих песках теряется
старая императорская китайская дорога. Из барханов торчат остовы
бывшего когда-то леса. Обглоданными скелетами распростерлись
изгрызанные временем стены древних городов. Где проходили великие
путники, народы переселений? Кое-где одиноко возвышаются керексуры,
менгиры, кромлехи и ряды камней, молчаливо хранящих ушедшие культы.
Конечности Азии бьются вместе с океанскими волнами в гигантской борьбе.
Но живо ли сердце?»
Н.К. Рерих".https://peacemaking.ru/
...Други!
Поэтично!Величественно и трагически ! Но вполне подтверждаю: вся  Азия сегодня ЖИВА И УСТРЕМЛЕНА В ТЫСЯЧЕЛЕТНЕЕ БУДУЩЕЕ ВМЕСТЕ С РОССИЕЙ!
И там, где прошли Рерихи и заложили Космические магниты, ЗЕМЛЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО  ЦВЕСТИ!!!
В.Н.
******
1.Центрально-Азиатская экспедиция Николая Рериха.
Факты и домыслы
А.В. Стеценко,
зам. Генерального директора Музея имени Н.К. Рериха,
Москва
Весь творческий путь Рерихов можно условно разделить на три этапа:
подготовка к Великому Путешествию, сама Центрально-Азиатская экспедиция и,
наконец, период осмысления ее результатов, нашедшего свое выражение в
выдающихся художественных полотнах, философских, научных, исторических и
публицистических произведениях, основные идеи которых были воплощены
членами этой великой семьи в их обширной культурно-просветительной дея-
тельности. Все это объединяется в одно емкое понятие: наследие семьи Рерихов,
основой которого является Учение Живой Этики.
Все мы, живущие сегодня, и те, кто будет жить после нас, хотим мы того или нет,
являемся, образно говоря, участниками четвертого этапа Центрально-Азиатской
экспедиции Николая Рериха, который можно охарактеризовать как осознание
творческого наследия Рерихов и его значения для эволюционного продвижения
человечества. Особенность этого этапа заключается в том, что ни сегодня, ни в
дальнейшем на тернистом пути познания нам невозможно будет обойти это
великое Имя и все, что с ним связано. Видимо, поэтому и был дан завет о том,
что имя Рериха является пробным камнем. Тяжесть его невозможно измерить
никакими физическими параметрами – она духовна и для многих оказалась
непомерной.
Исследование жизни и творчества таких личностей, как Рерих, сложно не
столько потому, что великое всегда загадка, сколько вследствие того, что
исследователь должен постоянно стремиться возвышать уровень своего сознания
до тех высот, с которыми связана деятельность подобных людей.
Если этого не происходит, исследователи теряют живую связь с объектом
исследования и обречены, в лучшем случае, на непонимание и ошибки, в
худшем – на фальсификацию, подгоняя исторические факты под свое понимание
происшедших событий или выполняя чей-то заказ с учетом конъюнктуры PR-
рынка. Так сложилось, что фальсификация и подлог стали излюбленным методом
клеветников, а одним из основных поводов для нападений на Рериха явилась
Центрально-Азиатская экспедиция.
Первые клеветнические выступления против экспедиции и ее Руководителя
прозвучали в Харбинской прессе в 1934 г. Затем, спустя 60 лет, в 1994 г., как
это ни прискорбно, на родине великого художника.
Искажению было подвергнуто буквально все, что связано с Центрально-
Азиатской экспедицией: ее цели и задачи, принадлежность экспедиции и
источники ее финансирования. Не были забыты и сами участники экспедиции.
Историю жизни многих из них псевдоисследователям пришлось переписывать,
подстраивая под свои планы. Много небылиц пришлось нам услышать о
событиях, которые якобы имели место во время экспедиции. Особое место
фальсификаторами уделено измышлениям о связи участников экспедиции с
разведорганами Советской России. Прекрасно осознавая, что невозможно будет
доказать не имевшее место участие Рерихов в деятельности ОГПУ, организаторы
клеветнической кампании предпринимают беспрецедентный в исследовательской
практике шаг – используя подложные документы, вводят в состав участников
экспедиции агента ОГПУ.
Все эти измышления удивительным образом нашли свое место у О.Шишкина:
вначале в 1994 г. на страницах его статей в газете «Сегодня», затем в 1999 г. в
книге «Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж». В фальсификации событий,
разыгравшихся в свое время вокруг Рериха и его экспедиции, одновременно с
Шишкиным выступил А.Сенкевич, представший в качестве «научной» опоры для
распространения лживых утверждений против Рерихов. Домыслы и вымыслы о
Центрально-Азиатской экспедиции были очень быстро подхвачены и получили
свое развитие у В.Росова, А.Топчиева и др. Вслед за книгой О.Шишкина в 2001 г.
появляется книга И.Минутко «Искушение учителя: версия жизни и смерти
Николая Рериха».
Однако весь туман измышлений очередной «версии» полностью рассеивается
при первом же знакомстве с путевыми заметками Н.К.Рериха:
«Конечно, мое главное устремление как художника, – писал он в 1929 г. в книге
«Сердце Азии» – было к художественной работе. Трудно представить, когда
удастся мне воплотить все художественные заметки и впечатления – так щедры
эти дары Азии <...>
Кроме художественных задач, в нашей экспедиции мы имели в виду
ознакомиться с положением памятников древностей Центральной Азии,
наблюдать современное состояние религии, обычаев и отметить следы великого
переселения народов. Эта последняя задача издавна была близка мне» [1, с. 5–
6].
Такие задачи ставил перед экспедицией ее Руководитель. Результатом их
выполнения явились сотни художественных полотен, множество научно-
исторических и философских очерков, составивших несколько книг.
Помимо научно-практических задач Центрально-Азиатская экспедиция
выполнила огромную эволюционную задачу, о которой достаточно
исчерпывающе написано в книге Л.В.Шапошниковой «Веления Космоса».
Экспедиция была уникальной во всех аспектах. Это и протяженность маршрута –
весь пройденный путь насчитывал свыше 25 000 км. Это и местность, по которой
проходила экспедиция, – преодолено 35 перевалов от 11 000 до 21 000 футов
высотой, пройдена территория пяти государств. Подобной экспедиции еще не
было в новой истории человечества. Результаты ее поражают даже самое смелое
воображение. Но они реальны и подтверждены богатейшими материалами
творческого наследия Рерихов.
А теперь давайте вместе с вами рассмотрим, как на фоне истинных фактов
выглядят некоторые публикации о Николае Рерихе и его Центрально-Азиатской
экспедиции, которые несут в себе как явную, так и скрытую под маской научного
исследования клеветническую направленность.
ФАЛЬСИФИКАЦИЯ ЦЕЛИ И ЗАДАЧ ЭКСПЕДИЦИИ
Крайне нелепыми предстают клеветнические измышления Шишкина,
прозвучавшие со страниц газеты «Сегодня» в 1994 г., в которых он выдает
экспедицию Рериха за «диверсионный отряд ОГПУ, в задачу которого входило
покушение на Далай-ламу XIII и свержение тибетского правительства» ; и
который якобы ставил своей целью «спровоцировать религиозную войну и
утвердить пролетарскую диктатуру». На этих лживых утверждениях Шишкина
я подробно останавливаться не буду, ибо нелепость подобных обвинений не
вызывает сомнений. В 1996 г. решением Тверского межмуниципального суда г.
Москвы они были признаны не соответствующими действительности. Отмечу
лишь один момент, характеризующий направленность клеветнической кампании
против великого Миротворца XX века, которая началась в московской прессе в
октябре 1994 г. статьями Шишкина в газете «Сегодня» и статьей диакона Андрея
Кураева «Новомодные соблазны» в журнале «Новый Мир» ( № 10) и которая
продолжается до сих пор. Суть всех этих измышлений против Рериха сводится к
следующему – его обвиняют в религиозном и политическом экстремизме. В
подтверждение приведу отрывок из телевизионного интервью дьякона Кураева,
которое он дал телеканалу ТВ-6 в программе «Скандалы недели»: «Мышление
Рерихов – это мышление в категориях расизма».
Аналогичная травля Рерихов уже имела место в харбинский период
Маньчжурской экспедиции в 1934–1935 гг. Доказательством этому служат не
только многочисленные факты из опубликованного наследия Рерихов, но и
свидетельства харбинской прессы, приведенные М.Дубаевым в его книге
«Харбинская тайна Рериха». Достаточно прочитать главу «Журналист Ю.Н.Лукин
против Н.К.Рериха», из которой мы узнаем, что, сравнивая Рериха с
Антихристом, наделяет его геополитическими притязаниями на мировое
господство не кто иной, как «журналист, близкий к фашистским кругам».
Подобные лживые утверждения выдвигаются и сегодняшними
фальсификаторами, пытающимися исказить цели и задачи Центрально-Азиатской
экспедиции.
Одним их наиболее распространенных искажений цели Великого Путешествия
Рерихов усилиями Росова являются измышления о том, что Центрально-
Азиатская экспедиция сводилась к «Таинственной Миссии Западных
буддистов» [4, с. 55]. При этом автор фальсификации ссылается на дневники
Н.В.Кордашевского, П.К.Портнягина и особенно – на дневник доктора
экспедиции К.Н.Рябинина, опубликованный в 1996 г. под названием
«Развенчанный Тибет». Действительно, Рябинин в своих записях неоднократно
упоминает об экспедиции как о «Миссии» и приводит даже несколько писем
Николая Константиновича к Далай-ламе, в которых Рерих представляется как
глава Посольства Всемирного Союза Западных Буддистов [5, с. 349].
Чтобы понять, почему Рерих в переговорах с представителями Тибетского
правительства называл свою экспедицию Миссией или Посольством Западных
буддистов, необходимо прочувствовать ту атмосферу невежества и жестокости
тибетских властей, которые обрекали участников экспедиции на верную гибель
во время их пятимесячного задержания на высокогорном плато. «И ласковые два
дня превращаются в свирепые пять месяцев нашего стояния в летних палатках
при морозах свыше 60° С, при ураганных вихрях на высоте 15 000 футов (около
4 600 м), – пишет Николай Константинович в своем экспедиционном дневнике. –
Оставлен с нами всегда пьяный майор и дикие оборванцы солдаты. Запрещено
говорить с проходящими караванами; запрещено покупать пищу от населения.
Медленно погибает караван. Каждый день у палаток новые трупы, и стаи диких
псов шумно делят свою новую трапезу. Из 104 караванных животных погибает
девяносто. Умерло пять человек: три монгольских ламы и два тибетца... Грифы и
орлы спорят со стаями собак о добыче» [6, с. 305].
На такое варварство, которое обрекало мирную экспедицию на верную гибель,
могло пойти только то правительство, которое погрязло в невежестве, утверждая
при этом свою приверженность Учению Будды. «Вспомним, – пишет Николай
Константинович, – сколько раз тибетцы повторяли нам, что на Западе нет
буддизма и что там вообще буддизма не знают. Сколько раз тибетцы
презрительно говорили о японцах, китайцах, монголах, сиккимцах и о хинаяне
Бирмы и Цейлона. Неслыханное самомнение отделило Тибет от всего мира.
Лучшие люди бегут из Тибета и не желают возвращаться в произвол дикого
правительства. Невежество закрыло глаза Тибету. Страна лишилась своего
духовного вождя – ушел из Тибета Таши-лама. Тибетцы не хотят познавать и
учиться» [6, с. 308–309]. Поэтому, зная об отношении Рериха к Учениям
основоположников религий мира, нет ничего удивительного в том, что в
обращении к виновникам задержания экспедиции он именовал ее Миссией, а
себя как руководителя – главой этой Миссии.
Теперь обратимся к документам, которые приводит Рябинин, и постараемся
понять следующее: почему Николай Константинович в письмах к властям Тибета
свою экспедицию называет Посольством; какой смысл в дневниках Рябинина
имеет понятие Миссия и, наконец, какую цель преследовал Росов, набрасывая на
этот самый драматический эпизод Центрально-Азиатской экспедиции паутину
таинственности. Эти вопросы рассмотрим на примере первого письма, которое
было написано Ю.Н.Рерихом спустя несколько дней после задержания каравана
экспедиции: «Ю.Н. [Юрий Николаевич] написал веское, с одобрения Н.К., письмо
в Нагчу губернаторам, которое будет, вероятно, первым письмом, написанным
европейцами по-тибетски, администрации Далай-Ламы. Хорпы удивлялись, как
это чужестранец может так красиво и быстро писать по-тибетски». Из этого
отрывка видно, что это первое официальное обращение от экспедиции. Его
писал Юрий, а Николай Константинович только одобрил. Следовательно, Юрий
Николаевич, который не только хорошо владел тибетским языком, но был знаком
с психологией, нравами и обычаями тибетцев, писал все письма так, как это
было принято у тибетских чиновников. Поэтому хорпы и удивлялись его знаниям.
Но вернемся к повествованию Рябинина:
«Привожу здесь дословно перевод с тибетского письма обоим губернаторам
Нагчу:
«Посол Собора Западных Буддистов прибыл 10-го числа сего месяца в Чортен-
Карно. С тех пор вот уже восемь дней, как Посольство бесцельно стоит здесь...
Если Посольству не будет позволено на днях двинуться в Нагчу, то всей идее
Посольства, а также Учению Благословенного будет нанесен непоправимый вред.
<...> и если Посольство будет принуждено долго оставаться на холодном
нагорье, то Правительство Соединенных Штатов Америки, а также все члены
Буддийского Собора будут чувствовать себя весьма оскорбленными». Из формы и
содержания данного отрывка явствует, что слово Посольство применяется
Рерихами исключительно в дипломатической форме, не имеющей никакого
специального содержания. Н.К.Рерих понимал уже спустя несколько дней после
задержания каравана экспедиции, что это серьезно, надолго и может иметь
непоправимые последствия. И если у виновников задержания экспедиции сердца
еще не настолько окаменели, то, исходя из общепринятых правил, Пра-
вительство Тибета обязано было принять Посольство. А это означало
возможность вырваться из капкана неминуемой гибели. Это подтверждается и
следующим содержанием письма, где явно просматривается своего рода
ультиматум: «Если один из девяти членов Посольства скончается или заболеет,
то это будет причиной многочисленных осложнений, ответственность за которые
полностью падет на пограничные власти. Доктор Посольства свидетельствует,
что здоровью членов Посольства может быть нанесен непоправимый вред, тем
более, что некоторые лекарства кончаются. Если Посол не будет иметь
возможности вести переговоры, Учению Будды будет нанесен большой вред». В
этом ультимативном отрывке из письма предлагаю обратить внимание на
следующее: в нем говорится о девяти членах Посольства. Нет сомнения, что
Юрий Николаевич имел в виду троих Рерихов, а также Кордашевского,
Портнягина, Рябинина, Голубина, Раю и Людмилу Богдановых – итого девять
человек. Нам хорошо известно, что если мы говорим об экспедиции Рериха или о
Миссии Рерихов в истинном смысле этих понятий, то подразумеваем только
самих членов этой великой семьи. Все остальные члены экспедиции являются
лишь приглашенными участниками на определенных ее этапах и не являются
членами экспедиции. Следовательно, слово «Посольство» употребляется
Рерихами исключительно в рамках дипломатической формы.
И наконец, завершающая часть письма Ю.Н.Рериха к губернаторам Нагчу: «24-го
числа будущего месяца в Америке соберется Буддийский Собор. Если к этому
числу не будет получено письмо от Посла из Лхасы, весь Собор почувствует себя
оскорбленным. Потому губернаторы Нагчу должны оказать полное содействие
Посольству, в противном же случае будет причинен непоправимый вред.
Скорейше прошу прислать соответствующий ответ». Этот фрагмент письма
свидетельствует, что назначенное Рерихами число – 24 ноября – является тем
условным сроком для правителей Тибета, который давал им возможность понять,
что, если до этого срока в Америке не будут получены сведения от экспедиции,
это послужит началом ее поиска с соответствующими последствиями для Тибета.
Мы можем также с полной уверенностью сказать, что срок 24 ноября не являлся
днем назначенного в Америке Собора Западных Буддистов. Если бы что-то
подобное планировалось Рерихами и даже, как нас пытаются убедить, держалось
в строжайшей тайне, то сегодня, когда нам доступны самые разные архивные
материалы, данные планы о Соборе так или иначе были бы обнаружены. Но
этого нет. И причина этого одна: не было никаких планов на Собор Западных
Буддистов. Следовательно, форма и содержание писем, которые направлялись
Рерихами правителям Тибета, имели единственную цель – вырваться из опасного
плена.
Надо отметить, что избранная манера обращения к тибетской администрации в
конце концов сыграла свою положительную роль. Мы знаем, что спустя пять
месяцев плена караван экспедиции продолжил свое движение.
Теперь предлагаю Вам сосредоточить свое внимание на том, что же сам Рябинин
вкладывал в понятие «Миссия», когда писал об экспедиции Николая Рериха как
о Миссии.
В дневниках Рябинина «Развенчанный Тибет» на стр. 118 мы находим этому
объяснение: «Путешествие это незабываемое и единственное как по высоте и
чистоте духа Миссии, возложенной на Н.К., так и по тем указам и впечатлениям,
о которых я здесь умолчу, но которые прокладывают нам путь, заставляя забыть
о существовании газет и телеграфных агенств, столь необходимых на Западе».
Не вызывает никакого сомнения, что Рябинин, говоря о «Миссии, возложенной
на Н.К.», имел в виду не столько тибетский этап экспедиции Рериха, сколько всю
жизнь и творчество Николая Константиновича. Читатель, даже незнакомый с
богатейшей палитрой творчества Рериха, читая дневники Рябинина без каких-
либо установок, легко поймет, чт; автор дневника вкладывал в понятие высоты и
чистоты духа «Миссии, возложенной на Н.К.» В своих записях Рябинин много
внимания уделяет содержанию бесед с Николаем Константиновичем, в которых
достаточно выпукло вырисовывается облик великого Миротворца XX века. Что
касается тех «указов и впечатлений», о которых умолчал Рябинин, но «которые
прокладывали экспедиции путь», достаточно сказать следующее. Сегодня мы
знаем, что книги Учения Живой Этики были составлены Еленой Ивановной Рерих
в сотрудничестве с Великими Учителями человечества, которых Рерихи часто
называли Махатмами. Это сотрудничество не прерывалось и во время
Центрально-Азиатской экспедиции – раскрыв книгу «Знаки Агни Йоги» из Учения
Живой Этики, вы увидите годы ее написания – 1927–1928. Зная, что все
страницы Учения Живой Этики проникнуты Любовью к человечеству, заботой
принести ему Красоту и Знание, вы без труда поймете, каким Указам следовали
Рерихи.
В дневниках Рябинина имеется еще один немаловажный момент, который может
также помочь нам разобраться в том, почему его автор в записях очень часто
экспедицию Рериха упо минает как Миссию. На стр. 322 Рябинин описывает
встречу Рерихов с «командующим Востока» Тибета: «Разговоры с генералом
приняли настолько интимно-дружественный характер и были настолько
разнообразны, что даже коснулись и глубоких духовных интересов Востока с
упоминанием о Шамбале и о Письме Махатм, находившемся при Н.К., которое
было тут же со знаками глубокого почтения осмотрено присутствовавшими».
Мы знаем о Письмах Махатм, которые Николай Константинович передал
Советскому Правительству Но мы ничего не знаем о том Письме, о котором пишет
Рябинин. Что это за Письмо? Насколько мне известно, в дневниках Николая
Константиновича и Юрия Николаевича не говорится о таком письме. Мы знаем,
что и Николай Константинович и Елена Ивановна имели документы, написанные
их Учителями. Одно из таких свидетельств находится в экспозиции нашего
Музея. Возможно, что одно из таких подтверждений о сотрудничестве с
Махатмами и было представлено генералу. Если это свидетельство произвело
глубокое впечатление на тибетского генерала, то нет ничего удивительного, что
более значительное впечатление это произвело на самого Рябинина, поэтому он
и писал о высоте и чистоте духа Миссии.
Таким образом, мы имеем две интерпретации Центрально-Азиатской экспедиции
Николая Рериха в дневниках Рябинина – Миссия и Посольство.
Рассмотренные нами свидетельства из дневников экспедиции позволяют
утверждать, что, говоря об экспедиции Рериха как о Миссии, Рябинин вкладывал
в это понятие духовное понимание творческой деятельности Николая
Константиновича и придавал ему куда большее значение, чем только
пребывание экспедиции в Тибете. Что же касается представления экспедиции
как Посольства, то это понятие, как мы уже видели, употреблялось Рерихами
исключительно для дипломатической формы.
Поэтому, имея к тому же одно из многочисленных почетных званий – Президент
Международного буддийского института в США, – Николай Константинович в
целях спасения членов экспедиции и представился как глава Миссии Западных
буддистов. Возможно, этим Рерих еще и призывал погрязших в невежестве
тибетских чиновников хоть к какому-то выполнению этических норм Учения
Будды. И если исследователь на основании всего лишь нескольких писем Рериха
к Далай-ламе с требованием освободить экспедицию из-под ареста и тем самым
проявить свое хоть какое-то понимание Учения Будды делает вывод, что экспе-
диция Николая Рериха выполняла тайную Миссию, то не свидетельствует ли это
о том, что по уровню своего сознания такой исследователь недалеко ушел от
тибетского доньера, случай с которым описывает Юрий Рерих:
«Около двух часов мы снова услышали колокольчики, объявляющие прибытие
большого количества официальных лиц. На этот раз прибыл доньер, или
представитель губернаторов Нагчу... «Каковы были ваши намерения в
посещении Тибета?» – был его первый вопрос. «Это американская экспедиция,
снаряженная несколькими американскими учреждениями» – был наш ответ.
«Амери, Амери, Амери-хан» – повторил доньер несколько раз и внезапно схватил
свою ручку и быстро написал что-то на длинном свитке бумаги. Я сумел прочесть
первые строчки сообщения из-за его спины и к моему большому изумлению
прочел следующее утверждение: «В такой-то день тибетского восьмого месяца
года огненного зайца прибыл в Шенгди король Амери...» Мы возразили, и
пробовали объяснить ему, что «Американец» не может интерпретироваться как
Амери-хан, но доньер отклонил наш протест, говоря, что он немного знаком с
монгольским, а каждый знает, что «хан» означает по-монгольски «король» и что
он поэтому был весьма уверен в правильности своего счастливого объяснения.
Наш протест только подтверждал правильность его предположения, и что мы
только пытались скрыть от него истинное положение нашего лидера, чье имя
было «Амери», чей ранг был обозначен монгольским словом «хан» [7, с. 273].
Но в своих измышлениях Росов даже превзошел тибетского доньера. Судите
сами: «Н.К.Рерих направлялся как представитель Всемирного Союза Западных
буддистов на встречу с Далай-ламой.
Его миссия должна была завершиться переговорами о реформировании
буддийского учения и официальным признанием параллельной ветви Западных
буддистов. Этот грандиозный План был нацелен на то, чтобы образовать новый
мощный центр буддизма в Сибири со своей независимой столицей на Алтае.
Фактически речь шла об избрании русского Далай-ламы. Однако правители
Тибета смогли разузнать о «тайных» намерениях экспедиции» [4, с. 54–55].
Идея, высказанная Росовым в журнале «Дельфис», раскрывается им в журнале
«Ариаварта», где он более конкретно говорит о приписываемом Николаю
Константиновичу стремлении к созданию отдельного государства на территории
Сибири: «Создание независимого государства, названного условно «Новая
Страна», – таков Великий, или Мировой, План Рерихов, задуманный для того,
чтобы перекроить карту Восточной Сибири и Дальнего Востока». [8, с. 19]. Для
этого Рерих, по мнению Росова, и стремился собрать армию из белоэмигрантов в
Маньчжурии. Подобные утверждения Росова, как это ни странно, весьма
созвучны с теми клеветническими высказываниями профашистски настроенного
журналиста Лукина, сделанными в Харбине в 1934 г., которые приводит Дубаев в
своей книге. Лукин, используя «Краткую повесть об Антихристе» из гениального,
глубоко философского произведения Владимира Соловьева «Три разговора»,
пытается представить Рериха в облике Антихриста, который, используя армию,
«осуществляет великий план», суть которого сводилась к следующему: вначале
завоевывается Маньчжурия, Корея, Китай, затем армия вторгается на
территорию России, захватывает Сибирь, которая используется как плацдарм к
завоеванию Восточной и Центральной России, а затем и всей Европы.
Справедливости ради следует заметить, что Росов не зашел еще столь далеко,
чтобы сравнивать Рериха с Антихристом. Но что касается остального – то есть
геополитических взглядов, то тут Росов поддерживает и подкрепляет Лукина:
«Геополитический характер деятельности Рериха есть как раз то, что предстоит
осмыслить в самое ближайшее время» [8, с. 17].
Как мы только что смогли убедиться, взгляды Росова на Центрально-Азиатскую
экспедицию Николая Рериха, выраженные им в формуле «таинственная миссия
Западных Буддистов» и затем раскрытые через попытку представить Рерихов в
обличье политических авантюристов, не имеют абсолютно ничего общего с
действительными событиями.
Николаю Рериху, исповедовавшему идеи общего блага, были чужды узкие рамки
религиозного догматизма и геополитической заинтересованности. «В борении и
явлении истины,– писал он в 1925 г. в книге «Алтай – Гималаи», – на
колесницах времени встают законоположенники общего блага: неутомимый
водитель Моисей; суровый Амос; Лев-Победитель – Будда; справедливость
жизни – Конфуций; огненный поэт Солнца – Зороастр; преображенный,
отраженный «тенями» – Платон; великий в жертве бессмертия – Благий Исса;
толкователь мудрости, одинокий Ориген; великий общинник и подвижник
Сергий. Все ходившие неутомимо; все подлежавшие современному
преследованию; все знавшие, что учение общего блага придет непреложно; все
знавшие, что каждая жертва общему благу есть лишь приближение путей» [6. с.
88]. Нес свою жертву на алтарь общего блага и Николай Константинович Рерих.
О ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ЭКСПЕДИЦИИ
Следует отметить, что наличие американского флага в экспедиции побуждает
некоторых исследователей называть Центрально-Азиатскую экспедицию
Американской. Это заблуждение вызывается еще и тем, что американской
называлась она и при общении руководства экспедиции с представителями
местных органов власти, особенно в Китае и Тибете.
«Всюду шел с нами американский флаг, – пишет Николай Рерих в книге «Сердце
Азии», – прикрепленный к монгольскому копью. Он сопровождал нас по
Сендзяну, по Монгольской Гоби, по Цайдаму и Тибету. Он был парламентером во
время столкновений с дикими Панагами. Он приветствовал Тибетских
губернаторов, князей и генералов» [1, с. 9]. Это высказывание Руководителя
экспедиции свидетельствует о том, что американский флаг использовался
исключительно в дипломатических целях. Не надо забывать, что Соединенные
Штаты Америки в начале прошлого столетия играли одну из ведущих ролей в
мировом устройстве. Авторитет США среди государств Срединной Азии
неуклонно повышался. Поэтому американский флаг мог служить своего рода
защитой для экспедиции. К тому же Америка была страной, в которой Рерихами
были учреждены первые культурно-общественные организации. И американский
флаг, развевающийся над караваном экспедиции, – это своего рода
признательность Америке. Но, несмотря на это, Центрально-Азиатская
экспедиция является исключительно экспедицией Николая Константиновича
Рериха. Она осуществлена по замыслу великого художника. Снаряжена и финан-
сирована за счет средств, полученных от продажи его картин. Вот что по этому
поводу писала Елена Ивановна: «Не забудем, что вся экспедиция в Среднюю
Азию, за которую кредит получил Музей, была целиком оплачена им
[Н.К.Рерихом] из средств, полученных за картины» [9, с. 499]. Поэтому говорить
о Центрально-Азиатской экспедиции Николая Рериха, как об американской,
будет искажением исторических фактов.
И уж тем более нет никаких оснований утверждать, что Центрально-Азиатская
экспедиция Рериха была советской и финансировалась Советской Россией. Такие
измышления являются явной клеветой против Рерихов и связаны с
«откровениями» Шишкина, Сенкевича, Минутко и других авторов, которые
пытаются связать Рерихов с деятельностью советских спецслужб.
OБВИНЕНИЯ В ПРИЧАСТНОСТИ РЕРИХОВ К ДEЯTEЛЬHOCTИ СОВЕТСКИХ
СПЕЦСЛУЖБ
Формальным поводом к таким измышлениям служит посещение Николаем
Константиновичем, Еленой Ивановной и Юрием Николаевичем Советской России,
часть которой они проехали транзитом, и Москвы, где пробыли в течение месяца
и встречались с представителями Советского правительства. А завещание,
написанное Николаем Рерихом в китайском городе Урумчи перед въездом на
территорию СССР, разрешение на участие в экспедиции, которое получил
советский гражданин К.Н.Рябинин, получение экспедицией в Монголии
автомобилей от Советского торгпредства и, наконец, прохождение денежных
счетов из Америки на нужды экспедиции через валютное управление Советского
банка в период пребывания экспедиции в Советской России и Монголии, по
мнению клеветников, якобы могут служить надежным подтверждением
«московского следа» в экспедиции Николая Рериха.
Впервые лживые измышления об участии ОГПУ в проведении Центрально-
Азиатской экспедиции, о масонском съезде в Москве, в котором якобы принял
участие Николай Рерих, а также многие другие небылицы прозвучали в 1934 г.
со страниц газеты «Наш путь», которой руководил глава русских фашистов в
Харбине Родзаевский. Но тогда фашисты, проводя клеветническую кампанию
против Рериха, могли рассчитывать на отсутствие достоверной информации, чем
и вводили в заблуждение своих читателей.
На что же рассчитывают сегодняшние организаторы PR-акции, повторяя клевету
образца 1934 года?
Вот один из примеров. 10 и 14 апреля 2001 г. на московском телеканале M1
демонстрировался фильм «Тайная война» из документального цикла «Дело
государственной важности», в котором речь шла о советской разведке. И вот в
кадре появляется доктор исторических наук Борис Старков, который мало того,
что называет экспедицию Николая Рериха второй советской экспедицией и к
тому же разведывательной, говорит также о буддийско-масонском съезде в
Москве, который проходил под покровительством руководителя спецотдела ОГПУ
Бокия: «...Под его патронажем в 1926 году в обстановке строжайшей
секретности состоялся в Москве всемирный съезд, в котором приняли участие
буддисты и масоны и прочие. Это было что-то суперзакрытое».
А теперь сравним это заявление с выдержкой из газеты «Наш путь», которая
вышла в Харбине 21 ноября 1934 г.: «В лице Рериха масонское Общество
приобрело выдающегося ученого и художника, которым и решило
воспользоваться, чтобы провести дьявольские планы против России, в 1926 г.,
как гласит полученная нашим сотрудником информация, после переписки со
своими московскими агентами <...> Нью-Йоркское теософское Общество
командировало Н.К.Рериха в Москву на кооперативный съезд...» [10, с. 331].
Что же может связывать эти два клеветнических высказывания, прозвучавших
сначала в Харбине в 1934 г., затем в Москве в 2001 г.? Чтобы ответить на этот
вопрос, приведу выдержку из одного письма Е.И.Рерих: «О личностях,
занявшихся травлей Н.К. в газетах накануне его отъезда из Харбина, могу
сказать, что по расследованию они оказались оплаченными агентами безбожни-
ков. Так, глава фашистской местной газеты Родзаевский со своими соратниками,
больше других нападавший на Н.К., оказался служащим в Трех Буквах...» [9, с.
255]. Комментарии, как говорится, излишни, за исключением одного: Три Буквы
– это Государственное Политическое Управление – ГПУ.
Если в 1934 г. неискушенного читателя еще можно было как-то убедить в
международном масонском заговоре и его центре в Москве, то сегодня
аналогичные утверждения выглядят до крайности нелепо. А утверждения типа:
«Это было что-то суперзакрытое», сказанные с одной лишь целью – хоть как-то
оправдаться в отсутствии исторических фактов, звучат просто смехотворно.
Одна из лучших разведок мира – английская, которая вела самое тщательное
наблюдение за Рерихами на протяжении нескольких десятков лет, подозревая
Николая Константиновича в сотрудничестве с советской разведкой, так и не
смогла это доказать. Если бы была хоть какая-то связь, то английская разведка
непременно обнаружила бы это. А что касается «суперсекретного
международного буддийско-масонского съезда», который якобы состоялся в
Москве в 1926 г. и в котором якобы принимал участие Рерих, то такие факты не
могли бы пройти мимо внимания английской спецслужбы. Вот один из отчетов
английской разведки:
«Из отчета П.К.Бэмфорда от 5 декабря 1929 года: «Было установлено, что
«никогда не было известно определенно, что он (Рерих) является
коммунистическим агентом». Конечно, это никогда не было установлено. Если бы
это было установлено, тогда бы все было давно прекращено. <...> Наиболее
подозрительная вещь против Рериха состоит не в том, что он посетил Россию, а в
том, что там его принимали как почетного гостя <...> И то, что Рерих имел
коммунистические симпатии и гостил в Индии у Соумендра Тагора, который
впоследствии был принят в России с распростертыми объятиями, является
основанием отказать ему (Рериху) во въезде в Индию» [11, с. 461]. Николай
Константинович прожил в Индии до конца 1947 г. Следовательно, никакие
подозрения английской разведки не подтвердились.
Что же касается помощи, якобы оказанной со стороны ОГПУ экспедиции Рериха в
Монголии, приведу один пример. Это письмо Николая Константиновича в
Торгпредство СССР в Монголии, которое он отправил в Улан-Батор вместе с
возвращаемыми Торгпредству автомобилями:
«Юм-Бейсе, 25-го апреля 1927 года.
В Торгпредство СССР в Монголии.
Согласно заключенного условия от 22-го марта с.г., транспортный отдел
предоставил для экспедиции автомобили при условии пробега таковых 2 500–3
000 миль.
Между тем, в первые же дни следования выяснилось, что отпущенные в путь
автомобили в силу чрезвычайной своей изношенности совершенно непригодны
для дальнейшего следования даже на такой превосходной дороге, какая была до
Узинвана. Прежде всего бензин оказался с водой до 1/4 бидона, a у одного из
шоферов одна банка оказалась наполовину с водой.
В первый же день обнаружилась неисправность карбюратора у одной машины.
Из пяти насосов оказались пригодными только два. Из пяти домкратов
пригодными оказались также только два. Ломались трижды полуоськи,
выскочила шпилька, оказался неисправным у одной машины манометр, лопнул
обод колеса, разломался старый подшипник у динамо, <...> девять раз лопались
шины и обтяжки, причем во время перетяжки покрышек у одного автомобиля
потребовалось сменить четыре камеры за невозможностью их наполнить
воздухом; – данные для починок и замены части оказались старыми и уже
изношенными. В одном автомобиле обнажился электрический провод, произошло
короткое замыкание с машиной и опасное воспламенение.
В общем, по приблизительному подсчету за 12 дней пути случилось только
крупных аварий до 27, что, требуя длительной починки, чрезвычайно
задерживало и усложняло путь <...> В завершение всего ни один шофер не знал
дороги. От Узинвана пришлось взять проводника <...>
Ввиду вышеупомянутого и согласно с п. 7 условия от 22-го марта, мы вынуждены
по независящим от нас причинам <...>, отказаться от дальнейшего следования
на автомобилях.
Принимая во внимание двенадцать дней пути до Юм-Бейсе и три дня льготного
для шоферов отдыха и полагая пятнадцать же дней для обратного следования,
итого тридцать дней пути туда и обратно до Урги, и исходя из расчета п. 7
условия по 41 м/д и 50 ц. в сутки, причитается торгпредству получить с
экспедиции одну тысячу двести сорок пять м/д (1245 м/д). Разницу же в сумме
одиннадцать тысяч двести пятьдесят пять м/д (11255 м/д) благоволите внести
согласно п. 7 условия на текущий счет гражд. Северо-Америк. Штатов
М.Лихтмана в Монголбанке в Улан-Баторе.
Академик Н.Рерих» .
Данное письмо является разоблачением тех, кто пытался в апреле 1927 г.
сорвать выход экспедиции Рериха из монгольской столицы Улан-Батора.
Становится понятной следующая запись Николая Константиновича в путевом
дневнике: «Предупреждают: «А вам не уехать». Отвечаю: «Уедем, как всегда, не
отложим и на один день» [6, с. 292]. Это разоблачение и сегодняшних врагов
Рерихов, которые пытаются оклеветать их, приписывая им сотрудничество с
ОГПУ. Так друзей, а тем более своих агентов, в дальнюю и опасную дорогу не
отправляют. Так могут готовить в путь только врагов. Но великий Рерих в любой
ситуации оставался великим. Он выполнил условия договора и заплатил за
использование совершенно неподготовленных автомобилей.
Это письмо также свидетельствует и о том, что деньги на нужды экспедиции
поступали из Америки. У нас имеется немалое количество документов, чтобы
доказать это. Они включают переписку Николая Константиновича с
американскими сотрудниками, телеграммы, поступавшие из Америки с указанием
отправленных сумм по месяцам, выписки из счетов и другие документы. Таким
образом, нет ни малейших оснований даже к предположению, что Центрально-
Азиатская экспедиция или ее отдельные этапы проводились при поддержке
Советского правительства.
Что касается определенной помощи экспедиции, то она действительно имела
место. И ее оказывали отдельные чиновники, состоящие на государственной
службе. Так, советский консул в Кашгаре М.Ф.Думпис оказал помощь
экспедиции, когда она впервые была задержана в Хотане и фактически
находилась под арестом. Помогал экспедиции и советский консул в Урумчи
А.Е.Быстров. Николай Константинович высоко оценил эту помощь и сделал
соответствующие записи в своем путевом дневнике. А Быстрова даже сделал
одним из распорядителей своего завещания.
Из докладов Быстрова советское руководство и узнало, что Николай
Константинович везет Советскому правительству Письма Махатм. Это,
естественно, вызвало определенный интерес у советского руководства, и
возможно поэтому было получено разрешение на транзитный проезд экспедиции
через Москву.
Как видим, нет ничего удивительного в том, что Рерихам разрешили въехать на
территорию СССР. Даже у английской разведки, как уже было отмечено, этот
факт не вызывал подозрений. Что же касается встреч Николая Константиновича
с некоторыми представителями Советского правительства, то и тут ровным сче-
том нет ничего удивительного. Во-первых, необходимо было передать Послание.
Во-вторых, не надо забывать, что имя Рериха было широко известно в мире,
встретиться с ним считали за честь многие представители власти – и советские
руководители не были исключением. Необходимо также помнить, что за время
отсутствия Н.К.Рериха Россия сильно изменилась, и он стремился узнать и понять
другую Россию.
Вполне объяснимо также и посещение Рябининым ОГПУ перед отъездом в
Монголию в качестве врача экспедиции Рериха. Миновать Особое
Государственное Политическое Управление не удавалось никому из советских
граждан, пытавшихся выехать за границу Такой порядок существовал в
Советском Союзе всегда. Мы даже найдем вполне объяснимый ответ на вопрос:
«Почему Рябинина отпустили в экспедицию Рериха?» Как показали дальнейшие
события, у ОГПУ не было другой возможности узнать об экспедиции, кроме как
через Рябинина. Это предположение подтверждается арестом Рябинина после его
возвращения в СССР. Был ли он завербован ОГПУ? Однозначно – нет. Во-первых,
об этом говорят материалы допросов Рябинина, который был дважды
репрессирован за участие в экспедиции. И, во-вторых, нужно знать Рерихов,
чтобы понять: если бы Рябинин был агентом ОГПУ, то он никогда не стал бы
участником экспедиции.
Таким образом, так называемый «советский этап» экспедиции Н.К.Рериха не
содержит никаких «темных пятен». Нет никакого «московского следа». Все
объяснимо и понятно. Сейчас мы располагаем достаточным количеством
документов, чтобы доказать даже самым неверующим и склонным подозревать
всех и вся личностям, которые продолжают твердить о «московском следе», – его
не было и быть не могло.
Но, к сожалению, клеветники со стажем продолжают действовать. В октябре-
декабре нынешнего года исполняется ровно семь лет, как вышли первые статьи
Шишкина. Его не остановили ни два решения суда, которые признали
информацию, содержащуюся в статьях в газете «Сегодня» как
несоответствующую действительности. Его не остановили и многочисленные
документы, с которыми он знакомился в архивах с 1994 г. и в которых нет и не
могло быть никаких доказательств причастности Рерихов к деятельности
советской разведки. В 1999 г. вышла книга Шишкина «Битва за Гималаи. НКВД:
магия и шпионаж», в которой он, фальсифицируя содержание архивных
документов, не гнушается даже явным подлогом, пытаясь убедить читателей все
в тех же лживых идеях образца 1994 года о том, что Рерих и его экспедиция
выполняли задание ОГПУ.
Как тень, за Шишкиным с 1994 г. следует А.Сенкевич, выполняя роль его так
называемого научного покровителя. Вначале он только поддерживал клеветника
в прессе, нередко заявляя, что Шишкин доказал принадлежность Николая
Рериха к деятельности советской разведки . Теперь он утверждает, что и сам
нашел доказательства этому .
Если этих деятелей не остановили ни историческая действительность, ни суровое
постановление Закона РФ, то не удивительно, что их не остановило и
разоблачение в клевете со стороны самой Службы внешней разведки России. Вот
одно из выступлений руководителя пресс-бюро Службы внешней разведки
Ю.Г.Кобаладзе, которое он сделал на Московском телеканале 27 сентября 1993
года: «...Вокруг имени Рерихов очень много спекуляций разного рода..., что
были какие-то особые задания ОГПУ, что была какая-то агентура. Ничего из
этого не подтвердилось».
Подробности о лживом досье «Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж», о
том, как Шишкин и его подручные фаль сифицируют архивные документы, лишь
бы оболгать Рерихов, а также о том, почему Шишкин выбрал себе в помощники
именно агента ОГПУ Блюмкина, вы найдете в первой книге сборника «Защитим
имя и наследие Рерихов».
Если все эти неопровержимые доказательства так и не смогли подействовать на
клеветников, то не вызывает сомнений, что авторы явно тяжело больны
невежеством, и притом в хронической форме. А со времен глубокой древности
известно, что невежество есть тягчайшее преступление: «Действительно, – писал
Николай Рерих, – из этой темной пропасти рождаются все братоубийственные
преступления, мир наполняется тою ложью и тьмою, которая способствует самым
безобразным, самым жестоким и отвратительным деяниям» [14, с. 214].
«...Гидра невежества не только в неграмотности, – продолжает он далее, – но и в
окаменелости восприятия и в человеконенавистничестве» [14, с. 218].
* * *
Пройдет много лет, а Центрально-Азиатская экспедиция Рериха будет
продолжать волновать сознание людей. У одних это будет вызывать восхищение
перед величием свершенного и стремление изучить и воспользоваться великими
плодами Великого Путешествия. У других, в силу их неспособности выйти за
рамки плоского мышления, экспедиция будет вызывать раздражение и
стремление оклеветать ее Руководителя.
Но сколь бы ни старались клеветники, им никогда не удастся умалить ни величие
подвига, свершенного Рерихами, ни значение Центрально-Азиатской экспедиции
для эволюции человечества.
https://roerich-lib.ru/
***********
2.Восток есть Восток: как Рерих
прошел 10 тыс. км по Азии


Центрально-Азиатская экспедиция дала Николаю Рериху возможность
посетить Россию, куда художник всю жизнь стремился вернуться, и подарила
ему вдохновение для знаменитой серии гималайских картин. Она же едва не
стоила ему жизни.

Интерес к Востоку вырос у Рериха, как ни странно, из его увлечения русской
культурой. Еще в студенческие годы он задумался о возможной связи искусства
родной страны с азиатским влиянием, о чем писал в своем дневнике: «Часа три
обсуждали тему для сочинения. Мне весьма любопытно. Было ли на русское
искусство два влияния: византийское и западное — или еще было и
непосредственное восточное. Кое-где нахожу смутные указания на это».
Уже в молодые годы художник читал труды Рамакришны и Вивекананды, а
также духовные стихи Рабиндраната Тагора. Он изучал мифологию Индии, ее
фольклор, иллюстрации буддийской настенной живописи пещер Аджанты и в
одной из своих статей заметил: «Живет в Индии красота. Заманчив великий
индийский путь».
К 1923 году Рерих, сделав небольшой крюк через Европу и Америку, наконец
получил индийскую визу и средства на длительную экспедицию по Центральной
Азии, куда отправился вместе с любимой супругой Еленой и сыном Юрием.
Задачи перед собой они ставили весьма обширные: создать живописную
панораму земель и народов Средней Азии, провести археологические
изыскания, собрать коллекцию этнографических материалов, чтобы по ним
изучить духовную культуру районов, по которым пролегал маршрут, и
постараться реконструировать их историю. Еще одной задачей было изучение
местных языков и диалектов — за ее выполнение отвечал Юрий, владевший
более чем 30 европейскими и азиатскими языками и диалектами, в частности
монгольским, тибетским и хинди.
30 ноября Рерихи прибыли из Парижа в Индию, впереди был путь
протяженностью свыше 3 тыс. км. Они посетили Бомбей, Джайпур, Агру,
Сарнатх, Бенарес (ныне Варанаси), Калькутту, монастыри Сиккима, налаживая
культурные и деловые связи. В Сиккиме разработали маршрут будущей
экспедиции, после чего вновь вернулись в Америку и Европу для оформления
многочисленных документов и разрешений. Наконец в начале 1925 года
началась собственно экспедиция.
Проехав через Кашмир, Ладак и Китай, Рерих добрался до Москвы. При
оформлении въездных документов художник указал, что выполняет миссию
посланца махатм Гималаев. На 13 июня была назначена встреча с наркомом
иностранных дел Георгием Чичериным и наркомом просвещения Анатолием
Луначарским, которым он вручил послание от махатм и переданный ими ларец
со священной землей. «Вы избавили землю от предателей денежных. Вы
признали ничтожность личной собственности. Вы угадали эволюцию общины.
<…> Вы открыли окна дворцов. Вы увидели неотложность построения домов
общего блага. <…> Мы признали своевременность Вашего движения и посылаем
Вам всю нашу помощь. <…> Привет вам, ищущим общего блага!» — гласило
-послание.
-Рерих понимал, что будущее России связано с общественными процессами в
Азии, и предлагал проект сближения коммунизма с буддизмом как
идеологическую платформу будущих социальных преобразований, — поясняет
старший научный сотрудник отдела «Наследие Рерихов» Государственного
музея Востока Лариса Келим. — Чичерин даже назвал его "полубуддист-
полукоммунист" — определение упрощенное, но показывает, что точку
пересечения, в которой СССР мог бы сотрудничать с азиатскими странами,
наркомы увидели.
Дальше путь Рерихов вновь вел к Тибету — на этот раз через Алтай и
Монголию. «День прекрасный по краскам. Синие горы, шелковистая степь. По
левую руку — снега Тарбагатая, а прямо на север — отроги самого Алтая.
Алтай — середина Азии. Стада в степи. Большие табуны коней, и юрты
черно-синие и бело-молочные, и солнце, и ветер, и неслыханная прозрачность
тонов. Это даже звучнее Ладака», — писал позже художник в своей книге
«Алтай — Гималаи». Перезимовав в монгольской Урге (ныне Улан-Батор),
экспедиция преодолела юго-западную пустыню Гоби и через Тибетское нагорье
двинулась в сторону Лхасы.
Негостеприимный Тибет
Путешественникам удалось преодолеть цайдамские болота и солончаковую
пустыню, перейти через хребты Марко Поло, Кокушили, Дунгбуре и Тангла. До
тибетской столицы оставалось около десяти дней пути, и тут экспедицию
остановили местные пограничные войска. Без объяснения причин Рерихам
запретили двигаться вперед, ссылаясь на необходимость получить разрешение
правительства. Начались долгие месяцы ожидания в холодном лагере, где
бушевал ураганный ветер, а мороз по зимнему времени достигал –60 °С.
Оказавшись запертыми в долине реки Чу-На-Кхе на высоте свыше 4,5 км,
Рерихи безуспешно отправляли письма губернаторам Нагчу, верховному
комиссару, далай-ламе и официальному британскому представителю в Сиккиме
полковнику Фредерику Бейли. Ответов не последовало. Послания к двум
последним местные чиновники попросту отказывались отправлять под тем или
иным предлогом.
Архивное экспедиционное фото лагеря во время вынужденного стояния экспедиции на плато
Чантанг, 1927 год . Фото предоставлено Государственным музеем Востока
Ситуация между тем становилась критической. Октябрь сменил ноябрь, за ним
декабрь. Погода ухудшалась, вокруг бродили стаи голодных собак, порой
нападавшие на людей, ночью к лагерю пытались подобраться волки, стрелять в
которых задержавший экспедицию майор не позволил, ссылаясь на то, что
стрельба в Тибете строго запрещена. Стаи воронов кружили, привлеченные
трупами павших вьючных животных. Юрий Рерих вспоминал: «Их нахальство
было настолько велико, что они крали продовольствие из кухонной палатки и
иногда даже уносили чайные чашки».
Верблюдам, мулам и лошадям не хватало пищи — засыпанная снегом грубая
трава их не насыщала, норма зерна уменьшалась с каждым днем, а продавать
животных майор не позволил, ссылаясь на то, что подобные решения может
принимать лишь правительство. «Здоровье нескольких членов нашей экспедиции
начинало давать поводы для серьезного беспокойства. Большинство
жаловались на сердечные приступы», — писал Юрий Рерих. Со временем в
лагере разыгралась цинга. Не хватало теплой одежды.
«Положение каравана становилось отчаянным. Каждый день мы находили
умирающего мула или лошадь. <…> Находящиеся при смерти животные
неизменно пытались войти в палатки, словно пытаясь найти более
защищенные места. <…> Долина Чу-На-Кхе открыта всем ветрам, и юго-
западный ветер был иногда настолько яростен, что невозможно было
находиться вне палатки. <…> После получасового сидения в палатке
приходилось снова выходить и двигаться, чтобы согреться, и так
продолжалось в течение целого дня. Чтобы сохранять ноги в тепле, мы
сделали дополнительные войлочные чехлы из седел верблюдов, которые
умерли».Юрий Рерих «По тропам Срединной Азии»
Топлива еле-еле хватало для кухонных палаток, туда к огню и приходили греться
замерзшие люди. То и дело возникали конфликты между сопровождавшими
Рерихов монголами и тибетскими солдатами, пытавшимися запретить первым
общаться с караванами проходивших мимо земляков. Рерихи продолжали
писать письма, несмотря на безысходность ситуации. «Казалось, безнадежно
ждать ответа от правительства, которое решило уморить голодом целый
караван, людей и животных, — писал Юрий Рерих. — Местные кочевники были
утомлены поставкой нам топлива и продовольствия. Их стойбища были
далеко, и снег затруднял доставку провизии к Чу-на-кхе».u
Несмотря на невыносимые условия, Рерихи продолжали работать. Сам
художник делал этюды тибетских пейзажей, его жена описывала этические
учения Востока, сын собирал этнографические материалы о кочевниках хоппа. В
монастыре Шаругене они обнаружили многотомное собрание писаний
тибетского добуддийского шаманизма бон, которое взялись изучать.
Только в марте наконец удалось получить разрешение ехать дальше. Правда, не
в Лхасу, а в юго-западном направлении, вдоль южных берегов Великих озер
Тибета — прежде в этих местах не ступала нога европейца или американца.
Перевалив Трансгималаи, Рерихи вышли в южный окраинный район Тибета и
несколько дней следовали по течению великой реки Брахмапутры, а в мае 1928
года пересекли границу между Тибетом и Индией. Экспедиция подошла к концу.
Азиатские краски
— Начало гималайского периода некоторые исследователи считают
кульминацией творчества Николая Рериха, — отмечает Лариса Келим. — В эти
годы его живописная техника после многих экспериментов уже устоялась. Он
полностью перешел на темперную краску, причем, пожалуй, как никакой другой
художник, сумел раскрыть ее выразительный потенциал. Он использовал
жидко разведенную темперу, что позволило сохранять пигмент как можно
более чистым, именно это придало его картинам светоносность.
Рерих применял идею цветного фона, причем нижний слой его полотен всегда
контрастирует с верхним. Порой он наносил, точнее наливал, слои жидкой
краски на горизонтально лежащий холст. Затем выполнял размывки,
благодаря чему появлялись мягкие переходы между тонами. Четко очерченные
контуры переднего плана он прорисовывал уже поверх многочисленных слоев.
Мастерская техника многослойного нанесения краски так называемыми
размывками позволила передать глубину пространства и создать тончайшие
цветовые градиентные переливы. Из-за этой многослойности его картины
очень сложно реставрировать — малейшая царапина сразу видна, а чтобы
воспроизвести первоначальный цвет, надо понять, как именно Рерих добился
того или иного оттенка.
В работе художнику очень помогала жена, на редкость тонко чувствовавшая
цвет. Рерих постоянно с ней советовался по поводу картин, а в конце жизни
писал, что под каждой надо ставить имена двух авторов — его и Елены,
поскольку «творили вместе, и недаром давно сказано, что произведения
должны бы носить два имени: женское и мужское».

Путешествия продолжали манить живописца, и в 1935–1936 годах он
организовал долгосрочную экспедицию в Маньчжурию и Северный Китай. Его
по-прежнему занимала идея единения Азии, которое, с его точки зрения,
должно было начаться с Монголии, Маньчжурии, Северного Китая и Южной и
Юго-Восточной Сибири. Однако, будучи в путешествии, Рерих не только
занимался научной работой, но и стал заметным культурным лидером в среде
русской эмиграции. Это вызвало недовольство федеральных властей США,
спонсировавших экспедицию, и дело закончилось разрывом с американским
правительством, оказывавшим Рериху поддержку.
Дальний Восток пришлось покинуть, в Америке его больше не ждали. Семья
художника осела в Индии, в Кулу, где он продолжил свое художественное и
литературное творчество. Среди многочисленных картин особой
выразительностью выделяются горные пейзажи, в которых тонкие состояния
природы перекликаются с возвышенными состояниями человеческой души.

— Если вначале Рерих писал Гималаи, фиксируя облик географических мест,
которые увидел, то на завершающем этапе своего творчества художник
пишет максимально обобщенно, — объясняет Лариса Келим. — Его этюды уже,
как правило, не имеют географической привязки. Даже конкретные точки
вроде гор Кайлас и Канченджанга выступают больше как символы высшей
реальности, которая нас зовет, — горы на его картинах становятся
символами духовного восхождения человека.
Вернуться на родину Рериху так и не удалось, но он всегда жил ее
интересами. «Ты прав — зачем на Гималаях греметь во славу Руси, когда можно
всем вместе дружно потрудиться на любимой родине, — писал художник в
1946 году своему другу и коллеге Игорю Грабарю. — В смысле служения русской
культуре мы оба всегда были верны ей и знали, на какую высоту взойдет народ
русский. И ты, и я работали во имя Руси, и нынешний общий подъем для нас
великая радость».
Так и работал Рерих до последних своих дней во имя Руси в Индии. В долине
Кулу до сих пор можно найти камень, на котором выбито: «Тело Махариши
Николая Рериха, великого друга Индии, было предано сожжению на этом месте
30 магхар 2004 года Викрам-эры, отвечающего 15 декабря 1947 года. Ом рам».

Любопытные факты
В ходе Центрально-Азиатской экспедиции Рерихи прошли свыше 9650 км
пути, пересекли 35 высочайших горных хребтов, при этом художник написал
порядка 500 картин.
По итогам экспедиции Николай Рерих создал в Сиккиме гималайский институт
научных исследований «Урусвати» (научное учреждение при Музее Рериха в
Нью-Йорке).
В 1929 году Рерих посетил Европу и Америку с проектом международного
договора по охране культурных ценностей (в первую очередь памятников
архитектуры) в случаях военных конфликтов, который назвал Пактом знамени
мира и «красным крестом культуры». Проект стремительно получил
широчайшую международную поддержку.
На идеях Рериха в десятках стран возникли культурно-просветительские
общества, составившие рериховское движение. Сам художник поддерживал
их создание и деятельность.
15 апреля 1935 года в Вашингтоне США и 20 стран Латинской Америки
подписали Договор об охране художественных и научных учреждений и
исторических памятников, получивший название «Пакт Рериха».
Во время Великой Отечественной войны художник проводил в Индии
персональные выставки, где продавал картины в пользу Красной армии и
советского Красного Креста.
https://dzen.ru/rgo
*****************
2.Рерих, Центрально-азиатская экспедиция

С 1923 по 1928 год Николай Константинович Рерих руководил Центрально-Азиатской экспедицией, целью
которой было обследование малодоступных районов Центральной Азии. Фактически экспедиция завершает
труды российских исследователей в этом регионе, таких как Г.Н.Потанин, Н.М.Пржевальский, П.К.Козлов и др.
В наших периодических публикациях мы будем рассказывать об алтайском периоде этой удивительной
экспедиции нашего великого соотечественника.
I. Состав экспедиции и её цели
Экспедиция академика Н.К.Рериха в Центральную Азию была организована Музеем Рериха в Нью-Йорке и
Международным центром искусств «Corona Mundi» («Венец Мира»). Она, по свидетельству Ю.Н.Рериха,
«дважды обошла вокруг земель, составляющих сердце Азии».
В состав алтайской части экспедиции входило семь человек: Николай Константинович Рерих, его жена Елена
Ивановна, сын Юрий Николаевич, сотрудники Нью-Йоркского Музея Рериха — Морис Михайлович Лихтман и
Зинаида Григорьевна Лихтман (позднее Фосдик), тибетский лама Церинг и ладакец Рамзана.
У Н.К.Рериха интерес к познанию древних тайн истории и культуры России и азиатских народов зародился с
юных лет, и он пронёс его через всю жизнь. В студенческие годы Николай Константинович пишет свои первые
научные труды, посвящённые археологии, проводит раскопки, делает зарисовки. Он убеждён, что «не
знающий прошлого не может думать о будущем».
Как руководитель, Н.К.Рерих нёс тяжкий груз ответственности за жизнеобеспечение экспедиции. Ему
необходимо было предусмотреть всё — от утверждения маршрута и его финансирования до укомплектования
необходимым оборудованием, амуницией, медикаментами, достаточным количеством вьючных животных;
также нужно было решить много других организационных задач. Но главное, конечно же, — люди, которых
необходимо было сохранить в труднейших условиях горных переходов, в болотах Цайдама, в коварной и
опасной пустыне Гоби.
Когда Елена Ивановна Рерих отправилась в экспедицию, ей было 47 лет. Она впервые села в седло; наравне с
мужчинами прошла 25 тысяч километров труднейшего пути, преодолела 35 горных перевалов на высоте 4000 –
6400 метров над уровнем моря. Была душой экспедиции, ободряя и поддерживая всех в трудных ситуациях.

Экспедиция в Центральную Азию задумывается в 1913 году. Старшему сыну Юрию в это время 11 лет, но он
очень хочет пойти с отцом в экспедицию и готовится к этому: изучает языки, так как это потребуется в
будущем. К 15 годам он знает 8 европейских языков и поступает в свой первый университет. Для этой
экспедиции он закончил три университета: Оксфорд в Англии, Сорбонну во Франции и Гарвард в Америке. В
каждом из них он учится на восточных факультетах по 1,5–2 года, хотя программа рассчитана на 4–5 лет.
Изучил 22 восточных языка, совершенно свободно говорил по-монгольски, как рождённый в юрте кочевник.
«Он прекрасно знал персидский, китайский, тибетский языки и наречия, все индийские разговорные и древние
языки, санскрит и пали, что особенно было важно при работе над рукописями. И когда они отправились в эту
экспедицию, то им не нужны были переводчики, и сердца простых людей из самых затаённых племён, которые
им встретились, были им полностью открыты» . Перед ними распахивались двери горных монастырей, им были
доступны рукописи древних манускриптов, многие из которых впервые видел человек Запада. В обязанности
Юрия Николаевича входила ещё и охрана экспедиционного каравана от возможного вооружённого нападения
диких племён и разбойников, которыми буквально кишели некоторые области Центральной Азии.
Супруги Лихтман присоединились к Рерихам в Москве, в июне 1926 года, и отправились с ними на Алтай.
Зинаида Григорьевна — одна из первых и самых верных сотрудниц Рерихов в Америке. Тридцать пять лет, с
1920-го по 1955-й год, она работала с ними, вплоть до дня ухода Е.И.Рерих. Елена Ивановна называла её
«воительницей» — никакие обстоятельства не могли сломить дух Зинаиды Григорьевны. А друзья за
несгибаемость называли её «Гвоздик».
В сентябре 1926 года экспедиция разделилась: основная её часть остановилась в Монголии, в Урге (Улан-
Батор), где шла подготовка к следующей, Тибетской части экспедиции, а супруги Лихтман вернулись в
Америку.
До экспедиции Рериха русские путешественники уже два столетия занимались исследованиями центральных
районов Азии. Впечатляют блестящие достижения отечественной науки в изучении геологии, географии,
этнографии, филологии и экономики стран Средней Азии, а также описание флоры, фауны и, конечно же,
культуры народов этих стран. Вот что пишет об этом английский путешественник начала XIX века Дуглас
Каррутерс: «В ряду известного об исследованиях нет более захватывающей главы, нежели повествование об
изучении русскими Центральной Азии и западной части Китая. Это было величайшее предприятие,
оказавшееся вполне по плечу москвитам. Русский привык всё делать в крупном масштабе. Его путешествия
чаще всего колоссальны. Н.М.Пржевальский, пионер русских путешественников, покрыл, например, 19,5 тысяч
миль пути и употребил на это 9 лет и 4 месяца своей жизни, а П.К.Козлов пересёк великую Гоби пять раз в
трёх различных направлениях. Русские исследования во Внутренней Азии были систематическим
предприятием, частью того огромного плана, который был задуман Русским географическим обществом в
Петербурге под руководством высокоодарённого его вице-президента П.П.Семёнова...» Таким образом,
экспедиция Рериха стала достойной продолжательницей лучших традиций русских исследователей Азии.
17 ноября 1923 года пароход «Македония» вышел из Марселя. На его борту находилась вся семья Рерихов —
Николай Константинович, Елена Ивановна и их сыновья, Юрий и Святослав. Они направлялись в Индию, где
провели два года. Так начался первый этап 5-летней Трансгималайской экспедиции. Правда, Н.К.Рерих на три
месяца (с 22 сентября по 28 декабря 1924 года) прерывал её, выезжая в Америку и Европу. Второй этап
экспедиции начался весной 1925 года, когда Рерихи, уже без Святослава, караванными тропами прошли
огромный маршрут от Индии до Сибири и Алтая и обратно через Монголию, Китай и Тибет в Индию, тем самым
завершив дело русских исследователей Азии, пытавшихся пройти из России Азиатской через Тибет в Индию.
Это удалось только Рериху, поэтому его экспедиция является великим достижением в ряду географических
открытий мира.
По свидетельству Ю.Н.Рериха, «Азия, Восток всегда привлекали внимание Николая Константиновича Рериха.
Его интересовали общие корни славянства и индоиранцев, восточные истоки Древней Руси, красочный кочевой
мир наших степей. И в художественном творчестве, и в научных исканиях художника Север, Русь с Великим
Новгородом (ведь именно Н.К.Рерих был зачинателем раскопок Новгородского кремля) неизменно сочетались с
Востоком, кочевым миром Внутренней Азии, миром древнеиндийской культуры и мысли. Этим двум основным
устремлениям художественного творчества и своего научного интереса Николай Константинович оставался
верен всю свою творческую жизнь. Эти основные интересы его творчества навсегда остались как бы
путеводными огнями на его пути художника и учёного» .
Главной целью экспедиции было «создание уникальной живописной панорамы земель и народов Срединной
Азии...
Второй задачей было изучение возможностей новых археологических изысканий и, таким образом, подготовка
путей для будущих экспедиций в том же регионе.

Третьей задачей являлось изучение языков и диалектов Центральной Азии и собирание большой коллекции
предметов, иллюстрирующих духовную культуру этих районов» .
Путешествуя по Центральной Азии, Рерих искал — что общего между культурами разных стран, что их
объединяет и роднит. С помощью сравнительного изучения древних религий, искусства и культуры Европы,
Азии и Америки он сделал вывод, что все народы вышли из Центра Азии. Изучая легенды и сказания народов
Азии, он находил в них схожие темы — о мудрецах, о таинственном камне благоденствия, о заповедной стране,
где живут великие мудрецы, хранящие сокровенные знания.
Почему Сибирь и Алтай интересовали Рериха? Академик В.К.Шумный из Сибирского отделения Российской
академии наук так отвечает на этот вопрос: «Когда Рерих был в Западной Сибири, он особо исследовал Горный
Алтай. Всё, что осталось после этой экспедиции — огромный экспериментальный багаж — это, с одной
стороны, научный багаж, а с другой — понимание роли Сибири как того рубежа, где произошёл синтез культур
Востока и Запада. Понимание того, что мы находимся на стыке двух культур — восточной и западной, — было
одним из основных критериев оценки семьёю Рерихов роли Азии, роли Сибири в будущем человечества, в
формировании его нового мировоззрения» . Н.К.Рерих говорил, что синтез, слияние культур происходило
именно в период кочевых империй на огромных территориях Евразии. Но до Рериха историки не признавали
кочевой мир.
Алтай — узел переселения народов, один из главных путей, по которому древние племена передвигались из
Центра Азии на равнины Сибири и далее в Европу. Многие из них оставили здесь свои следы. Так, на Алтае
находится множество древних захоронений. Ещё в каменном веке здесь жили люди, оставившие наскальные
изображения — следы своеобразной культуры и философии. Николай Константинович и Юрий Николаевич на
этом маршруте занимались изучением «звериного стиля», столь типичного для кочевого искусства племён
различного этнического толка. «Звериный стиль» был распространён от Алтая до Черноморского побережья,
оказав влияние на романский стиль в религиозной архитектуре западной Европы.
Алтай является самой северной точкой горного мира Центральной Азии; южная его оконечность — Гималаи.
«Алтай — Гималаи, два полюса, два магнита, два устоя» — так говорил художник. Этот великий горный мир
был своеобразным музеем под открытым небом, мало изменённым цивилизацией. «Только бы постучаться в
двери этой красоты без угроз, без оружия, без грабежа, — говорил Рерих. — С полною готовностью собрать
жемчуг глубочайших, анонимных достижений» .
Для Рериха-учёного Алтай был интересен как центр Евразии, по его словам — «равное расстояние от четырёх
океанов», то есть от западных границ Европы до Дальнего Востока, от Атлантического океана до Тихого и от
Северного Ледовитого океана до Индийского. Средоточие. И здесь, в центре Алтая, находится высочайшая
вершина Сибири и Дальнего Востока — Белуха (4506 м). О ней — разговор особый. Алтай также интересовал
Рериха как звено между Россией и Индией, за сотрудничество и сближение которых Рерихи выступали всю
свою жизнь.
Рериха влекла на Алтай и возможность изучить быт, искусство, образ жизни алтайского народа. Его
интересовали и русские старообрядцы, которые с давних пор селились здесь, спасаясь от церковных реформ
митрополита Никона.
Нельзя не упомянуть ещё об одной задаче экспедиции: о поездке Рерихов в Москву.Об этом поговорим
подробнее.
В Урумчи (столице китайской провинции Синцзян), где Рерихи перед переходом советской границы ожидали из
Москвы визы на въезд, Н.К.Рерих ежедневно бывал в Советском посольстве и делился со своими
соотечественниками планами на будущее. Работники посольства задумали поставить памятник Ленину.
«Медный бюст вождя был заказан и отлит в Москве на деньги, собранные по подписке сотрудниками советских
учреждений в Синьцзяне. 21 апреля, как раз в момент получения бюста, у Быстрова [консула Советского
посольства] оказался Рерих, и тот попросил художника набросать несколько эскизов для пьедестала. Николай
Константинович с удовольствием отозвался на просьбу консула, и уже на следующее утро рисунки были
готовы, хороший подарок ко дню рождения Ленина. По проекту Рериха пьедесталом должна была служить
усечённая пирамида из красного камня (в основании квадрат), что придавало бы всему сооружению массивный
вид и красивые очертания. На пьедестале — символы Советов (серп и молот) и тибетские знаки. На лицевой
стороне предполагалось выбить надпись "Ленин — великий Учитель" на семи языках» . Но китайские власти
запретили установить памятник даже в ограде неподвластного им советского консульства. «Рерих в лице
консула Быстрова сразу же нашёл верного сотрудника. Причём отношения у них стали на редкость
доверительными и откровенными. Строились они на признании коммунистических идеалов, как самой прочной
духовной основы. Но пожалуй, духовности особого рода, поскольку на передний план для консула выступил не
образ вождя Ленина, а того Махатмы, который являлся руководителем семьи Рерихов. И в этом не было
никакого противоречия. Учителя Востока приветствовали учение коммунизма» .
З.Г.Фосдик в дневниковых записях 1926 года отмечает: «Когда они [Рерихи] вначале договаривались о
приезде в Москву, пришла телеграмма от Чичерина о выдаче трёхдневной транзитной визы, а затем вторая
телеграмма — о гражданстве. Но консул в Урумчи сказал им, чтобы они ехали, он же скажет, что телеграмма
пришла позже. И затем запечатал все важные бумаги и письма дипломатической печатью — тем самым рискуя
своим положением, даже не заглядывая в бумаги, которых он прежде никогда не видел, ни мгновения не
колеблясь и не сомневаясь, всецело доверяя Е.И. и Н.К.» . Н.К.Рерих путешествовал с паспортом, выданным
ему Временным правительством России в 1917 году. Задержка с обменом документов на границе грозила
надолго отложить выезд, поэтому помощь Быстрова была очень существенна. 16 мая 1926 года экспедиция
покинула посольство. «Быстров подвёл итоги пребывания Рериха в Урумчи, сообщив в НКИД: "Главное — это
его связь с Махатмами... от сказанных людей он имеет директивы для разговоров в Москве"» .
Караванными тропами экспедиция дошла до Советского Казахстана и в районе озера Зайсан пересекла
границу, затем по Иртышу на пароходе прибыла в Омск. Далее Рерихи отправились на поезде в Москву для
встречи с Советским Правительством, прибыв туда 9 июня 1926 года. На следующий день они передали Главе
Наркоминдел Г.В.Чичерину Послание Махатм и ларец со священной землёй, а также семь картин из серии
«Майтрейя», написанных в экспедиции во время вынужденной стоянки в Хотане («Шамбала идёт», «Конь
счастья», «Твердыня стен», «Знамёна грядущего», «Мощь пещер», «Шёпоты пустынь», «Майтрейя-
Победитель»), а также две картины, примыкающие к серии — «Красные кони» и «Явление срока». Затем
последовали встречи с Луначарским, Каменевым, женой Троцкого, Крупской.
Многим знакомо знаменитое Посланием Махатм, оно приводилось в разных книгах. Но мало кто знает, что было
и второе письмо, адресованное лично Чичерину. Но ни Послания, ни картины не оказались нужными
Советскому Правительству. Позже А.М.Горький пристроит картины в Нижний Новгород. Идеи, изложенные
Махатмами Востока, оказались недоступными пониманию Советского правительства. И это несмотря на то, что
Рерихам удалось встретиться почти со всем руководством страны. Во всяком случае, в Главном Политическом
Управлении они побывали. Зинаида Григорьевна с восторгом пишет об этом в дневнике: «...Самая
замечательная встреча была в ГПУ, где были произнесены Имена Майтрейи и Шамбалы и куда прошли с
Именем М. Предложения о сотрудничестве встречены с энтузиазмом, несколько раз встречались с теми, в чьих
руках находится власть» . «Первый визит туда "без сомнения и страха" Николай Константинович нанёс
вместе с сыном Юрием» .
В Москве Рерихи очень рисковали. ГПУ — серьёзная организация, могло произойти что угодно. Неслучайно
Учитель отметил: «Истинное мужество было явлено при передаче Моего Послания самым ужасным людям.
Невозможно передать, в какой вы были опасности, когда были в Москве.
Малейшее сомнение или колебание могли бы привести к гибели. Потому просил вас понять серьёзность
момента. Учитель новых должен трансмутировать мысль в действие. Прежде чем привлекать других, надо
работать над собой. Считаю, результаты, достигнутые в Москве, имеют историческое значение» .
Выезд экспедиции из Москвы намечался на 17 июля, но Елена Ивановна получила от Учителя Указание об
изменении даты отправления. Позже выяснилось, что поезд, вышедший в Новониколаевск (ныне Новосибирск)
17-го, потерпел крушение. Вот как прокомментировала это в дневнике Зинаида Григорьевна: «Днём проехали
место железнодорожной катастрофы, которая произошла 19-го. Если б мы выехали 17-го, как намечали, мы
были бы здесь именно в это время» .
В июле 1926-го года Рерихи уезжали из Москвы полные надежд. Зинаида Григорьевна писала тогда: «Уезжали
22-го — знаменательный день — похороны [Ф.Э.Дзержинского] и толпы людей, музыка, пушечные залпы, все
выдающиеся личности проходят мимо — мы стоим на балконе [гостиницы Метрополь]. Очень нервничаем, что
можем опоздать к поезду; наконец подъехали три автомобиля, и мы, среди огромных толп людей, военных со
знамёнами, громкой музыки, удостаиваемся самых удивительных, необычных проводов. Люди дружелюбны,
очень заинтересованы, наблюдают за нами, приветствуют нас, посылают приветствия далёким друзьям в
Америке. Участники похоронной процессии на нашем пути великодушно расступаются, как по волшебству,
даже почтительно, давая нам проехать. Незабываемый день, великий отъезд» .
Через девять месяцев, в апреле 1927 года, супруги Лихтман снова приедут в Москву после посещения
экспедиции Рериха в Урге. Они встретятся с заместителем председателя ОГПУ М.А.Трилиссером и подарят ему
вышедшее к тому времени монгольское издание книги «Община», журнал «Арчер» и книгу «Письма Махатм»
(«Чаша Востока»). «Требовалась своеобразная экспертная оценка, то есть разрешение на распространение
литературы в Советском Союзе» . К сожалению, такого разрешения они не получили.
Итак, 22 июля 1926 года Рерихи с экспедицией направились из Москвы в Горный Алтай: поездом до
Новониколаевска, где они остановились в гостинице «Метрополитен» на Дворцовой улице (сейчас ул.
Революции, 4), а оттуда 27 июля пароходом по Оби до Барнаула и далее в Бийск и в Верхний Уймон.
По материалам «круглого стола» 29.02.2004. Продолжение следует.
https://rossasia.sibro.ru/

***************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
23 апреля 2025 года