Крестьяне из Малого Кайнака

Деревенька, не деревенька - улочка среди лугов и полей. В зное и зелени нежит она сейчас свои дряхлые косточки. Пропылит по уходящей мимо дороге редкая машина, донесется откуда-то издалека натужное покряхтывание трактора, а так - только щебет и стрекотание вокруг млеющих в лете домов и домишек. И даже испустившие жилой дух деревянные развалины, кажется, не столь утомляют душу своей обреченностью в этом благостном мире.
Не утомляют, но будто из глубока-глубока, из колодца прожитых лет помаячит вдруг бледная звездочка чьей-то потерянной жизни, да так, миражом-памятником, и завис нет над всей деревней. Самый старый местный дед уехал отсюда от своей одинокости к детям в город. Один «ребенок» через некоторое время вывел его за руку за порог своей квартиры, да там и оставил. Перебрался было к другому, да, видно, не выдержало сердце мук предсмертного ожидания - повесился старик.
...А Александр Ильич Смагин сегодня красит палисадник у дома бывшей своей супружницы. Верхнюю часть забора он мажет зеленой краской довольно лихо, а вот наклоняться - уже трудно. Нынче вот и табачок хотел было посадить по причине его отсутствия в магазине, а - не смог. Несколько лет уже на пенсии по инвалидности. Получал пятьдесят рублей, теперь немного накинули, но все равно половина уходит на алименты.
Была семья, видно, здесь. Осталась, рассказывает, семья в Ишиме. Сбежал и оттуда, и опять в Малый Кайнак. Бобылевать. Tpoe сыновей его и здесь «достали». Но - выгнал, мол, работать не хотят, слушаться тоже. Одному инвалидствовать трудновато, но, видимо, в соседском пространстве маленькой деревушки все же легче, чем в семейном кругу. Проще.
Всего-то в Малом Кайнаке человек тридцать осталось, из них двенадцать трудоспособных. Раньше деревня худо-бедно на производстве держалась. Были коровы совхозные, молодняк. Но по причине хирения кайнакского населения сначала совхоз «Комсомольский» молодняк отсюда на другие отделения перегнал. А в прошлом году и
дойное стадо. И остались кайнакцы при собственных интересах. А интересы теперь известно какие - свое хозяйство.
-В прошлом году, как скот забрали, семей пять у нас уехали, - неторопко повествует Смагин. - Но в этом году уже три вернулись обратно. Думаю, все вернутся, жизнь-то сейчас везде не малина. Так что Малый Кайнак помирать еще не собирается.
На задах улицы возле хиленького сарайчика, символизирующего, судя по завалам металлических костей и скелетов вокруг, кайнакскую MTM, сидят на бревнышке два молодых парня. Тот, который темноволосый, с усиками - Геннадий Богданов.
-Вернулся в свою родную деревню только вот, в начале мая, - рассказывает он. - Уехал-то еще после восьмого класса в Тюмень, окончил речное училище, работал, и в армию оттуда ушел. А как вернулся, и мать отсюда забрал. Потом уже помощником машиниста на железной дороге был. Заработки вроде сначала и неплохие были, а потом их срезали, и, признаться, последние два года тяжело нам приходилось. Жили в общежитии, теснота, а квартира не светит. А тут еще и жену с работы «попросили». Ребенку у нас четыре года, болел частенько, ей и предложили уволиться по собственному желанию. Вот и решили вернуться. . .
Обо всем этом Геннадий рассказывает с легкой улыбкой - да, слава Богу, кончились, наверное, мытарства.
Вероятно, и Николаю Корепанову возвращение в родные пределы непросто далось. Это светловолосый сосед Геннадия по бревнышку. Вот-вот в семье его появится первенец, и надо думать о его будущем. И о своем, конечно, ведь вся жизнь впереди. И - те же думы о том, как обзавестись хозяйством. На том стоит сегодня Малый Кайнак.
-Скотный двор-то всю зиму и весну пустой простоял, так теперь его и восстанавливать трудно будет,
- размышляет Смагин. - Да и у совхоза, наверное, просто силенок на это не хватит. Остается одно - своим хозяйством жить. Берите-ка, парни, землю, скот, да и хозяйствуйте сами.
А парни в ответ с сомнением качают головами: «Скот, ясно, надо брать, а вот землю... Нет, не управиться с ней при нынешних дефицитах».
Совхоз «Комсомольский» - хозяйство в районе самое, пожалуй, отдаленное от центра. В лидерах по производству не бывал, а последние, перестроечные годы и вовсе едва тащится. Хозяйство - есть, а организации - нет.
Оттого и получается, что люди как бы выпадают из производства, не сумев реализоваться в нем. Для кайнакцев что остается? - Работать на себя, чтоб иметь какую-то гарантию прокормиться. Вот у Бабушкина пятеро детей, так как не держать ему четыре коровы, да двенадцать телят? Если в совхозе не заработал, то на личном подворье. . . То же, видимо, ожидает и Геннадия Богданова с Николаем Корепановым - станут фермерами поневоле.
-Да и в этом деле тоже не все ладно, - говорит Бабушкин. - Вот уже неделю молоко не забирают. А куда мне его девать? - Телятам выпаиваю.
-А я говорю, мужики, сыры делайте, сыры, - вклинивается Смагин. Но разговор почему-то при этом сворачивается только на масло. На то, что нет сепараторов, а существующие модели их весьма ненадежны. Это - ближе.
- Мужику сейчас не надо помогать, хватит, напомогали уже. Ему надо только - не мешать, и он сам выкарабкается, - сказал Смагин и пошел докрашивать забор бывшей своей супружнице. Подозреваю, что задумала она эту акцию, глядя на молодых - через дорогу дом Богдановых, а ворота и заборчик у него выкрашены зеленой краской.
Обновляется, что ли, Малый Кайнак?

                Июль, 1991 год