Время, вперёд!

(из цикла рассказов "Трудоворот")


До чего же неохота было вставать на час раньше обычного! Но, раз уж учёные вычислили, а партия и правительство решили, что вся страна должна перейти на летнее время, то тут уж ничего не поделаешь: надо – так надо! А мне, как старшему мастеру, хошь не хошь, надлежит показывать пример подчинённым. Поэтому как человек ответственный и предусмотрительный я накануне перевёл все часы в доме на час вперёд. Специально, чтоб проснуться в 5:40, выйти из дому в 6:30 и быть на рабочем месте к началу утренней смены в 7:15.

Но, сознание важности производственной дисциплины это одно, а сонный организм другое: его одной агитацией не возьмешь. Надо – не надо, ему всё равно, он беспартийный. Проснуться в 5:40 по звонку будильника он ещё способен, потому что, если не проснуться и сразу не заткнуть будильник, эта железяка на четырёх камнях перебудит своим трезвоном не только жену, которой так рано на работу совсем не нужно, но и сынишку и даже родителей-пенсионеров в соседней комнате. Но потом разбуженный самым бесчеловечным образом ранее своего естественного срока организм начинает форменный саботаж и итальянскую забастовку, пытаясь во что бы то ни стало вернуться в привычную колею. И вот тут от ответственного работника (это я, как вы уже догадались, про себя) требуется недюжинная сила воли, чтобы не расслабиться, и совершить привычную процедуру сборов на работу в непривычное время, когда за окном ещё непроглядная темень, потому что даже солнце и то ленится вставать сразу на целый час раньше.

Из-за вполне естественной тяги человеческого организма всячески оттягивать время, я в то утро так и не смог выйти из дому в положенные 6:30, и потому вместо обычной для меня ходьбы быстрым шагом, мне пришлось по-спринтерски бежать на остановку троллейбуса. Потому что упусти я этот троллейбус, то непременно опоздал бы, ведь следующего пришлось бы ждать минут пять, а то и больше. А всё, потому что организм у человека, даже, если этот человек сознательный, так просто за одну ночь перестроиться не может, даже по указу ЦК КПСС.

Но, если честно, не о себе я хотел рассказать, а о технологе нашего цеха Петре Андреевиче, который в своё время, ещё когда я был молодым специалистом, был у меня наставником.

Петр Андреевич, хоть и был человеком беспартийным, по части трудовой дисциплины был даже сознательнее, чем я. Наверное, потому что в голове у него уже ветра не было. Выветрился весь ещё в его молодые годы.  Не помню случая, чтобы Пётр Андреич вообще хоть разочек опоздал.

В тот самый день, когда всем нужно было переходить на летнее время и переводить часы на час вперёд, ехал я на работу в троллейбусе и гадал: все ли мои подчинённые придут вовремя или кто-нибудь всё-таки забудет перевести будильник и придёт на завод по зимнему времени. Конечно, мы уже не первый год часы туда-сюда переводили, но всё-таки. Однако, все наши оказались молодцами, пришли вовремя, уже и переодеться успели, хотя вид у всех, если честно, был заспанный. Ещё бы, спать ложились по старому стилю, а просыпаться пришлось по- новому. Один только наш технолог, Пётр Андреевич бодрячком, несмотря на возраст, а ведь он у нас ветеран и участник войны.

– Доброе утро, Пётр Андреич! Я тут с этим летним временем еле-еле успел к началу смены, а вы, как я погляжу, уже вовсю трудитесь.
– Ой, и не говори, Сергей! Я сегодня, считай, уже часа три успел отработать!
– Как так? Утренняя смена только началась, а ночью у нас на заводе, кроме термички, никто не работает.

И тут Пётр Андреевич поведал нам историю, от которой в нашем цехе случилось серьёзное нарушение трудовой дисциплины в виде невынужденного простоя минут на двадцать. За это нарушение меня начальник цеха товарищ Бедрышевский даже наказать хотел, но, услышав рассказ Петра Андреевича (в моём сокращенном пересказе), наказывать передумал, а, отсмеявшись, вытерев слёзы и попив водички, ограничился распоряжением не привирать, а идти в цех и в авральном порядке наверстывать упущенное рабочее время.
 
А я и не приврал ни слова. Но что бы вам не пришлось потом навёрстывать упущенное, передаю вам рассказ Петра Андреича в его собственном изложении. А вы уж там сами, если хотите, отделяйте зёрна от плевел, и правду от вымысла.

– Сегодня, как известно, мы все переходим на летнее время. В газетах писали и по телевизору тоже, мол, не забудьте перевести часы. Работаю я в первую смену, стало быть на рабочем месте нужно быть в 7:00, чтобы успеть переодеться и спуститься в цех к 7:15. У нас сейчас с этим строго. Хотя, конечно, не так строго, как при Сталине было. Тогда, вообще… Ну, вот. Обычно, ложусь я в половине одиннадцатого, а тут, поскольку вставать на час раньше, а выспаться перед работой нужно, решил лечь ровно в десять. Предупредил домашних, чтоб тоже не забыли про переход на летнее время. Домашние у меня – все женщины, значит, газет не читают, а только телевизор. Перевёл будильник на час вперёд, зубы почистил и лёг спать.

Утром зазвонил будильник, я проснулся, вскочил, как ошпаренный, чтобы поскорее его выключить, пока он всех в доме не перебудил. У меня будильник очень громкий, Второго часового завода. Мне же раньше всех на работу, к 7:15, а жене и дочерям – позже. Татьяна, младшая – вы её знаете, у нас в заводоуправлении работает, она на час позже начинает, в 8:15, а старшая, Люда, она на десять минут Татьяны старше – во ВНИИ, что напротив, через дорогу, ей к 9:00. Ну, а Зинаиде, супруге моей – вообще к 10:00, она в Исполкоме служит, а там график с 10 до 19. Это правительство так специально устроило, чтобы все в разное время начинали, чтобы в транспорте часы пик выровнять, но так мудро устроили, что вечером все успевают с работы вернуться как раз до программы «Время». Так нужно, чтобы какую-нибудь важную информацию не пропустить.

Вскипятил я чаю, съел хлеба с «русской» колбасой за два девяноста. «Русскую» колбасу я больше уважаю, чем, «любительскую», хотя она тоже с жирком, потому что сам я родом с Черниговщины, а «русская» с чесночком, а мы, украинцы, чесночок уважаем. У меня на огороде его целых две грядки, хватает до нового урожая.  Позавтракал я и пошёл на работу.

На улице темень страшная, ни в нашей заводской хрущовке, ни в соседней, ни в сталинском доме напротив, ни одного огонька не горит. «Ну – думаю – народ разоспался, наверное, позабывали часы на час вперёд перевести. Для тех, кто в сталинке живёт, это обычное дело, там народ разношёрстный, в основном, интеллигенция или там школьники мелкие, кому на работу к семи часам не нужно. А вот чего наши-то, заводские спят? Вот начальство будет сегодня ругаться! Может, даже отдел кадров устроит облаву на проходной, как бывает на следующий день после получки. Будут опоздавших записывать, чтоб потом выговор объявить и премии лишить. А премию, как ни крути, жалко. Работаешь, работаешь, план даёшь, микроны ловишь, а потом бац – и за какого-то опоздания «прощай, прогрессивка». Жалко людей… Но с другой стороны, сами виноваты, нужно газеты читать и телевизор тоже, и часы вовремя переводить, если уж так правительство решило. Хотя, по-моему, зря они всё это, учёные, но им, то есть, правительству, виднее.

Добрёл я до трамвайной остановки. Там, по крайней мере, фонарь горит. Тусклый, но всё-таки. А вот народу никого нет. «Неужели – думаю – опоздал на трамвай? Наверное, все, кто не проспал, уже уехали, а мне тут теперь четверть часа куковать, пока следующий трамвай не придёт». На всякий случай, посмотрел на табличку с расписанием трамваев, которые тут останавливаются, вдруг, правительство не только время на час перевести решило, но ещё и расписание рейсов поменяло. Но ничего такого не видно, расписание висит старое на металлической табличке и никаких бумажек с объявлениями об изменениях к нему не приклеено. Только слово неприличное из трёх букв, но оно там давно уже приписано, я его ещё год назад видел.

Темень, холодрыга, а тут ещё, как назло, снег повалил. Но, делать нечего, стою, жду какого-нибудь трамвая. Мне-то без разницы, на каком ехать, до завода всего три остановки, и любой номер подходит, кроме 47. Тот у музыкальной школы поворачивает и дальше в сторону инфекционной больницы идёт. Стою, жду, но никакого трамвая нет, даже 47. И машин практически никаких. Один только раз по другой стороне улицы хлебный фургон проехал, и всё.

И народу, как ни странно, никого. Обычно, когда долго троллейбуса нет, народу на остановке целая толпа собирается, как на Первомайскую демонстрацию, а тут никого.
«Странно, как-то. Трамвай, ясное дело, мог сломаться. Это у них запросто, техника всё-таки. А трамвай – это вам не автобус какой-нибудь. У них, у трамваев, если один сломается, то и все остальные за ним встанут. Как люди в очереди. Только у людей всегда найдётся такой, кто без очереди захочет прошмыгнуть. А с трамваями, ясное дело, такой номер не пройдёт. Трамвай, если он застрял на путях, никак не объедешь.  Или ток могли на линии отключить, это даже более вероятно, потому что, если на нашей колее трамваи и встали из-за поломки, то в обратную-то сторону они вполне могли бы ехать. По крайней мере, до разворотного круга. А я сколько тут не стою, что-то ни одного трамвая так и не видел, ни в ту сторону, ни в эту. Ну, ладно, ток могли отключить или трамвай мог сломаться. А люди-то куда делись, пассажиры, то есть? Давно ведь уже стою на остановке, должно было уже прилично народу подойти, а тут нет никого».

Постоял, я ещё некоторое время. Сколько точно не знаю, наручные часы у меня ещё в понедельник сломались, я их в часовую мастерскую отнёс. Хорошие часы, жена подарила на юбилей, им уже пятнадцать лет, а они всё как новые, только сломались немножко и ремешок перетёрся, поменять нужно, а то оборвётся. Или изолентой замотать, как очки, когда дужка отваливается. Но и без часов понятно, что дальше ждать трамвая не имеет смысла. Если уж трамвай сломался, то быстро его всё равно не починят. Да и холодно становится стоять на месте. Знал бы, что придётся так долго трамвай ждать, поддел бы шерстяной свитер. И ещё пояс у меня есть из собачьей шерсти, у соседки кавказская овчарка, она пояса вяжет, от радикулита хорошо. Ну и для общего тепла. Почему собака вяжет? Соседка вяжет, из собаки, неужели не понятно!

Короче, решил я больше не ждать трамвая, чтобы не простудиться и не опоздать. Пешком пошёл. До завода всего-то три остановки. Я к ходьбе привычный, по заводу из цеха в цех порой бывает и пятнадцать километров за день находишь. Дорога, слава богу не скользкая, снежок только недавно начал падать, льда под ногами еще нет. Школьники ещё не раскатали, у них ведь первый урок в школе попозже, в 8:30.
Иду себе по тротуару вдоль трамвайной линии, темно, холодно, вокруг ни души: ни людей, ни машин. Потом вдруг показался газик. Оказалось: милиция.

Подъехали поближе, чуть обогнали меня, потом остановились. Наверное, специально, чтобы на меня посмотреть. Наверное, подумали, что какой-нибудь пьяница домой плетётся, хотели в вытрезвитель забрать. Но, как увидели, что я не качаюсь, а иду уверенной пролетарской поступью, так сразу и уехали. А кроме них, больше ни одной машины, только «хлеб». Но он в другую сторону.

Короче говоря, шёл я шёл, и дошёл до нашей проходной. А на проходной света нет, только одна лампочка горит в будке у вахтёрши. Подхожу к турникету, предъявляю пропуск, а турникет-то и не крутится. Гляжу, а вахтёрша-то в своей будке в мою сторону даже и не смотрит, а смотрит, похоже, какой-то сон, наверное, интересный.
«И не мудрено – думаю – часы на летнее время перевели, вот она дома и не успела высыпаться». Постучал пропуском по раме окошечка, она и встрепенулась.

– Чего тебе? – спрашивает.
– Как это, чего? – отвечаю, – мне на работу надо.
– А чего ты так опаздываешь? – спрашивает.
– Так трамваи не ходят. Пришлось пешком из дома топать.

– Надо же! И где ж ты живёшь, что так долго топал? Только, я тебя без разрешения начальства не пропущу. Был приказ вашего начальника отдела кадров, опоздавших больше, чем на час на работу без служебной записки от их начальства не пропускать. А ты, считай, на целых пять часов опоздал. Ночная смена уже давным-давно началась. Ещё вчера. А на трамвае ты или там пешком, меня не касается, это ты начальству объясняй. В письменном виде.

– Какая ещё ночная смена?! Я на утреннюю иду, в четвёртый цех, меня мои рабочие ждут, – отвечаю, а про себя удивляюсь, зачем в вохры таких глупых женщин берут.
– А на утреннюю – тем более не пущу. До начала утренней смены считай ещё три часа осталось. Нечего тебе там делать, в четвёртом цеху. И никто тебя там не ждёт. Нормальные люди ещё спят.

– Как спят? Вы разве не знаете, что сегодня вся страна перешла на летнее время? – возмутился я, – вы тут в своей будке всё проспали. Забыли, наверное, часы вперёд перевести.
– И ничего мы не забыли. У нас Иван Игнатьич, начальник охраны, лично всем стрелки перевёл. Вон, посмотри: московское время три часа одиннадцать минут, – отвечает мне вахтёрша и показывает на большущие часы у неё за спиной.

Смотрю, действительно, на часах 3:11. Я было подумал, что в часах завод закончился, но тут стрелка перескочила на 3:12. Значит, часы в порядке, ходят и нужное московское время показывают, тем более, что завода у них никакого и нет, они электрические, от тока работают. Тут-то я и понял, как всё получилось, и почему трамваи не ходили, и никого на улице не было. Это всё женщины. Если вдуматься, то всё, что на свете происходит или случается, это, как правило, из-за женщин. Просто, у меня жена и две дочки. Я, когда спать ложился, их строго предупредил, что этой ночью у нас в стране переход на летнее время. А потом я часы на час вперёд перевёл, и, выходит, каждая из дочек. Ну и жена, конечно, как без неё. Вот и вышло, что наш будильник оказался не на один час вперёд, а на целых четыре.

– Это, Пётр Андреич, по-научному называется кумулятивный эффект, – сказал я, чтоб успокоить наставника, –  это когда одно действие накладывается на другое и возникает синергия.
 
– Вот, Сергей, за что я уважаю всех наших молодых специалистов и тебя лично. Вот что значит высшее образование! Ты вот сразу сообразил, как это по науке. А я вот только ремесленное училище успел окончить. Некогда мне было в институтах учиться, война всё-таки. Так что я только про кумулятивную гранату знаю. Сильная штука! Жаль, в начале войны их у нас ещё не было.