Прикосновение детской ладошки часть 2 глава 3

Глава 3
    
    Утро началось со стука калитки. Это пришли посланные Иваном Павловичем на помощь рабочие. Тётя Уля со Стешей расстарались. Завтрак был царским. Грузди в сметане, картофельное пюре, вчерашняя каша с зайцем. Алексей встав, поблагодарил тётю Улю, легко поцеловав её в разрумянившуюся у печки щёчку. Надо было ловить последние, тёплые дни и работа на пожарище закипела. К ночи задымила сложенная в крайней комнате печь. А во второй расстелили на пол сшитые тётей Улей, набитые сеном матрасы. Иван Павлович распорядился отпустить со склада плотную ткань – матрасовку.
    Незаметно опустился вечер. Женщины на новой печке приготовили ужин, и когда все устав, разошлись, Алексей предложил своей наработавшейся семье:

  - Предлагаю  искупаться. – Мальчишки побежали к реке первыми. Вскоре, забыв про усталость, все вдоволь наплескались и наплавались в нагретой к вечеру воде. А утром Катя, послав Никиту за еловыми шишками, растопила подаренный на новоселье самовар. Чай получился из листьев смородины замечательный, с лёгким привкусом дыма.

    В тот же день устроились работать на прииск. Алексея взяли старшим маслёнщиком на драгу, Машу сполосчицей на шлюза. А Никиту взялся обучить профессии драгёра Никодим. Нашлась работа и для Кати, пойдёт с первого сентября учить детей. Про золото Катя Алексея никогда не спрашивала. Может он его спрятал, или Макару отдал. Лучше Макару. Новая власть судила старателей одиночек. Они и без золота проживут. Дети работящие растут. Кто не знает, не догадается, что они на старом пожарище живут. И Золотопродснаб после организации Енисейзолота открыли, в магазин всё необходимое завозят. Тима подрос, семь классов в Енисейске заканчивает. Жалко мальчишку, но спасибо Никодиму, к знакомым на квартиру определил. Алексей с Катей хотели, чтобы хоть он семилетку закончил, Никита с Машей школу переросли. Своих детей у Кати не случилось, видимо скитание по тайге даром не прошли. Где- то далеко от прииска свирепствовало ОГПУ, недавно название сменилось на НКВД, но вся золотопромышленность так и осталась в их подчинении. Многие знали, что Алексей с Катей раньше жили на брошенном золотом участке. Или кто из детей обмолвился, что Алексей был старателем, или сами догадались, но однажды утром к ним ворвались. Смеясь над Алексеем, рылись они рьяно и долго, пока не поняли, что не найдут ни крупинки золотого песка. Сломали стены, полы. Забрали  хозяина в Енисейск, в надежде, что там добьются признания. Никодим пытался через знакомого узнать о судьбе Алексея, но того уже увезли. Одна весточка пришла. Может конвоир пожалел, или кто подобрал брошенное в щель теплушки письмо. Странно он написал. Просил Алексей, как бы трудно не было, не уезжать с родного места. Погреб в огороде не засыпать. Сухой, картошка хранится в нём хорошо. Подивилась Катя, что только про яму под картошку написал. Подумала, забили Алексея. Головой тронулся. Отремонтировали с детьми избу, да выживать стали. В тот год и Тима, домой вернулся. Устроился коневодом в геологоразведку. Бурить. Лошадь по кругу ходит, бур вращает, геологи пробы берут. Катя по ночам старалась не плакать, детей не хотела тревожить. Пусть привыкают к мысли, что не вернётся Алексей. Сама ждала, да и они про отца не забывали.

    А тут Германия на молодое государство напала. Война. Тиму демобилизовали, отправили в танковое училище. На прииске многие ушли на фронт. Работали женщины, старики, дети. Справлялись, как могли. Из детей 14-15 лет набрали молодёжную бригаду. Никите как драгёру дали бронь, но он учил своей профессии двух пареньков и Машу. А Катя, пока не начался учебный год, работала вместо неё на сполоске.

      В тот день после ночной смены Катя была дома одна. Решила побольше борща наварить. Хватилась, а картошки и свёклы нет. Вчера Никита погреб на замок закрыл. Побоялся, что народ стал голодно жить. Лихие люди в таёжных местах не перевелись, да и дезертиры появились. Замок с дужек легко сняла, а засов толстый, тяжёлый, открыть силы не хватает. Топор принесла, стукнула, удивилась. За все годы металл не заржавел. Работа видно  старинная. Размахнулась, и не закрываемый годами засов, от второго удара обухом засверкал раной на месте удара, засиял золотом. Подломились у женщины ноги, села на голую землю, заплакала, в голове набатом загремело.- Неужели из-за этого засова Алексей на семью такую беду накликал? Долго плакала от обиды на него, а когда слёзы иссякли,призадумалась. Золото в последние годы можно было искать, но находить по закону нельзя. Когда первый год жили, Никита огород вскапывал и нашёл бутылку со старинным золотом. Передали его в кассу прииска и больше не вспоминали. Вот тогда и надо было всё отдать. Похоже, Алексей от своей мечты о новой большой избе не захотел отказываться и промолчал. Закон о государственном золоте ещё не обрёл силу, и старатели - одиночки через Ивана Павловича сдавали прииску золото. Как начальник прииска им за него платил, как оформлял, в тот год никого не интересовало. А сейчас вся золотая промышленность под НКВД. Нельзя было Алексею про золото рассказывать. Сразу бы расстреляли, а так надежда есть, что вернётся. Ей надо не плакать, а найти Кузбасс-лак, закрасить золотую рану, и молчать. Как молчал Алексей.

     До войны добывали золото только летом, сейчас сезон продлили до Нового года. Работали в любую погоду. От воды зимой поднимался окутывающий драгу густой туман. Мелко замёрзший лёд - шугу, вытаскивали из разреза лебедками. Вода заливала палубу. Одетые в дырявые резиновые сапоги, подбитые ватой телогрейки, с обмороженными лицами, ногами и руками, люди выбивались из сил. Останавливать драгу нельзя, она вмерзала  в лёд. Профессиональные рабочие ушли на фронт. А основная масса работающих, состояла из детей, пенсионеров и женщин. Обучать их было некому.
    Давно забрали на фронт Никиту. Катя ждала писем, но приходили они редко и только от Тимы. Вот и сейчас. Услышав, как хлопнула калитка, побежала к двери. Открыв, успела обнять бросившуюся к ней всю в слезах Машу. Сердце бешено заколотилось, в висках застучала кровь. От ужаса надвигающейся беды  захотелось кричать. Плакала и кричала Маша:

    - Мама! Петя без вести пропал! – Маша упала на пол и, обхватив её колени, захлебывалась слезами.- Прости мамочка, прости! Жить без него не хочу. – Перестав всхлипывать, неуверенно подняла на Катю глаза, а во взгляде вина, стыд, отчаяние. Обреченно прошептала, - беременная я. – Катя, растерявшись, пыталась поднять Машу.

    - Встань, ни  унижайся, наоборот гордись, мамой станешь. Прощения у тебя я просить должна. Со своим горем  не заметила, как ты заневестилась. И не хорони Петра раньше времени, ждать надо. Это какой Петр? Неужели Еремеев?- Маша не отвечая, на секунду замешкавшись, кивнула. – Ты что удумала, белугой ревёшь? Месяца не прошло, как его увезли. До фронта доехать не успел. Перепутали что-то в военкомате. Сама подумай, быстро идут воинские эшелоны, но и до Красноярска добраться надо. Живой твой Пётр. А маленького вырастим.