Глава 33. Возвращение в Москву

­­
Утром на следующий день пришёл ответ из Москвы на радиограмму Павла о выполнении задания:

«Поздравляем с выполнением задания. Группе, командиру и комиссару партизанского отряда в три дня прибыть в Москву с докладом. Тчк. Способ, место и время переброски вас в Москву пришлю позже. Подпись: Артуро».


Павел взял радиограмму и пошёл в штаб, где её с воодушевлением зачитал всем.
Но комбриг и комиссар не очень воодушевились.
— Ну всё... Василий!
— Кончилась наша с тобой вольница. Нас вызывают из побега сдаваться в НКВД, и потом мы с тобой опять пойдём на нары, — сказал комбриг с горькой усмешкой.
— Ну какие нары?! — возмутился Павел.
— У меня было задание подтвердить личности командира и комиссара партизанского отряда, я подтвердил!
— Подтвердить, что отряд действительно существует... я подтвердил! — В радиограмме я сделал запрос на разрешение привлечь партизан к выполнению задания — я получил из центра согласие!
— Мы все вместе геройски выполнили задание, я в рапорте всё укажу... всю правду напишу, — сказал Павел.
— Ну не знаю... — задумчиво сказал комбриг.
— Ты пойми, Павел, мы с твоим отцом по нашим советским законам НИКТО.
Мы беглые зеки!
— Осуждённые: один на 10, и второй на 8 лет лагерей.
Сроки мы свои не отбыли, никто нам эти судимости не снимал... да и вряд ли снимет, — горько вздохнул комбриг.
— Ян... всё, что ты говоришь, — это правда! — сказал комиссар. — Да, мы формально два беглых зека, но и Павел во многом прав.
— Мы с тобой не предатели, мы не были в плену у немцев, мы не бежали с этапа.

Машина, нас перевозившая, была взорвана во время авианалёта, а мы с тобой ушли в горы, чтобы не попасть в плен немцам, окружившим и вошедшим в город в этот день.
— Мы себе оружие добыли в бою с фашистами, а потом, собрав разрозненные группы бойцов разных подразделений, выходивших из окружения, создали большой партизанский отряд и славно громили фашистов всё это время.

— И мы помогли Павлу... нет, не так... мы, в конце концов, помогли Командиру разведывательно-диверсионной группы, лейтенанту НКВД Павлу Железнову, выполнить секретное задание государственной важности... — закончил взволнованным голосом комиссар Василий Железнов.
— Так что у нас на руках козырей полно!! — улыбнувшись, сказал комиссар.
— Я бы, Ян, рискнул... и поехал вместе с Павлом в Москву.

Тем более, нас с тобой первым допрашивать будет твой земляк-латыш Артур Споргис, с которым ты воевал на Гражданской. Сейчас он большой начальник в НКВД и разведке.
Ведь именно он, Споргис, дал задание Павлу встретиться с тобой и уточнить — ты ли это, — сказал комиссар.
— Хорошо, я всех вас выслушал. Я подумаю, — ответил комбриг.

После получения радиограммы с приказом прибыть в Москву Павел сел писать рапорт, в котором всё подробно описал:
— Как при приземлении от огня зениток погиб командир группы Еремеев и бойцы группы.
— Как приземлившись, они взяли двух языков: одного — майора эсэсовца, которого после допроса ликвидировали, а второго — немецкого инженера Вернера, завербовали на получение сведений и совместную работу.
— Павел в рапорте отметил особую роль и заслугу прикомандированного к разведгруппе инженера Штольца при вербовке немецкого инженера.
— Написал о встрече, вербовке и последующей ликвидации его двоюродного брата Гюнтера фон Берга.
— Написал, что вместе с командиром партизанского отряда им. Коминтерна Яном Бруносом и комиссаром Василием Железновым они подготовили план ликвидации пушки «Дора» и потом его успешно реализовали.
— Написал о том, как лётчик Андрей Громов таранил на машине со взрывчаткой главные ворота спецобъекта «Дора».
— Подробно расписал, как группой во главе с комиссаром отряда Василием Железновым был уничтожен немецкий концлагерь и были освобождены около 1000 советских военнопленных, часть из которых впоследствии влилась в партизанский отряд.
— Отдельно в рапорте выделил мужество и героизм бойцов именно своей группы. Написал, что именно они, рискуя своей жизнью, смогли подобраться непосредственно к самой пушке и взорвали зарядный механизм, тем самым надолго... если не навсегда вывели её из строя.

Павел попросил комбрига и комиссара написать рапорт о воздушном бое лётчиков-штурмовиков и конкретно капитана ВВС Андрея Громова — как он потопил два торпедных катера, причём второй немецкий катер он потопил тараном, использовав свой подбитый самолёт.

К своему рапорту он приложил рапорты комбрига и комиссара, списки партизан-героев, достойных награждения государственными наградами, и портфель с чертежами пушки «Доры», который им передал инженер Вернер.
Павел был готов лететь в Москву, и ему было что рассказать и показать.
Через день Павел получил радиограмму из Центра о том, что их эвакуируют морем.
В радиограмме были точные координаты места и время.
Комбриг после долгих раздумий согласился ехать в Москву вместе со всеми.

Ночью их забрал с берега советский торпедный катер и доставил на Таманский полуостров, а оттуда с аэродрома Павел со своей группой, комбриг, комиссар и лётчик Андрей Громов были доставлены в Москву в расположение разведшколы к капитану Споргису.

Когда их машина въехала в ворота разведшколы и они выпрыгнули на землю, в дверях штаба показался капитан Споргис и, увидев своего бывшего командира Яна Бруноса, не выдержал и побежал ему навстречу.

Подбежав, обнял комбрига и сказал ему на латышском языке:
— Товарищ командир, рядовой Артур Споргис прибыл в ваше распоряжение… — он сказал так, как говорил много-много раз 20 лет назад.

Они обнялись как два родных человека, и на глазах у каждого блеснула слезинка. Комбриг, обнимая Артура, сказал ему так же на латышском языке:
— Как же ты возмужал, Артур… — прибавил с восхищением в глазах уже по-русски:
— Ты уже давно не рядовой! Ты уже офицер! Я тобой горжусь!
— Я в тебе не ошибся! — с гордостью сказал бывший командир взвода латышских стрелков и бывший бригадный комиссар Красной Армии Ян Брунос.

По приезду в Москву всех поселили на территории разведшколы. Павел передал свой подробный рапорт капитану Споргису.
Тот, внимательно читая его, вдруг спросил:
— Я не понял, а этот комиссар Железнов, он что — твой однофамилец?

Павел опустил глаза и сказал:
— Никак нет, товарищ капитан. Василий Железнов — мой отец!
— Да ладно... — вскочил капитан со стула.
— Вот это да! Паша, вот это да! А я читаю — не могу понять: Железнов... зек... Василий... ты ж Павел Васильевич!
— Вот это судьба! Так он, что, тоже граф фон Берг в прошлом? Теперь в Красной Армии воюют уже два графа... — сказал капитан Споргис и засмеялся.
— Судоплатову расскажу — он не поверит...
— Ну вот, я и не стал писать пока в рапорте... хотел посоветоваться с вами, как писать про это, Артур Карлович... — смущаясь, сказал Павел.
— Так и пиши, и нечего стесняться своего отца!
Он не только формально зек — он Комиссар партизанского отряда, геройски сражающийся с фашистами!

— Короче, Паша, пиши как есть.
— Я сначала всё покажу Судоплатову, прочитает и решит, что докладывать Берии.
А с судимостями Яна Бруноса и твоего отца уже работают 2 следователя НКВД — я ещё утром дал команду поднять их дела и разобраться. Если их тогда не расстреляли сразу, то шансы точно есть, тем более они уже отбыли каждый более половины своих сроков.

Думаю, всё будет хорошо, — закончил капитан НКВД Споргис.
В это время на территорию разведшколы въехала чёрная машина, и из неё вышел старший майор госбезопасности Судоплатов.
Он вошёл в кабинет, где были Павел и капитан Споргис, и сказал:
— Приветствую тебя, Павел! — и пожал руку. — Спасибо за выполнение задания!
Павел встал по стойке смирно и отрапортовал:
— Служу Советскому Союзу!
— Молодец, Паша, молодец! Порадовал ты меня.
— А вот товарищ капитан меня не радует совсем.
Меня Берия уже дважды спрашивал, где доклад по выполнению задания, а его сам товарищ Сталин к себе уже вызывал, про эту пушку спрашивал.
— Я тебя, Артур, перестраховщика знаю!
Пашка, наверное, всё ещё в Крыму написал, а ты сидишь тут, читаешь и перечитываешь.
— Рапорт готов? — он обратился к капитану.
— Так точно, товарищ старший майор, — ответил капитан Споргис.
— И кого ты ждёшь? Давай, неси чай, я буду рапорт читать.

Принесли чай. Судоплатов взял рапорт Павла и стал читать. Во время чтения он спросил:
— А лётчика, который таранил катера и потом, не имея самолёта, таранил ворота немецкого спецобъекта, привезли в Москву?
— Так точно, — ответил Павел.
— Хорошо, — кивнул Судоплатов.
Дочитав до конца рапорт Павла, Судоплатов сказал:
— Ну, с тобой и твоей группой мне всё понятно. Вы молодцы и герои. — Капитан, готовь представления к награждению на каждого из состава разведгруппы.

Далее он прочитал рапорта комбрига и комиссара и так же капитан спросил:
— А комиссар — твой однофамилец?
Капитан засмеялся и ответил:
— Павел Анатольевич, вы не поверите... но это его отец... ещё один граф фон Берг в Красной Армии! — и засмеялся.

Судоплатов от удивления поднял брови и, улыбнувшись, сказал:
— Ну, почему не поверю? Поверю.
Значит, такая судьба у этих пруссаков — служить Советскому Союзу! — и тоже засмеялся.
Потом сказал:
— Это даже и неплохо... что так вышло.
— Я доложу Берии отдельно про это.
— Как там твой бывший взводный? Встретились с ним? — с улыбкой спросил Судоплатов капитана. — И как он?
— Ну, постарел, конечно, — ответил капитан.
— Но всё равно могуч и силён духом.
— Сейчас я дочитаю. Зови их всех сюда, познакомимся, — сказал Судоплатов.
Дочитав все рапорты, он посмотрел на списки, представленные на награждения, и сказал коротко:
— Я поддерживаю. Оформят пусть весь список через наше управление.
Достав из портфеля документы и чертежи на немецком языке пушки «Дора», воскликнул:
— Ай, вы молодцы! Не только пушку грохнули там в Крыму, но и документы добыли.
Прекрасно! Теперь не только можно рассказывать про вас... но и показать есть что... Берии это точно понравится, — сказал Судоплатов, показывая рукой на чертежи пушки.

Через несколько минут в учебный класс разведшколы, где уже были Судоплатов, Споргис и Павел, вошли бывший комбриг Брунос, бывший инженер Метростроя Василий Железнов и капитан ВВС Андрей Громов.
Судоплатов встал со стула и представился:
— Старший майор госбезопасности Судоплатов, начальник 2-го управления НКВД.
О вас я наслышан уже, товарищи, да и вот уже прочитал ваши рапорта.
Каждый из вновь прибывших в комнату подошёл к Судоплатову и представился. Судоплатов пожал каждому руку.
— Ну что ж, товарищи, прежде всего, от имени командования Красной армии и лично Народного комиссара НКВД товарища Берии выражаю вам благодарность!

Капитан Громов первым ответил:
— Служу Советскому Союзу!
Так же ответили Ян Брунос и Василий Железнов.
— Капитан, — обратился Судоплатов к Андрею, — я прочитал про твои подвиги, про твои тараны... и на воде и на земле.

— Молодец, Андрей... молодец! Я напишу от имени нашего управления в штаб ВВС ходатайство о присвоении тебе внеочередного звания и представлении к правительственной награде.
— Спасибо, товарищ старший майор, — ответил Андрей.
— Василий Иванович, — обратился он к комиссару, — а вам я выражаю отдельную благодарность за вашего сына Павла... вы можете им гордиться... да и ты, Павел тоже можешь гордиться своим отцом.
Теперь мне понятно, в кого ты такой — отец твой вон как геройски сражается с фашистами.

Павел и Василий Железновы посмотрели друг на друга с огромной любовью и уважением.

— С вами, Ян Карлович, — Судоплатов обратился к комбригу Бруносу, — я тоже очень рад познакомиться.
Артур Споргис о вас мне много рассказывал, вообще называл вас своим учителем и даже кумиром, — и засмеялся.
— Я прочитал ваш рапорт... а ещё раньше я прочитал ту сводку, которую вы послали в Центральный штаб партизанского движения, наделав там форменный переполох... что эта сводка оказалась в НКВД у меня на столе... — смеясь, сказал Судоплатов.
— Но результаты действий партизанского отряда под вашим командованием очень впечатляющие, и я очень рад и благодарен вам, Ян Карлович.
— Вы, Ян Карлович, настоящий офицер, кадровый военный, герой Гражданской войны, бригадный комиссар.
И это никогда! ... никому! … и никак! … не забыть и не отменить! — сказал с металлом в голосе Судоплатов.
— Артур, неси рюмки, чайку попьём на дорожку, и я поеду.
Завтра я про вас всех расскажу товарищу Берии... как вы уничтожили эту пушку, покажу документы и чертежи, которые вы добыли. А он точно про вас будет докладывать... — Судоплатов поднял указательный палец вверх и сказал тихим голосом: — Товарищу Сталину. Ведь эта операция... всё это время была у НЕГО на контроле! — и Судоплатов снова поднял указательный палец вверх.

Капитан Споргис достал бутылку марочного коньяка «Армения», нарезал лимон, потом разлил всем по гранёным рюмкам коньяк. Судоплатов поднял свою рюмку и сказал:
— За Победу, товарищи!!
Все дружно, почти хором, сказали:
— За Победу!.. — послышался звон стекла... все выпили.

Через полчаса Судоплатов, забрав все документы, уехал.