Прикосновение детской ладошки часть 2 глава 6

Глава 6
     Маша тяжело пережила дезертирство Петра. Людей без страха не бывает. Войны боятся все. Но кто-то этот страх смог подавить, далеко внутри спрятать, а Пётр нет. Слабым оказался. У таких одно желание - убежать, укрыться. В душе долго жила одна пустота и оглушение. Управляя драгой, умом отходила от событий тех дней, но никаких чувств к Петру больше не было. Тяжело переносила встречи с людьми, всё валилось из рук. Ходила как в воду опущенная. Давно не было вестей от Никиты. Тима окончил Челябинское танковое училище и, получив звание лейтенанта, был отправлен на фронт. Последнее письмо написал после принятия присяги. Читали его всей семьёй, и Маша как-то сразу поняла, что жизнь возвращается. Поняла, что сделанного не воротишь, пора перестать себя винить. Ребёнок должен расти в любви.

     Долго будут тянуться годы военного лихолетья. Первую зиму пережили. На ноги шили тряпочные, утеплённые ватой бурки и  вставляли в калоши. На фронте валенки нужнее. В апреле снег потяжелел, проседать стал. На солнцепёке проталины появились. Маша родила в ночную смену на драге мальчика. А через две недели вышла на работу. Рос Максим Алексеевич на козьем молоке, улыбаясь всем своим няням. Над ним взяли шефство Катины ученики, Стешина мама, сама Стеша. Катя смеялась, что он редко видит маму, захочет, выберет себе ту из них, кто больше понравится.

    В мае раскопали все поляны в округе, засадили картошкой. Урожай её в военные  полуголодные годы был обильным, будто сама земля ей расти помогала. Весной кожуру, сохранённую влажной, вместо клубней посадили, и кормилица не подводила. Выглянут несмело из земли крохотные темно-зеленые листочки, польёт их июньским тёплым дождём, солнце лучами обрызгает, и через пару недель окучивать можно.


   Не миновала их семью и горечь потерь. Никита воевал в пехоте. Это её ещё до войны Сталин назвал «Царицей полей». Может и «Царица», но это самое пекло боя. Никиту дважды ранило, и он написал, когда выписали из госпиталя. Вскоре пришло самое страшное известие. А вместе с похоронкой, доставили письмо от его командира. Он писал, что тот бой, когда погиб Никита, был жарким, живых почти не осталось, полегла вся рота, и он отправил документы на его награждение. Ещё через полгода, комиссованный, вернулся с орденом «Красного знамени» Тима. Горел в танке, сильно пострадала правая рука. Взяли его на работу лесником, и он поступил заочно в Лесотехникум. Научился работать топором и стрелять левой рукой, а правая рука, теряя свои функции, потихоньку усыхала. 

     Война все длилась. Потом посчитают, что до салюта Победы пройдёт 1418 дней. Катю с Алексеем вызвали в военкомат. Алексей работал, и она поехала в район одна. В военкомате её начали чествовать. Сказали, что Никита воюет геройски. И ему дали орден «Героя Советского Союза» Во рту у Кати вмиг пересохло, и она еле слышно прошелестела сухими от волнения губами:

    - Он что, живой? – Дрожащей рукой подала военкому похоронку, хотела шагнуть на еле сгибающихся ногах и, успев, ухватится за его стол, сползла на пол. Военком крикнув, чтобы привели медсестру с нашатырём, зло спросил:

    - Вы что, идиоты? Списки погибших не проверили? Она ведь как заново похоронку получила.

    - Документы долго в Москву шли. Потом их оформляли. Пока к нам добрались. Мы что ли виноваты?

    - А кто виноват, если не вы? У матерей сердце не железное. Быстро ищите с кем её домой отправить. И сколько раз говорить, что вручать орден « Герой Советского союза» военкомат сам должен выезжать.

    В этот же день на дороге, ведущей из района, приисковый почтальон Милочка, проезжая на велосипеде очередной поворот, увидела идущего впереди Тимофея. Засмотревшись, наехала на камень и с грохотом упала. Она ещё бегала в школу, когда поняла, что отдала бы что угодно за возможность побыть с ним наедине. Милочка и почтальоном работать устроилась, чтобы знать, что Тима жив и воюет. Она ясно помнила его лицо, зеленоватые глаза, которые, когда он злился, становились с холодным серым оттенком. А на неё он злился часто. Милочка, увидев вечером, что Тима, собираясь в клуб, тщательно моет обувь, ревновала его к взрослым девушкам. Приносила ведро жидкой грязи и тайком выливала у соседского крыльца. А к его возвращению, завязывала узлами калитку. Пока Катя не пожаловалась на неё матери. Потом Тиму провожали на фронт, и она крепко зажмуривалась, стараясь остановить подступающие к глазам слёзы. Он, прощаясь с соседями,  порылся в карманах, и достал завалявшееся с ремонта драги стальное колечко. Пошутил:

    - Милочка, дарю кольцо, теперь ты моя невеста. Расти быстрее. Приеду, женюсь. - Давно приехал, но на соседку не смотрит. Вставая с земли, Мила машинально повернула на пальце  колечко – его подарок. Тима же, услышав грохот, обернулся, а подойдя, поднял с земли велосипед и присвистнул. – Милочка, да тебя на ровном месте угораздило восьмёрку сделать. Ладно понесу, только пойдём по дороге через горы. Так быстрее. Может, удастся починить. Велосипед чей? – Девушка, потирая ободранную коленку, пошла за ним, смахивая не успевшие пролиться слезинки.

    - На работе выдали в район ездить. Теперь придётся почту до ночи разносить. Пока с сумкой дойду. – Да что же это? Хоть бы поговорил. Прихрамывая на одну ногу, думала Мила, с отчаянием глядя на его спину. Сумка с почтой оттягивала плечо. На натёртой ещё вчера ноге появился волдырь. Тима же уверенно шагал впереди. Иногда оглядывался, чтобы узнать, что она ещё идёт за ним. Измученной Миле, стало безразлично, соизволит ли он, остановиться. Выйдя на поляну, сбросила сумку и оглянулась вокруг. И мгновенно забыла о неудобных, сшитых из куртки отца, натирающих ноги тапочках. Поляна была залита солнцем, и утопала в высокой траве с яркими крупными цветами. Тёмный урман, по которому они шли, остался за спиной, а горы вокруг поляны, с вкрапленными в их зелень серыми скалами, стали ещё более дикими и необычно красивыми. Серебром заблестела река. Услышав приглушённый шум, Мила подошла ближе. По скалистой стене яростно катился водопад, превращаясь внизу в озеро. Тихо подошёл Тима.

    - Это место называется « Серебряный водопад». Монах Тихон говорил, что оно святое и вода приносит счастье. Но пить её надо здесь, с собой уносить нельзя.- Мила взмолилась:

    - Давай отдохнём и попьём. – Тима согласно кивнул.

    - Конечно, нам давно пора отдохнуть.- Он уверенно начал спускаться между нагромождением влажных от брызг водопада камней. Сам водопад был небольшим, он скатывался с края невысокого утёса, перепрыгивая через вековые глыбы камня, разбивался на брызги, и тогда лишившись своей бешеной силы, стекал в озеро. Они, спустившись, уселись на нависшие над озером камни. Мила посмотрела вниз и восторженно воскликнула:

    - Там глубоко! – Им, чтобы услышать, пришлось кричать.

    - Очень глубоко. Хочешь пить? – Улыбнувшись, Мила кивнула. Тима лёг на живот и зачерпнул полную пригоршню воды. Ей ничего не оставалось, как взять его руки в свои и сделать несколько глотков. Вода была холодной и хранила запах его рук. Она опустила, смущаясь глаза, и еле слышно произнесла:

    - Спасибо. – Тима снова зачерпнул воды и напился сам. Провёл мокрой рукой по лицу и непослушным волнистым волосам. Он показался Миле свободным и раскованным человеком, слившимся с окружающей тайгой.