Чудесный доктор полная версия

(Хирург Николай Владимирович Чернышёв
и его друзья – саратовские «моржи»)

Вы наверняка помните тот момент, когда к профессору Преображенскому  Филиппу Филипповичу пришла группа людей, чтобы уплотнить его… в 7-комнатной квартире!
Далее следовал их диалог:
– Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, – сказал взволнованный Швондер, – мы подаем на вас жалобу в высшие инстанции.
– Ага, – молвил Филипп Филиппович, – так? – Голос его принял подозрительно вежливый оттенок. – Одну минуточку, прошу вас подождать…
<…>
Филипп Филиппович, стукнув, взял трубку с телефона и сказал в неё так:
– Пожалуйста...  Петр Александрович, ваша операция отменяется.
Что? Совсем отменяется... Равно, как и все остальные операции. И вот почему: я прекращаю работу в Москве и вообще в России...
Сейчас ко мне вошли четверо, из них одна женщина, переодетая мужчиной, двое вооружены револьверами, и терроризировали меня в квартире с целью отнять часть её...
<…>
…Извините... Я не охотник до бессмыслиц…
Ключи могу передать Швондеру. Пусть он оперирует!
Четверо застыли. Снег таял у них на сапогах.

Снег таял и у нас под босыми ногами, когда мы на Набережной Космонавтов в Саратове, смеясь, обсуждали этот диалог с Николаем Владимировичем Чернышёвым – с нашим «чудесным доктором»!  Он держал над головой пудовую гирю и был только в плавках в этот морозный и снежный февральский день 1989 года! Он держал гирю и говорил, что запястью очень полезны такие нагрузки и руки будут держать скальпель без «тремоло»! Он был очень сухощав и даже жилист – или, иначе сказать, строен! – и… не выглядел на свои 60 лет! Он смеялся над этим эпизодом из «Собачьего сердца» Булгакова и говорил, что многое «швондеровское» происходит и в наши сегодняшние дни! С саркастической усмешкой он рассказывал нам, не прерывая упражнений, о своих «организационно-хирургических» трудностях и о противоречиях в системе саратовского здравоохранения на тот момент времени!

«Моржи» – люди, чаще всего, с немалым интеллектуальным уровнем и… с «высоким» образованием! – слушали его и даже не всегда верили в то, что он рассказывал о происходящем в нашей «тогдашней» медицине! Он говорил, не называя имён, и без грубых выражений, но с искренним сожалением! И то, о чём он говорил, он видел именно изнутри системы здравоохранения, как видел он и «изнутри» человека при операции! Поверьте, в наше время в «нашем» здравоохранении всё кажется еще более «замечательным»!

Обычно больше всех «язвил» по поводу этого фильма, и особенно о «помощи» властей в поддержке здорового образа жизни, наш первый «всенародно» избранный председатель и старожил Общества Саратовского клуба любителей зимнего плавания Геннадий Кириллович Рунов.
Кстати, «моржовые» деревянные домики  в то время ещё стояли на Октябрьском взвозе  Набережной нашей Волги. Это были «бэушные» строительные «каптёрки», привезённые сюда целиком.

Какое было прекрасное время для нас многих – тогда ещё довольно молодых людей! – решивших сохранить и укрепить здоровье с помощью «моржевания!». Дружная компания «бешеных» от восторга людей по очереди и с криками типа «Банзай!»  ныряла в очищенную ото льда прорубь!
А выска;кивая, все мы, раскрасневшись «от счастья», учили весь мир «как надо жить!», требуя от солнышка срочного восхо;да из-за нашего моста!
Чуть отступлю от воспоминаний о саратовских хирургах и расскажу о дорогих моему сердцу «моржах» того времени, которых я встречал каждое утро в течение десятка лет в 70-80-е годы прошлого столетия. Кстати, среди них тоже было много замечательных врачей!

Так, например, доктор с огромным стажем Семёнов Виктор Иванович недавно уже в новом помещении клуба «Нептун» отметил своё девяностолетие. Он работал в НИИ травматологии, ортопедии и нейрохирургии СГМУ.  Кроме Виктора Ивановича, долгожителями стали ещё десятки «моржей».
Как опытный и старый «морж», приходил туда профессор университета Виктор Петрович Степанчук. Он обычно после проруби, раскрасневшись телом, ещё некоторое время ходил босиком кругами по снегу и, улыбаясь, рассказывал нам о жизни своей кафедры – он был деканом физфака Саратовского государственного университета и завкафедрой радиотехники и электродинамики.

А полковник милиции Денежкин Борис Александрович, не успев после купания надеть второй носок, авторитетно комментировал мировые новости политической жизни и иногда вспоминал своё «под пулями» прокурорское прошлое.
Офтальмолог Владимир Залманович Тёмкин  – обычно он прибегал со своей супругой Галиной – «скрупулёзно», т.е. системно и молча, выполнял свои упражнения, иногда поднимая голову и расспрашивая меня о жизни.
С ним я был знаком более близко, так как он работал с моей тётушкой Валентиной Васильевной Земсковой в областной медкомиссии военкомата. Он всегда был спокоен и уравновешен и мог объяснить «любые» медицинские и политические события.
Школьный учитель физкультуры Шиширин Владимир Алексеевич, притянув кого-нибудь за пуговицу или за лацкан, оставаясь долго даже на ветру в мокрых «труселях», рассказывал «свежий» анекдот, а вокруг него приплясывал, потявкивая в нетерпении, беленький хулиганистый «дворянин» – песик Степан.
 
Солидно и чуть «сурово» входил в «моржовый» домик замечательный писатель Михаил Петрович Меренченко. Это он помог мне с изданием моих первых поэтических «транскрипций» детских сказок: Ганса Христиана Андерсена, Мориса Метерлинка и Льюиса Кэрролла . Я не раз бывал у него на квартире и слушал его «первые» чтения рассказов о людях и о нашем городе… Он после расставания с женой жил один на улице Комсомольской и там, кстати, и скончался за писательским столом от инфаркта в полном одиночестве.
От инфаркта в 2002 году, но за рулём машины, умер и заведующий кафедрой врач-уролог Спирин Владимир Алексеевич. Многим нашим мужикам – его пациентам – он помог справиться с простатитом. Для многих из нас он тоже был «чудесным доктором»!

Солидно и спокойно, но часто с про;пусками на поездки приходила чета шахматных корифеев Шестопёровых. К нам в Саратов Алексей Николаевич и Александра Яковлевна привозили «серебро» с европейских чемпионатов! Они оба были не только действующими мастерами спорта, но и прекрасными тренерами больших российских и наших саратовских команд, как взрослых, так и детских! Александра Яковлевна любила театр и литературу и часто рассказывала мне о том, что сейчас читает, не забывая послушать и меня.

Торопливо прибегал и буквально «утаскивал» за собой всех желающих на пробежку по я;русам Набережной худенький и невысокий, но очень крупный… музыкант-баянист Пётр Семёнович Чекин! Он был лауреатом многих фестивалей как в нашей стране, так и за рубежом (я слышал про «его» Испанию и... о других странах Европы). Он ушел из жизни от рака в 2013 году в возрасте 76 лет.
Появлялся довольно часто еще один «невысокий», но плотный музыкант «трубач-морж» Анатолий Капелин. Он входил в состав оркестра нашей Саратовской академической филармонии. И уже на пенсии (в свои-то 70 лет!) он однажды пришел в Саратовское артиллерийское училище и попросился в военный оркестр. Генерал говорил ему, что он староват для оркестра, хотя и прекрасно справлялся с военными «сигналами» для трубы! А Анатолий, отодвинув стулья у него в кабинете, прошелся «колесом» и спросил: «А вы так сможете?» И в конечном итоге был принят в состав военного оркестра! Об этом мне рассказал старожил клуба Киселёв Виталий Сергеевич.
Вот и вчера бывший директор станции автотехобслуживания «Экспресс» Виталий Сергеевич Киселёв (в свои 77 лет) был очень занят – собирался идти в парную!

А недавно, совершенно случайно, я вдруг вспомнил про Геннадия Папсуй! Он был настоящим «моржом» (кстати, как и во всём в жизни)! Я позвонил и узнал от его жены, что он уже давно умер!  Крепкий, спортивный, он всегда раньше участвовал в лыжных гонках и часто выигрывал! Он был настоящим – честным и неподкупным милиционером (не полицейским, а именно милиционером!), а разница между этими понятиями в «душе;вном и гражданском» менталитете. Он в свои молодые годы был замечательным «участковым» нашего Волжского района. А потом он стал адвокатом – видимо, по призванию – в коллегии адвокатов «Правозащита». Геннадий Степанович тихо и незаметно (как и жил скромно) ушёл из жизни от рака в том же 2013 году, как и Пётр Семёнович. Именно таким замечательным людям надо ставить памятники!
Часто и не очень «ритмично» приезжал на своем маленьком складном велосипеде «Ока» парикмахер и прекрасный стилист Юра. Он работал в маленьком подвальном помещении гостиницы «Волга» (бывшая «Астория») на проспекте Столыпина.  Он был удивительным парикмахером и стилистом. Как-то раз я привёл к нему мою старшую дочь-школьницу, и он сумел сделать ей короткую и такую прекрасную стрижку под французскую певицу Эдит Пиаф, что моя Юля долго не могла прийти в себя…

Приходил высокий и крепкий умелый ювелир Володя, который, по моему мнению, совмещал в себе «русскую мастеровитость» и совсем ни капли «ювелирского» зазнайства именитого Фаберже.

Иногда прибегали и быстро убегали после ледяной проруби студенты, местные «ответственные» партийные и комсомольские работники, но чаще всех «приползали», а потом «по-спортивному» убегали «ошпаренные» холодной водой пенсионеры! Картинки были весёлые, несмотря на ужасную стужу (до 28 градусов мороза!) и очень неяркое фонарное освещение Набережной в эти зимние, очень-очень ранние часы!
Конечно, здесь я вспомнил не всех, но это была особая «моржовая» элита, в которую входил и наш замечательный хирург Николай Владимирович Чернышёв!

Ну, и вернусь к нему, к Николаю Владимировичу – «дохтуру», как мы его шутливо называли. Он был, по всеобщему мнению, прекрасным «хирургом-полостником»… и не только в Саратове! И как уже позже писал о хирургах саратовский журналист Андрей Триадский, бравший у них интервью: «…А вообще-то нам всем (коллегам) очень было сложно сравнивать себя с учителями. У нас было два корифея: профессор Константин Иванович Мышкин и доцент Николай Владимирович Чернышёв (в то время очень уважаемый не только в Саратове специалист, один из лучших хирургов страны). И все мы мечтали перенять практические навыки у Чернышёва и способность к научному анализу Константина Ивановича Мышкина».  Константин Иванович был участником Великой Отечественной войны, возглавлял Кафедру факультетской хирургии с 1964 года и был награжден орденом «Красной Звезды», двумя орденами «Отечественной Войны II степени» и десятью медалями.

А сегодня, вспоминая встречи с Николаем Владимировичем Чернышёвым и прислушиваясь к мнению его коллег и учеников, я понял, что профессор Мышкин всё-таки немного ревновал к Николаю Владимировичу из-за его феноменальных способностей и его удивительных практических навыков в операциях!

И, хотя Константин Иванович Мышкин – его непосредственный руководитель и заведующий кафедрой – был старше Николая Владимировича  и дольше работал в клинике, именно к Чернышёву шли многие простые люди города Саратова и области, а также руководители города. Кстати, он лечил и нашего саратовского митрополита! Очень многие граждане Саратова просились именно к нему на операцию!
В молодости он после школьных лет некоторое время работал слесарем на заводе, а потом где-то к 25 годам, уже работая медбратом в клинике, учился в мединституте. А когда он был зачислен в штат клиники хирургом, то полностью отдался своему любимому делу!

Николай Владимирович был просто фанатом хирургии! С какого-то времени он и жил-то в основном в своем маленьком кабинетике – спал там и ел то, что принесут ему «жалостливые» медсёстры. Казалось, что ему больше ничего от жизни и не надо! Особенно это все чаще случа;лось, когда в мае 1979 года ушла в другой мир его жена Вера Анатольевна.
Ко всему прочему он был абсолютно бескорыстен и не подвержен мздоимству! Ему приносили подарки, а он отказывался от них! Это я знаю доподлинно от его коллег-учеников и сотрудников! Он никогда ни на «что» не «намекал» – ни про какие-то дополнительные оплаты, ни про награды даже от руководства! Как я понял, и квартиру-то ему «выбили» его выздоровевшие «высокопоставленные» пациенты без его ведома и согласия!

Он всегда уважал сотрудников клиники и помогал их семьям, а начальство не очень-то любил, но был компромиссен… и даже здоровался за руку. Кстати, сами сотрудники клиники часто приводили своих родственников только к нему! Он всем старался помочь и не только операциями – за кого-то он просил «высокие инстанции», кому-то доставал лекарства! Иногда сутками сидел у кровати больного. И был чем-то схож с булгаковским профессором Преображенским Филиппом Филипповичем!
Он был удивительно скромен и в одежде, и в поступках – спокойный и некатегоричный в отношениях с людьми. Например, когда я однажды на Набережной поспорил с ним о чем-то, то он мягко и просто сказал мне: «Ну, это Ваше мнение!» – и продолжил делать свои упражнения, перед тем как лезть в прорубь!
 
Как говорят его сотрудники, он был замечательным диагностом! Часто удивлял своих коллег предсказаниями по диагнозу и почти всегда был прав! А студентов он учил чаще не теории (как он сам говорил), а практике! И даже шутя, сомневался, что сбивал их с толку при подготовке к экзаменам типа: «Вы уж там сами учебники-то почитайте, а я вам покажу, что и как делать!» Когда он проводил операции, он часто и возбужденно дышал – как спортсмен-спринтер на «короткой дистанции»! Все, кто был рядом при этом, восхищённо следили за его действительно волшебными руками и потом с гордостью вспоминали о том, как они помогали ЧУДЕСНОМУ ДОКТОРУ!

Как известно, все великие хирурги (и это в «3-й клинической больнице» тоже) , как, кстати, и все великие артисты, всегда окружены повышенным вниманием женского персонала! Не миновала эта участь и Николая Владимировича. Как рассказывают, в том апреле 1997 года он, как-то сидя на подоконнике клиники, грустно общался с кем-то из медсестёр. Как уже позже заметили, он, вероятно, чувствовал, что это было в последний раз! Он попросил помаду, которой сестричка в этот момент красилась, и вдруг написал на оконном стекле всем теперь известную фразу «Помни меня, Клингородок!» и расписался! А уже на другой день он покинул этот наш «суетной» мир! Эта фраза выбита на памятной доске клиники, где он спасал людей от их тяжелых недугов.

По мнению его сотрудников и учеников, в то время в Саратове к корифеям практической хирургии относили профессоров: Поповьяна И.М., Мышкина К.И., Слесаренко С.С., но, безусловно, всенародную любовь среди них занимал Николай Владимирович Чернышёв!
Уже позже, как мне стало известно, в начале нашего XXI века («археологическая» шутка, точнее, 2007-2009 годы) в хирургии «набирала силу» лапароскопия. А ее хирурги-первопроходцы очень ценились!
В Саратове к ним относились Слесаренко С.С., Блувштейн Г.А.  и другие…
Почему я об этом пишу? Да потому, что это коснулось непосредственно меня самого. Я помню (в январе 2009 года), как, собираясь на операцию «по удалению кисты на почке», мы (в семье) очень нервно выбирали для меня хирурга! Выбирали по отзывам коллег с «практическими способностями» – помня именно Н.В. Чернышёва – и не иначе. И по совету Вячеслава Ивановича Ерёмина – главного врача одной из клиник Саратова – я попал к молодым корифеям (лапароскопии) той же Третьей клинической больницы Игорю Валерьевичу Михайлову и Денису Сергеевичу Кондыреву. Никогда не забуду то чувство, когда я очнулся после анестезии в реанимационной палате и, «проверив», что это именно я лежу на «каталке», вдруг стал шепотом благодарить Господа! А молоденькая сестричка, склонившись надо мной, улыбнулась и поздравила меня с пробуждением и победой!

Позже, в конце этого же рабочего дня, Игорь Валерьевич, как «боженька», спустился ко мне и, осмотрев, сказал, что «у маркизы все прекрасно». А Денис Сергеевич (мой лечащий врач) пояснил потом, что при моём «не худом!» животе очень сложно было отыскать на почке эту «проклятую» кисту – полупрозрачную на экране телевизора. И хотели уже «полосовать»… но все получилось вовремя и точно. Уже на третий день меня выписали из клиники! Именно за эту «победу» я им и воздаю теперь хвалу и славу!
А ранее «полостники» кромсали плоть, и потом больные долго восстанавливались, мучаясь неделями и даже месяцами! Моя мамочка ушла из жизни в январе 1987 года после начавшегося некроза поджелудочной железы после операции по удалению желчного пузыря… и именно с большими и долгими мучениями! Это – плохой пример в хирургии! Жаль, что я не подумал тогда о Чернышёве. «Нерасторопность» профессора в принятии решения на всех стадиях, начиная с поступления «больной», опоздания сроков проведения операции и не той интенсивностью послеоперационного лечения привели к гибели моей мамы (в 62 года!) во Второй клинической больнице.

А вот противоположный пример – мгновенной реакции на перитонит аппендицита у Кристиана Хеннига – приглашенного в 2007 году молодого преподавателя из Германии в СГУ.  Операцию проводил тогда еще наш (мы его называли «семейный») хирург и ученик Н.В. Чернышёва Михаил Абрамович Лагун. Важно и чуть смешно заметить, но спустя лет пять как-то при медицинском осмотре уже в Германии Кристиану (немцу) сказали о замечательном «искусном» шве после операции, и ему пришлось сознаться, что операцию проводил тогда ещё «молодой» (еврейский) хирург из Третьей клинической больницы г. Саратова в России.

Многие имеющие «советское» образование (опять шутка!) помнят замечательный рассказ великого писателя Александра Ивановича Куприна (1897 года) «Чудесный доктор». Рассказ основан на реальных событиях того времени. Прообразом главного героя «чудесного доктора» был прославленный хирург, основоположник русской военно-полёвой хирургии НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ ПИРОГОВ. Многие хирурги нашей страны и нашей Саратовской кафедры факультетской хирургии могли бы занять место этого прототипа, но больше других оно подходит именно замечательному человеку и хирургу НИКОЛАЮ ВЛАДИМИРОВИЧУ ЧЕРНЫШЁВУ. В следующем году 18 июня 2026 года исполнится ровно 100 лет со дня его рождения.

Данилов С.В. Саратов
10 марта 2025 года