Запасной ребёнок

— Хорошо этим летом, туристов много, — сказала Инна и поправила выбившуюся прядь волос. — Только сейчас с новыми договорилась. Приедет молодая пара, на целых три недели. Уже предоплату внесли.

— Ловко ты дела ведешь, дочка, — улыбнулась Анна Егоровна. — Это хорошо. А я вот что хотела спросить... А ты с братом собираешься прибылью делиться?

— С братом? А он тут при чем?

— Ну как это... Это же наш общий участок. Вы с мужем уже пару лет бизнес ведете, а с ним не делились. Считай, задолжали. И причем нехилую сумму...

— Почему я должна делиться? Мы гостевой дом выстроили сами. Сами все дела ведем. Он нам даже с ремонтом не помогал, когда мы просили. Почему мы тогда ему что-то должны?

— Участок ведь общий!

— Похоже, мама, ты меня не понимаешь и даже не собираешься понять...

* * *

Инна рано вышла замуж — едва ей исполнилось двадцать. Она работала на швейной фабрике, и зарплата ее, мягко говоря, не радовала. Ее муж — Витя — был работящим, хоть и не бог весть какого ума. Учиться не хотел, школу едва закончил. Руки золотые, но амбиций ноль: помогал соседям в пригороде, потом выполнял простенькие ремонты «принеси-подай». Короче говоря, был на подхвате. С таким доходом ни на какое отдельное жилье и рассчитывать нечего, вот и остались они в родительском доме. Точнее, Инна привела молодого мужа в родной дом.

Да и потом, осмысливая свою жизнь, Инна понимала, что вряд ли бы от матери куда-то уехала: как была она в детстве маминой дочкой, так и осталась. Хоть мама ее и часто ругала, всегда ставила в пример старшего брата.

Брат, Толя, тоже не особо хорошо учился, но ему повезло с музыкальным талантом. Играл на гитаре, был шутником и любимцем публики. В нем все души не чаяли: когда он был ребенком, родственники на семейных праздниках часами его нахваливали, а когда вырос — обзавелся вереницей поклонниц.

Толя был на пять лет старше Инны. Поэтому, когда Инна вышла замуж, брат уже уехал жить за границу. В Америку... Инна толком не знала, как ему это удалось. Может быть, даже не вполне легально. Но об этом уже история умалчивает. Тем более, что они всегда мало общались. В детстве только изредка ругались, а как подросли — жили в общем доме просто как соседи. Да Инна и не думала о судьбе брата — свою жизнь строила, и не вспоминала бы о нем вообще, если бы не постоянные сравнения от матери:

— Вот оно, как жить надо! — говорила мать буквально в день свадьбы, будто не нашлось момента лучше, наряжая дочь в свадебное платье. — Толенька успешный, за границей сейчас. Может, и концерты будет давать. А ты у меня непутевая... Сама за копейки пашешь, и паренька такого же нашла.

— Мам, ну ты можешь хотя бы сегодня без этого?.. — обиженно прошептала Инна и часто заморгала, чтобы прогнать слезы. — У меня сегодня свадьба все-таки...

Но сравнения не прекращались. Хоть Толя редко подавал весточку, мама постоянно его хвалила и ставила в пример. А Инне всегда невольно хотелось заслужить мамино внимание. Показать, что она хорошая. Что тоже заслуживает похвалы. Да только чем больше она пыталась — тем меньше получалось.

Инна и правда звезд с неба не хватала. Продолжала тихо трудиться на швейной фабрике, муж все так же перебивался шабашками.

Все изменилось, когда Инна узнала, что ждет ребенка.

— Самое время за ум браться, — сказала она мужу, хмурясь. — Я постараюсь в декрете сама заказы брать и учиться шить что-то посложнее, на продажу. А тебе, я считаю, нужно срочно какую-то специальность получать. Хотя бы в техникуме.

— В техникуме? Мы ведь уже не школьники.

— В том-то и дело! Уже нет. Мы уже пять лет в браке, а ничего не поменялось. Сейчас как раз пора. Иначе чем мы будем ребенка кормить? И так всю жизнь зарабатываем копейки.

Витя весь вечер что-то недовольно бурчал. Но в итоге согласился, и поступил учиться на электрика. Инна тоже сдержала слово и, пока сидела дома, стала придумывать дизайны платьев. Но когда на свет появилась доченька, времени на себя не осталось. Мама — Анна Егоровна — с внучкой совсем не помогала. Инна сосредоточилась на воспитании дочки, а муж работал.

Когда дочка подросла и стала ходить в садик, Инна стала шить на дому — брала простенькие заказы, небольшие, но все же дополнительные деньги в дом. Основным добытчиком стал муж — он получил корочку электрика, стал делать ремонт и много работать. Это приносило стабильный доход.

Но что бы они ни делали — все равно вызывала у Анны Егоровны только насмешки и критику. Цеплялась даже к воспитанию дочери: то слишком любят и сюсюкаются без меры, то наоборот — оставляют на произвол судьбы. Причем такие перепады случались чуть ли не несколько раз на день. Инна уже не пыталась угодить матери, потому что понимала — бессмысленно.

Ну и сравнения с братом тоже никуда не девались.

— А Толенька говорил, сейчас новую квартиру нашли…

— И что ты хочешь этим сказать? — обиженно прошептала Инна, не поворачивая головы — она показывала дочери кубики.

— Хорошо же, новое жилье. Успешный мой сыночек.

— Так не его же квартира, съемная.

— Но зато в Америке…

— Какая разница, где жить, если все равно нет своего угла?

— А у вас свой угол есть? — возмутилась мать. — Вы в моем доме живете.

— Зато Витя зарабатывает нам на жизнь, и тебе в том числе. Прожила бы ты на одну пенсию? — изогнула бровь Инна.

И правда, пенсия Анны Егоровны была маленькой. Муж зарабатывал хорошо, но его не стало, когда Инне было всего пятнадцать (дети в семье родились поздно). Возраст не позволял Анне Егоровне полноценно работать — поэтому небольшая пенсия и помощь зятя были единственными средствами к существованию... Тем более частный дом, за ним постоянный уход нужен. А это все расходы…

Время шло. Мать регулярно докладывала, как дела у Толи (так себе: не женился, детей не завел, карьеры не построил, скитался по углам), но Инну это мало волновало. Иногда посещало желание взять и съехать, наконец, от матери — но оно сразу пропадало, когда она думала о деньгах за съем жилья. Ей было это чуждо — зачем платить кому-то просто так, еще и такие деньги, если есть свое жилье? Но мысль, что нужно обязательно получить «что-то свое» не отпускала.

Так шли месяцы, а потом годы. Дочка уже заканчивала третий класс. И внезапно у Инны появилась идея — участок ведь такой большой! Надо начать что-то строить. И не нужно платить за аренду чужому дяде, и дочке, если что, наследство будет. Время же так быстро летит… Только, кажется, в садик ходила, а оглянуться не успеешь — скоро уже и в институт поступать да жениха искать.

Обсудили все с мужем — он согласился. И стали копить на стройку. Чуть-чуть вложили, потом взяли небольшой кредит — и начали.

А потом планы изменились. Регион развивался как туристический, и летом приезжало все больше отдыхающих. И у Инны родилась гениальная мысль — надо бы построить что-то вроде гостевого дома. Маленький домик, разделенный на несколько «номеров». Там и самим жить можно, если что. Да и дочке, если все пойдет хорошо, в наследство достанется целый бизнес.

Лет за пять закончили стройку. Половину «номеров» сделали, все простенько, но со вкусом. Вторую половину только собирались доделывать.

И вот как раз в этот момент приехал брат. На целых полгода. Остановиться он, конечно же, решил в родительском доме.

Когда Инна впервые увидела брата — не узнала. Небритый, в странных штанах, он больше напоминал бродячего музыканта. «Тоже мне, хиппи нашелся», — мысленно возмущалась Инна. Но по-настоящему возмутило и обидело, что из «сказочной Америки» он привез единственной племяннице, которую не видел ни разу в жизни… шоколадку. Шоколадку! Конечно, никто и не рассчитывал на щедрые подарки, но чтобы настолько…

Всю свою побывку в родном доме Толя ничего не делал — просто пролежал на диване. Инна только один раз попросила брата помочь с ремонтом — и то он отказался.




Вся история так ярко прокрутилась у Инны перед глазами, как будто произошла вчера. А теперь мать ей говорит, что нужно срочно делиться с братом прибылью!



— Я думала, он для этого и уехал за границу, чтобы хорошо жить, — тяжело посмотрела на мать Инна. — У них там такие цены… Ему на эту долю от аренды и поесть не купить. Да и вообще, зачем я должна помогать взрослому мужику? Хотел жизнь свободного художника — получил. Что ему еще надо?

— Вредная ты стала, дочка, — сказала Анна Егоровна и покачала головой.

— Просто справедливая.

После этого разговора Инна была уверена, что мать сделает какую-нибудь неприятность. Может, даже решится заставить брата продать его долю участка и дома — с нее станется. Но, к счастью, она решила действовать не так радикально — просто начала мешать по мелочи. И, к сожалению, под руку попалась молоденькая парочка квартирантов, которые приехали отдохнуть.

Анна Егоровна, которая раньше гостями не интересовалась — а зачем, участок же большой — развела бурную деятельность. Сначала решила идти опрыскивать деревья, хотя было уже лето, а не весна. Квартиранты пожаловались на удушливый запах. Инна сделала замечание матери, но та повторила на следующий день как ни в чем не бывало.

Потом вообще стала по вечерам включать музыку своей молодости и громко слушать на улице. В общем, вела себя как непослушный подросток. Так продолжалось несколько дней. Квартиранты сначала терпели, но потом опять пожаловались Инне. И Инна решила, что должна сейчас же поговорить с матерью.

— Что ты делаешь, мама? — возмутилась, когда увидела Анну Егоровну с ведром на улице. И зачем, интересно, ей это ведро?..

— Да так, прогуляться вышла… — мать непроизвольно перехватила ведро другой рукой, чтобы спрятать за спину, и Инна догадалась: она точно что-то задумала.

— Ты специально нашим гостям мешаешь? Теперь хочешь, раз я отказалась с Толей делиться, чтобы и у меня дохода не было? Так ты же тоже живешь на эти деньги, мам! На твою пенсию особо не пошикуешь…

— С чего ты решила… — у нее воровато забегали глаза.

— И какая тебе польза, если квартиранты раньше времени уедут? Ты же в итоге меньше денег получишь!

— Я не…

— Прекращай свои глупости! Нам не надо, чтобы постояльцы уехали раньше времени или написали плохой отзыв. Хочешь что-то решить — просто поговори.

Анна Егоровна что-то проворчала в том духе, что Инна все не так поняла. Инна тяжело вздохнула и махнула рукой — тут говорить бесполезно. Хоть и обидно безумно: ей никогда было не угодить, всегда Толя лучше, а теперь она еще и деньги должна ему отдавать, когда у самой стало хоть что-то в жизни получаться! Не много ли чести?

Она решила все обсудить напрямую с братом.

Сразу же позвонила ему: удобно, что у них был еще день.

— Привет, Толя.

— Что случилось, сеструха? Сто лет от тебя весточки не получал, а тут — звонишь…

— Хочу напрямую узнать. Это ты мать настропалил, чтобы она стребовала с нас денег?

— Каких денег? — удивился брат. Прозвучало вполне искренне. Инна чуть растерялась:

— Мама хочет, чтобы я отдавала тебе деньги от квартирантов, потому что участок общий, и ты тоже должен иметь с этой земли доход.

— Какая земля?.. — недоумевал Толя.

— Так участок наш!

— Не, я правда не в курсе.

Инна недоуменно поморгала, но разговор все равно решила завершить твердо:

— Короче, просто хочу, чтобы ты знал — мы с Витей пахали, чтобы этот гостевой дом построить. И сейчас пашем, чтобы арендаторов найти. И если ты и правда претендуешь на часть дохода только потому, что гостевой дом мы выстроили на общем участке, то можешь не рассчитывать.

— Hey, take it easy, girl! Я даже не знал о деньгах. Ничего мне от вас не нужно, только успокойся.

— Отлично! Вот и договорились.

Позже Инна пересказала весь этот разговор матери.

— Ты думала, я не узнаю у него лично? Зачем ты так?

— Хотела, чтобы у него хоть какие-то денежки были… — призналась Анна Егоровна. — Я переживаю за его будущее… Вот вернется он, а может, и не вернется. Живет, как стрекоза, одним днем… А что его потом ждет? Вот и хотела ему хоть что-то собрать, хоть какую-то кубышку. На всякий случай.

— За мой счет собрать?

— Ты успешной стала. А он все так и остался дите-дитем. Хотя годы идут… Я потому и говорю о нем часто, потому что переживаю за него. Вот и решила...

Инна задумчиво взглянула на мать.

— Смотри, как интересно получается. Толя в твоих глазах всегда был успешнее — творческий человек, музыкант, Америка. Я пахала всю жизнь, чтобы чего-то добиться, и в том числе, честно скажу, чтобы тебе что-то доказать. А теперь получается, что я успешнее — а Толя у тебя все равно в любимчиках. Это как же так, мама? Получается, неважно, кто успешнее, кто талантливее? Сердцу не прикажешь? — она горько улыбнулась.

— Ну что ты за глупости говоришь опять, не было у меня никогда любимчиков…

— Ты мою свадьбу помнишь? — криво усмехнулась Инна. — Не было у нее… Хватит. Выяснили все. Толе я денег не дам, да ему и не надо. А ты прекращай вести себя как ребенок, на шестом десятке.

Она поплакала немного потом, конечно. Было очень горько, тошно от мысли, что всю жизнь она провела «на скамейке запасных», вторым ребенком, нелюбимым. Кто ж его знает — почему? Может, потому что мальчик, первенец, сын… Инна не знала. Но потом, обнимая дочь и мужа, твердо решила про себя: вот для них — я на первом месте, и они для меня тоже. И моя дочь никогда не испытает того, что испытала я. А мама… Ну, бог ей судья. Она над ее сердцем не властна.

ВИКТОР ЛЯШКО