Дуня Передунова и Люська Кискина

               
                Тщательней выполняйте ритуалы, господа!


   Жила на свете Дуня Передунова. Жила горя не знала. Было у неё много друзей и подруг. Но однажды, как водится, нежданно, в дом беда пришла – благоверный из семьи лыжи навострил, аккурат на двадцатилетие свадьбы.  Друзья и подружки верные Дуню стали успокаивать: « Не переживай так, он уже давно гуляет. А помнишь Мотьку белобрысенькую? И с ней тоже!» И т.д. и т.п. Одна Люська Кискина приходила с шампусиком: «За новую счастливую жись! Не боись, прорвемся. Мы еще таких женихов найдем, что Мотька белобрысенькая от зависти в унитазе утопится, а благоверный твой от ревности какаться, где попало будет!» Дуня Передунова никому не желала зла, но почему-то именно Люське удалось остановить деструктивный процесс в Дуниной душе. С тех пор подружки стали «не разлей вода».

Дуня любила Люську и считала её самым добрым директором школы во всей Волгоградской области, нет – России, нет – бери выше – Евразии.

   На прошлый Новый год Дуня подарила Люське «Любовь-Морковь». Накануне прикупила очень красивую, интересную по форме морковку (благо в супермаркете есть возможность выбора), повязала ей атласный красный бант. В торжественной обстановке с выражением прочла стихи:

                Где любовь – там Морковь!

                Все мирозданье знает.

                Как съешь Морковь – придет любовь!
 
                Вот в жизни как бывает!

А ещё Дуня дала четкие рекомендации:

1) Поместить морковь под подушку,

2) Каждый вечер гладить морковь, любоваться ею,

3) На шестой день (six – sex) эротично облизывать морковь,

4) На седьмой день (7 – волшебное число) съесть с самыми наилучшими пожеланиями.

Люська аж пищала от восторга!

 А на день святого Валентина подружки устроили веселый ритуальчик  с пирожками на любовь  (подробнее см. «Знакомьтесь. Дуня Передунова"). Один из законов мироздания гласит «Сотвори добро и забудь». Подруги так и поступили.
 
  Надо отметить, что муж Люськин давно ушел в лучший из миров, оставив долги, да сына малолетнего на попечение. Пока Люська поднималась сама и поднимала ребеночка, по сторонам особо не смотрела.  А в сторонке стоял и ждал своего часа тихий, интеллигентный, разведенный, почти не пьющий физрук из её же школы. Каждый год, на выпускном балу, под утро, приняв для храбрости как следует ,на грудь, Вольдемар Иванович  Хурлянский падал на колени перед Людмилой Николаевной, целовал ей руки, обращаясь на «ты» говорил: «Я сделаю тебя счастливой, Я так хочу тебя!», и всякую чушь, которую обычно бормочут подвыпившие мужчины. Людмила Николаевна лишь смеялась в ответ. Нет, противен он ей не был, но и вместе с ним она представить себя никак не могла. С первыми лучами солнца Людмила Николаевна прощалась с выпускниками, их родителями, садилась в такси и мчалась по золотистым улочкам домой, чтобы под душем смыть тревоги и тяготы последнего месяца, упасть в чистую девичью постель и забыться упоительным сном. Вольдемар Иванович оставался на дороге, долго смотрел вслед. Коллеги учителя уже давно перестали смеяться над ним, а трудовик подначивал: «Будь посмелее, обними женщину, поцелуй. Они это любят».

  И вот, четыре года назад, на традиционном выпускном балу, все шло как по нотам: к утру, физрук напился, упал на коленки: «Люблю, жить без тебя не могу, если я тебе не нужен, то не увидишь меня больше никогда!» Людмила Николаевна утомленно улыбалась, предвкушая скорый отдых. И когда ей пришло время садиться в такси, в самый последний момент, трудовик – добрая душа запихнул в салон Вольдемара Ивановича. Еще сильнее опьянев от счастья, физрук обнял Людмилу Николаевну, и давай лобызать её в губы, щеки, шею. Директор школы №72 офигела от наглости, влажных губ и перегара. Отбиваясь от поклонника колючим букетом роз, велев остановить машину, выпроводила подчиненного со словами: «Пошел вон, придурок». На этом, собственно, история могла бы и закончиться: Вольдемар Иванович уехал к родителям в Минск на ПМЖ. В школу долго не могли принять нормального физрука – то пьяница голимый, то женоподобный какой-то приходили. Людмила Николаевна очень сильно за «придурка» себя корила. Она же добрая на самом деле.

   И вот, четыре года спустя, раздался звонок в кабинете директора школы из самого города Минска! Надо ли говорить о том, как обрадовалась Люська! Вольдемар Иванович свершил подвиг: терпел, сколько мог без любимой, и все-таки позвонил, в надежде услышать хотя бы «Придурок-дурак, пошел-пришел», да все что угодно, лишь бы голос зазвучал небесным колокольцем в сердце!  Он дождался, чего хотел много лет: «Милый, я так скучала без тебя!». В тот вечер ошалелые минчане  наблюдали за сбежавшим из цирка сумасшедшим клоуном. Прилично одетый пятидесятипятилетний мужчина с дебиловатой улыбкой на устах, то прыгал в фонтан, то на руках шел по парапету моста, то крутил сальто-мортале у Вечного огня. Вот так чудесно начался новый этап в жизни Люськи Кискиной. Несколько недель парочка перезванивалась. Говорили ни о чем, пока Люська не взяла инициативу в свои руки: «Приезжай на выпускной бал». Вольдемар Иванович трудился в одной из минских школ, где его ценили и не очень-то хотели отпускать, но он собрал волю в кулак и прилетел-таки к самому празднику. Людмила Николаевна усадила его за стол рядом с собой. Вольдемар Иванович заметно поседел, выходной костюмчик сидел на нем мешковато, видать еще и похудел. Но она, не отрываясь смотрела на него и что-то говорила о не наточенных  ножах, свернутом кране, провисших проводах, словом несла такую нелепицу, что даже трудовик стал весело подмигивать, мол, дело сделано! Преподаватели школы №72  были рады видеть бывшего физрука во здравии, и каждый из них знал, что навряд ли в этот раз директриса будет выгонять его из такси. Так и случилось. Людмила Николаевна и Вольдемар Иванович  домой уехали вместе.


   На третий день медового месяца Люська позвонила  Дуне Передуновой,

- Поехали на дачу, оттопыримся

- Да что ж я молодоженам мешать буду

- Не боись, не помешаешь.

    Дуня заехала за молодыми, затаренными всевозможными яствами, а главное маринованным мясом. Хорошо, когда традиции сохраняются. Дуня познакомилась с Вольдемаром. Приличный мужчинка, из профессорской семьи Хурлянских. Тихий очень, скромный, пьет по чуть-чуть (боится дурнем показаться), ест и того меньше, хватает со стола пустые тарелки, несется на кухню мыть посуду.

- Довольно, Вольдемар, иди спать ложись, - в Люськином голосе появилась жесть.

Вольдемар тенью скользит в спальню. Подруги выходят в знойную еще летнюю ночь, усаживаются подальше от дома в шезлонгах так, чтобы  было видно звезды.

- Дуня, я в жизни очень большую непоправимую ошибку свершила!

- ?!?

- Помнишь, на Новый год ты мне  «Любовь-Морковь» подарила?

- было дело

- так я ж морковку под подушку положила и забыла про неё, вспомнила через пару недель. Морковка уже завяла и обвисла, а я, дурёха, все равно её съела…

   Дуня не глупая была, все поняла, и про металл в Люськином голосе и про Вольдемара. Да уж, жизнь!!!

- Не боись, подруга, прорвемся, будет и на нашей улице праздник! Нужен ритуальчик для Вольдемара, - Дуня протянула руки к звездам…

      Во сне перед Дуней в хаосе проносились лиловые баклажаны,  молочные кукурузины, кривоватые бананы, кабачки-цукини полуметровые, пупырчатые огурцы, крепкие домкраты, стартующие ракеты, и фейерверки во все небо.

  Медовый месяц еще продолжается. Что-нибудь сотворим во благо!


15.16.2010 г.