Общий страх

        Произошла эта история как раз пред Троицей. Пришли поздним вечером к реке юнцы собирать хворост на костёр, чтобы с девчатами вокруг него хороводы водить. Таскали, таскали сучья, вдруг слышат из кроны косматой вербы тихие стоны и вздохи.
- Верба старая охает, - глянул туда Потап.
        А из кроны давай совой ухать.
- Это сова там сидит, - говорит Олег.
- …сидит! …сидит! …сидит! – неожиданно вместо уханья раздалось его последнее слово, разлетаясь над рекой гулким эхом.
        Следом из ветвей тихо-тихо засвистело, быстро нарастая, да так засвистело, что пацаны заткнули уши, чуть не свалившись на кучу хвороста! Свист же перешёл на визг, который поменялся на такое дурное верещание, что юнцы побросали работу и, обгоняя друг друга, кинулись удирать в село. Вслед им полетел уморительный сумасшедший хохот, ещё и с их выражениями и голосами:
- «Верба старая охает»! «Это сова там сидит»!
- От кого это вы так драпаете? – поинтересовались у юнцов в селе парни постарше.
        Те им всё рассказали, и самый старший Савелий усмехнулся:
- Ерунда какая-то. Пошлите туда гуртом, посмотрим, кто там придуривается так удачно.
- Не, я не пойду! И так чуть не оглох! – затряс Потап в ухе пальцем.
- Я тоже не пойду. У меня до сих пор в голове всё звенит! – отказался и Олег, щупая затылок.
        Старшие тогда сходили туда сами, обошли всё, никого не нашли, назад вернулись и обсмеяли юнцов:
- Выдумщики и трусы! Сами себя небось перепугали какой-нибудь стаей сов, или от работы отлыниваете.
        Но Потап с Олегом так и не пошли никуда. Дома предпочли сидеть. Старшие оставили их в покое и ушли с девчатами к реке веселиться вокруг костра. В хороводах песни попели, взялись через пламя прыгать. Савелий хорохористо перед девчатами выше всех распрыгался. Его обожаемая девушка Анфиса отдыхает от танцев, прислонившись к стволу вербы, и им любуется. Вдруг её головы кто-то коснулся ласково, нежно и из ветвей тихое любовное воркование горлицы понеслось. Глянула Анфиса вверх, а на толстой ветке над самой водой сидит лохматое, толстое, зелёное страшило с выпученными рыбьими глазищами и, вытянув длиннющую руку к её макушке, щекочет её жабьими пальцами. Ещё и в ответ на её взгляд как крякнуло бешеной уткой! Девка похолодела со страху и как ринулась с реки в село с оглушительным визгом, так следом за ней все девчата и кинулись бежать с таким же визгом, перепугавшись не знамо чего! За ними, естественно, со всех ног побежали ребята.
        В этот момент вслед им такой дурной свист полетел, что после него вся компания сутки головой трясла, стараясь выбить глухоту, а Анфиса ещё заикалась. Зато Потапу и Олегу поверили в то, о чём они рассказывали.
- О! А мы вам чё говорили? В следующий раз не будете над другими смеяться! – позлорадничали они.
        А старый рыбак услышал их разговоры и объясняет:
- Это в ветвях вербы Водяной отдыхал. А чтобы вы не нарушали его покой своим шумом, он вас и прогнал таким образом.
- Лиходей треклятый! – уже перестав заикаться, выругала Анфиса Водяного. – Сидел бы где-нибудь в свой луже, так нет же - на дерево влез!
- Цыть ты! – маханул на неё рыбак рукой, аж трубку выронил, и предостерёг: - Не ругай Водяного и не указывай ему место, иначе он крепко накажет!
- Не накажет, потому что я на реку больше не пойду! – бросила Анфиса.
        Но рыбак твёрдо заверил:
- Накажет! – и ушёл, больше ничего не объясняя.
        Анфиса недобро посмотрела ему вслед и запустила в спину:
- Болтун! Пугает ещё! Мало я страха в тот раз натерпелась!
        И она ни за что не ходила на реку.
        Но вот Анфиса пошла к колодцу «журавлю» по воду. Стала опускать бадью в сруб, а балансир как заскрипел, как застонал, заохал.
- Совсем рассохся… Скрипит, как старый дед на холодной печи! – зароптала Анфиса.
        Бадью вытянула, а балансир как крутануло, так и облило её всю.   
- Ёлки зелёные! – охнула Анфиса.
        Стоит в луже, юбку подхватила, собралась выскочить на сухое место, а сзади подол зацепился за что-то. Оглянулась туда Анфиса, а это из лужи торчит страшная зелёная рука с жабьими перепонками и крепко держит её за подол. Да как давай тянуть её за собой!!! Анфиса и поняла, что это её Водяной схватил и сейчас утопит в обыкновенной луже. Как заорала девка не своим голосом, словно с ума сошла, и намертво в балансир вцепилась! А Водяной в гневе такую бурю в луже поднял, что Анфиса подумала, что она оказалась в море и заверещала ещё громче!
        На её счастье мимо шёл мельник на мельницу. Подбежал он и выхватил её из лужи. Водяному одна Анфисина юбка досталась. Вместе с нею страшная рука и исчезла в глубине лужи. А Анфиса с дуру вцепилась в мельника, отпустить его боится и ревёт белугой:
- Не бросай меня, дядька!!! Водяной меня утопит!!!
        Увидевший всё мельник и говорит:
- А это значит ты большую невежливость к нему проявила, коли он тебя в луже надумал топить. И утопит! Заманит и утопит.
        Анфисе жить хочется, Савелия любить хочется! Рыдает она в жутком страхе! Но не зря люди говорили, что мельники колдуны, как те же старые рыбаки. И те, и эти вступают в тайный сговор с водяным Царём и знают секреты спасения от него. Мельник и зовёт Анфису:
- Пойдём-ка, девка, к старому рыбаку. Проси у него оберег от этого чертяки. У меня такого нету. А с этим речным оберегом Водяной тебя уже и не тронет.
        Отвёл мельник Анфису к рыбаку, тот одел на её шею верёвочку с береговым камешком, в котором зияло отверстие, и девица сразу пришла в себя.
        Пришла она домой, а бабка просит:
- Внучка, пойди на реку, бельё прополощи. Я целое корыто настирала.
        А в Анфисе ещё страх сидит, она отвечает:
- Не пойду! Я Водяного боюсь. Он меня чуть в луже не утопил, а ты меня на его реку гонишь!
        Бабка увидела, что на ней юбки нет и заругалась:
- А ты чего это без юбки по улицам ходишь?! Совсем стыд потеряла ради кавалеров?!
- Водяной с меня ту юбку стащил! – в нервах объясняет Анфиса, зная строгость старухи.
        Та уже разошлась, кричит:
- Не Савелием ли того «Водяного» зовут?!
- Бабушка, отстань и никому об этом не рассказывай! – топнула на неё Анфиса и ушла другую юбку надевать.
        Старуха плюнула и пошла сама бельё полоскать. На мосток пристроилась на коленки, сорочку в воду сунула, над её ухом как свистнули со всей дури, так она и вскинулась, упустив из рук постирушку!
- Тьфу, чёрт бы тебя побрал! – не зная, что думать, в сердцах плюнула бабка вслед уплывающей сорочке.
        Видит, мимо как раз плывут дикие гуси. Она со злости схватила камень и запустила в них с криком:
- Кши, поганые! Рассвистелись тут!
        Гуси перепугались и кинулись с гоготом в камыши. Бабка наскоро бельё прополоскала, домой вернула и налетела вороной на Анфису:
- Брехуша ты ленивая, внучка! На реке никого кроме гусей-свистунов нету! Ступай туда корову поить! Она недалеко там пасётся.
- Не пойду, бабушка! Водяного боюсь! – упирается Анфиса.
        Пришлось старухе самой идти корову поить. Черпанула она ведро воды из реки, подошла к корове, гладит её чёрную морду:
- Пей, голуба моя Ночка.
        Ночка как дала по ведру мордой и оказалась в луже! Старуха только открыла рот её обругать, а из лужи высунулась зелёная когтистая рука с жабьими перепонками и мигом утянула корову за собой словно в пропасть.
- Карау-ууул!!! Нечистый корову укра-ааал!!! – суматошно завопила бабка и кинулась бежать в село, теперь уже поверив в страх перепуганной внучки.
        Анфиса выслушала её, прибежала к старому рыбаку и спрашивает:
- За что это Водяной у нас корову забрал?
        Рыбак объясняет:
- За то, что бабка твоя в реку наплевала, его любимую птицу гусей обидела. Ещё и ни в него самого, ни в его силу не верила.
        Так и остались бабка с внучкой без коровы. Водяной Ночку пригнал в своё стадо и по ночам сам его пас. Как и гусей он очень любил чёрных коров. Анфиса же рада была и тому, что избежала его страшного плена, носила оберег и любила Савелия. Ну а бабка спасалась молитвами. Таких ни одна нечисть не берёт.

продолжение след.-----------------------