Печаль реки

- Ребята, смотрите под ноги. Змей ныне расплодилось уйма, так и норовят кого-нибудь укусить. Как думаете идти: полем или лесом? А может быть, берегом Илима?
- Не знаю, мама, мы ещё не думали, – ответила Алька.
- Конечно, лесом. Короче. Всё по дороге, никуда не сворачивая, – заявила сестрёнка.
          Мать была трусихой ужасной, очень боялась змей и всегда детей предупреждала – смотрите под ноги. Они смотрели и тоже боялись наступить на змею, потому что водились в их местах ядовитые гадюки, укусы которых всегда оборачивались смертью. Гибли лошади, коровы, телята. А на днях отец расправился с черно-пегой крупной змеёй, несущейся на всех скоростях по огороду, мимо бани, которую затопили. Неслась она из леса явно к воде, к Илиму, почувствовав запах дыма. Неслась на всех парусах, не видя ничего и никого, только с одним яростным желанием окунуться в воду, издалека чуя влагу.
           Дождей давно не было, трава росла медленно, неуклюже как-то, с какой-то опаской что ли. Отец увидел змею на мелкотравье. Около бани трава росла редкая, печальная, и никогда на ней не было цветов.
           А змея своим длинным прыгучим телом, извиваясь и искрясь под палящими лучами солнца, выделывала бросок за броском, как настоящая спортсменка во время соревнований. Свернётся клубком – и прыжок! Свернётся – и прыжок! Вот такое чудо и увидел отец, но не стал оставлять её, боясь за детей.
           Ни лебеды, ни крапивы рядом с домом уже не было, а для двух поросят дети нарубали по два ведра травы. Утром мать заваривала пойло: трава и горстка отрубей с отваренной картошкой. И это на весь день. В Прилуке ещё не косили. Девочки взяли побольше турсуки, чтобы заготовить травы на два дня.
           Они вышли из дома рано утром, когда ещё на редких травах говорила роса. Солнечные лучи веселили строй сосен, и сестрёнки шли лесной дорогой, разбитой тяжёлыми телегами до глубоких ям без страха, потому что эту дорогу они знали хорошо – по ней часто ходили за брусникой и рыжиками. И сегодня ясная просинь бодрила девочек, редкий сосновый бор радовал своим могуществом; верхушки сосен, облитые палящим солнцем, светили, как свечки в новогоднюю ночь.
          «Там, вдали за рекой, загорались огни», – запела Алька свою любимую песню, сестрёнка подхватила, и они разбудили тишину, спрятавшуюся в бору. Застучал свою музыку дятел; сильнее, деловитее, напористее стал его стук; синички запорхали, о чём-то оживлённо болтая друг с другом; громко залаяла чья-то собака, но хозяина собаки и её они не увидели.
           Грустная песня! Жаль стало молодого бойца, не успевшего пожить.
- Давай сочинять загадки, быстрее дойдём, – сказала Алька.
- Давай. Только ты первая начинай.
- Хорошо. Слушай:
                Белое облако, но не на небе.
                Весной пышно цветёт.
                К осени чёрные ягодки даёт.
Сестрёнка подумала, перебирая все ягодные кустарники, и воскликнула:
- Это же черёмуха! Я люблю, когда она цветёт пышным радостным облаком, аромат которого кружит голову.
- Теперь давай ты, – сказала Алька.
                Спинка полосатая,
                Мордочка усатая,
                Хрумкает личинки,
                Звонкая картинка, – произнесла сестрёнка, засмеявшись.
- Да это же бурундучок в полосатую шубки одетый. Всяк отгадает. Наших илимчан бурундуками называют приезжие, завидуя их ловкости и смекалке. И ещё потому, что очень хозяйственные, всё для дома. Для семьи.
- Сумеешь отгадать? – спросила Алька.
                Сладкая головка
                в земле сидит.
                Ножкой сверху
                Людей веселит.
Задумалась сестрёнка. Что же это может быть?
- Подсказываю, – говорит Алька. – Мы это недавно ели, когда ходили за травой на Шалыгу, помнишь?
- Помню, помню. Это луковица саранки. Она похожа на головку чеснока, тоже состоит из отдельных долек. Но Алька её уже не слушала. Она увидела большую рыжую собаку, бежавшую к ним навстречу и нёсшую что-то в зубах. Лохматая собака поравнялась с девочками, размышляя, остановиться или бежать дальше. Остановилась и выпустила из пасти кость, совершенно гладкую и белую. Рыжуха постояла немного, посмотрела на девочек умными карими глазами, словно предупреждая, что она ни в чём не виновата, подхватила кость острыми зубами и побежала дальше.
         Ошеломлённые, стояли они в недоумении. «Чеховская Каштанка, – подумала Алька.
-  Чья же это собака? Кажется, охотничья. Но чья? И что за кость у неё в зубах?
          Теперь уже молча дошли они до Прилука и вышли на большой зелёный луг, ещё не тронутый косцами и сенокосилкой. А сколько цветов! Здесь и душистые фиалки, и голубые незабудки, и лиловые колокольчики, и ярко-красные саранки-ко всем тянутся у них руки, но нельзя, надо лебеды и крапивы найти, вот тогда другое дело. И они побрели к избушке, в которой обычно обедают и отдыхают колхозники. И правильно сделали. Густая и высокая лебеда стояла за избушкой – рви, сколько хочешь! Набили турсуки травами, и очень захотелось пить. Река-то рядом! Побежали к Илиму, а берег илистый – вязнут ноги. По-видимому, недавно ушла вода, не успел берег просохнуть. Пришлось снимать чирки, поберечь обуток к школе. Взгляд Альки упал на следы в иле, на собачьи следы. Сами они с трудом вытаскивали босые ноги из ила, но шли – очень хотелось пить. Шлёп…шлёп – и река. Но что это? У самой кромки реки лежит череп с клоком волос, перевязанных бордовой лентой. Рядом с черепом – белые кости, очень белые… Отшатнулись девчонки, жутко им стало, пить расхотелось.
            Внезапно пронёсся по лугу и реке какой-то непонятный шум, похожий на стеклянный звон. Солнце померкло. Откуда-то взявшиеся неожиданно тучи закрыли его, и наступила кромешная темнота. Полил сильный отвесный дождь. Спасенье от дождя – избушка, но девчонки застыли на месте, не могут из ила выдернуть ноги, засасывает их всё сильнее и сильнее, как на болоте, когда собирали в прошлом году клюкву. Дождь всё хлещет и хлещет, каждой каплей выбивая в воде круглое углубление, похожее на чайную чашку.
           Дождь перестал внезапно, как и начался. Воздух, хотя и освежённый прошедшим дождём, наполнился печалью реки, будто наступили тихие сумерки.
            После прошумевшего ливня река глядела на них в слезах каплями дождя, а рядом останки человека, которого хорошо знали и любили.
- Как оказались здесь останки любимой учительницы? Вот это загадка, так загадка!
- Ты посмотри, какие у неё были красивые зубы. Белоснежные и ровные, – произнесла сестрёнка.
- Да, этих зубов ей хватило бы на долгие годы. Надо сказать отцу, пусть соберёт косточки, и мы захороним на деревенском кладбище. Может быть, тогда успокоится душа нашей бедной Валентины Ивановны, – произнесла сквозь слёзы Алька.
            Лодка с людьми и тяжёлым товаром перевернулась недалеко от Корсуковского берега, а останки Валентины Ивановны на нашем Тубинском берегу. «Как это могло случиться?», – размышляла Алька.
            Печаль реки, после молниеносно промчавшегося дождя, скорбью отзывалась в неокрепших душах девочек, и они, не выдержав такого испытания, заревели в голос. Безглазый череп. Бордовая лента. Белоснежные зубы…