Предисловие к роману Дитя урагана

     В ОГРОМНОМ ЛЕСУ БУШЕВАЛ УРАГАН...
     Порывы ветра яростно сотрясали гигантские деревья, окружающие поляну, где на самом краю, совсем невидимый под мощными стволами, притаился маленький домик. На его крышу с треском падали сучья и даже большие ветки, тогда домик вздрагивал, как при землетрясении, и в ответ в ужасе вздрагивала стоящая у окна, сцепившая руки на животе женщина. По широкому небу над лесом быстро ползли тёмные тучи. Пахло грозой... но ни капли дождя не упало на зелёную траву на поляне, на бревенчатую крышу домика, такого маленького, что самый зоркий пилот вертолёта не заметил бы его, пролетая прямо над ходящими волнами, как море в бурю, кронами вековых деревьев.
     Женщина ждала своего близкого человека. Он ушёл давно, сказал - за врачом. Если с ним что-то случилось, если он не вернётся, что будет с ней? С ней... а главное... Она крепче обняла свой живот и почувствовала мелькнувшую под рукой крохотную пяточку, а может, кулачок...
     Среди этого урагана всё, что угодно, могло случиться и с ним самим. Например, по пути на него могло упасть дерево... Или он мог просто не вернуться, бросить её здесь. И тогда про них уже никто никогда ничего не узнает...
     - Нет!!! - женщина вздрогнула при особенно сильном порыве ветра, на один миг будто оторвавшем домик от земли. Её живот, давно уже живший своей отдельной жизнью, отреагировал на это по-своему. В нём что-то словно сжалось, потом лопнуло, и по ногам женщины потекла горячая жидкость...
     Ну, вот и всё. Час, которого она столько ждала и боялась, настал. И она совершенно одна.
     Последний безнадёжный взгляд в окно, такое же безнадёжное щёлканье выключателем - электричество пропало ещё в самом начале бури. Несколько минут почти бесцельного метания по комнате... Она не обманывала себя, она знала, что может в самый страшный момент остаться одна, и заранее приготовила всё, что могла. Но если бы хоть не выл так ужасно ветер, не трещали падающие ветки...
     Вскоре на углу стола мигала жёлтым огоньком оплывающая свечка, от которой на стенах комнатки шевелились странные чёрные тени. Свернувшись клубочком, женщина стонала на краю кровати. На лбу её выступили крупные капли холодного пота. Налетавшие шквалы боли изменяли её лицо до неузнаваемости. На столе и рядом на табурете было разложено всё, что женщина могла собрать в этот тяжёлый час.
     Временами женщина с усилием вставала и начинала зигзагами бродить по комнате, то молча, то зовя кого-то - чаще всего маму... Она помнила, что советуют больше ходить, - так, мол, и роды пройдут быстрее и легче. Но у неё ничего не могло быть легче. Она знала это. Знала и то, что одна отвечает за свою жизнь и за жизнь, рвущуюся на свободу из её чрева. Любой ценой сохранить эту жизнь, спасти... Это было последнее, что она помнила, почти без сознания извиваясь на чересчур широкой и жёсткой кровати. Она не сознавала, что чьи-то шаги приближаются к ней, что на стенах заплясали чьи-то чёрные тени, что её тела касаются чужие неласковые руки...
     Ураган и боль слилисьв одно. Всё утонуло в беспросветном мраке.
     Во мраке закричал ребёнок.
     - Спасти... - пробормотала женщина. Ребёнок плакал в темноте, не переставая.  Кто-то со свечкой подошёл к ней совсем близко, наклонился. Это был её близкий человек. Он внимательно вглядывался в её лицо.
     - Я умираю... - простонала она.
     - Глупости! - громко и уверенно ответил он. - От этого не умирают. Всё самое страшное уже позади. Осталось чуть-чуть.
     Ребёнок плакал.
     - Что с ним? - прошептала мать. - Дай его мне!
     Она боялась, что он откажет, но его руки скользнули в темноту и вернулись оттуда с запелёнутой в белое куклой. Лицо куклы было красное, напряжённое, глазки зажмурены, зато из ротика вырывался отчаянный плач.
     - Вот твоё сокровище. Пусть полежит пока с тобой. Думаю, вам двоим это полезно.
     Он положил куклу рядом с ней, так, что губы ребёнка касались её груди, и вновь исчез в тёмном провале, где качались и шелестели чёрные тени. Она закрыла глаза. Её ребёнок был рядом с ней, больше ничего не имело значения. Её тело было чужим, даже вновь подступившая ужасная боль раздирала словно кого-то другого... Она очнулась, почувствовав, что вместо губок малыша к её груди прикоснулась чужая грубая рука. Ребёнка не было.
     - Где он?! - задыхаясь, вскрикнула она. - Где мой ребёнок?!.
     Чьи-то пальцы безжалостно сдавили ей грудь. Что-то брызнуло из соска, и всё её существо откликнулось новым, странным, пронизывающим ощущением...
     - У тебя полно молока, - спокойно отметил он.
     - Где...
     - Не кричи, пожалуйста. Всё уже кончилось. Лежи спокойно. Тебе необходим покой.
     Его голос был ровным, чуть усталым, словно это не он присутствовал и помогал при родах, словно не его ребёнок неуверенно тянул одну и ту же ноту где-то в необозримой дали... Она немного успокоилась, услышав этот пробующий себя на звук голосок. Её заволновало другое.
     - Посмотри... Я истекаю кровью. Я чувствую, там полно крови.
     - Глупости, - холодно проговорил он. - Сделано всё, что надо. Ты в полном порядке. Теперь можешь поспать.
     Всё, он ушёл окончательно. Уже не было видно жёлтого огонька и чёрных теней, всё закончилось, свечка погасла, даже нежного бормотанья ребёнка не было слышно. Её ожидали тысячелетия мрака и одиночества. Боль исчезла, но кровь тоже уходила из её тела, тонким, незаметным ручейком. Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Вот и всё... Она не смогла себя спасти. И теперь умирает, истекая кровью.
     Последние мгновенья окутала милосердная мгла забвения. КАК СЛАДКО УМИРАТЬ, ЗАБЫВ, КТО ТЫ, ЗАБЫВ, КТО БУДЕТ ПО ТЕБЕ ПЛАКАТЬ, ЗАБЫВ, ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЖИЛА НА СВЕТЕ ДО ТОГО, КАК ГОРЕЛА СВЕЧКА, И КОЛЫХАЛИСЬ ЧЁРНЫЕ ТЕНИ, И ПЛАКАЛ, ПЛАКАЛ, ПЛАКАЛ НЕИЗВЕСТНО ЧЕЙ - НО СПАСЁННЫЙ! - РЕБЁНОК...