Прикосновение детской ладошки часть 2 глава 18

Глава 18

     Виктор больше месяца лежал в больнице. С Красноярска временно прислали майора, с которым Максим, укрывшись сейчас в сарае, о чём-то тихо разговаривал. С ними в компании сидел крепыш с натренированным телом, и лицом кавказца. Уже темнело, когда кавказец встал.

    - Мне уходить пора. У охотника прячутся и кормятся серьёзные люди. Им мне спящему, шею на раз свернуть. Завтра ночью гонца из Ингушетии ждут. Их посерьёзнее люди прижали, да золото бросать не хотят. С драги все сполосчицы в Красноярск перебрались, квартиры купили.

    - Булат, не все, одна из старых осталась. К ней прийти могут. Валя по соседски к Зине заходила, на кухне жучок оставила.- Максим кивнул головой на майора.- Щеглов привёз. Помню, говорили, что ещё Брежнев запрещал распри между КГБ и МВД. Когда Щелоков узнал про ингушей, к Андропову пришёл. Выяснилось, что тому о краже золота,  больше чем МВД известно. Не боролись они с «Золотой мафией». Были слухи, что с 1974 года золото уходило в Ингушетию тоннами. И сейчас у нас совместная с ФСБ операция, но не для государства мы стараемся. Хозяева новые как грибы после дождя растут. Кругом «ООО»,- Общество с ограниченной ответственностью. Похоже, ответственности нет, а права не ограничены. Но мы мужики на службе. Всё, до завтра. Расходимся.

   Ни Максим, ни Виктор, ни разу не обмолвились, о том, что с ингушами связана Катя. У Виктора в сейфе лежали папки с неоформленными делами, и он надеялся, что займётся ими сам. Владимир и Валя помогали Максиму, а с Катей он разберётся. За Милой на Благодатный ездила Тамара, но пока отец в больнице, девочка наотрез отказалась уезжать от Лоскутовых. По отцу скучала и часто звонила. Все, даже Катя, привыкли, что она, разговаривая с ним, называет её мамой. Уехал с прииска, забрав семью, Олег Михайлович. Его никто не арестовал, и не искал. Уехали все, кто был связан с ингушами. А Катя с ужасом думала о встрече с Аланом. И Виктор, её первая любовь. После того, как отец заставил её написать признание, летала как на крыльях. У неё словно гора с плеч свалилась. Вспоминала, как Виктор взял её за руку и погладил, будто ласкал. Когда-то самый лучший, самый любимый. Тот, кто был ещё и настоящий друг. Они с Милой несколько раз ездили в больницу. Раньше надеялась, что поможет, защитит, но сейчас было так тяжело, будто он её обманул. Кто же в него стрелял? Неужели это его она так всегда любила? Виктор возмужал, изменился. Худощавый, на вид чуть больше тридцати лет, с падающими на лицо прямыми тёмными волосами. В душе знала, что любила, и не переставала любить. Хотелось, как Милочке, прижаться к нему, обнять. Признаться, что они с дочкой дорогие и любимые ею люди.

    Сегодня, сойдя с автобуса, Валя окликнула уходящую Катю:

    - Катя, я с тобой! – Догнав, объяснила.- У твоей Милы день рождения, а моя мама с  Людой у вас. Мы дочку никогда Милой не зовём, чтобы не путаться. А тут ещё у тебя Мила появилась. Три Милы. Все знают, что мамой зовёт, так что Виктору на тебе женится самое время. Ты-то согласна?

    - Валечка, никто моего согласия не спрашивает. Посадят, а Милочку жалко. Скучать по обоим буду. Я мельком слышала, что с ФСБ люди в районе. Виктор в больнице, отец ничего сам не решает. Все разъехались, никому ничего не предъявили, а у меня золото в погребе спрятано. Может можно его в кассу прииска сдать? Это за последний месяц. И деньги, полученные от ингушей там. Виктор сказал, потом всё официально оформит. Да где тот Виктор?

    - Ладно, сейчас поужинаем и покурить выйдем. Покажешь. Если золота немного, ты его в банку с золотом подсыпь. Давно бы сама догадалась. Мы сейчас старый дражный ход переходим, а на старых выработках всякие чудеса случаются.

    - А деньги? Деньги в кассу не подсыпешь! Но ведь уехали все, квартир накупили, и никто их ни в чём не обвиняет.- У Лоскутовых было шумно, и почему-то не было дома Володи с Максимом. Катя даже обиделась. У девочки день рождения, а у них дела поважнее нашлись. Когда Валя с Катей выбрались из-за стола, стемнело. В погреб пошли с фонарём. Увидев задвинутый засов, Катя рассердилась.- Валя, ну какой идиот засов задвинул? Тяжелющий, сколько раз просила не трогать. Сейчас за киркой сбегаю, я ей раз открывала. И случилось то, что случилось. Правнучка Катя размахнулась и стукнула по плохо закрашенному прабабушкой Катей месту. И редко закрываемый засов, от второго взмаха, как десятилетия назад, засверкал раной на месте удара, засиял в лучах фонаря золотом. Валя, обомлев, боясь отвести фонарь, трогала эту рану, гладила, даже понюхала. Услышав плач, удивлённо подняла голову.

    - Катюша, ты почему плачешь? Радоваться надо. Вы же в этом доме всегда жили. Мама, сколько помню, говорила, что умел Тимин отец выбрать место под погреб. Сухой, в меру холодный. Ваш погреб, и засов ваш. Всё, Лоскутовы разбогатели.

    - Валя, смеёшься? Не зря же это золото прятали? Сама говоришь, мой прадед погреб копал. И тебе он дед. Посадят всех. А мне больше всех дадут.

    - Катя, успокойся. С 1994 года то, что сами нашли в своём доме, на своей земле, принадлежит наследникам. А наследники делится, ни с кем не обязаны. И с государством тоже. Это значит, что Лоскутовы владельцы золотого засова. Если клад спрятан прадедом, то никакой он не клад, а наследство.