Татарин

   Небольшая речка Кия весной преображается. Нипочём ей высокие берега – крадётся, крадётся до верха, полижет волнами кромку берега, и змейками расползается в стороны. А стороны – это дорога в деревню, крайние домики и огороды селян. Ничего на своём пути ей не жаль, всё оближет холодным языком. Весь май река гуляет на просторе, а потом, как будто опомнившись и даже устыдившись большой наглости своей, медленно уползает в берега.  Жители города Мариинска и деревни привыкли к весенним повадкам  реки, приспособились к ним. А что им было делать, пришлось приспосабливаться, ведь селу не обойтись без городского базара, а школярам деревенским надо было добираться до городской школы.  Когда Кия входила в берега, но ещё была многоводной, открывалась паромная переправа. К лету река мелела, и тогда возводился временный деревянный мост.  И так ежегодно. Ну а весной, значит, работал паром, да ещё предприимчивые лодочники предлагали за небольшую оплату услуги. 
   И снова настала весна. Как обычно, открылась паромная переправа. Кстати, приятное времяпровождение проплыть медленно и плавно на прочных брёвнах, постояв среди телег крестьянских, фыркающих коней, шумящих гусей в корзинах.  Вокруг галдят люди - разговоры о погоде и смех. А паром скользит, поскрипывая. Короче, покой и благодать!
   Но иногда на пароме оказывался нарушитель благообразия.  Им оказывался молодой парень из местных, широкий, высокий, кстати, говорят, татарин. Он жил с родителями у берега в высокой избе. Со стороны города. Иногда выходил постоять на берегу, пошвырять камешки в воду. А иногда, принося беспокойство людям на пароме, перебирался на другой берег к другу. Слоняясь по парому, то к мужику деревенскому пристанет, начнёт его выспрашивать – куда собрался и зачем, то к девке-крестьянке привяжется, мол, пришлёт сватов, то подразнит мерина – покрутит у морды куском калача. А как-то два паренька перевозили гирю двухпудовую. Для тренировочных, видимо, занятий. К ним тоже прицепился. Сначала поднял гирю над головой огромной ручищей. Легко, как пушинку. А потом швырнул её в реку. Утопил. И нагло засмеялся. Пареньки не посмели ему сказать что-то. Окружающие глянули на это происшествие неодобрительно, но осудить ни один не решился. Короче, спокойно было на пароме только без него.
     Но как-то у парома оборвался трос. Стали ремонтировать. Засуетились тогда лодочники: время удачное подзаработать. На большой лодке поместилось семь человек – мужичок, две бабы и школьники. Лодочник – щупленький паренёк. Но вёслами грёб ловко. Когда доплыли до середины реки, одно весло вдруг сломалось. И лодку закрутило. Паренёк выдернул целое весло из уключины, попытался лодку развернуть, направить к берегу. Но сил не достало. И лодку подхватило течение и понесло. Вдали виднелся железнодорожный мост. Острые грани бетонных «быков» разрезали реку. На них и понесло бедолаг. Назревала беда. 
    По берегу в это время гулял бугай-татарин. Швырял камни. Он сначала услышал крик с реки,  потом лодку увидел. Она приближалась. Из неё люди махали руками и кричали.
   Ни минуты не раздумывая, парень побежал вперёд, чтобы обогнать неуправляемую посудину, и, обогнав, в одежде в реку бросился. Кстати, вода была тогда ледяной - на берегу валялись не растаявшие ещё куски льда. Он успел! Схватился могучей ладонью за борт, а другой рукой стал выгребать к берегу. Лодочник, опомнившись, стал ему помогать веслом. Люди, что в лодке были, предчувствуя спасение, плача и смеясь, стали грести ладошками. Все были спасены.
   Паром наладили. Снова поплыли на нём крестьяне. И снова на пароме была тишь и благодать, если на нём не оказывалась бугая-задиры.