Женщины мира наслаждений

По роману И.Гончарова «Обрыв»
М.Шульгин, Сочи, 2025

                «Женщина и хитрая, и себе на уме в своих делах,
                как все женщины, когда они, как рыбы,
                не лезут из воды на берег, а остаются в воде,
                то есть в своей сфере»

1. Почему мужчины поощряют проституцию?
    Известно, что «мужчины нередко бегут от дел и забот. И по лени, по грубости, часто бросая теплый огонь, тихие симпатии семьи, окунаются в этот мир всегда готовых романов и драм, как в игорный дом, чтоб охмелеть в чаду притворных чувств и купленной неги. Других молодость и пыл влекут туда, в царство поддельной любви, со всей утонченной ее игрой, как гастронома влечет от домашнего простого обеда изысканный обед искусного повара».

2. Мир комфорта без детей и привязанностей
   «Женщины того мира казались молодому юнкеру Райскому особой породой. Как пар и машины заменили живую силу рук, так там целая механика жизни и страстей заменила природную жизнь и страсти. Этот мир — без привязанностей, без детей, без колыбелей, без братьев и сестер, без мужей и без жен, а только с мужчинами и женщинами».

3. Женская сущность – инстинкт тонкого расчета
   Они — не жертвы общественного темперамента, как те несчастные создания, которые за кусок хлеба, за одежду, за обувь и кров, служат животному голоду. Нет: там жрицы сильных, хотя искусственных страстей, тонкие актрисы, играют в любовь и жизнь, как игрок в карты.
   Там нет глубоких целей, нет прочных конечных намерений и надежд, а только расчет: расчет роскоши, расчет честолюбия, расчет зависти, редко — самолюбия и никогда — сердца, то есть чувства. Красавицы приносят всё в жертву ему: самую страсть, если постигает их страсть, даже темперамент, когда потребует того роль, выгода положения.

4. Игра в страсти и страх старости
   Жизнь ее — вечная игра в страсти, цель — нескончаемое наслаждение, переходящее в привычку, когда она устанет, пресытится. У ней один ужас впереди — это состариться и стать ненужной.
   Больше она ничего не боится. Играя в страсти, она принимает все виды, все лица, все характеры, нужные для роли, заимствуя их, как маскарадные платья, напрокат. Она робка, скромна или горда, неприступна или нежна, послушна — смотря по роли, по моменту.
   Но, сбросив маску, она часто зла, груба и даже страшна. Испугать и оскорбить ее нельзя, а она не задумается, для мщения или для забавы, разрушить семейное счастье, спокойствие человека, не говоря о фортуне: разрушать экономическое благосостояние — ее призвание.
   Ее должна окружать бесконтрольная роскошь. При том она живет — как будто на станции, в дороге, готовая ежеминутно выехать. Нет у нее друзей — ни мужчин, ни женщин, а только множество знакомых.

5. Тряпочное царство и идеал мужчины      
   Жизнь красавицы этого мира, или «тряпичного царства», как называл его Райский, — мелкий, пестрый, вечно движущийся узор: визиты в своем кругу, рестораны, катанье, роскошные до безобразия завтраки и обеды до утра и ночи, продолжающиеся до обеда. Забота одна — чтоб не было остановок от пестроты.
   «Идеал мужчины для таких женщин тот, который «благородно» сыплет деньгами и подарками. Понятия об уме, чести, нравах — свои, особенные. Уродство в мужчине — это экономия, сдержанность, порядок. Скупой в ее глазах — изверг».

6. Мечта жрицы любви
   У жрицы этого культа, у «матери наслаждений» есть мечта к страсти, выиграть фортуну (найти щедрого мужчину и скопить деньги), оставить всё, успокоиться и доживать спокойной жизнью в старости.
   «Женщина и хитрая, и себе на уме в своих делах, как все женщины, когда они, как рыбы, не лезут из воды на берег, а остаются в воде, то есть в своей сфере».