Они

Сцена изображает театральную сцену, заставленную реквизитом. Посреди стоят три стула, обращённые в зал. На двух стульях сидят мужчины.

     Первый. Ну вот, теперь ты видишь?
     Второй (вглядываясь во мрак). Да, точно. Как же я раньше не замечал! И сколько их там?
     Первый. Да уж не меньше сотни.
     Второй. И все смотрят на нас?
     Первый. Вероятно. Я обнаружил это случайно, когда у одного из них что-то запищало в руке. Он поднёс какую-то трубку к уху и начал в неё говорить.
     Второй. Как ты думаешь, что они хотят?
     Первый. Ничего. Просто смотрят.
     Второй. Подглядывать за чужими жизнями, что же здесь интересного?
     Первый. Не скажи. Многие не прочь заглянуть в замочную скважину.

На сцене появляется молодая женщина, подходит и садится на третий стул.

     Женщина. Что вы обсуждаете?
     Первый (показывая рукой). Взгляни туда.
     Женщина (бросая мельком взгляд). Но там темно....
     Первый. А ты не торопись. Смотри пристальней, когда твои глаза привыкнут к темноте, ты сможешь разглядеть... Жаль, нельзя зажечь свет.
     Женщина. Почему?
     Первый. Не положено.
     Женщина. Кем?
     Первый (смущённо). Никем. Просто не положено. Ну как, увидела?
     Женщина. Господи, да там же люди, и их много. Они все смотрят на нас. Как же я раньше не замечала?
     Второй. Я тоже. Просто не вглядывался.
     Женщина. И когда я переодеваюсь, они тоже смотрят?
     Второй. Конечно.
     Женщина. И когда мы с тобой...
     Второй. Тоже.
     Женщина (театрально). Боже!
     Второй. А ты никогда не задумывалась, для чего мы вообще кривляемся на этой сцене? Мы оживаем, попадая сюда и снова исчезаем, покидая её. Мы повторяем одни и те же реплики, совершаем аналогичные прежним поступки. Тебя это не смущало?
     Женщина. Нет. Я думала, так положено, такова жизнь. А те, во мраке, живут как-то по другому?
     Второй. Не знаю. Мне даже не рассмотреть их лиц. А вдруг все они выглядят одинаково?
     Женщина. Ты говоришь какие-то страшные вещи.
     Первый. Нет, они разные. Я уже достаточно к ним присмотрелся. Разные фигуры, разные одежды.
     Женщина. А может, чем-то посветить? У тебя есть фонарик?
     Первый. Думаю, не стоит. Неизвестно, что из этого выйдет. Может сломаться вся прежняя жизнь.
     Второй. Как же теперь быть? По-старому жить уже нельзя. Во всяком случае, я не смогу. Одно дело, разговаривать с любимой наедине, другое - знать, что тебя слышат сотни.
     Первый. Слушай, я что подумал. Они ведь слышат сейчас нашу болтовню? Нашу отсебятину?
     Второй. Наверняка слышат.
     Первый. И как они на это реагируют?
     Второй. Сложно сказать. Судя по отсутствию каких-либо звуков, вообще никак. Ни смеха, ни возгласов негодования. Просто сидят и слушают. Может, пойти к ним?
     Женщина. Не надо! Ты не знаешь, как тебя там примут. А я? Как я буду без тебя?
     Второй. Я спускаюсь.
     Женщина. Не уходи! Мне страшно.

                Второй спускается со сцены и исчезает во мраке.

     Первый. Где он? Ты видишь его?
     Женщина. Кажется, в нижнем ряду. Да-да, это он, я узнаю его! Он смотрит на нас. Я иду к нему! (Тоже спускается в зал.)               
    Первый (разводя  руками). И как теперь быть? Совершенно необычная ситуация. А! Будь что будет. Здесь моё место, тут моя жизнь! (Откуда-то снизу достаёт потёртый череп и, держа его на вытянутой руке, начинает декламировать: "Быть или не быть - вот в чём вопрос...").

                Слышатся жидкие аплодисменты.