Прогулка

Планета двигалась и вращалась под ногами в своём величественном танце вокруг светила. Она нежилась в колыбели своего гравитационного колодца под его лучами, поворачиваясь то одной, то другой своей стороной к свету и теплу, что он несёт.

Несущие тепло и свет фотоны рождаются глубоко внутри звезды. Они много лет пробиваются сквозь толщу сверхплотного вещества наружу, к свободе. Сквозь дебри полнейшего квантового беспредела, со всеми его поглощениями и переизлучениями. И только оказавшись в короне светила частицы света наконец-то обретает свободу. Для того чтобы через 500 секунд отразиться от стекол моих любимых солнцезащитных очков и улететь в неизвестном направлении.

Я оказался посреди прохладного апрельского утра. Казалось, целая планета вместе со мной пребывала в состоянии лёгкой эйфории, опьянённая  предвосхищением совсем уже скорой настоящей весны - тёплой, нежной, оглушающей пением вернувшихся перелётных птиц. Почки на деревьях уже готовы распуститься цветками новой, первой в этом году зелени. Кое-где уже пробивались первые стебельки травы. Но все же пока ещё было довольно прохладно.

Зима, отступая под гнётом нового времени, будто бы раскололась на бесконечное количество невидимых осколков льда. Они отказывались таять под лучами пока ещё слабого солнца, наполняя окружающее пространство жалким подобием недавних, казалось, морозов.

«Ну и дубак, а! - воскликнул я и потёр слегка покрасневшие кисти. - Интересно. А всё-таки - это тепло от тебя утекает в холодную среду, или это холодная среда вытягивает из тебя тепло? Хотя какая разница, всё равно холодно.»
Медленно шагая по шпалам, наверное, бесконечного железнодорожного пути, я изредка поглядывал вперёд, отрывая взгляд от дороги.

Когда-то давно шпалы были деревянными. Допьяна насыщаясь  летним зноем, они благоухали на десятки метров вокруг себя деревом и тёмной густой смолой, что его пропитывала. А если подойти поближе, то в этом аромате появлялись нотки ржавчины и стали, исходившие от рельс. Ни с чем несравнимый запах старой железной дороги. А сейчас - пыль камней и сталь путей. Тоже неплохо, впрочем. Но с древесными нотками было бы… Поживее что ли.

«Интересно - возможно ли посчитать количество ускорения, которое Земля получает от моих ног во время ходьбы шпалам?» - подумал я и засмеялся:

Как песчинка, что катится по склону холма, землетрясения не вызовет, так и я - всего лишь частица пыли на огромной планете. Ну серьезно, какое ускорение я могу дать целой планете? Особенно с моей-то скоростью около 4 километра в час?

Бесконечный вертикальный ряд бетонных шпал, вдавленных в гранитную насыпь стальными параллелями рельс, уходил в необозримую даль. А ближе к горизонту - уже не железная дорога, а будто тонкая стальная игла воткнулась точно между землей и небом.

«Странно как-то всё устроено в этом мире - планета круглая, но земля под ногами плоская. Планета - шар, но горизонт - прямая линия. Железная дорога из двух рельс, но немножко подними глаза - и они превращаются в тонкую блестящую на солнце иголку…» -  это я даже не подумал, это словно эхом донеслось до моего сознания откуда-то из глубины, куда у него доступа нет. Голова думала сама собой, а моё внимание было приковано к железной дороге. На некоторых шпалах были цифры, встречались они редко. Я сам с собой играл в довольно простую, но занимательную игру под названием «угадай следующую цифру». Ни разу ещё не угадал, между прочим.

Мне всегда нравилось гулять так вот  - неспешно, в тишине, неслышно переступая со шпалы на шпалу. И неважно на самом деле - ледяная зима на улице или жаркое лето. Здесь круглый год можно наслаждаться видами, восторгаться небом, слушать природу вокруг, дышать первозданной тишиной. Вокруг было очень красиво.

Иногда на пути, между камней насыпи встречались первые в этом году цветы мать-и-мачехи. Маленькие жёлтые солнца среди бесчисленного количества мёртвых каменных астероидов. Если слегка приврать, можно сказать что они встречались так же редко, как далеко друг от друга находятся звёзды в галактике. Но в таком случае до следующего цветка я бы никогда не дошёл скорее всего. Так что встречались они просто иногда.

Большое жёлтое Солнце, теперь же у меня за спиной, всё больше краснело, катясь вниз, к горизонту. Его лучи, словно маленькие шаловливые пальчики, ласкали мою шею, и поднимались вверх, в попытках пошевелить короткие волосы на затылке. Они наглаживали искусственную кожу моей черной куртки, согревая мне спину. Они целовали ткань моих синих джинсов и чуть ниже спины тоже становилось тепло. То ли солнце пригрело, то ли вечер просто теплее утра и дня - неважно. Главное что тепло.

«Забавно... Солнце светит в спину. Глаза у меня спереди. Я чувствую на затылке тепло и ощущение будто  вижу Солнце затылком. Может быть, пара-тройка самых длинноволновых фотонов всё-таки проникает сквозь черепную коробку и попадает прямо в зрительную кору? Она же как раз на затылке...»- подумал я и засмеялся так, что пришлось остановиться. Стою и понимаю, что устал до чёртиков. Я  же иду весь  день.

«А может... Два дня? Откуда я вообще иду? Куда? Когда я вышел??? Ой... Где моя память-то? Ничего не могу вспомнить. Хотя... здесь так... Красиво. Да, чёрт побери, здесь очень красиво! Очень красиво... А остальное неважно». - рассудил я и присел на рельс отдохнуть.

Дневное светило исчезло за горизонтом позади меня, но небосклон не терпит пустоты. Медленно, нехотя, заступая на ночную смену, на небо выкатывалась огромная, кроваво-красная Луна.




Так закончился день.




Из-под горизонта медленно всплывали одна за другой звёзды. Поднимаясь вслед за Луной наверх, они разгорались, становились ярче. Прекраснейшая стройная голубая Вега. Красавец Сириус, в моих глазах скорее даже синий. Большой и величественный, сразу притягивает взгляд.

В древнегреческих мифах Зевс помещал на небосклон в виде звёзд тех, кого хотел защитить или наградить. Но мне, хоть убей, кажется, что среди сотен полисов, много тысяч лет назад пара-тройка мифов могла и затеряться. Сириус словно бы пытается догнать красавицу Вегу, но не может, потому что Зевс раскидал их по разным краям небосклона.  Это явно не награда и не защита. Мне кажется это ревность – кто-то из этой парочки не ответил взаимностью любвеобильному Зевсу. Он психанул и раскидал влюбленных по разным краям неба. Впрочем, история об этом молчит много тысяч лет. Хотя если бы вдруг заговорила, к портрету Зевса она бы не добавила ничего нового.

«Какие же вы красивые! И мне повезло бы дальтоником - ради такого божественного синего как у меня я готов все остальные цвета на свете путать между собой, а не только красный с зелёным... Эх, вам бы, парочка, кружить вместе вокруг общего центра масс... в эдаком вальсе меж рукавов галактики... Ну красиво же было бы! Почему вы так далеко друг от друга, а?» - слегка недоумевал мой внутренний голос, раздосадованный тем, что реальность снова, зараза такая, оказалась не такой как ему бы хотелось.

По пути наверх спутница Земли растеряла всю свою стыдливую красноту. Теперь она написала над высоко горизонтом, прямо над узкой полоской стали, что поблёскивает в темноте отражённым светом ночного светила. Если предположить что после всех солнечных метаморфоз Земля останется на своём месте через пять миллиардов лет, то света от белого карлика, который останется на месте нашей звезды, будет примерно столько же сколько от Луны в эту ночь. Никто этого не увидит, через столько-то лет, но если представить… Довольно грустная картина.

Свою простую, но занятную игру пришлось закончить - света луны не хватало для того чтобы разглядеть знаки. Вместо цифр на шпалах теперь иногда попадались размытые непонятные кляксы, истинное значение которых было невозможно определить.
Я старался идти как можно тише, не наступая на камни насыпи между шпал. Такую пьянящую звонкую тишину вообще не хочется нарушать.  Да и можно ли? Вот птицам - можно. С  разных сторон доносятся их редкие голоса.  Эхо прекрасных песен соловья накатывает откуда-то из-за спины тебе на уши. Чьи-то чириканья внезапно врезаются тебе в  барабанную перепонку. То и дело доносятся крики кукушки, причем, не поймёшь то ли спереди, то ли сзади... Хотел было у неё спросить, как это принято  - сколько мне жить осталось. Но не успел даже мысль додумать, как она замолчала и больше я ее не слышал.

Из глубин размышлений я всплыл обратно на поверхность восприятия. Поднял глаза. Сфокусировал внимание. И понял, что мне нужно почаще витать именно в облаках, глядя куда-нибудь в небо. Потому что когда слишком глубоко ныряешь в себя, такое остаётся незамеченным:

Будто звёзды попадали с неба на землю – чёрная как ночь почва, покрытая редкой весенней растительностью, словно расцвела во мраке ночи. Тут и там ее украшали маленькие светящиеся цветки огоньков. Красные, жёлтые, белые, голубые. Побольше, поменьше, подальше, поближе. Один из них приближался ко мне (или я к нему?). Ещё немного и вот он - прямо передо мной. Маленькая жёлтая звезда упала с неба и смиренно ждала своей участи словно пленница, застряв между бетонных шпал. Хоть гравитация и слабая сила, но такой малышке самой обратно не взлететь.

«Может быть, попытаться забросить её обратно на небо? Вдруг её кто-нибудь там ждёт... Или ей не нравится здесь». - подумал я и присел на корточки.
Я увидел, что это никакая не упавшая звезда. Это был самый обычный цветок мать-и-мачехи - нечастый, как мы помним, а значит ещё более приятный и ценный гость на этом долгом пути. Пусть растет себе спокойно. Его дом  - земля, нечего ему делать на небе.

Я неслышно пошагал дальше, навстречу Луне, которая всё так же висела прямо перед моими глазами, над железной дорогой. Звёзд становилось всё больше. Они разгорались ярче. Некоторые уже начинали даже слепить глаза. Засмотревшись на них, я оставил без внимания величественный Млечный Путь, который неведомо как и откуда появившийся на небе. Но наконец я его заметил.

Из моего северного полушария видно только рукав Персея. Бледная полоска, прошитая зигзагом Кассиопеи. И через этот едва заметный штрих на полотне ночного небосвода  перелетает Лебедь.  Созвездие Лебедя видно всегда. А крайний спиральный рукав собственной галактики - только очень тёмную ночь и ясную погоду. А тут перед моими глазами именно что сама галактика!

«И как интересно можно было дошагать по шпалам до Южного полушария? Что там материки соединяет...? Так вроде бы ничего... Их наоборот канал разделяет же... Хотя какая разница? Главное не как я пришёл а куда.» - подумал я и мгновение спустя ощутил резкую боль в правом колене.

"*****!" - вскрикнул я, и словно бы сам с собой опустился на корточки, уселся на шпалу.

Бедное колено ныло и просило, чтобы его погладили, пожалели. Я потёр его ладонью, и оно тут же начало затихать. Боль отступала.
 
Я довольно быстро забыл про то, что она вообще когда-то существовала. Она безвозвратно затерялась где-то внутри. Может быть, растаяла и разлилась по венам и артериям, а может, была переработана митохондриями в энергию, которая порождает сейчас эти мысли. Как знать. К тому же, куда интереснее в этот момент было не то, что внутри. Интересное было снаружи: я сидел перед невысоким металлическим заграждением. Высотой, как все уже поняли, до моих коленей.

«Оградка-то из серебра по ходу. Как блестит!» - подумалось мне, когда я увидел отражения звезд за спиной на поверхности металла.

Я присмотрелся и увидел надпись "НЕ ПЕРЕСТУПАТЬ!". Она была то ли выгравирована, то ли нарисована, то ли вырезана – не поймешь. Но едва мой взгляд  коснулся этих букв, как надпись загорелась бледным красноватым светом. Я изучил кончиками пальцев каждую букву. Они становилась  ярче, стоило только дотронуться. Через полминуты,  когда запрещающая надпись осветила небольшой кусок окружающего пространства, я увидел - шпала под заграждением ровно по центру была украшена величественной элегантной семёркой. Не знаю почему, но это моя любимая цифра. Семь нот, семь дней творения, семь чудес света - семерка прекрасное число. Видеть ее сейчас – куда круче чем угадать в свой дневной игре.

Я поднялся на ноги. Осмотрелся. Это был конец пути. Тянувшиеся бесчисленными километрами параллели рельс и  горизонтали шпал обрывались прямо здесь, в нескольких сантиметрах по ту сторону ограждения.
Камни насыпи, под собственным весом скатывались с края оборвавшейся дороги вниз, улетая в космос. Я дошагал не до южного полушария, а до самого края Земли! И это при том, что она круглая.

Я стою словно на вершине самого высокого утёса во Вселенной. Подо мной - бесконечная толща камня и пород. Вокруг меня -  призраки леса, глухие отголоски птичьих песен и огни первых весенних цветов. Надо мной - бесконечные плеяды звёзд и моря туманностей, что скрывают новорожденные солнца.  Передо мной - целая Вселенная.

"Не переступать? О'кей. Значит  перепрыгну, проблем-то.  - думаю я, делая несколько решительных, но неспешных шагов назад. - Про перепрыгнуть здесь ничего не написано, а значит никто ничего не нарушит и все по итогу довольны. Хотя если честно мне ведь пофигу, написано там что-то или нет. Я не упущу шанс поплавать в таком океане, раз уж в океанах родной Земли искупаться не довелось..."

Я никогда в жизни не видел горы, Млечный путь, или хотя бы океан. Так и не решился куда-либо поехать. Но никогда я не чувствовал себя решительнее и чем в этот самый момент. Тут не о чем было думать. Это же конец пути. Мышцы побаливаю от усталости, колено всё ещё  помнит о встрече с заграждением. Да и желания идти назад совсем нет. Ходить я устал, да и идти дальше было некуда.
 
Взбитая моими шагами пыль поскрипывала в густом тумане ночи.  Целыми днями, неделями, месяцами, веками, тысячелетиями, а может быть и целую вечность эта пыль оседала на полотно железнодорожного пути. Припудривала рельсы. Серебрила щебень насыпи. И просто неподвижно нежилась под тёплыми лучами солнца, приятно развалившись тонким слоем по гладкой поверхности светло-серых бетонных шпал. А я так беспардонно всю её взгоношил подошвами своих кроссовок…

Разбегаясь, и я буквально кончиками ушей зацепил звуки шагов по бетону и треск камня под ногами - на память, чтобы не забывать, как звучит Земля. 
И наконец, разбежавшись, я перепрыгнул ограждение, которое нельзя было переступать, и полетел с края Земли прямиком в необъятный Космос. Куда именно? Первым делом к ближайшей чёрной дыре, в самое сердце галактики. А дальше будет видно. Впереди же целая вечность!