25. Полковник Липатов

 Это мои воспоминания для нашего семейного архива, для внуков и правнуков, чтобы знали. Остальным это может быть не интересно.

----------------------

          Если вам долго не звонят родственники,
          Мы думаем, что у них всё хорошо.
          А позвонить?

          Как нищета, так и богатство -
          Проверка для родства и братства.
          Омар Хайям

----------------------

     Как я уже писал выше, четыре кавказских года не принесли мне удовлетворения в профессиональном плане и не предложили вариантов творческой реализации.  Штабная работа вещь, конечно, важная и нужная, но лишь для людей практической натуры, для людей, с зашкаливающей активностью, без сантиментов и без сюсюканий. Это люди с прирождённой армейской жилкой, способные руководить жёстко и безаппеляционно. Я всегда восхищался твёрдости их характера и постоянной готовности к решению самых сложных задач. Армия – их среда. Это командные кадры, это армейская элита, голубая кровь офицерства.

     Я ментально принадлежал к другой элитной офицерской касте. К касте творческой военной интеллигенции, способной обеспечить оборону страны новой высокотехнологичной техникой путём научных исследований, инженерных изысканий, опытно-конструкторских работ. Мой мозг был заточен на не практикуемые до меня подходы к  изучению военных и технических проблем. Этим я занимался и в академии и в НИИ. Новые образцы вооружения, эксплуатируемые в армии на текущем этапе, имели прообразы, над элементами которых я работал в отделах и лабораториях института. Это будило мою творческую фантазию и возбуждало интерес к делу, которым я занимался.

     Уже через пару штабных лет, мне стало понятно, что среди горных вершин я надолго не задержусь. Нужно было активировать личные и служебные связи среди высших офицеров, полковничьего или генеральского эшелона, для зондирования возможностей перевода в другое место, на должность, наиболее приближенную к моим желаниям и, главное, к моему научному опыту.

     Искать долго не пришлось. Родственник моей жены Ольги, был как раз тем самым искомым  полковником, начальником кафедры Саратовского высшего военного авиационного училища лётчиков. То, что надо. Его связи пронизывали как сферу преподавательской работы, так и сферу научных работ на базе училища. Мы попросили его задействовать имеющиеся  возможности для моего устройства в  штатное расписание училища.

     Виктор Липатов, полковник ВВС, муж троюродной сестры моей супруги, бесконечно благодарен тебе за содействие, за услугу, которая позволила вернуться мне в среду профессорско-преподавательского состава. Помните, друзья, я писал о том, что мне доставляет огромное удовлетворение “отираться” на кафедрах академии, в бытность мою слушателем академии (в академиях не студенты, не курсанты, а именно слушатели, так как это офицеры в возрасте от двадцати пяти лет и старше). И вот теперь у меня снова зажёгся свет в конце туннеля, забрезжила возможность если не научной, то педагогической деятельности. Чему я тоже был рад, ибо в вузах всегда ведётся научная работа.

     В Саратовском училище на тот момент не было подходящей вакансии. Но Виктор был начальником ведущей в училище кафедры тактики армейской авиации и у него, естественно, имелись нужные мне  возможности. Его друг, полковник Семён Терёхин, занимал точно такую же должность, но в Уфимском училище. Виктор звонит мне:

      - Пойдёшь к Терёхину?

     - О чём речь? Конечно!

     Он усмехается: “А куда ты денешься? Ты подходишь по всем параметрам. Ты окончил училище по такому-то ВУСу (военно-учётная специальность), ты знаешь теорию и практику воздушной стрельбы, бомбометания и пуска ракет. Кроме того у тебя пять лет службы в лидерном бомбардировочном полку. Твоя академическая специальность по диплому тоже соответствует необходимым требованиям. Я всё это уже прозондировал по твоему личному делу. Так что тебе не откажут”.

     - Так, Виктор, у меня не получилось служить по специальности (друзья, читайте об этом главу “Катастрофа”). Я после училища служил в другой должности, затем учился в Москве, потом научная работа, затем штабная. Навыки, полученные в училище, уже немного подзабылись.

     - Ну, ты даёшь! Ты хочешь или не хочешь? Тебе в рот суют конфетку шоколадную, а ты, как будто, придумываешь, как бы её выплюнуть.

    - Всё, всё, всё. Молчу. Давай, рассказывай, что мне дальше делать?

     - Дело это уже на мази. Я его со всех сторон подмазал. По твоей персоне было положительное решение на уровне начальника училища, генерала  ХХХ. Давай пиши рапорт о переводе, пусть командир части подписывает его и направляет в Москву, в кадры на утверждение.  После этого сиди, кури бамбук и ожидай приказа о переводе. Если что, звони мне.

     - Всё сделаю, Виктор. Прямо сейчас же начну писать рапорт. Спасибо. Встретимся, сочтёмся.

     - Ха, а как же? Обязательно сочтёмся. Только ты не со мной сочетайся, а с Терёхиным. Он пробивал тебя у генерала. Делал доклад по тебе и обосновывал необходимость приглашения какого-то неизвестного майора, из какой-то богом забытой Махачкалы, с какой-то непонятной должности начштаба. Заметь, это только потому, что он мой кореш с лейтенантских погон, мы с ним в одном экипаже летали. Вот тебе его домашний телефон, звони, покажи себя павлином, распуши хвост, да не переусердствуй, а то, если  вместо павлина покажешь себя гонористым петухом, то… сам понимаешь. Покажи себя по максимуму. Мне, что ли, тебя учить? У тебя академиев за плечами всяких много, сам должен всё понимать. Давай, пока.

     - Стой, стой, Виктор. А как мне…, а чем мне благодарить его потом? Я ведь и не видел его ни разу, и не знаю его потребностей.

     - Ну, я тоже не знаю. Деньгами точно не вариант. Не возьмёт от тебя. И от меня не возьмёт. Друзья ведь мы. Да, к тому же, не умеем мы с ним такими делами заниматься. Он порядочный мужик, и если примет благодарность, то не денежную, это точно.

    - А какую? Без благодарности я тоже не могу. Как я потом с ним общаться буду? Я тоже порядочный чувак и понимаю, что за красивые глазки только женщины могут. Что-то я не соображу никак.

     - Давай я тоже помозгую на эту тему. Давай завтра созвонимся. Я вечерком перезвоню ему, как, мол, дела у тебя, как у Светки, и между делом попробую выяснить про благодарность. Как-нибудь завуалирую. А то напрямую он и говорить не будет, не тот человек, честный служака, а особенно в делах дружбы.

     - Ну, давай. Потом сразу мне позвони, чтобы я тут свои возможности по этому поводу прозондировал. Лады?

     - Лады. Давай, до завтра… Хотя стой! Стой родимая. Тпру-у. Вот пришла на ум одна идейка… Погоди, сейчас сформулирую… Ты ведь сейчас в Махачкале?

     - Да, в ней. А что?

     - А то, что недалеко от тебя есть город Кизляр.

     - Ну, есть такой. И что?

     - Эх, майор, будущий полковник. Должен бы уже допереть своим штабным умом, что в городе Кизляре есть кизлярский винный завод. Так, даю тебе пять секунд, чтобы домыслить.

     - Коньяк?

     - Именно, дорогой ты мой. Он самый. Коньячишко-армячишко. Уверен, что у тебя найдётся доступ к винным погребам этого заводика. Мой дружище, Семён Терёхин, не сказать, что пьёт и не сказать, что имеет какую-то зависимость на этом фоне, но за хороший коньяк он “Жигули” свои продаст. Любитель, каких я не видывал. Он понимает вкус, аромат, знает правила употребления и истории коньячных брендов. Прямо фанат какой-то. Хоббист какой-то коньячный. Коллекция у него бутылок тридцать. Мы как-то просили открыть одну на пробу, так уговаривать пришлось чуть ли не два вечера. Грудью стоял. Но сдался потом. Мы с ним не одно ведро выпили за все годы. Уж я-то знаю. Как мне сразу это в голову не пришло?

     - Вау! Здорово! Да, это выход. Понимаешь, Виктор, это дело для меня совсем не сложное. У нас ведь только офицеры приезжие, из разных училищ, из разных мест. А прапора-то все местные. Дагестанцы. У них родня по всему Дагестану. Они же кланами семейными живут. Друг друга не бросают, наоборот роднятся. В сто раз лучше, чем мы, русские. Мне только стоит клич бросить, тут же принесут сколько надо. Проверено. Испытано. И не только на коньяке. Достанут всё, что ни пожелаешь. У нас, в России, я такого не видел, как здесь. Родственнички у них есть везде. Они ведь и делают-то всё не столько по закону, сколько через родственные связи. И дорожат этим. Да что говорить, в России об этом все знают. Потому и связываться наши боятся, что у них везде есть блат родственный и защита.

     - Вот тебе и флаг в руки. Можешь даже не говорить с Семёном об этом. Сто процентов, что презентом в точку попадёшь. Литров сорок, я думаю, хватит. Если что, ещё добавишь. Да не жадничай, литров двадцать и мне отправишь. Я тоже любитель этого дела. Да и Лена моя не откажется. Усёк?

     - Конечно, Виктор. Всё ясно.

     - Ну, давай. Только не тяни Мурзика за хвост. Приступай сразу же. Не дай бог там передумают. Или ещё чей-нибудь протеже нарисуется. Сам знаешь – свято место пусто не бывает.
 
     На этом и договорились. На следующий день я настрочил рапорт и намеревался явиться с ним к командиру части полковнику Недомовному Николаю Ивановичу. Но для того, чтобы продолжить рассказ, я должен вернутся года на полтора назад и поведать вам, друзья, об одном случае, после которого между нами пробежала чёрная кошка. Эпизод этот невозможно вложить в несколько строк, поэтому я выделю его в отдельный рассказ под названием "Суд офицерской чести". Потом вернёмся к кизлярскому коньяку.