26-2 Персонажи нашего родословного дерева. Шурик

        Предыдущая глава:  http://proza.ru/2025/04/19/534

        Фото из семейного альбома
        На снимке верхний ряд:
        1 - Шурик во время службы в войсках ВДВ в г. Армавире 
        2 - Свадебная фотография. Шурик из Тульской области РФ, Марина - из Украины. Познакомились они в Таганроге. У них родился сын Игорь (в настоящее время – помощник капитана дальнего плавания по энергообеспечению). Есть внук Дима и внучка . Живут в Ростове-на-Дону.   
        Второй ряд:
        1 - редкая фотография, когда все три брата собрались вместе. Снято на моей даче под Дубной. С нами собачка Шерри.
        2 - мы с Шуриком у него в гостях в селе Фёдоровка под Таганрогом. Жили в палатке на берегу озера две недели. Я был там с сыном Андреем.


        Из нас троих выживших детей, Шурик был средним братом и появился на свет Божий в 1945 году - году Победы в Великой Отечественной войне. С Шуриком связано много экстремальных случаев, преследующих его чуть ли не с рождения. Так, когда ему было 4 или 5 лет, во время поездки вместе с мамой на поезде, он ловко пристроился на верхнюю полку и всю дорогу выглядывал в открытое окошко. Выглядывал-выглядывал, да и вывалился на полном ходу поезда из окна. Просто случайно мама успела ухватить его за помочи штанов уже снаружи вагона.

        Вообще Шурик был мальчик бойкий и спешил всё узнать и отведать как можно раньше. Это ни в коем случае не относилось к учебному процессу. И удивляться тут нечему. Ведь директором школы и одновременно единственной учительницей в начальных классах как раз и была наша родная тётка Александра – родная сестра нашего папы. Она к нашей семье относилась с предубеждением, считая видно, что брак Андрея с Дарьей был неравным по достатку. Уж она отыгрывалась на нашей семье где только можно и по полной программе. Чуть что не так – за волосы Шурика и головой о парту. Что поделаешь - школа деревенская, нравы простые! Естественно, что при таком отношении трудно сохранить тягу к посещению школы. Для пропуска занятий подходил любой самый малый предлог – хорошая или плохая погода, работа по дому и всё что угодно. Мама-то ведь с утра до вечера работала, и контролировать его было некому.

        Работу по дому Шурик стремился выполнять как можно быстрее, чтобы больше свободного времени оставалось для мальчишеских забав. Так одной из важнейших его обязанностей по дому было доставка воды для скотины и прочих хозяйственных нужд. Деревенский колодец находился от нашего дома достаточно далеко – надо было пройти примерно треть деревни, а потом спуститься в глубокий овраг, где колодец и находился. Основную часть времени по доставке воды занимала сама дорога до колодца и обратно. И Шурик приспособился для ускорения этого процесса носить за один заход сразу по шесть вёдер воды. Он брал два коромысла и соответственно шесть вёдер. Заполнял их водой и нёс обратно одно коромысло на одном плече, другое на другом и по ведру в каждой руке. А одно ведро весит килограммов 8-10, то есть всего около 60 килограммов. Да и носить ведра на коромыслах дело не простое и требует известного навыка и сноровки. Я как-то пробовал носить ведра одним коромыслом. Поначалу приходил домой с полупустыми вёдрами. А тут шесть вёдер сразу и все полные. Молодец! Но таким способом он освобождал для себя свободное время.

        А это благодать-то какая! Свобода! Можно было с такими же вольнолюбивыми друзьями-товарищами в укромном месте (как правило, в овраге за деревней, который назывался почему-то «верхом») разжечь костёр и испечь картошки; можно пойти купаться, порыбачить, или поиграть в футбол. Да ведь всё можно, черт подери сделать, только бы не идти в школу!
 
        Потом с теми же друзьями-товарищами он стал потихоньку и покуривать. Чтобы старший брат Николай не видел - сигареты стал прятать у дома под плетнём (это плетёная изгородь на огороде, для тех, кто не знает). Прятал-прятал, а потом сообразил, что очень ловко получится, если, идя домой, присесть для облегчения молодого растущего организма у этого самого плетня с сигареткой в зубах. Так дело и пошло и поехало. Но всему хорошему рано или поздно приходит конец. Николай разнюхал про Санькины похоронки и проследил за действиями, которые тот совершал перед  возвращением домой. Однажды Коля, вооружившись совковой лопатой, спрятался с другой стороны плетня в ожидании Шурика. Тот ждать себя долго не заставил - тут как тут. Уверенным привычным движением он скинул свои портчёнки и присел, закуривая со смаком сигаретку. Мысли его потекли в привычном и в самом философском направлении, как это и бывает в подобной ситуации – о земной бренности бытия, о том, что надо всем прощать грехи и прочие самые возвышенные мысли роем полезли в его голову. Сделав свои дела и, с грустью докурив сигаретку, Санька встал и поддёрнул порточки на положенное им место. Как водится, после этой процедуры надо взглядом оценить результаты бренных дел своих. И тут произошла заминка – травка под ним была девственно чиста. Шурик не поверил глазам своим и пригнулся пониже. Результат тот же – каждая травинка улыбалась ему всей своей не испоганенной изумрудной свежестью. Что такое? Он слегка попрыгал на месте и убедился, что тяготившее его ещё совсем недавно желание внизу живота напрочь исчезло, и он был снова весь лёгок, как свежий ветерок. Значит - дело было сделано и сделано в правильном направлении с предсказуемым результатом. Но где же материальное подтверждение этого результата? Его мысль затрепетала в самых невероятных направлениях. Он ведь слышал, что есть такие отмеченные свыше люди, которым по силам совершать чудеса. А разве это не чудо? Может быть, его свыше сподобили демонстрировать и другие чудеса, результатом которых могут быть более конкретные блага? А он пока об этом просто не догадывается. Как бы проверить? А то это «чудо» как-то и демонстрировать неудобно. Но эту лихорадочно-радостную работу его мозга грубо прервала появившаяся из-за плетня перекошенная от еле сдерживаемого хохота физиономия Николая (увы – до боли знакомая и далеко не «Угодника»). Да ещё и с лопатой в руках, содержимое которой явно указывало на земное и грешное происхождение автора. Вот так! Как говаривал любимый в России Вильям наш Шекспир: «Так гибнут замыслы с размахом, вначале обещавшие успех». А ведь сколько было задумано – и на тебе!

        Как-то лютым зимним вечером Шурик пришёл из школы весь насквозь промёрзший. А мама с утра на печке сготовила обед для семьи и сварила что положено для скотины. Печка была ещё совсем тёплая и даже горячая. Печки в то время в деревнях были огромными, чтобы внутрь можно было ставить сразу по несколько больших чугунов. Даже спать на ней можно было практически всей семьёй. У печки была заслонка, аналогично той, что показана в мультфильме «Вовка в тридевятом царстве». Вот Шурик открыл эту заслонку и залез внутрь ещё достаточно горячей печи. А там как раз стоит и чугунок с едой. Как говорится – и тепло и сытно пристроился! Для большего уюта он изнутри задвинул заслонку печи на прежнее место. Сидит себе в тепле и настёбывает похлёбку. Благодать! И вдруг дверь в сенцах (прихожей) стукнула. Раздались шаги, и кто-то вошёл в хату. Шурик притаился: кто его знает – кто и зачем пришёл в дом без хозяев. Сидит как мышь в норе. Потихоньку подполз к заслонке и смотрит в щёлочку – кто же там пришёл? А это наша бабушка Цаболиха в отсутствии хозяев зашла посмотреть - как те живут. Пошаркала по столу, слазила в сундук и, наконец, захотелось ей для полноты картины ревизорской проверки заглянуть и в печку (чем, мол, питаются родственнички). Она открыла заслонку и увидела прямо перед собой глаза в глаза то, что сразу приняла если не за чёрта, то, как минимум, за домового. На неё из печки пахнуло жаром и в упор, не моргая, смотрела багровая, вся перепачканная сажей физиономия. Сердце у бабули было, видимо, всё же крепенькое. Она не грохнулась тут же у печки на пол, а подхватив подол юбки-шестиклинки, стремглав метнулась на улицу. До своего дома (а он совсем не близко) она летела как пришпоренная кобыла-рекордистка, попутно оповещая сельчан о наличии в Дашкином доме то ли Чёрта, то ли Домового. А это был всего лишь её «любимый» внучок Шурик!

        Дома Шурику доставалось достаточно регулярно - за все подряд и за каждое в отдельности. Он был как громоотвод для снятия раздражения и усталости мамы. Как-то, когда я ещё посещал детский сад, мы с мамой Марусей приехали погостить в Курьяново. В тот приезд мы с Саней и его приятелем Юркой Цыганковым по прозвищу «А Я-то, Я-то», пошли тайком от взрослых рыбачить на речку Вырка, что течёт под деревней. Прозвище «А Я-то, Я-то» Юрка получил за то, что любил рассказывать всякие истории (по большей части им самим и выдуманные), в которых дело доходило до каких-то чрезвычайных, безвыходных ситуаций. Тут все участники происходящих событий до крайней степени теряются и просто не знают – что и делать. Но вот появляется Юра. Далее его рассказ включал неизменное: «А Я-то, Я-то». Ситуация, как вы догадываетесь, тут же разрешалась ко всеобщему облегчению. Так вот, «А Я-то, Я-то» для ловли рыбы прихватил с собой корзину-плетушку, в которую собирают и переносят картошку во время уборки урожая. С этой плетушкой ребята лазили по речке и пытались поймать ею рыбу. В итоге штуки три пескаря действительно поймали. Мне в то время было лет шесть. Поэтому я непосредственного участия в рыбной ловле не принимал. Но вымок, тем не менее, весьма основательно. А про ребят и говорить не приходится – они были мокрее воды. Домой мы явились счастливые и весёлые. И все бы ничего, если бы не моё участие в этой рыбалке. Мама Мария, как увидела меня промокшего, заголосила в полный голос. Дарья сразу оценила ситуацию и, долго не раздумывая, взялась за рогач, которым вытаскивают чугуны из печи. По совместительству рогач являлся очень удобным инструментом для воспитания деревенской молодёжи и аккуратно ложился на спину воспитуемого как вдоль её, так и поперёк. Санька, привыкший к скорострельным разборкам, держал ушки топориком и быстренько выскочил на улицу. Поскольку Саньки в доме уже не было, а рогач по-прежнему был в руках у мамы Даши, то я быстренько смекнул, что теперь настал мой черёд. Не долго думая, я залез под ближайшую кровать и задёрнул подзор. Сидел я под кроватью, наверное, более часа, пока страсти не улеглись. Но вот домой пришёл Коля. И надо же было такому случиться, что Коле что-то понадобилось именно под моей кроватью. Он присел на корточки и отдёрнул подзор.  Я понял его действия так, что вот, наконец, дошла очередь и до меня. Я на всякий случай заранее заревел на всю Ивановскую. Коля настолько оторопел, что тут же у кровати, открыв рот, шлёпнулся на задницу. Потом долго смеялись. А вообще-то, хоть Саньке и доставалось от матери больше других, но и любила, по-моему, она его тоже как-то особенно. Ведь я был в Москве и Шурик был для неё младшим в семье.

        Когда я учился ещё в младших классах, Шурик приноровился на зимние каникулы приезжать к нам в гости в Москву. Приезжал один, без сопровождения взрослых. Это было очень весёлое время для нас. Санька всё время чего-то выдумывал и с ним было интересно. Мы ходили на каток, катались на лыжах, ездили в гости к бабушке с дедушкой в Коптево (меня одного-то мама не отпускала). Я познакомил Шурика со всеми своими друзьями. Ходили ко мне в школу и я, как бы невзначай, давал всем знакомым парням понять, что у меня есть старший брат который, если что, стоит мне только ему сообщить, немедленно приедет и отлупцует кого угодно. Конечно, до этого никогда не доходило, но авторитет в глазах пацанов мне придавало.

        В итоге Шурик закончил школу-семилетку (с 1 по 4 класс в Курьяново, а с 5 по 7 класс - в селе Песковатское, что километрах в 6 от Курьянова). Во время обучения в школе Шурик несколько лет подряд устраивался на лето работать помощником пастуха. Пасли они колхозных овечек. Несколько раз я из любопытства выходил с Шуриком на  эту работу. Для меня это было интересно. Вставать надо было рано-рано утром и выгонять овечек на окрестные луга. Следили, чтобы регулярно менялось пастбище, а не гонять овечек по одному и тому же уже объеденному месту. Овечки паслись, потом ложились отдыхать, потом опять паслись и так далее вплоть до самого вечера, когда их надо было гнать домой в овчарню. Да, ещё их надо было один, а то и два раза в день гонять на водопой. Бывало, что во время пастьбы на свет появлялся новый барашек. Тут уж пастухам надо было применять соответствующие действия и навыки для оказания помощи роженице в такой важной процедуре. Вместе с мамами в отаре были и маленькие, совсем недавно родившиеся ягнята. Поэтому надо было следить, чтобы они не потерялись и не отстали от стада. Иногда слабеньких ягнят приходилось носить за стадом на руках. Я ходил с Шуриком на пастьбу в разгар лета, когда было тепло и светло. Работа мне казалась развлечением – пригнал стадо на место и лежи-полёживай пока скотинка отдыхает. Но ведь эта работа начиналась ранней весной и продолжалась до глубокой осени, пока было чем овечкам питаться на полях. А там и темень, и дождь и холод. Но работа есть работа. Оценивалась она в трудоднях. Деньги, являющиеся частью оплаты трудодней, Санька в основном отдавал маме на хозяйство. В благодарность за помощь мама разрешила купить Шурику велосипед. В то время это было шикарно! Саня купил велосипед «Прогресс» (то есть «взрослый»), и с тех пор практически даже в соседний дом к друзьям-товарищам ездил только на нем. Это придавало немало форсу его персоне.
 
        После окончания семилетки Саша поступил в ремесленное училище в городе Туле для обучения на механизатора (тракториста). Жил во вс время обучения в общежитии. Ребята там были в основном деревенские, привыкшие к кулачным разборкам. Шурик пополнил там свои знания и опыт в потасовках за отстаивание своих интересов.

        Когда Шурик учился в ремесленном училище, то он на каникулы и в праздники приезжал домой. Деревенские пацаны почему-то приняли его ремесленную фуражку за шахтёрскую, и к нему напрочь приросло прозвище «Шахтёр». А кто такой шахтёр? Это сильный мужик, который по двенадцать часов без устали рубит уголь, отчего силища шахтёра становится просто не мерянной. Шурик это предположение естественно не отрицал, а даже и поддерживал. Как-то в один из его приездов в деревню, Курьяновские ребята пожаловались, что в селе Песковатском их постоянно задирают Жеременские парни. В Песковатском имелся клуб, где показывали кино и были танцы. Естественно, что нашим ребятам тоже туда хотелось. Так вот, Шурик немедленно собрал ребят и они все вместе ввалились в клуб как раз во время демонстрации фильма. Шурик закрыл луч от кинопроектора шапкой-«шахтёркой» и гаркнул на весь клуб : «Жеременские – выходи!». И хотя численный перевес сил был на стороне у Жеременских, но напор, с которым была проведена начальная стадия операции возмездия, возымел такое действие, что Жеременские кубарем повалили из клуба и, даже не пытаясь оказать сопротивление, стремглав рванули в родную деревню. Саньке с компанией не оставалось никакого другого выхода, как гнаться за ними следом, попутно раздавая тумаки подвернувшемуся под руку противнику. С тех пор Жеременские потухли, а слава Саньки-шахтёра неимоверно разрослась. Помню, как уже при мне, ребята нашей деревни во главе с Шуриком ходили на танцы и в кино в соседние деревни – Косолапово и Песковатское. При нашем появлении раздавалось перешёптывание у местной братвы: «Шахтёр пришёл! Шахтёр пришёл!». Вследствие этого, с нами старались не связываться. И это было хорошо, потому что подростковые драки в деревнях отличались от городских большим травматизмом. Здесь кругом валялась всякая поломанная сельскохозяйственная техника. В руках дерущихся запросто мог оказаться подшипник, звёздочка а то и цепь от комбайна. А это уже достаточно серьёзно. Мне, как родному брату «Шахтёра», было лестно купаться в лучах его авторитета. Но положение, как говорится, обязывало. В конкретных стычках я участия ни разу не принимал, но щеки приходилось надувать так, что того гляди и взлетишь. На душе было очень горделиво.

        Окончив училище, Санька проработал какое-то время в нашем колхозе трактористом. Но вот в стране объявили об освоении целинных и залежных  земель. Призывали молодёжь страны принять в этом активное участие. И молодёжь откликнулась на призыв партии и правительства! Много молодых людей решили принять участие в этом грандиозном мероприятии. Контингент целинников состоял из: энтузиастов, которым хотелось познать «настоящую жизнь» вдали от опеки мам и пап; людей, стремящихся хорошо заработать (а платили там хорошо); молодых колхозников, которые рассчитывали на целине получить паспорт и вырваться из колхозной зависимости; демобилизованных из рядов Советской армии (тоже в основном колхозного происхождения); и условно-освобождённых заключённых, которые хотели поскорее вырваться «на волю». Мероприятие оказалось достаточно поспешным и заранее не подготовленным. Люди нередко приезжали на пустое место – селиться им было негде. В ход шли армейские палатки, кухни, ватники, сапоги и прочее снаряжении… Но народ понаехал в основном молодой, без особых претензий. Потихоньку обустраивались, вспахивали и засевали обширные, веками нетронутые  казахстанские степи. «Разборки» на целине, по словам Шурика, порой бывали намного «круче», чем в деревне и в общежитии. Выпивки было много, а девчонок – мало. Вот и разбирались. На целине Шурик проработал два года и был награждён медалью «За освоение целинных земель». С этой медалью и с паспортом он поехал в Таганрог к Николаю в ожидании призыва в ряды Советской армии.

        В Таганроге Саша устроился бульдозеристом в строительно=монтажный трест. Выделили ему место в общежитии. Из Таганрога его и призвали в ряды Советской Армии. Служил он все три года в городе Армавире в воздушно-десантных войсках. Совершил несколько прыжков с парашютом. Одно время Саня был даже комсоргом роты, но за дерзкий характер на этой должности шибко не задержался. В этот период мы с ним регулярно обменивались письмами. В самом конце службы в середине марта 1969 года воинская часть, в которой служил Саня, была в спешном порядке поднята по тревоге и  походным маршем отправлена на аэродром. Там весь личный состав погрузили в самолёты. Сначала они думали, что это обычная учебная тревога. Все были спокойны и строили планы на вечер. Всё было как обычно на учениях. Но самолёт летел что-то слишком долго с приземлением на дозаправку. Когда самолёт, наконец, приземлился окончательно, то командир объявил личному составу, что они находятся на государственной границе Советского Союза с Китаем. В то время там была большая «заваруха», организованная китайцами по захвату острова Доманский на реке Уссури. С китайской стороны без всякого предупреждения были развёрнуты реальные боевые действия с участием регулярных войск и местного населения. Впереди войск на остров высаживались китайцы в штатской одежде, а за ними десантировались военные. Наше политическое и армейское руководство срочно бросило туда подкрепление. Погибло немало людей как с одной, так и с другой стороны. Пятерым советским военнослужащим за героизм и мужество при охране государственной границы было присвоено звание Героя Советского Союза (троим – посмертно). В результате остров отстояли. Часть, в которой служил Шурик, вернули по месту постоянной дислокации в Армавир и личный состав вскорости демобилизовали. Каково же было моё удивление, когда в 1991 году этот остров, «выравнивая границу» двух государств, тихой сапой передали Китаю. Сейчас это китайский остров Чженбао-дао. За что боролись? А на то и напоролись!

        После армии Саша снова вернулся в Таганрог. Устроился работать в тот же. что и до армии, строительно-монтажный трест бульдозеристом. Вскоре после армии Саша женился. Марина – его жена, родилась и выросла на Украине. В Таганроге она работала в том же строительном тресте. Жили они до свадьбы в разных общежитиях. Свадьбу отмечали в Таганроге. На свадьбу я, к сожалению , попасть не сумел, так как был в студенческом строительном отряде. Увидел Марину впервые при очередном  приезде в Таганрог. Мне она очень понравилась. Весёлая, жизнерадостная, красивая. Марина достаточно серьёзно занималась велосипедным спортом и достигла на этом поприще хороших результатов – выполнила норму то ли мастера спорта, то ли кандидата в мастера спорта. Неоднократно побеждала на различных соревнованиях. После свадьбы Саша с Мариной снимали комнату в частном доме, где у них и родился сын Игорёк.

        В заключении этого раздела отмечу, что Саня участвовал в ликвидации аварии на Чернобыльской АС. Буквально на третий день после аварии многих бульдозеристов из строительного треста через военкоматы призвали на "военные сборы". Призвали вместе с их бульдозерами. Шурик попал на место аварии практически с самого начала процесса её ликвидации. В суматохе и неразберихе первых дней аварии все дороги, ведущие к АС, были заполнены брошенным автотранспортом. Поэтому одной из первых задач было освобождение подъездов к зданию атомной станции. Это делалось так. Команда бульдозеристов была расположена недалеко от дороги в относительно защищённом укрытии. На дороге находился постоянно работающий бульдозер. Тот бульдозерист, которому подходила очередь, стремглав бежал к машине, та довозила его на большой скорости до бульдозера. Бульдозерист просто расталкивал плугом стоящий автотранспорт на обочины дороги. Процесс для каждого бульдозериста занимал примерно три-четыре минуты. Затем он бегом возвращался к машине и в убежище, а ему на смену за рычаги бульдозера уже садился следующий "призывник".  Команде, в которой был Шурик, пришлось отработать в зоне аварии два установленных срока подряд. Говорили, что замены им нет. Позже Шурика наградили медалью участника ликвидации Чернобыльской аварии.
      
        Через какое-то время в разных регионах СССР стали создаваться Общества чернобыльских ликвидаторов аварии. Среди организаторов такого Общества в Ростовской области был и Шурик. Как было потом я не знаю, но поначалу эти Общества организовывались и регистрировались обычными активными участниками тех событий на общественных началах. Цель Общества состояла в оказании помощи чернобыльцам получить лечение, медикаменты, а порой и просто продукты. Чиновники ведь как рассуждают и  поступают - когда нужно, то  ноги в руки и «Родина-мать» зовёт. А как отлегнёт маленько, то «Поймите нас! Народа много, всем не хватает». К тому же и времена в стране наступили непростые – «Перестройка» набирала обороты.

        Приезжая в Таганрог, я общался с друзьями Шурика по Чернобылю. Такие встречи были интересными и веселыми. Выпивали, конечно. Но не за горами было то время, когда радиация многим участникам ликвидации аварии стала делать о себе напоминания. Здоровье молодых ещё парней начало заметно ухудшаться. В частности, одним из последствий радиации является снижение потенции у мужчин. А ребята были молодыми, некоторые только-только обзавелись семьями. А тут – такое. Главное русское лекарство  - алкоголь. Двое знакомых мне парней повесились. Несколько ребят-ликвидаторов, принимавших участие в одной бригаде с Санькой, ушли из жизни где-то в ближайшие нескольких лет. Одному из своих друзей Саша передал своё право быть похороненным на «Аллее Героев-Чернобыльцев» в Ростове-на-Дону.

        После Чернобыля семье Саши выделили квартиру в пятиэтажном кирпичном доме.  Выйдя на льготную пенсию, Шурик переехал жить в село Федоровка, которое находится в Ростовской области в десятке километров от границы с Украиной, бывшей тогда ещё в составе СССР.

        Сын Саши и Марины Игорёк окончил мореходное училище и уже давно работает на кораблях дальнего плавания помощником командира корабля по энергетике. Был во многих-многих странах. Женат и живёт с семьёй в Ростове-на-Дону. У них двое детей. Сын Дмитрий пошёл по стопам отца и недавно тоже начал самостоятельное плавание по иноземным портам. Пока не женат. Дочка  ещё школьница.

        Продолжение    http://proza.ru/2025/05/20/1313