Демон в светлом ханьфу и бессмертный мастер

Глава 12. Из небожителя в фаши


Доподлинно не было известно как мой предок добыл целительный алгоритм ритуала, которым можно было вылечить слабоумие, вызванное влиянием Тёмной Ци. Но я хорошо помнил каждый этап, сопутствующий восстановлению разума. И как бы это не выглядело странным, начиналось всё с бюрократии.

Порой мне казалось, что Поднебесная стоит не на нефритовых столпах, а на кипе бумаг. Данный случай исключением не был, ведь первым в списке шло заявление.

Чтобы вылечить "болезнь", вызванную дянь се гуй суй* от страдающего нужно было принять прошение. И в этом заключалась главная проблема: одержимых было так много, но никто из них не спешил обращаться за помощью. Более того, несчастные прятались под землёй, создав там сеть переходов. Я это понял по дрожанию почвы и слабым эманациям живого Ян, исходящим из глубины.

Тысячи разных людей, уподобившись кротам, рыли тоннели. Возможно под горой Сяоцзы они образовали город, но пока я этого проверить не мог — слишком опасно было спускаться в одиночку без подготовки. И хотя я возвёл очистительные барьеры, на людей они не действовали. Одержимые были слабоумными, но живыми. В них не было магии. Они не являлись злом. Но из-за преобразования могли напасть. Будь я воином, подобным солдатам князя Тёмных Небес — Сюаньу — я бы принял бой. Но я всего лишь был правой рукой бога Литературы. Моими талантами являлись знания.

Не скажу, что я был этим расстроен, ведь в мире каждый занимал своё место. Поэтому я думал, как обойти формальность стороной. Первым, что пришло в голову: оформить заявление задним числом — после проведения ритуала.

"Я не даос. Я только учусь", — нашёл оправдание и, улыбнувшись, вспомнил второй пункт.

Вторым шла отправка петиции Управителю Судьбы — Сымину. К счастью, в Небесной Канцелярии меня любили. И даже обещали место помощника, если я решу сменить род деятельности. Духи Пяти Путей и бог Земли также относились ко мне благосклонно, поэтому я решил отдать им петицию о жизни одержимых лично, после проведения ритуала.

А вот дальше предстоял сам ритуал, к которому нужно было готовиться.

Для начала я скинул обувь и верхние одежды, олицетворяя собой Сюй Цзая — ученика Лао-цзы. Учитель и ученик были воплощением Дао. Один руководил высшим духовенством, а другой — на ступень ниже. У моего предка не было записей литургии Даоши, потому я предполагал, что он был фаши, возносивший молитвы к Сюй Цзаю. А потому я изображал из себя "красноголового фаши", готового вот-вот совершить шаманское камлание.

Для этого я развёл небольшой костерок и заменил колокольчик на кувшин. И наполнив кувшин маслом, поставил на пылающие угли. Далее, повязав на голову красный платок, я переступил через кувшин и, вынув из межпространственного кармана рог, протрубил.

Данный звук был очень похож на тот, что издавали обитатели горы. И опасаясь, что те воспримут это за сигнал, но спешить с элементами ритуала было нельзя.

Сменив мала на ножны, я вспомнил текст, аккуратно записанный в трактате. На мгновение мне показалось, что память сама выплюнула фрагмент, словно ждала именно этого случая. А может и не показалось, ведь на всё воля Небес. И даже моё путешествие в Ухэ было по расписанию.

Повернувшись вокруг своей оси, я обозначил Круг Великого Предела, и подняв руки к бровям, произнёс заклинание. В это мгновение я почувствовал, как моё тело стало единым с окружающим миром. Подобное состояние было, когда я прощупывал местность. Сейчас я будто бы вновь разлетелся на множество разных частиц, и перед глазами рассеялась пелена. Это чувство было таким знакомым, что я стал двигаться по наитию, ощущая, как левый глаз обратился Солнцем, правый — Луной, мой рот стал Вратами Небес, а позвоночник — священной горой Тайшань. Слова, подобно реке, вырвались бурным потоком, и превратившись в песнь, создали невидимый вихрь.

Не глядя, я вынул меч из ножен и, опустив его в кувшин с кипящим маслом, направил на северо-восток. Именно там находились Врата в царство Тёмных Небес.

Сосуд с вином сам выпрыгнул из рукава, словно желая отпотчевать Небесных Чиновников: шесть повелителей горы Лунхушань и четырёх святых горы Уданшань, я же в этот момент попросил у них содействия. И в самом конце поджог толстую свечу с обеих концов, чтобы запахом благовония указать путь воинам с Тёмных Небес. И как только сизый дымок поднялся вверх, в воздухе появились Небесные Печати. На них срезонировал талисман, отпугивающий нечисть, словно предвещая приближение невидимой армии. Мне же оставалось исполнить странный танец, состоящий из "шага единорога", взывавший к Небесам, и шагов "Созвездия восьми триграмм", призывая предводителей Небесного воинства. Дальше я погасил костёр и свечи, поклонился собравшимся духам и зажёг талисман, явив Небесному Генералу свою светлую волю.

Небесный Чиновник, появившийся из тени не сводил с моего лица пытливого взгляда. Он словно проверял на прочность, полагая, что я дрогну. Но я не мог малодушничать, потому что там, внизу горы Сяоцзы были живые люди.





*Дянь се гуй суй — болезнь (одержимость), вызванная злым демоном/духом. (В данном случае влиянием Тёмной Ци).

*Во избежание непредвиденных ситуаций, автор не стал описывать ритуал в мельчайших подробностях, дабы его проведение взято из трактатов фаши.

*Триграммы, по древнекитайским преданиям, были изобретены мифическим мудрецом Фуси, жившим в первой половине III тысячелетия до нашей эры, и изначально применялись для гадания. Позже набор триграмм был осмыслен китайцами как общая классификационная система с троичным основанием. Так триграммы легли в основу китайской «Книги перемен» и используются в даосской космологии, чтобы представить фундаментальные принципы бытия по сей день.