Есенин и Маяковский лед и пламя русской поэзии

Русская литература - вечная арена для гладиаторских боев, где вместо мечей – перья, а вместо крови – чернила. И кто же у нас тут на ринге сегодня? Да это же сам златовласый Лель, певец "страны березового ситца" – Сергей Есенин. А в противоположном углу – громогласный трибун революции, футуристический богатырь с медным голосом – Владимир Маяковский.

Эти два титана – как два полюса русской души, как сало и горилка, как балет и бокс. Вроде бы и то, и другое – искусство, но насколько же разное! Есенин – это деревенская лирика, пропитанная запахом сена, лунным светом и щемящей тоской по уходящей Руси. Маяковский – это индустриальный гимн, взрывной ритм города, бетонные джунгли и вера в светлое коммунистическое будущее.

Критиковали они друг друга, ох критиковали! Есенин, по своему обыкновению, язвил: "Маяковский? Да он же певец банок Моссельпрома! У него вместо сердца – паровой двигатель!" Маяковский, не оставаясь в долгу, парировал: "Есенин? Идеализированная деревенщина! Слезы по лаптям и коням. Где здесь революция, где прогресс?!"

И действительно, казалось бы, что у них общего? Один воспевал тихую грусть провинции, другой – грохот фабрик и заводов. Один тосковал по прошлому, другой рвался в будущее. Но, как говорится, от любви до ненависти – один шаг. И в этом их "конфликте" проскальзывала какая-то болезненная, трагическая симпатия.

Вспомним тот памятный вечер в Литературно-художественном институте. Два поэта, словно два петуха на одной жердочке, пытались перекричать друг друга, доказать свою правоту. Публика затаив дыхание следила за этой поэтической дуэлью. А потом все это обросло легендами, превратилось в миф о непримиримой вражде "последнего поэта деревни" и "первого поэта революции". Но правда, как всегда, была сложнее и интереснее.

Маяковский, при всей своей нелюбви к имажинистам, признавал талант Есенина. "Из всех них останется лишь Есенин," – пророчески заявил он. А Есенин, хоть и подзуживал Маяковского, понимал его масштаб: "Что ни говори, а Маяковского не выкинешь. Ляжет в литературе бревном, и многие о него споткнутся".

Были у них и периоды перемирия, когда они встречались и мирно беседовали. Есенин даже подумывал о вступлении в ЛЕФ, но что-то не срослось. Может, гордость помешала, может, разные взгляды на искусство.

А вот что меня всегда поражало – это сила воздействия Маяковского. Я, признаюсь, больше люблю лирику Есенина. Она мне ближе, понятнее, она трогает мои самые сокровенные струны души. Но когда я читаю Маяковского, особенно вслух, перед зеркалом, я начинаю верить в силу марксизма-ленинизма! Я готов идти на баррикады, строить светлое будущее, громить врагов революции! И это говорит о многом. Пропаганда – это, конечно, дело грязное, но если ее делает талантливый человек, то она может быть очень убедительной. В отличие от нынешних пропагандистов, типа Соловьева и Киселева, которые умудряются отталкивать даже тех, кто с ними согласен.

И трагическая смерть Есенина стала для Маяковского личной потерей. Его стихотворение "Сергею Есенину" – это не просто некролог, это крик души, это признание величия соперника.

В итоге, Есенин и Маяковский – это два крыла русской поэзии. Одно – золотое, уносящее нас в мир красоты и гармонии, другое – стальное, зовущее нас к борьбе и переменам. И только вместе они дают нам возможность взлететь над серой реальностью и увидеть мир во всем его многообразии. И пусть спорят критики, кто из них "более русский", кто "более значимый". Для нас, простых читателей, они оба – гении, без которых русская литература была бы гораздо беднее и скучнее. Ведь, как говорится, "плох тот народ, который не чтит своих поэтов". А у нас, слава Богу, есть кого чтить. И есть о чем спорить.