Да уж, не повторяется такое...

     Ну вы должны помнить – загибаем пальцы: 1) Первая любовь... 2) Школьные года... А дальше поём вместе: «Не повторяется, не повторяется, не повторяется такое никогда!» Нет, фальшиво что-то – ла-бу-да. Это я лабуду приплёл сугубо для рифмы. Не знаю, как у вас, а мне армейская жизнь больше «не повторяется такое никогда».
 
     Никогда не забуду свой первый армейский караул. Ночь. Склад артиллерийских снарядов. И я – такой одинокий, жалкий, беспомощный с бесполезным акээмом за спиной в этой жуткой ночи. Кругом лазутчики, фашисты, самураи и чанкайшисты. А я совершенно один. Никакие женские ножки, задницы и сиськи в голову уже не лезут – только фашисты. И пока я тут, на этом просматриваемом с пяти сторон углу, американские диверсанты очень даже спокойно во весь рост могут подойти к другому невидимому мне углу и спокойненько, никого не стесняясь, заложить атомный заряд. И я даже слышу, как горит, потрескивает бикфордов шнур. Бежать, орать: «Как вам не стыдно, я милицию позову»? Ноги, как в валенках сорок седьмого размера – не успею задержать.

     Что характерно, пока крадёшься в темноте вдоль стены, лунный ландшафт худо-бедно просматривается, а заходишь под фонарь – и какой дурак его сюда пришпандорил? – видно только в освещённых границах два пи эр. А дальше сплошная чёрная стена, за которой скрываются самураи со своим термоядерным взрывным устройством. Для них я очень даже хорошая мишень. Да когда же придёт смена, ну чего они тянут…

     Они там в караулке спят себе без задних и передних ног, а я тут маршируй с калашом за спиной на виду у мирового империализма. Первый раз в жизни торчать одиноко у склада со снарядами и как-то не совсем уютно от осознания собственной уязвимости. Тут чёрте какая сюжетная линия может нафантазироваться. И, главное, до ветру ведь не сходишь: а ну как враг сзади подкрадётся? А я со спущенными штанами неглижами бликую - вроде как не по форме одет, да ещё нарушаю Устав караульной службы. Неудобно как-то перед диверсантом - это ж пердимонокль и дискредитация вооружённых сил Советского Союза.

     И я принимаю единственно верное решение в сложившейся ситуации – залажу в какую-то ложбинку у куста черёмухи, прикидываюсь бревном, чтобы сбить этих американских диверсантов с толку. Погоди, так ведь давеча японские самураи вроде были. Вот гады, даже в такой обстановке соблюдают режим смены диверсионной группы.

     Вроде бы в ямке-то поспокойней лежать, чем на виду у снайперов вокруг склада шастать. Сразу вспомнилась одна девчонка из Воркуты, она в наш город приехала учиться в институте. И вот что в ней нравится – её не по годам развитый ум. Это сразу определил по её ягодицам – такие круглые, тугие. У меня художественное, образное мышление, я вот только посмотрю на девушку, сразу вижу и могу в красках изобразить все её душевные качества – и бёдра, и грудь, и плечики…

     В общем, просидел я в окопчике почти до конца караульного времени, потом вылез незаметно для фашистов, и тут снова мандражка сжала голову и прищемила всё, что ниже ремня. Вдобавок живот скрутило по часовой стрелке. Блин, как бы не обосрамиться перед своим взводом.

     Ну вот что они лезут и лезут к нам эти диверсанты, конкретно - в нашу часть и - ни раньше, ни позже, а аккурат в моё караульное время,  чего они устраивают эту гонку вооружений. Сейчас бы спал себе в казарме, многосерийные сны о воркутянке прокручивал, так нет же, приходится нарезать круги у склада, отстреливаться, вступать в рукопашный бой.

     Делаю ещё пару проходов: уф, слава богу, смена пришла. Доложил, позвякивая челюстью, о том, что на вверенном объекте, благодаря моей боевой выучке абсолютно никаких происшествий не случилось. Про самураев рассказывать не стал, ещё оставят в карауле для подмоги.

     А что же главное, какова кульминация и развязка моего повествования? А главное то, что до уборной я всё-таки успел добежать. Что характерно - без особых морально-физиологических издержек. Да уж, не повторяется такое никогда.