Чако. Своя чужая война. Пролог

 Пролог

Лондон, весна 1932 года

Карточный клуб «Страус» располагался в южной части Сити в двухэтажном особняке конца XVII века, выходящем окнами на набережную Темзы. Состояли в нём люди не просто очень богатые, но и чем-либо примечательные: аристократы с тысячелетней родословной, монаршьи особы, голливудские кинозвёзды, американские промышленники, бешено разбогатевшие во время мировой войны и преумножившие капитал в эпоху «просперити» – периода процветания и бурного экономического роста. Правда, кризис 1929 года основательно проредил плотный прежде строй членов клуба, отправив кого в нищету, а кого – в увлекательное, но короткое путешествие из окна на верхнем этаже небоскрёба до закатанного в асфальт тротуара.

Владельцы клуба стремились поддерживать в нём дух викторианской эпохи. Это проявлялось во всём: в интерьере помещений, дизайне мебели, одежде прислуги. Переступив порог заведения, человек словно совершал путешествие лет на сорок или пятьдесят назад. Даже карточные игры здесь приветствовались преимущественно те, в которые играли в старой доброй Англии. Новомодные бридж и преферанс считались моветоном, а за словом «покер» прочно утвердился статус обсценной лексики. Самой популярной игрой в «Страусе» был вист.

Именно в вист играли в паре два англосаксонских джентльмена, соперничая с другой парой – венгерским промышленником и шведским аристократом. Первого джентльмена – высокого, ещё крепкого старика в смокинге звали Джозайя Оуэн. Был он мормоном и входил в «кворум семидесяти», являясь одним из тех, кто правит этим странным религиозным сообществом. Но, несмотря на столь высокий пост, Оуэн любил карточные игры, запрещённые правилами мормонов для всех адептов церкви Иисуса Христа Святых последних дней . Он любил рисковать, и считал, что присущее карточной игре напряжение нервов не может заменить даже самый рисковый легальный бизнес. В числе прочих активов Оуэн владел солидным пакетом акций «Стандард Ойл», и руководство этой нефтяной компании прислушивалось к его мнению.
Второй англосакс являлся представителем британского истеблишмента. Лет сорока, среднего роста, изящный, с породистым лицом и надменно поджатыми губами, он выглядел олицетворением имперского аристократизма. Эдуард Ланкастер происходил из одного из самых древних и знатных домов Англии, пусть и из боковой ветви, и его предки некогда претендовали на корону. В петлице обязательного в «Страусе» смокинга он всегда носил живую алую розу. Ощутимую долю его доходов составляли дивиденды, получаемые от акций «Ройял Датч Шелл».

Сегодняшняя игра сложилась для джентльменов удачно. Выигрыш составил больше одиннадцати тысяч фунтов, что было по меркам рядового лондонца огромной суммой, а для игроков – приятным, но не слишком большим дополнением к регулярному доходу от принадлежащих им ценных бумаг и долей собственности в различных предприятиях.
После того, как джентльмены раскланялись с ничуть не огорчёнными венгром и шведом, слуга проводил их в отдельный кабинет, предназначенный для того, чтобы члены клуба могли приватно побеседовать или отдохнуть за бокалом коньяка или виски и выкурить сигару.

- Есть некая сакральная, высшая справедливость в том, что представители держав, являющихся политическими и промышленными гигантами, выигрывают у подданных государств, не имеющих в мире ощутимого веса. – Произнёс Оуэн, обрезая платиновой гильотиной дорогую кубинскую сигару. – Данное правило действует почти всегда – это результат моих многолетних наблюдений.

- Вы шутите! – Рассмеялся Ланкастер – Прямой зависимости здесь нет и быть не может. К тому же, если по поводу шведа вы правы, он действительно подданный своего короля, то назвать так нашего венгерского оппонента можно лишь с большой натяжкой. Его страна, хоть и является номинально монархией, на деле управляется регентом. А короля у венгров нет. Такой вот историко-политический казус .

Англичанин достал из стоящего на низком столике коробка большую кедровую спичку для раскуривания сигар и чиркнул ею по тёмно-коричневому боку. Дав прикурить американцу, прикурил сам и с наслаждением втянул в рот густой ароматный дым.

- Да? – Равнодушно удивился Оуэн. – Впрочем, это совершенно неважно. Что там у политических пигмеев – монархия, республика или территория свободных племён – для нас не имеет никакого значения. Вопрос в том, что мы можем получить от них. И желательно, получить побольше, дав взамен поменьше.
Он разлил по бокалам из бутылки чёрного стекла премиального сорокалетнего виски «Гленфиддих», и джентльмены выпили.

- Понимаю. – Сказал Ланкастер. – Система отработана ещё нашими прадедами. Стеклянные бусы в обмен на золото, а правителям – малую толику того, чем действительно богата западная цивилизация.

- Да, система совершенствовалась веками, и работает, как швейцарский хронометр «Омега». – Подтвердил Оуэн. – Компания «Стандард Ойл», членом правления которой я являюсь, в ближайшее время собирается провернуть подобную сделку в Южной Америке.

- Вот как? – Удивлённо поднял брови Ланкастер. – Но «Шелл», чьи акции делают мою жизнь яркой и радостной, тоже собирается провернуть в Южной Америке некую перспективную сделку. Получается, мы с вами, в некотором роде, конкуренты?

- Выходит, так. – Согласился Оуэн. – Но, думаю, данное обстоятельство не станет препятствием на пути взаимных симпатий. Кроме этого, возможно, мы говорим о разных сделках. Тогда отсутствует сам предмет конфликта.

- Вряд ли, что о разных. Насколько мне известно, в Южной Америке в последнее время разведано лишь одно новое месторождение нефти, и находится оно...

- В пустыне Чако, – перебил его американец, – на границе Боливии и Парагвая. Эти чёртовы латиносы за сто лет после обретения независимости так и не удосужились демаркировать границу. И теперь, когда после предварительной геологической разведки установлено, что в Чако налицо все признаки богатого нефтяного месторождения, они собираются воевать.

- Полагаю, «Стандард Ойл» намерена поставить на Боливию, – улыбнулся Ланкастер, – несколько опрометчиво, не находите?

- Ставить на Парагвай, как делает ваш «Шелл», опрометчиво вдвойне, – парировал Оуэн, – и наша позиция имеет куда больше шансов на успешный исход, чем ваша.

- Вот как? – Снова делано изумился Ланкастер. – Готов выслушать ваши аргументы, а потом привести свои.

- Аргументы очень простые, – сказал американец, – У Боливии в строю уже сейчас втрое больше солдат, а мобилизационный потенциал примерно в три с половиной раза выше парагвайского. А, как известно, Бог на стороне больших батальонов, тут старик Наполеон не ошибся. Кроме этого, состояние боливийских финансов позволяет стране закупать значительно больше оружия, чем Парагваю. Ведь собственной военной промышленности нет ни у тех, ни у других. И не следует забывать, что Парагвай ещё не полностью восстановился после ужасной войны Тройственного альянса, хотя она и закончилась шестьдесят два года назад . В армии Боливии служит много военных специалистов из Чили и Германии, а насколько хорошо воюют немцы, мы с вами могли убедиться во время последней войны.
Ланкастер сидел, держа в руке сигару и внимательно слушал собеседника, изредка кивая головой. Когда Оуэн закончил, он взял со стола бокал с виски, сделал маленький глоток и сказал:

- Вы всё отметили верно, но позвольте, я изложу свои соображения. Упомянутая вами война Тройственного альянса характеризует парагвайцев как исключительно стойких солдат, которые не сдаются ни при каких обстоятельствах. Парагвай проиграл лишь после того, как воевать стало просто некому. Да, средств у парагвайцев меньше, чем у соперников, но наша компания готова предоставить им помощь в обмен на согласие на разработку нефтяного месторождения. И поверьте, «Шелл» сделает всё возможное, чтобы затраченные на поддержку Парагвая деньги не пропали даром. Поэтому оружия у него будет не меньше, чем у Боливии. Что же касается европейских специалистов, то в армии Парагвая уже служит немало русских офицеров, которые после поражения в гражданской войне не сумели найти себя в мирной жизни. Правительство страны проводит активную миграционную политику, и те русские, кто осел в Европе и оказался не у дел, нередко перебираются в Парагвай, где уже сформировалась не очень большая, но влиятельная русская община.

- Русские! – Презрительно фыркнул американец. – Они сумели проиграть уже выигранную войну. Это не каждый сможет.

- Виной тому – внутреннее противостояние. – Возразил Ланкастер. – И не забывайте, что человек, которого вы только что цитировали, был побеждён русскими. В четырнадцатом году я состоял военным наблюдателем при армии генерала Самсонова, и могу сказать, что именно русские – действительные авторы «чуда на Марне». Они заставили немцев оттянуть войска с западного фронта, что спасло Париж и не позволило выбить Францию из войны. Не вмешайся тогда русские, кто знает, как сложилась бы эта война ?

- Я принимаю ваши аргументы, – упрямо кивнул головой Оуэн, – но остаюсь при своём мнении. Кто из нас прав – решит война.

- Соглашусь, – сказал Ланкастер, – ведь практика – лучший критерий истинности любой теории.

- А знаете, мистер Ланкастер, – внезапно с воодушевлением произнёс мормон, – давайте заключим пари! Войны не избежать – это очевидно. Вы уверены, что победит Парагвай, я – что Боливия. Чем не предмет для пари между двумя джентльменами?

- Согласен! – Воскликнул Ланкастер. – Это будет действительно интересно. Думаю, нам, как людям состоятельным, нет смысла назначать за выигрыш большую сумму, тут важнее принцип. Думаю, одного фунта стерлингов будет достаточно.

Оуэн расхохотался:

- Вы мне чертовски нравитесь, мистер Ланкастер! Действительно, что толку выиграть тысячу или десять тысяч фунтов, если в случае победы выигравший, как акционер своей компании, получит куда больше денег?

Он поднялся с кресла и протянул Ланкастеру руку. Тот тоже встал и пожал широкую ладонь мормона. Пари было заключено.