18. Соня

Я потеряла ориентиры. Как хорошо? Как плохо? Как можно?! Как нельзя?! Я совсем не понимаю, что мне делать! Как сделать так, чтобы все были мной довольны?!
Утром я проснулась с головной болью. И странными ощущениями в горле.
- Умоюсь, попью воды, и всё пройдёт, - решила я.
Я поднялась с кровати - справа тут же поднялась собака. Кто это? Почему в моей комнате собака? У меня снова глюки?
В голове перемотали ленту вчерашнего дня. Тревожное ожидание на уроках, центр, страшный приём у психотерапевта... Хайди. Моя терапевтическая собака. Тонны домашнего задания, возвращение папы... Манипулятор...
Нет! Я - не манипулятор! Я сильная! Я нормальная! Я могу сама!
Я решительно сняла одежду со стула. Я получу в школе пятёрки по всем предметам! Я не манипулятор и не тряпка! Всё хорошо! Я натянула штаны и майку, причесалась и пошла в ванную. Встала перед зеркалом. На меня смотрела девочка. Обычная пятнадцатилетняя девочка с родинками по всему бледному лицу и почти чёрными вьющимися волосами, собранными в хвост, но постоянно лезущими во все стороны. Всё хорошо. Осталось быстро позавтракать, умыться и идти в школу. Ах, да, и не забыть ещё раз повторить порядок пунктуационного разбора - за контрольную по русскому у меня обязательно должна быть пятёрка.
Я повернулась - оказывается, Хайди хвостом ходила за мной. Сколько ещё так будет продолжаться!? Я несколько раз плеснула воду на лицо - намочила майку. Нужно разложить сушилку и развесить. Как можно быстрее переодеться и идти завтракать!
Головная боль не утихала и становилась острее, когда я поворачивалась. Сил у меня не было: я с каким-то тупым ужасом осознала, что если меня захватит паника, я не смогу взять себя под контроль.
В коридор выглянула мама.
- Доброе утро, Соня, - поздоровалась она, держа в руке силиконовую лопатку. - Иди завтракать!
- Привет, - выдавила я из себя, но получилось очень тихо, почти беззвучно. Я попробовала снова: безрезультатно.
Мама скрылась на кухне. Что это со мной? Почему у меня нет голоса? Я заболела?! Но как?! Сегодня же контрольная! Стоп! Нельзя паниковать! Всё хорошо!
Я прошла на кухню - сейчас отвечу маме и поменяю одежду. На столе уже дымились оладьи. Как... Нет! Нельзя!
- Чего не здороваешься? - спросила мама, перекрикивая шум шкворчащего на сковородке масла. - Хайди, иди есть!
- Я не могу! - попыталась ответить я, но моего голоса не было слышно даже мне.
Мимо меня пробежал большой ком слякоти - кажется, Хайди была больше рада тому, что вчера ей привезли её игрушки, чем еде. В этом плане я с ней солидарна - только для меня важнее всего учёба.
- Соня, ау! - снова позвала мама. - Что молчишь? Ты здесь вообще!?
Да здесь я, здесь! Стою прямо за твоей спиной! Я хотела постучать по столешнице, но резко од;рнула себя - мама испугается! А вдруг она обожж;тся!? Я молча села за стол. Мама выключила плиту, обернулась и положила ещё три оладика. Шум наконец стих. Есть совсем не хотелось.
- Чего не отвечаешь? - в третий раз спросила она.
- Не получается, - шёпотом ответила я.
Мама озадачилась:
- Горло болит? Вчера же был голос.
Я кивнула. На мою шею будто надели украшение, а потом как следует затянули. Дышать я могла - пока не запустилась паника, - но говорить - нет.
- Открой рот, - мама включила на телефоне фонарик. - Шире!
Я растянула рот как могла. Зажмурилась от яркого белого света маминого телефона.
- Горло красное. Ларингит, наверное, - постановила мама. - Температуры нет? - она приложила ладонь к моему лбу и нахмуриласт. - Померь пока температуру, а я тебе чай сделаю, попь;шь с оладиками.
Я помотала головой. Кусок не без в больное горло - да и меня всё равно бы стошнило.
- Не хочешь есть? - обеспокоенно уточнила мама. - Чай хотя бы выпьешь?
Чай можно. Хайди закончила свой завтрак и подошла ко мне. Она понюхала мою ладонь, но я тут же прижала руку к себе. Наверное, Хайди решила, что теперь я готова к ней прикасаться. Нет. Не могу.
Мама достала градусник, встряхнула и протянула мне. Я испугалась, что сейчас он упадёт, разобьётся в мелкие осколки, и мы отравимся ртутью. Моя рука вздрогнула - я не сдержалась.
Пространство заполнил холод, хотя моя кожа горела. Я почувствовала, что мне нечем дышать. Горло сцепило металлической цепью. Мне было страшно, больно, одиноко, но, что самое ужасное - я не могла из этого вырваться. Я хотела подняться - но тело не слушалось. Я хотела закричать - но не было ни голоса, ни воздуха в лёгких. Я хотела закрыть глаза - но я боялась, что исчезну навсегда.
- Соня, Соня, Соня, посмотри на меня! - говорила мама, но я не понимала смысла слов. - Дыши, пожалуйста! Как Виолетта Сергеевна говорила, давай вместе: ра-а-аз - вдо-о-ох, два-а-а - вы-ы-ыдох...
Всё хорошо! Всё хорошо! Всё хорошо! Всё хорошо! Всё хорошо! Я должна быть сильной! Нужно взять себя в руки! Переодеться, поесть, идти в школу! Я могу! Я адекватная! Я могу сама! Я не манипулятор!
Я смогла это выключить. Освободила тело, вывела его из оцепенения. Я чувствовала боль, слабость, страх, но это было неважно. Это незаметно и можно скрыть.
- Дыши... Хорошо... - спокойнее говорила мама. Я поняла: я всё-таки её напугала. Я делаю только хуже.
Хайди тоже разнервничалась. Она переминалась с лапы на лапу, но не подходила. И правильно.
Мама заметила, что я успокоилась. Она думает, что дыхание мне помогает. Но ничто не поможет мне избавиться от того, что меня мучает всё это время.