45Москвее некуда. Промежуточный финиш

МОСКВЕЕ НЕКУДА. (БАЛКОНЫ.)
                2018.   

 
Оставшись одна (1) она не стала разлёживаться, дипломатично позвонила  своей бабушке (в новой схеме семьи – прабабушке),
и, как в былые времена, легко переиграла её, сказав, что соскучилась
по родным местам, что хочет прогуляться,
и,  заранее зная, что та откажется, позвала её с собой.
Затем, будучи полностью уверенной, в том, что встретит знакомых, собрала приготовленные уже подарки и отправилась прямиком в булочную за чёрным хлебом и советскими сладостями,
с которыми в Лондоне напряжёнка.   

               
                45Москвее некуда. Промежуточный финиш.

Она подталкивает ко мне фляжку и дёргает за разноцветные полоски на упаковках. Вот и стол накрыт.  В конце концов, генетику как не старались, а отменить не смогли – вспоминаю я восхитительные коктейли её отца.
Теперь-то она уже никуда не пойдёт, то есть, от меня прямо домой.
Так что, косметика для моей нынешней, не ври, что нет.
Или для жены, вдруг ещё сойдётесь.
А времени у нас, примерно до шести (18.00).
И она надеется, что у меня не отключена горячая вода.   

Лена, по-видимому, полагала, что дальнейшие объяснения совершенно излишни. Но я продолжал оставаться в полном недоумении.
Она, конечно, была права – ей вряд ли удалось бы прошмыгнуть незамеченной даже до ближайшей троллейбусной остановки.
А уж отправляясь на прогулку по району, где  она прожила всю свою советскую жизнь, Ленка определённо надеялась на «неожиданные» встречи.  Она правильно подготовилась к ним.
Верная корзинка украсила бы встречу, как с любой из бывших подружек – соперниц из параллельного  класса, так и с одним (1) из старых воздыхателей, обитающих чуть ли не в каждом подъезде в округе.
Ей очень хотелось блеснуть.
Подобные мысли и поведение вполне понятны.
Но я никак не мог уразуметь, каким образом ей удалось запланировать встречу конкретно со мной.  А наличие подарочного блокнота недвусмысленно указывало  именно на существование и такого плана.
Буквально никто из обозначенной шатии – братии – сестрии не нуждался ни в каких тетрадках.
Мне ли этого не знать, ведь чуть ли не со всеми,
и чуть ли не ежедневно  я плотно общаюсь.
Чай, не последний человек «на районе».
Ну да, конечно, женщина жила постоянно согревающей надеждой –
обезболивающим неудачный брак перцовым пластырем.
Но кому нужны твои невыносимо горькие семена.
Ну и что, что перец?   Ну и что, что первый (1)?
Впрочем, у меня только сейчас образовалось время порассуждать
о ситуации.
А тогда мгновенно стало ясно, как и в каком порядке будут развиваться события.      
Разумеется, я и раньше знал, что подобные романтические  свидания следует начинать как можно раньше.   Не раз (1) и не два (2)  случалось мне перехватывать   Ленку на повороте у подвального клуба «Огонёк», единственной (1) почти непросматривающейся  точке на коротком пути от подъезда до школы ровно в восемь часов двадцать минут (8.20) утра, без звонков – предупреждений.
Именно в такие дни мы успевали всё не торопясь, плюс (+) всё
с удовольствием,  а порою и плюс (+) всё про запас.
Знаете, уже тогда я убедился, что и такими ощущениями можно успешно запасаться.   
У меня тоже есть красивые новые упаковки.   
Я открываю один (1) из недавних подарков на новоселье.
Очень полезный, сразу же тогда и пригодившийся.
Дружок мой с незапамятных времён, Вовчик, всегда дарит функционально полезное.
Он и на более позднем, очередном новоселье отличился, притащил бинокль, я вам об этом уже рассказывал.
Они ещё не расставлены, а скромно лежат, каждый в своём отдельном гнёздышке,  в солидной, соответствующей их статусу коробке,
их шесть (6),   но сейчас я вынимаю только два (2).   
Два (2) объёмных бокала - стакана с толстым дном, специально предназначенных для крепких напитков.
О чём и напоминает нам  одна (1) из надписей на коробке, предусмотрительно продублированная на русском и на английском.  Основной же язык на коробке – чешский.
Чехословакия (существовало тогда такое государство)  успешно продавало своё стекло во всех направлениях.
Old fashioned – я впервые (1) слышу очень красивый Ленкин английский.  Вот он – эффект погружения.
В школьные и даже университетские годы только отборные репетиторы
и солидный административный ресурс обеспечивали ей хлипкую четвёрку (4).
Old fashioned  -  с английского «старомодный».
Да, она, несомненно, успешно осваивает язык страны проживания.
Так частенько называют подобные ёмкости, кажется, по названию первого (1)  в истории коктейля.
Существует такое английское толкование.
Я, правда, думаю, что первую (1) алкогольную смесь придумали вовсе
не англичане, и не русские, чего вы наверняка от меня, московского выпивохи, ожидаете,  а первобытные люди, во время разжёвывания   двух (2), а то и трёх (3) разных забродивших фруктов.   
А мне всегда больше нравилось другое, почти неупотребляемое у нас,
название подобной посуды.
Такой красивый стакан. И в том же диапазоне объёмов,  от ста восьмидесяти (180) до трёхсот (300) грамм.
Впрочем, здесь надо писать миллилитров  (180 – 300 мл.).
В общем,  немало.   
Тумблер!  Я впервые услышал словечко, да ещё сказанное не совсем
по-русски,  от бармена осенью шестьдесят восьмого года  (68)  в почти всегда полупустом и полутёмном (полумрачном) баре на антресолях напротив восточного входа совсем недавно построенной и открытой гостиницы «Россия».
Можете отыскать в сети фотографию в подборке «старых московских»,
с комментарием – похвалой: «Для того времени очень крутой интерьер».   
Точка съёмки из угла обязательных вспомогательных помещений хоть и вынужденная (может быть, даже единственная подходящая), но очень удачная.
Но снимок, определённо делался под вспышку, и потому несколько неадекватен.
Обратите внимание на абсолютное отсутствие открытых светильников и на плотно зашторенный вдали вид на восток, на военную академию
и яузскую высотку над ней.  И все столики, на удивлении, заняты.
Я такого не припомню.
К тому же, есть и какое-то принципиальное интерьерное различие.
Вот, кажется, нашёл, понял.  Шторы-то висят на застеклённой перегородке, и чёрточка перил балкона едва просматривается за ними.  Да, этой прозрачной стеночки вначале не было.
А с ближайших к перилам кресел была видна стойка администрации
и на ней редчайшая в те времена англоязычная вывеска «reception»,
что собственно и означает -  прием,  регистратура, конторка дежурного (в гостинице)) рядом со стеклянными дверями – воротами в сплошной стеклянной стене.
Всё, входящее в противоречие с моими воспоминаниями, естественным образом объясняется тут же обозначенным годом съёмок – тысяча девятьсот семьдесят пятый  (1975).  Недалеко от прежде малоизвестного и труднодоступного восточного портала гостиницы в самом начале тысяча девятьсот семьдесят первого (1971) года открылась станция метро «Площадь Ногина», до которой добрались поезда аж с двух радиусов сразу Ждановского и Калужского.   
Заодно образовался и самый близкий к главному зданию нашего образовательного учреждения вход – выход подземки.   Южный, нижний, разветвлённый подземный переход, один из побегов которого и сейчас выведет вас на Варварку (тогда улицу Степана Разина), к чёрту на Куличках, но уже не к главному северному и восточному пандусам и соответствующим им питейным заведениям  гостиницы «Россия».
Почти полвека (1/2 ; 100)  он исправно исполнял среди прочих чрезвычайно важных и эту отнюдь не мелкую функцию, но ныне «Россия» снесена, низведена до уровня Зарядья и, поднявшись по лесенке, вы попадаете прямо на обширный пустырь.
Впрочем, я искренне надеюсь, что прежде, чем завершится моя писанина, здесь возникнет что-нибудь путное.
Сама же сдвоенная (2) станция метро тянется под и параллельно (||) крутой во всех смыслах Старой площади.      
Итак, недалеко от нашего центрового института (ближе нас к Кремлю, пожалуй, только архитекторы и журналисты), в десяти (10) минутах,
под горой отрылось и открылось  метро, и теперь значительная часть, добрая половина (1/2) выходящих из дверей поворачивала не налево к бульварам с трамваями (в том числе и самым знаменитым под «номером» «А»), а направо,  скатываясь под крутую горку мимо совершенно замечательного особняка (он удивительным образом внутри гораздо больше, чем снаружи), где в разные времена нашей насыщенной истории и весьма разнящиеся по продолжительности периоды времени обитали князь Сербан Кантемир, сын молдавского господаря Дмитрия и брат русского поэта Антиоха (он, к тому же владел ещё до Государыни имением Чёрная грязь, которое потом при ней стало Царицыным);  школяр бригадирши  Лопухиной Андрей Дельвиг, брат уже двух (2) русских  поэтов Александра и Антона (в будущем главный московский водопроводчик, министр и сенатор);  подрастающий и взрослеющий  Савва Морозов  (тут дом, конечно, перестроился в русском стиле и вздорожал до одного из «самых-самых» в Москве); мятежные левые эсеры в тысяча девятьсот восемнадцатом (1918, сюда тогда заезжал Владимир Ильич Ленин, о чём нам упорно напоминала памятная доска забавно – неуместная на фасаде детского сада);
киношный «усатый нянь».
Я, естественно, многое и многих пропускаю.
Для этого существуют справочники и словари, радующее изобилие всевозможных упоминаний и пояснений.   
У автора всегда присутствует желание проявиться, блеснуть энциклопедической эрудицией, да ещё и указать на ошибки в других источниках, плюс (+) напридумывать – навыдумывать  и, главное,  умножить (;)  всё на собственные взгляды – сентенции – выводы по всем без исключения проблемам цивилизации.
Собственно, это и является, как я не устаю повторять, одновременно причиной, целью и методом всей литературной деятельности, всего художественного творчества.   Только неисправимый, неизлечимый лжец (среди страдающих авторством, правда, таких предостаточно) будет отрицать свою неодолимую убеждённость (пусть и локальную
по времени), в том, что он-то точно творит нетленку.
Он-то знает «что, где, когда и как».   

Продолжение следует 46МН…

5 страниц.   187 строк.