Гнедой и белый

Гаражные ворота были открыты. Павел копался под капотом старой «Волги».
– Привет, пан Козлевич! – дурашливо поздоровался Володя.
– А, это ты, – обернувшись, потянул Павел. – Намучился я с этим драндулетом.
– А твоя Наташка поедет с подругой?
– С подругой. И Олег с Костей будут со своими девчонками.
– Я пойду мяса для шашлыка куплю.
– Валяй!

На природу отправились на двух машинах. Съехав с шоссе, они преодолели пару десятков километров по проселочной дороге и заехали в небольшое село, где в одноэтажном магазинчике подкупили продукты. Палатки разбили на берегу реки, на значительном удалении от села. Целый день они купались, к вечеру разожгли костёр, жарили шашлыки и пили вино, а потом разбились на пары и долго прогуливались по берегу реки. Только часа в два ночи забрались в палатки.
Володя и Павел проснулись раньше всех, вылезли из палаток и смотрели на восход солнца. Багровый диск медленно всплывал над кромкой темнеющего вдалеке леса, окрашивая воздух и окрестности в нежно-розовый цвет. Над просторным лугом поднимался густой белёсый туман.
Павел потянулся и, шумно выдохнув воздух, сказал:
– Хорошо-то как! Пойду снасти возьму. Рыбы наловим, пока остальные спят.
– Погоди! Взгляни, какие красавцы! – Володя указал в сторону реки.
Павел пригляделся. Вдоль речного берега неторопливо шли два коня, пощипывая влажную от росы траву. Один конь был тёмный, другой – серый. Они казались призраками на этом сказочно красивом лугу. Приятели, не сговариваясь, направились к коням. Вблизи тёмный конь оказался гнедым, с огненной гривой и хвостом. Другой конь был белой масти.
– Хороши! – восхитился Володя.
– Посмотри: на них сёдла, стремена и уздечки! – воскликнул Павел.
Кони искоса смотрели на людей своими тёмными бездонными глазами и продолжали щипать траву.
– Интересно, чьи они? – удивлялся Володя. – Я таких красавцев ещё не видел.
Он подошёл к белому коню и похлопал его по шее.
– Раньше я увлекался верховой ездой. Съезжу-ка я на нём в село. Поспрашиваю, чьи это кони. Да ещё вчера в магазине мы забыли купить хлеб. Помнится, продавщица говорила, что она в семь открывает.
Володя сбегал за рюкзаком в палатку. Затем он лихо вскочил в седло. Конь встрепенулся, но не испугался. Глядя на приятеля, Павел тоже решил прокатиться. Он с трудом взгромоздился на гнедого. Володя едва удержался от смеха:
– Да не бойся, не упадёшь. Похоже, кони объезжены. Ты тут покатайся, а я в село и обратно.
И Володя пришпорил своего коня.
Павел покружился на месте, с трудом привыкая к роли наездника. Его конь, тряхнув рыжей гривой, направился к лесу, над которым уже поднялось огромное красное солнце. Павел пытался повернуть назад, но конь не слушался, и тогда всадник перестал сопротивляться его воле.

Володя приближался к селу, через которое они с друзьями проезжали вчера. Но сегодня это место показалось ему незнакомым. Дома, прежде пёстрые, стали однообразно серыми. Дорога была грязная, с лужами. Когда успел пройти дождь? Въехав в село, он очень удивился тому, что крайняя изба была покрыта дранкой, а следующая – вовсе соломой. Потом он проехал мимо небольшой деревянной церкви, которую вчера почему-то не заметил.
Село казалось пустым. Лишь в одном окошке чуть приоткрылась занавеска, но чья-то рука тотчас её задёрнула. И тут из-за угла соседней избы выскочили трое в серых шинелях, с винтовками:
– Стой! Стой, тебе говорят!
Володя не столько испугался, сколько удивился. Ударив коня в бока, он пролетел мимо людей с винтовками. За спиной защёлкали выстрелы, над головой просвистели пули. Он не мог понять, что происходит. Сбоку подбежал бородатый мужик в синей рубахе и жердью сшиб растерявшегося всадника на землю. Володя упал в грязь, а гнедой поскакал дальше.
Два человека в серых шинелях подхватили его под руки и поволокли к избе. Втащили в просторную комнату, швырнули на пол. За столом на лавке сидели два офицера в непривычной, но знакомой по фильмам форме. Такая была у белогвардейцев в гражданскую войну. «Полковник и ротмистр», – машинально отметил Володя.
– Вот, лазутчика взяли, ваше благородие! – сказал один из конвоиров.
Володя ничего не понимал. «Фильм про гражданскую войну, что ли, снимают? И декорации вполне натуральные. Только софитов нет».
– Вы что себе позволяете! Я же не каскадёр. Где руководитель съёмочной группы? – поднимаясь с пола, возмутился Володя.
Черноусый полковник с колючим взглядом ударил кулаком по столу и заорал:
– Молчать! Спрашивать будем мы. Ты откуда? Из леса? Сколько вас? Орудия, пулемёты есть?
Володя опешил. «Нет, это не киношники. Тогда кто? Ролевики в реконструкцию заигрались? Но этот чернявый явно не шутит».
– Ты будешь говорить, красная сволочь?!
Дверь отворилась. Зашедший в избу рыжебородый священник поинтересовался:
– Что, ещё взяли?
– Да, отец Амвросий. Их как тараканов развелось. А тех вы отпели, батюшка?
– Отпел. И председателя, и всю их ячейку. Мужиков-то вы зря.
– Не учите, батюшка. Иначе эта зараза расползётся по всему свету.
Володя стал кое о чём догадываться.
– Какой сейчас год? – отрешённо спросил он.
Второй офицер, молодой светловолосый ротмистр, с удивлением ответил:
– Девятнадцатый. У вас теперь календари свои стали? Всё перепутали: и месяцы, и дни. А теперь и год не помните?
– Кстати, почему вы так странно одеты? Кто это? – ткнул в грудь Володе черноусый полковник.
У Володи на майке был изображён темнокожий центрфорвард баскетбольной команды – лидера НБА.
– Я живу в две тысячи седьмом году. Я не знаю, как попал к вам, – выдавил из себя Володя.
– Вот как? Из будущего, значит. Юноша начитался господина Уэллса. Что ж, допустим. И где же вы живёте… в этом вашем будущем? – ухмыляясь, продолжал допрос черноусый.
– В Москве, в России.
– В Российской империи?
– Империи давно нет.
– Если империи нет, значит, красные победили?
– Да. Но через семьдесят лет страна, созданная ими, распалась на несколько государств. Россия теперь значительно меньше, чем была тогда, то есть, сейчас, – неосторожно сказал Володя.
– Сволочь! – офицер с усиками врезал Володе по скуле так, что тот отлетел в угол. – «Страна распалась»! «Красные победили»! Да мы их скоро раздавим. Они сами с голоду передохнут. А тебя я прикажу расстрелять, мерзавец!
Володя, вытирая кровь с разбитых губ, встал и с трудом проговорил:
– Я не вру. Всё намного сложнее.
– Что разговаривать с этим красным агитатором? Расстрелять! – отрывисто приказал черноусый.
Молодой попросил:
– Можно, я допрошу его сам, господин полковник? Вдруг этот сумасшедший – провидец?
– Вы верите в чепуху, которую он несёт, ротмистр? Впрочем, делайте, что хотите. У меня есть заботы поважней.
Полковник вышел, а за ним следом – два солдата и священник. Один служивый остался стоять в дверях с винтовкой наперевес.
Ротмистр подставил Володе стул:
– Садитесь. Видите ли, мой дядя рассказывал, что однажды заехал в лес рядом с домом и попал в допетровские времена. Он рассказывал такие подробности, что невозможно было ему не поверить.
Володя настороженно молчал.
– Расскажите, что произойдёт потом. Я сделаю всё, чтобы вас не расстреляли. Слово офицера.
Володя кивнул:
– Хорошо, расскажу всё, что знаю.
– Как понимаю, вы не связаны с теми, в лесу.
– Конечно. Мы с товарищами решили отдохнуть на природе.
– «Товарищи»? Так вы всё же красный!
– У нас теперь нет ни красных, ни белых. Я буду с вами честен – у вас ничего не получится. Красная Армия разгромит вас и ваших союзников.
Офицер помрачнел:
– Что, ж, продолжайте. Значит, большевики не сохранят империю?
– Сохранят, но не в таком виде, как вы её себе представляете. А потом всё изменится. Страна, созданная большевиками, прекратит своё существование.
– С коммунистами расправятся?
– Зачем? Они ничего не решают.
– Что ещё случится со страной?
– Будет коллективизация и разорение деревни. Спустя пару десятилетий большевики убьют многих своих бывших соратников.
– Наши внедрятся в их правительство?
– Не знаю… А потом наш народ победит в кровопролитной войне с немецкими фашистами.
– С кем? – не понял ротмистр.
– Война будет с Германией четыре года. Немцы истребят десятки миллионов наших с вами соотечественников, но мы победим.
Офицер перекрестился.
– Насколько мне известно, некоторые, например, генерал Шкуро, пойдут на сотрудничество с немцами.
– Ах, ты, каналья! Да знаешь ли ты, что наш полковник – друг генерала Шкуро!
На лице офицера вздулись жилы, но он сдержал себя в руках.
– Говорите дальше.
– Советский Союз добьётся больших успехов.
– Союз?
– Да. Эта страна будет образована на месте Российской империи. Первый человек, полетевший в космос, – наш с вами соотечественник. Наши учёные создадут первые в мире атомные электростанции, по Луне будут двигаться самоходные аппараты, созданные в нашей стране.
– А люди? Люди станут жить лучше?
– Кто как… Не станет безграмотных и голодных. Впрочем, всё неоднозначно, довольны будут не все.
Офицер раскачивался на стуле, закрыв глаза.
– Всё же вы красный. Но, похоже, не лжёте. Как же всё перепуталось в вашем мире!
Дверь распахнулась. В избу, едва не сбив часового, влетел солдат:
– Господин ротмистр, красные!
– Да кончай ты его! – крикнул вбежавший полковник.
Володя резко вскочил, опрокинул стол на схватившегося за кобуру ротмистра и прыгнул в открытое окно. Замешкавшийся часовой подбежал к окну и стал наугад стрелять вслед.
– Уйдёт, гад! – заорал выбежавший из избы полковник и выстрелил из револьвера несколько раз в сторону беглеца.
Володя уходил огородами. Пули его не зацепили, а вскоре в селе началась такая пальба, что было уже не до него.
В поле беглец увидел белого коня. Спокойно, чтобы не спугнуть, Володя подошёл к нему и вскочил в седло…

Конь Павла сам нашёл лесную дорогу. По тёмному ельнику он шёл спокойно, но вскоре стал всхрапывать.
– Ну, пойдём назад, лошадь! – попросил Павел. – И так далеко заехали. Мне к друзьям пора. Или я слезаю!
– Ага, слезаешь! И идёшь со мной, – услышал он голос из придорожного ольховника.
На дорогу вышел бородатый мужик в шинели и будёновке, который направил винтовку на Павла. Тот неловко слез с лошади и поинтересовался:
– Кино снимаем?
– Чего? Башку тебе сейчас снимем! – засмеялся бородач. – Пошли! Не разговаривай.
Он толкнул Павла в спину стволом винтовки.
– Ты полегче! Бандит, что ли? – обиделся Павел.
– Бандитов не осталось. Их здесь беляки давно перебили, а батька Шорох в болотах сгинул.
Не опуская винтовку, мужик взял левой рукой коня под уздцы и повёл за собой.
«Чокнутый», – решил Павел.
Деревья расступились, и они оказались на большой лесной поляне. Горели костры, всхрапывали лошади. У костров расположились люди, одетые: кто – в длиннополые шинели, кто – в кожаные куртки, кто – в телогрейки.
– Глядите, какого я привёл скомороха! – крикнул конвоир Павла сидевшим возле ближайшего костра. – По виду – не из местных, по одежде – клоун, конь у него  породистый, а всадник – что мешок в  седле.
– Веди его к комиссару. Он разберётся, – посоветовал рыжебородый мужик в зелёном плаще.
– А и то! Отведу я тебя к товарищу Красовскому. Теперь он у нас вместо недавно погибшего командира.
– Так это у вас, ряженые, такая игра! Заняться больше нечем?
– Поговори мне ещё! Сейчас не царское время. Шуток и рассуждений народ не понимает. Тебя, клоуна, ежели будешь дурака валять, пристрелим и закопаем. Понял?
Они подошли к землянке в центре лагеря. Навстречу им вышел невысокий человек в кожаной куртке.
«Сейчас холоднее, чем утром, когда я встал. И листва на берёзах местами жёлтая», – невпопад подумал Павел.
– Вот, привёл к вам чудика, товарищ Красовский, – доложил конвоир Павла человеку в кожанке. – На этом коне ехал, под циркача подделывается. Сейчас людям не до цирка, вот цирковые все и разбрелись по земле, чтобы поодиночке людей смешить.
– Как звать? – строго спросил комиссар.
– Павел Анисимов.
– Из каких мест будешь?
– Из Москвы.
– Из Москвы? Далеко забрался. Столичный, значит. А что это за птица у тебя на майке?
– Попугай Кеша. Вы что, мультик не видели? – удивился Павел.
– «Мультик» – это кличка? Выступаешь с ним, что ли? – спросил комиссар.
– Я не артист. Эту майку мне друзья-художники подарили.
– К чему такой маскарад? Нынче за одно неосторожное слово могут прихлопнуть, а тут попугай на одежде, как насмешка над нашей тяжёлой жизнью. А может, ты никакой не циркач, а подослан ими? – Красовский указал куда-то рукой.
– Кем это – «ими»?
– Шкуровцами.
– Какими ещё шкуровцами? Сейчас же не девятнадцатый год.
– А какой, по-твоему?
– Две тысячи седьмой.
– Ну да?! А ты, я вижу, весельчак. Человек из будущего! Ты, наверное, в цирке будущее предсказывал? Своё можешь предсказать?
Всё ещё не веря в происходящее, Павел начал что-то подозревать.
– Вы не шутите? Сейчас идёт гражданская война?
– Идёт. Ты что, с луны свалился?
– А как я сюда попал? – совсем растерялся Павел.
– На коне своём, парень, – ответил комиссар. – Где ты такого жеребца отыскал? Хозяина, небось, уже нет?
Красовский с подозрением посмотрел на Павла.
– Ну, ежели ты и впрямь из будущего, может тогда расскажешь, кем, к примеру, станет товарищ Тухачевский?
– Маршалом, а потом его расстреляют.
– Что?! Мы власть упустим, или он в плен попадёт?
– Нет, его свои казнят, и много народу сгинет в тюрьмах и лагерях, многие церкви разрушат, и война страшная с немцами будет, и победа. А в конце двадцатого века снова власть сменится. Да много чего будет!
– Врёшь!
– Я не вру... Но мне кажется, я с ума схожу. Мой товарищ в село за хлебом ускакал, а я тут с вами в боевом девятнадцатом году беседую. Бред какой-то!
– В село? Твоему другу не повезло, клоун. Белые с ним чикаться не станут, да и мы с тобой тоже. Или ты думаешь, что будешь у меня в отряде сеять упаднические настроения? «И снова власть сменится», видите ли! Мы с минуты на минуту должны на соединение с будёновскими частями идти и двигаться на Воронеж, где основные силы шкуровцев засели. Путь наш – через село с беляками. Бой будет жестокий. У них есть пара орудий… – тут комиссар замолчал и пристально посмотрел на Павла. – Ну вот, теперь ты знаешь наши планы. Степан, отведи его в сторону и пристрели. Клоун он или враг, кто его разберёт. Нет клоуна, не будет и проблем.
На плечо Павлу легла тяжёлая ладонь Степана.
– Пошли, парень! Вот и решил комиссар твою судьбу.
– Стойте! – вскрикнул Павел. – Ведь я никогда не был за белых, и ещё я вспомнил одну вещь: Будённый Воронеж возьмёт, Шкуро сбежит, а потом предаст Родину и предстанет перед советским судом, – с надеждой сказал Павел, перепуганный не на шутку столь неприятной для него перспективой.
– Ишь, закрутился, как чёрт на сковородке, предсказатель, – усмехнулся Красовский.
Тут к комиссару подбежал человек в зелёном френче и что-то начал шептать ему на ухо.
– Ну вот, выступаем, – проговорил комиссар. – К нам ещё десять человек из Валуек подошло. Ладно, клоун, так уж и быть, определяйся: или с нами, или под ёлку, спать до твоего две тысячи седьмого года. Если ты не за белых, то пригодишься. Жаль только, что проверить тебя не успели. У нас всякий народ здесь. Вот он, – кивнул Красовский в сторону человека во френче, – бывший граф, герой Японской войны, подполковник царской армии. Второй год с нами в грязи и крови за народ воюет. А Степан тут из-за своего коня. У него его белые забрали. А забрали бы мы, сейчас наверняка у белых бы был? Так, Степан?
Мужик почесал затылок и ничего не ответил.
– Вот из Валуек народ к нам подошёл. Там местный священник наших укрывал. А отец Амвросий из ближнего села белякам сочувствует… Ну, а что ты решил, гость из будущего? – спросил комиссар.
– С вами пойду.
– Я возьму этого гнедого, а Степан для тебя найдёт лошадь посмирнее. Степан, глаз с него не спускай! Если что, головой ответишь.
Красовский резко развернулся и громко скомандовал:
– Приготовиться к бою!
Партизаны стали суетливо собираться и тушить костры.
– По коням! – скомандовал Красовский и вскочил на гнедого. – Никакой пощады врагам революции!
Степан тяжело вздохнул и помог Павлу забрался на старую вороную лошадь. До села доскакали быстро. Белые то ли не ожидали внезапной атаки, то ли у них что-то произошло с орудиями, но конница красных влетела на центральную улицу, не встретив большого сопротивления. Из домов выбегали люди в серых шинелях, сверкали сабли, и, как подрубленные деревца, падали стрелявшие из винтовок солдаты. Немало полегло и красных. Всё это Павел наблюдал со стороны. Его кляча отстала, однако Степан, ехавший позади него, тоже не спешил. Павлу пришлась по душе нерасторопность этого мужика. Но пуля и тут настигла вороную лошадь, которая захрипела и повалилась на бок. Павел вылетел из седла и, ударившись головой о камень, затих. Он не видел, как Степан схватился за грудь и тоже свалился на землю.
В том бою комиссар зарубил черноусого полковника, а ротмистр застрелил Красовского и сам упал замертво от сабельного удара.
Гнедой конь, потеряв всадника, вернулся назад и склонил голову над Павлом. Тот вздрогнул от тёплого дыхания коня, приоткрыл веки, а потом сел и обхватил окровавленную голову руками. Кто-то тронул его за плечо. Павел поднял глаза и увидел Володю. Тот держал под уздцы белого коня.
– Ты ранен? – спросил Володя.
– Ерунда. Только голова гудит.
– Там всё закончилось. Поедем в село. Всё равно надо идти к людям, – сказал Володя.
Они въехали в село. Повсюду лежали убитые. Оба белогвардейских офицера и красный комиссар лежали рядом, и их открытые глаза смотрели в холодное серое небо.
– Поехали отсюда, – поёживаясь от холода, сказал Павел. – Нет тут никакого магазина. И хлеба нет.
Они выехали за околицу. Кони сами несли их в сторону реки.
Неожиданно потеплело.
– Теперь хоть тёплый ветер подул, а то я уж думал заняться мародёрством – китель офицерский или куртку комиссарскую надеть, – признался Володя.
– Уж лучше армяк мужицкий – так безопаснее будет, – посоветовал Павел.
Они спешились и подошли к реке. Вода была спокойной, на её поверхности играли золотые искорки заходящего солнца.
– Вот вы где, ребята! – услышали они крик Олега. – Мы вас целый день ищем. Где вы пропадали?
– В село за хлебом ездили, – ответил Володя.
К Павлу подбежала Наташа:
– Что у тебя с головой?
– Я упал с коня.
– С какого коня? – не поняла девушка.
– С гнедого.
– И у тебя, Володя, вся майка в крови и губы разбиты! – сказал Олег. – Что же с вами случилось?
Володя оглянулся, ища глазами коней. Их нигде не было.
– Вы нам всё равно не поверите, – махнул он рукой.