Заклинатель молний

Гроза прошла. Володя откинул капюшон и вдохнул пряный аромат, настоянный на цветах и травах.
Каждое лето он наведывался в гости к своей тётке Варваре, жившей в деревне, расположенной в нескольких километрах от железнодорожной станции. Молодой человек решил идти не по асфальтированной дороге, а напрямик. Его путь пролегал через лес и речку.
Володя каждый раз с замиранием сердца подходил к мелкой безымянной речушке, протекавшей по заросшему ольхой оврагу. В городе он часто вспоминал те мгновения детства, когда, усевшись на переброшенных через ручей сырых брёвнышках, наблюдал, как шевелятся, покачиваясь и цепляясь за камешки и травинки, личинки ручейника, похожие на упавшие в воду обломанные веточки. Завидев его падающую тень, начинали метаться мальки. Он опускал руку в воду и смотрел на маленьких рыбёшек, которые проскальзывали мимо его пальцев словно крохотные живые льдинки.
И сейчас, приближаясь к оврагу, Володя с щемящим душу восторгом готовился к встрече с речкой своего детства. Однако что-то было не так в этом месте: отсутствовала обычная звенящая прозрачность воздуха, и даже журчание ручья казалось приглушённым. Внизу, возле речки, клубились плотные сгустки тумана. Стало тяжело дышать. Тут он обратил внимание на плывущий над тропинкой яркий синий шар размером с футбольный мяч, который направлялся прямо на него. Володя застыл. Шар завис перед ним на расстоянии трёх метров. По его поверхности струились серебристые змейки небольших молний.
Затем шар сорвался с места и пролетел рядом с Володей, слегка задев его и ослепив яркой вспышкой. Володя схватился за лицо: ему обожгло правую щёку. Шар пронёсся по дуге, вернулся на исходную позицию и замер, словно готовясь к новой атаке. В этот момент на другом берегу речки появился высокий худощавый человек, одетый в телогрейку. Хотя после вспышки у Володи перед глазами плыли разноцветные круги, он различил некоторые детали происходящего. Незнакомец поднял обе руки и повернул ладони в сторону шара. Тот передумал снова нападать на Володю и, подлетев к незнакомцу, прикоснулся к его ладоням. Казалось, он ласкался, словно котёнок. Затем, удалившись на несколько метров в сторону, шар рассыпался, полыхнув множеством золотистых искорок. Володя хотел поговорить с незнакомцем, но тот исчез, скрывшись в зарослях ольхи…

Копошившаяся в огороде тётка Варвара, завидев племянника, бросилась к нему, расцеловала и, не расспрашивая ни о чём, тут же повела в избу и усадила за стол. Насытившись вкусными щами и домашними пельменями, гость стал расспрашивать её о необычных явлениях, происходящих в окрестностях деревни. Тётя Варя сказала, что в их местах раньше не происходило ничего странного. Тогда племянник поведал ей о своей встрече с агрессивным шаром и таинственным незнакомцем, который привлёк шар к себе и тем самым спас Володю.
– Видимо, это была шаровая молния, – закончил рассказ Володя.
Тётя Варя присмотрелась к племяннику.
– То-то я вижу, будто веки у тебя подпалены, и щека обожжена, – всплеснула она руками. – Так это был Павел Алексеевич. Года полтора назад он купил дом у бабки Матрёны. Его у нас заклинателем молний зовут. Чудной он, этот мой новый сосед, неразговорчивый. Но тебе повезло, что именно с ним ты повстречался.
– А почему ты мне о нём раньше никогда не рассказывала? И куда бабка Матрёна уехала?
– Старую Матрёну сын к себе в город забрал. Теперь Павел Алексеевич живёт в бывшей её избе бирюком, ни с кем не общается. Когда я к нему весной зашла, чтобы он мне утюг починил, увидела, что в доме ни телевизора, ни холодильника нет. Даже электрической проводки – и той нет. Вечерами с керосинкой сидит… А утюг он мне тогда быстро починил.
– Почему же его заклинателем молний называют?
– Так он от нашей деревни молнии отвадил. Может, помнишь, три года назад у бабки Пелагеи изба от грозы сгорела, а в позапрошлом году у Антониды Степановны тоже дом заполыхал. Всей деревней тогда им новые избы ставили. Лес покупали для срубов. Спасибо Петру Фомичу с Трофимом. Ладные они плотники, быстро дома сколотили.
– Это я помню.
– А в прошлом году во двор Сидору Ивановичу четыре раза молнии били. Почти в одно и то же место, у крыльца. Так он в грозу стал бояться выходить из дома. Ты его дом видел? Удивительно, как это при нашей нищете люди такие хоромы смогли отстроить?
– От трудов праведных не наживёшь палат каменных, – заметил Володя.
– Это верно. Правда, дом у него из бруса. Кстати, он уже лет десять, как стал заместителем главы районной администрации. Асфальтированную дорогу провёл только до своего крайнего дома, а по деревне в дождливую погоду лишь на тракторе можно проехать.
– Сидор Иванович – это невзрачный невысокий человек с животиком, лысиной и рыбьими глазами?
– Он самый… Так вот, люди рассказывали, да и сама я однажды видела, как прошлым летом, во время грозы, Павел Алексеевич несколько раз выходил на крыльцо, что-то кричал, размахивал руками, грозил кулаками грозовым тучам, которые наползали на деревню. С той поры над нашей деревней грозы не было. Ни одной молнии не полыхнуло. Хотя над лесом и полем частенько молнии сверкают.
– Схожу-ка я к Павлу Алексеевичу, поблагодарю его, – решил Володя.

Открыв скрипучую калитку, он зашёл к соседу во двор. Перед избой Павла Алексеевича высились три старые яблони с корявыми ветвями. Кроме травы в огороде ничего не росло. Володя постучал в неокрашенную дверь, обшитую посеревшими досками. Через несколько минут дверь отворилась. На пороге стоял высокий худощавый седой человек лет пятидесяти.
– Здравствуйте! Я Володя, племянник тёти Вари, вашей соседки. Вот пришёл, чтобы поблагодарить вас за тот случай у речушки, – Володя говорил, не в силах отвести свой взгляд от пронзительных тёмных глаз Павла Алексеевича.
– Ну, заходи, коли пришёл, – пригласил Володю в дом хозяин.
Мебели в доме было мало: стояли лишь стол, три стула и пружинная кровать. На стене висели круглые механические часы, а в углу лежали сложенные стопкой книги.
Хозяин усадил гостя на стул и спросил:
– Электриком работаешь?
– Как вы узнали? Вам тётя Варя рассказывала?
Павел Алексеевич отрицательно покачал головой.
– Сам догадался. Иначе, с чего бы ей к тебе приставать?
– Кому это – ей?
– Шаровой молнии. Ведь просто так она на тебя не напала бы. Это грозовые, линейные молнии иногда ошибаются, порой бьют, куда попало.
– Так значит, шаровые молнии только на электриков нападают?
– Не только. Но электриков они словно чуют. Сам не знаю, как они это делают, но эти молнии чётко вычисляют тех, кто им не нравится. Вообще они не любят людей, которые укрощают электричество, загоняют его в провода, заставляют работать против его воли. Тогда электричество восстаёт против своих угнетателей.
– А ваш Сидор Иванович тоже электриком раньше работал?
– Сидор Иванович просто жулик. Молнии не терпят несправедливости. Не переносят они тех, кто присвоил себе право распоряжаться электричеством. Считают, что оно принадлежит всем. Думаешь, почему в деревне перебои со светом часто бывают? Этот Сидор Иванович в гараже автомастерскую устроил. Сварку часто ведёт. Не сам, конечно. Он рабочих нанял. Деревенский трансформатор от этого вырубается, а иногда и вовсе сгорает. Сельчане частенько без света сидят. Ремонт, как водится, производят за общий счёт. Вот в его двор и метят молнии постоянно.
– А отчего у бабки Пелагеи и Антониды Степановны избы сгорели во время грозы?
– Я же говорю: бывает, ошибаются молнии. Поэтому и прошу их уйти отсюда. А они не хотят, бунтуют.
«А сосед-то разговорился со мной. Что это тётка говорила, будто он молчун?» – подумал Володя.
Словно угадав его мысли, Павел Алексеевич сказал:
– Хочу я с тобой своими мыслями и знанием поделиться. Знаешь ли ты, что электричество живое?
Володя удивлённо посмотрел на собеседника. Впрочем, ему и самому иногда казалось, будто высоковольтные провода гудят, словно рой пчёл.
– Электричество – есть квинтэссенция разума планеты. Так сказать, его материальное проявление. Да не смотри ты на меня так! Я не сумасшедший.
– Откуда вы всё это взяли?
Павел Алексеевич усмехнулся.
– Книжки научные читаю. А понял я много после одного случая. Теперь я знаю, что оно, электричество, может общаться с людьми. Не хочу его в своём доме держать. Слишком уж оно за справедливость стоит, нервы мотает, – Павел Алексеевич умолк.
Стало слышно, как тикают висящие на стенке часы.
– Так вот, какой случай произошёл со мной два года назад, – после длительной паузы продолжил Павел Алексеевич. – Я ведь тоже раньше электриком работал, бригадиром был. Однажды мы с ребятами одну установку налаживали. Никак не могли понять, где произошло замыкание. В обед я своих мужиков отпустил, а сам решил остаться, поразмышлять над проблемой. Конечно, я инструкцию нарушил – один полез в установку, а обесточить её забыл. Плохо соображал: у меня ещё сильно зуб тогда болел. Ну и тряхануло же меня! Отлетел я в сторону, упал. А как встал, то почувствовал, что зуб не болит. Наверно током нерв убило. Жив остался. Отделался лёгким испугом. Не знаю, почему меня электричество пощадило? Может оттого, что я с ним разговаривал, будто с живым существом, когда установку чинил. Вот после этого случая и стал я понимать его мысли. Видишь ли, молнии порождаются Землёй во время грозы, и уходят в недра, напитавшись флюидами человеческих мыслей и страстей, которыми пропитана атмосфера. Плазма собирает информацию, и дарит её Земле. Ведь наша планета живая. Она хочет понять, что творят люди, её населяющие. Я понимаю, о чём гудят шаровые молнии, когда они говорят со мной. Они сообщают, что Земле не нравится, что люди без остановки выкачивают её кровь – нефть. Планета когда-нибудь перестанет терпеть присутствие человечества на её поверхности. А электричество способно…
Павел Алексеевич вдруг осёкся. В окне показался серебристый маленький шарик размером с кулак. Раздалось потрескивание и шипение. Павел Алексеевич побледнел и тихо произнёс:
– Я слишком много рассказываю о возможностях электричества. Не надо было…
Шарик подплыл вплотную к окну, и круглый кусок стекла с ровными краями упал на пол, не разбившись. В комнату влетела шаровая молния. Шарик приблизился к Павлу Алексеевичу и завис перед его лицом, а потом начал раздуваться, недовольно потрескивая. Он накалился докрасна, и даже начал шипеть.
– Всё, всё! Я же сказал, больше – ни слова! – отстраняясь от шаровой молнии, крикнул Павел Алексеевич.
Шарик стал уменьшаться в размерах и вскоре принял прежний цвет. Хозяин дома протянул к нему ладони. Шарик подплыл к ним. Вдруг Павел Алексеевич с криком отдёрнул руки. Шаровая молния заметалась по комнате, а сосед затряс обожжёнными руками. Володя сидел, боясь пошевелиться. Шарик подлетел к печке и нырнул внутрь. Раздался хлопок в трубе, из печи посыпались синие искры.
– Уходи, парень! И мне, похоже, придётся покинуть эти края. Меня могут наказать, – пробормотал Павел Алексеевич.
Наутро Володя увидел, как Павел Алексеевич вышел из своей избы с рюкзаком и со стопкой перевязанных бечёвкой книг в правой руке. Он уходил в сторону оврага. У горизонта собирались чёрные тучи. Над лесом полыхнули молнии, послышались раскаты грома. Павел Алексеевич поднял свободную руку, и что-то крикнул. Через несколько минут тучи рассеялись. Небо прояснилось. Странный человек ушёл…

К вечеру всё же разразилась гроза. Гремел гром. Молнии терзали срез чёрной тучи, наползавшей на безмятежное синее небо. Волны густой взвеси берёзовых ветвей прокатывались по опушке леса. Мощные разряды питали утомлённую землю силой, которую накопила раскалённая плазма. Представители чуждой человечеству жизни более двух часов метались по небосклону. Такой страшной грозы Володя никогда не видел. Тётя Варя молилась.
Когда гроза закончилась, и прекратился ливень, Володя вышел на улицу. В воздухе резко пахло озоном. Над домом Павла Алексеевича висели два солнца. Одно – огромное и красное, опускалось за лес, а другое, поменьше, золотистого цвета, подлетело к окну избы Павла Алексеевича, а потом взвилось вертикально вверх и с лёгким потрескиванием унеслось вслед за уходящей грозой.
Вскоре послышались крики. Над центром деревни поднимались клубы чёрного дыма. Оказалось, что во время грозы молния всё же угодила в дом Сидора Ивановича. К счастью, хозяев не было в это время дома – они уехали на время в город.

Через неделю Володя вернулся в свою городскую квартиру. Он так и не поверил в злонамеренность молний по отношению к Сидору Ивановичу.
Пять месяцев спустя, Володя получил письмо от тёти Вари. Она поздравляла племянника с Новым годом и сообщала, что в начале декабря стала свидетелем необычного явления: при пятнадцатиградусном морозе сверкали молнии, и грохотал гром. Ни дождя, ни снега при этом не было. Снова сгорел вновь возведённый дом Сидора Ивановича. Хотя, строители уверяли, что сделали надёжный громоотвод. Они с женой успели выбежать из него. Тогда погорельцев приютила у себя старая Пелагея.
«Сидор Иванович очень разозлился, – писала тётя Варя, – и обещал построить на этом месте шикарный огромный кирпичный дом с самыми лучшими громоотводами. Ещё, он кричал, что если и громоотводы не помогут, то он из этой проклятой деревни уедет жить в Испанию. Там, мол, тепло, а молнии нормальные».
Володя отвлёкся от письма и посмотрел на новогоднюю ёлку, которую они с женой нарядили для детей. Один из ёлочных шаров светился ярче остальных. Этот серебристый шарик отделился от ёлки, приблизился к человеку и завис над левым плечом. Казалось, он тоже рассматривает письмо тёти Вари. Володя не шевелился. Шарик сорвался с места, подлетел к форточке и выпорхнул наружу.


ого есть.