Летающая тарелка

- Опять про летающие тарелки показывают, - возмущался Семён Ильич Орлов, маленький, кругленький, плешивенький мужичок, внешностью совсем не соответствующий своей фамилии.

   В свои пятьдесят четыре он уже считал себя «пенсионером без пенсионного пособия», окончательно отчаявшись устроиться на какую-либо работу.

- И не стыдно им свои морды в телевизор выставлять, утверждая, что сами лично видели эти НЛО? Крыша, видать, у людей уже съезжает или повышенную дозу приняли. Смешно даже, откуда эти НЛО могут взяться? Этого не может быть, потому что не может быть никогда! - доказывал он в пустоту квартиры свои убеждения.

   Всю жизнь он работал «на подхвате», звёзд с небес не хватал. Как после школы, завалив вступительные экзамены в институт, устроил его сосед на завод кладовщиком склада чугунных болванок, так до самого закрытия этого завода он и числился на этой должности
   Внешностью он смахивал на пузатого божка мудрости и долголетия Фукурокудзю, которых часто изображают на японских нэцке и окимоно. Этот «божок» всю жизнь завидовал абсолютно всем и каждому. Тем, кто получил образование, кто здоровый, стройный и высокий, кто хорошо зарабатывает и может себе позволить купить автомобиль или ещё какую-нибудь дорогую вещь, о которой он сам мог лишь мечтать. Сёма постоянно жаловался на судьбу, не позволяющую ему добиться хоть какой-нибудь цели в жизни. За что бы ни брался, ему никогда не удавалось довести дело даже до середины. Всегда, как ему казалось, его бесцеремонно отталкивали в сторону бегущие к той же цели. Он постоянно боролся, старался вынырнуть из этого стоячего болота пассивной жизни, но кто-то обязательно наступал ему на голову, заставляя ещё глубже занырнуть в эту трясину. В конце концов он совсем выбился из сил в этой борьбе и залёг в постоянный жизненный дрейф, плывя куда ветер подует или течение подхватит. Единственным хобби у него была летняя рыбалка.

   На следующий день после этой телевизионной передачи о летающих тарелках, он сидел на берегу озерка, наслаждаясь тишиной, спрятавшись от городской суеты. Ему нравилось размышлять о смысле жизни наедине с природой, дышать чистым воздухом, слушая кваканье лягушек.

  «Ах, хорошо-то как! Вот оно, счастье моё - солнышко светит, да комарики пищат, - ловил он кайф, сидя на берегу с удочкой, уменьшая объём чекушки водки маленькими глоточками. - Не ради рыбы я тут, а только на поплавок поглазеть, как он дёргаться будет. Что это за рыбалка, когда рыбы полно? На платном-то озере любой дурак даже на голый крючок за бочину рыбину поймает. В том-то и вся прелесть, чтобы карасика перехитрить. Он, зараза, с десятого раза только по-настоящему червячка жрать станет. Затолкает своим рыльцем-мордочкой крючок с червяком за какую-нибудь корягу, как к себе на кухню, и с толком, с чувством, с расстановкой приступит к трапезе. Ты с дури дёрнешь, как чумной, подсекая от радости, и... и всё, зацеп! Вот тут самый кайф и начинается, когда приходится раздеваться до семейных трусов и лесть в воду, отцеплять крючок, отпугивая лягушек, срывая на ходу лилии с кувшинками, наступая босыми ногами на коряги и проваливаясь в илистое дно по самые «не балуй».

   Примерно часа через два-три наблюдения за мирно стоячим поплавком это счастье ему и привалило. Дёргал, дёргал леску в разные стороны, да только ещё сильнее у него зацепилось. Полез!

   «А куда денешься? Удочка-то одна, - рассуждал он. - Не идти ж домой с пустыми руками... Ах, хорошо! Хм! Выше пупка вода тёплая, как кровь, а ниже холодная почему-то, как родниковая. Дно илистое, противное. Шажок, другой, третий — кайф! Бац, провалился куда-то по шейку. Ага, нащупал, вот он, крючочек дорогой».

   По пути целый букет кувшинок и лилий для жены нарвал.

«Жене вручу. Правда, ей такие цветы даром не нужны, сразу заставит на помойку выкинуть. Но это чисто для подтверждения, что я действительно был на рыбалке, а не где-нибудь. Рыбы-то всё равно не поймаю ни одной».

   Его жена, по форме напоминающая хохломскую матрёшку, ещё ниже Семёна на полголовы, была единственным добытчиком в их семье. Она как раз цветами и торговала. Покупала оптом в оранжерее, в основном розы, гвоздики и тюльпаны. Вместе с супругом они делали дома букеты и продавали их на выходе из метро. Кушать-то хочется.

«Фу-у, вылез! Ба-а, ноги-то все водорослями опутаны. Всю тину со дна озера за собой на ногах вытянул».

   Освободился от пут, стряхнул пиявок с икр и направился было к банке с червями. Вдруг видит, НЛО приземляется, метрах в пятидесяти от его одежды.
 
   «Батюшки родимые, - хлопал он глазами, застыв на месте. - Что за фигня? Ведь быть же не может никогда! Понятно, что никогда, а это что тогда?»

   От эдакого удивления Семён Ильич аж в детство впал, в трусы прямо дуть начал. Ни рукой, ни ногой пошевелить не мог, словно отсохло всё у него, кроме мочевого пузыря.

- Э-э, рыбак, подойди! Да-да, ты. Кто же ещё, если кроме тебя никого из дураков здесь нет?

«Ба-а, это ж оно мне говорит, - дошло до Семёна Ильича, как до жирафа, - только не голосом, а мыслью. Прямо в мозг свои мысли передаёт».

- Ваше намерение поймать здесь рыбу неправомерно: болото принадлежит нам, и оно неразумно: рыбы здесь нет! - перевёл с инопланетного Сёма.

- Дык... дык кто ж знал-то? Дык я тогда это... того тогда. Ага? - пролепетал он что-то не членораздельное с перепугу.

«Господи, спаси и помилуй! Посидел, называется, в тишине».

- Землянин, видя Вашу алчность, мы намерены заключить с Вами устный контракт. Мы поможем Вам стереть из памяти нашу встречу, а за это исполним любые Ваши три желания.

  От такого предложения Семён Ильич не смог бы отказаться, если бы даже захотел. «Господи, неужели и мне, наконец-то, счастье привалило?»
 
- А? А-а, да-да! Конечно, ага, я ни-ни, ни в одном глазу, никому!

- Тебе карасей, что ли, надо? Столько хватит?

   Под ноги Семёна Орлова высыпалось с половину эмалированного ведра карасиков. Живых, трепещущихся и подпрыгивающих, блестя бронзовой чешуёй на солнце. Само ведро испарилось сразу, а карасиков он стал быстренько всех собирать, ползая на корячках, и запихивать в полиэтиленовый пакет, выкинув из него все свои бутерброды. Рыба не убиралась, выпрыгивала из набитого пакета. Он стал утрамбовывать, и пакет порвался.

- Чё, сумку надо? На, лови!..

   В поданную брезентовую сумку как раз вся рыба влезла, да ещё и бутерброды он свои подобрал, сверху убрались. Стал быстренько одеваться. Напялил штаны прямо на мокрые, и не только от воды, трусы.

- Давай, говори своё последнее желание и проваливай!

- Дык... дык эти-то два, как же? Эти ж были... фигня сущая. Ну-ну, ладно, ладно! А минуту хоть подумать-то можно?

- Тридцать секунд, время пошло!

«Мамочки родные! Как у Емели со Щукой отношения-то получились. Уж не глюкнуло ли меня, после причащения той чекушкой водки, когда о смысле жизни думал, глядя на мёртвый поплавок? - рассуждал лихорадочно Семён. - Но вот же они, карасики-то, из сумки выпрыгивают. Значит, не глюки, - пришёл он к правильному выводу. - Чего бы такого пожелать-то, раз уж так подфартило? И подумать-то не дают. Ща какую-нибудь ерунду брякну, как всегда, а потом всю жизнь каяться буду, - постепенно начал он реально соображать. Мысли забегали в его голове, как сумасшедшие кони. - Я же не Емеля-дурак, способен и лучше придумать, чем просто на печке кататься. Так, значит, первым делом надо бы богатства, а то чего я всю сознательную жизнь с копейки на копейку перебиваюсь. Надоело! Или заказать, чтоб стать самым красивым? Таким, чтобы все бабы в меня с первого взгляда. Чтоб сразу - «Боже, какой мужчина!..» Так-так-так! Не-е, лучше всё-таки богатство. За деньги-то я себе такую пластическую операцию на морде изваяю, что сам Жан Маре рядом со мной простым Луи де Фюнесом бы выглядел. Так-так-так! Или лучше здоровья? Без него, блин, и богатство уже нафиг не нужно будет.  Его и за деньги не купишь, опять же. Правильно, надо здоровья заказать. На долгие годы жизни. На долгие-предолгие, до ста лет. Нет, на двести! Да чего тут мелочиться-то, на триста... девяноста девять» - взрывались у него в мозгу мысли, одна главнее другой.

- Всё, время вышло. Говори, чего надумал, а то нам некогда.

- Дык... ладно, ладно, последнее, так последнее. Хочу жить пятьсот лет здоровенным бугаиной, как Арнольд Шварценеггер, и при этом быть всегда молодым и красивым, как Ален Делон, постоянно имея чековую книжку в заднем кармане джинсов на любую сумму по своему желанию в любой валюте, и возможности получении её в любое время в любом банке мира, - выпалил он тарелочникам своё единственное желание.

   Теперь пришла очередь задуматься инопланетянам. Задал, видать, Сёма им задачку, больше трёх минут думали. Он уже приготовился было щупать свой задний карман на джинсах.

- В общем так, человече, мы посовещались тут и решили. Вот тебе назад твой рваный полиэтиленовый пакет, а мы забираем обратно у тебя всю рыбу и улетаем жить на другую болотину, в другую страну. Можешь теперь всем трепаться, что видел нас здесь. Только вряд ли тебе кто-то поверит. Прощай, придурок!

- Э-э, вы чё? Не понял! Вы куда? Мы так не договаривались. Объяснили бы хоть, чего не так-то.

- Тебе сколько лет, «Орёл»? В детстве застрял, в сказки до сих пор веришь? Вот протрезвеешь, поймёшь.

***

Семён Ильич никому не рассказывал об этом случае. Сидя дома и плетя с супругой букеты он постоянно размышлял: «А ведь не таким уж и пьяным я был тогда. Значит, и все те, кто эти летающие тарелки когда-либо видел, тоже, как и я, не совсем придурки. Эх, повстречайся они мне ещё разок, много бы я у них уже не затребовал, миллионов десять, не больше. Хватило бы мне и этого, я же не жадный. Но они, похоже, улетели куда-то из нашей страны. Хм! Либо я действительно уже чокнулся, либо эти недоумки думают, что в других странах им чего-то другого закажут».


***

   Сидел он как-то опять с удочкой на том же озерке, в надежде вновь увидеть летающую тарелку. Озеро небольшое, метров пятьсот всего в радиусе. Он уже не сомневался, что сюда прилетал тогда самый что ни на есть настоящий НЛО. Инопланетяне улетели, а это озерцо после них оставалось пока таким же сказочно глюкогенным. И карасики могли выпрыгнуть из воды возле поплавка, показывая ему фигу из плавничков, и лягушки чисто по-русски матом лаялись на него ни с того, ни с сего.
Полез он как-то в очередной раз отцеплять зацепившийся за корягу крючок, а одна лягушка ему и говорит:

- Когда же ты поумнеешь-то, дурак плешивый? Всю жизнь промечтал об исполнении своих желаний, а мог бы давно сам их все исполнить.

- Замолчи, дура! Расквакалась тут. Не понимаешь ничего в человечьих-то делах, а суёшься своими лягушачьими мозгами. Я, может, всю жизнь свою боролся, так ведь не дали. Все локтями толкаются, ногами лягаются, нагло лезут напролом, шагая по головам за своим счастьем без очереди.

- Ты - человек, такое же Божье создание, как и я. У всех животных один закон — выживает сильнейший да умнейший. Понаблюдай за природой-то, возьми леопарда, например. Он долго свою цель выбирает - одного оленя, которого действительно сможет догнать. Долго готовится к прыжку, в рывок все свои силы вкладывает, какие накопит. Потому что прекрасно знает, если с двух-трёх попыток не достигнет своей цели, силы кончатся. Сам умрёт от истощения, или шакалы сожрут, пользуясь его слабостью. А ты сколько попыток сделал за свою жизнь, «Орёл»? До сих пор что-то с голода не умер. На шее жены сидишь и ножки свесил.

- Значит, я дурак совсем, по-твоему? Может, я просто честный, а не наглый, как некоторые. Много ты понимаешь, деликатес французский. Где бы набраться этой силы с умом?

- Копить надо было силы-то, тренировать себя, а ты всегда на первом же препятствии с дорог сворачивал. Вон брюхо-то отрастил, как баба на сносях ходишь. И не стыдно? В тридцать четыре тебя чуть не силком оженили на женщине, старше тебя на восемь лет, да ещё и с ребёнком. Сам-то с девушкой даже познакомиться боялся. И своих детей не заимел, пустышкой всю жизнь прожил. А люди прогресс движут, в космос летают. Эх, Семён Орлов, «дубинушка ухнем»!

- Да, права ты, конечно, дура зелёная, да только поздно теперь. Чё уж тут осталось?! Вот оно, счастье моё, здесь, на этом самом озере. Тишь да благодать! Надо будет сюда карасиков побольше запустить, пусть размножаются. Может, ещё успею до конца жизни хоть одного-то поймать.


- Не дури, Сёма! Жизни без борьбы не бывает, за неё нужно бороться до самого конца. Раз уж ты так любишь это наше озеро, то найди какого-нибудь богатого компаньона, докажи ему, что способен преумножить его финансы, если он купит это озеро и возьмёт тебя сюда управляющим делами. Разведи здесь карасей, карпов, щук с окунями. Почисть дно, сделай пляжик и детскую купаленку. Велосипеды водные на прокат людям сдавай, лодочки вёсельные. Вот увидишь, дело пойдёт. И не приезжай сюда больше на такси, пешком ходи. Восемь километров всего до дома-то. Пусть на брюхе своём толстом поначалу приползать будешь, но потом и пузо это у тебя сдуется. Спортом займись. Ты что, не мужик что ли?

***

   Встретился как-то года через два Семён опять с этой лягушкой.

- Батюшки! Семён, это ты, что ли? И не узнать, каким стройным стал. Сильный, как Шварценеггер, молодец! Ну, как жизнь-то у тебя, «Орёл»?

- Ой, Лягва, здравствуй, дорогая моя! Послушался я тебя тогда. Вот смотри, какой «панамский» канал выкопал. Мы ж и это соседнее озеро с шефом на паях купили. Заканчиваем уже, осталось в бетон берега замуровать. А рыбы на обоих озёрах развелось, хоть руками лови. И купальни, и лодочная станция, и пляжи — всё, как ты учила. Не знаю, как тебя и отблагодарить даже. Проси чего хочешь, всё исполню для тебя.

- Спасибо, Сёма! Не надо мне ничего, я за тебя рада. Ты только за чистотой следи, чтобы озёра эти отдыхающие не засоряли. А то ведь сам знаешь, нам, лягушкам, в плохой воде не жить.

- Не беспокойся, Лягва, сам за чистотой прослежу. Вода, как слеза, всегда чистой будет.

***

 - Надька, смотри, какой мужчина. Ах, какой красавец! Плешивенький, как мудрец Фукурокудзю, красивый и сильный, как Ален Делон. Эх!..

-  Ты что, Люська, это же сам «Орёл», хозяин обоих озёр. Ах, Боже, какой мужчина! А ты видела его жену? Ну, настоящая жаба, в прокате на кассе сидит. Вот скажи мне, пожалуйста, почему такая несправедливость в жизни бывает. Какой-то старой крокодилице такой Аполлон в мужья достался.

***

Приехало однажды сюда местное телевидение у «Орла» интервью брать. Спрашивают его:

- Скажите, Семён Ильич, как вам удалось такое прекрасное место отдыха для наших горожан создать? Весь город благодарит вас за такой райский уголок.

- Не поверите, но чистую правду говорю — летающая тарелка сюда прилетала, инопланетяне меня надоумили. Примета такая теперь есть — если увидишь летающую тарелку, жди перемен в жизни. В лучшую сторону, конечно.

Корреспондент поблагодарил Сёму за интервью, быстренько смотал своё оборудование и уехал. «Правда идиот, или притворяется? Вот везунчик!»