Исповедь влюбленной женщины ч. 6 гл. 2

Часть 6 Несчастье

Глава 2 Судьба

В ночной лесной глуши шел человек со связанными за спиной руками. За ним следовали двое, словно незримый конвой сопровождал преступника на казнь. Впереди идущий оглядывался, спотыкался, чуть не падая, но его тут же грубо ставили на ноги, не позволяя отдохнуть или сбавить шаг.

- Иди, иди вперед, сволочь, не оглядывайся. Сейчас ты за все ответишь, - Василий понукал связанного Макара, изредка поглядывая на Ибрагима. Тот шел рядом и за все время не проронил ни слова.

С той самой минуты, когда, сбившись с ног, Василий и Ибрагим разыскивали Екатерину, а, услышав в одной из комнат ее крики, выбили дверь и вошли, он словно окаменел.

На лице застыла ужасная злобная гримаса. Нечеловеческая ярость изменила до неузнаваемости его лицо. Зрачки расширились, рот искривился и губы сжались в нитку, а черты лица заострились и приняли землистый оттенок.

Василий ни о чем его не спрашивал, не бередил душу. Он прекрасно понимал Ибрагима. Даже ему стало не по себе от увиденного в той злополучной комнате, когда они вошли и обнаружили беззащитную молодую женщину в руках насильника, в разорванной одежде, обесчещенную, несчастную, рыдающую от горя и унижения.

Василий не знал, как поступит Ибрагим. Осознав произошедшее, он еле слышно произнес только одну фразу: «Никакой милиции, идем к обрыву, я сам разберусь».

И сейчас они шли именно в то место, куда указал супруг обесчещенной женщины. Василий все понял. Впереди их ждала вендетта.

***

У самой кромки обрыва было очень опасно. Бушевала стихия, ветер чуть ли не сбивал с ног, начинал накрапывать мелкий противный дождь. Внизу, в глубокой пропасти, река бурлила с неистовой мощью, пытаясь еще сильнее расшатать высокий утес, гордо, словно в насмешку, возвышающийся над ее могуществом.

Высокие сильные волны широкой неистовой реки снова и снова ударяли в песчаный берег, будто водная стихия почувствовала, присоединилась к тому страшному, что сейчас произойдет на ее берегу, и приготовилась помочь униженному и оскорбленному мстителю.

- Ну, и зачем вы меня сюда привели? Вызвали бы милицию, - Макар чуть ли не кричал, наглый, ухмыляющийся своей высокомерной улыбкой, - мне все равно ничего не будет. Зачем надо было тащить меня в такую даль? Чтобы вести со мной душеспасительные речи? Да плевать мне на вас. Я хотел эту женщину, и я ее получил. Понятно? Она стала моей. И ты, грязный кочевник, ничего уже не сможешь поделать.

- Заткнись, - Ибрагим был спокоен. Казалось, как только он принял решение, черты лица его смягчились, он снова превратился в прекрасного, рассудительного, беззаветно любящего мужчину.

- Сейчас ты умрешь. Такое оскорбление можно смыть только кровью.

- Ты что, мне угрожаешь? Ты не посмеешь. Это только в вашей пустыне такие дикие порядки. У нас есть закон. Ему надо подчиняться. Если ты со мной что-то сделаешь, тебя посадят, а потом в тюрьме за меня грохнут…

Он еще что-то кричал, ругаясь и оскорбляя, на чем свет стоит и не мог поверить в происходящее. Какая еще смерть? Он не собирается умирать. Он слишком молод! Ему вдруг стало так немыслимо, невыносимо страшно с той самой минуты, как Ибрагим, заглянув в его глаза, впервые за этот вечер заговорил. Ему привиделось, что глазами мстителя на него посмотрела сама смерть. Теперь Макар действительно поверил в то, что жить ему осталось всего ничего.

Василий положил руку на плечо друга.

- Что ты задумал?

- Вот здесь я его убью.

- Но ты же понимаешь, что это не твоя страна. Здесь все по-другому, и кровная месть у нас вне закона.

- Мне все равно. Я должен его убить, смыть позор. Пойми меня, друг мой. Иначе я не смогу жить.

- И как ты его убьешь?

- Он упадет с обрыва. Я его столкну.

- И ты сможешь нормально после этого жить и быть счастливым?

- Я и моя Катя будем отомщены, когда этот слизняк умрет.

Были понятны терзания Ибрагима. Смерть человека по твоей вине – страшная ответственность. Убийство не принесет облегчения, а все глубже и глубже увлечет тебя в бездну греха и порока. Человек никогда не сможет стать счастливым после убийства себе подобного. Это горе. Безутешное, немыслимое горе. И великодушный, прекрасный Ибрагим никогда не простит себе этот грех, нависший тяжелой ношей на его плечи, и никогда не позволит себе стать счастливым.

Василий принял решение.

- Ты знаешь, друг мой, я решил взять на себя этот грех. Я сам его убью, чтобы ты и Катя были счастливы.

- Не могу, друг мой. Ты же знаешь, что это только мой долг.

Он сделал шаг в сторону пленника, но вдруг обернулся, печально взглянув на своего друга, словно навсегда прощаясь с ним.

- Вася. Если со мной что-то случиться, не оставляй их, позаботься. Обещаешь?

- Что ты вроде как прощаешься?

- Всякое в жизни бывает.

Отвернувшись, подошел к Макару.

- Сейчас ты умрешь. Можешь помолиться своему богу. У тебя есть минута.

- Иди ты к черту! Что за прошлый век? Ты не можешь так просто убить человека! Мы живем в современном мире! Ты не у себя в пустыне.

- Все. Время прошло. Надеюсь, ты помолился.

Ибрагим разрезал веревку, связывающую руки пленника.

- Не дождешься, грязный кочевник, она никогда не будет тебе принадлежать, потому что ты уйдешь вместе со мной, - Макар схватил Ибрагима за рубашку, качнулся назад и …

- Не-е-ет! – Василий наклонился над бездонной пропастью, пытаясь разглядеть что-нибудь, увидеть тела или обрывки одежды. Тщетно. Река забрала их, заполучив жертву и не желая ее отдавать.

- Что ты наделал, милый мой друг, мой дорогой Ибрагим? Что же я теперь скажу Кате и твоему сыну? Как посмотрю им в глаза?

- Господи, почему ты так жесток с ними? За что ты их так наказываешь? Они же еще так молоды!

Громко и горестно, как умеют только мужчины в минуты огромного несчастья, Василий зарыдал впервые в своей жизни.

***

- Не переживай, Катюша. Все, что касается похорон, я решил. Ты как-раз сегодня прилетишь и успеешь на похороны. Родные Ибрагима тебя с сыном уже ждут. Я, к сожалению, не смогу с вами поехать. Мне надо срочно вылетать в Англию. Меня ждет работа. Но для тебя я всегда буду на связи. Если что, не стесняйся, звони. Ибрагим завещал мне позаботиться о тебе и Абдуллахе. Теперь я за вас отвечаю перед богом и Ибрагимом.

- Спасибо тебе за все, Вася, не поминай лихом, - она с трудом выговаривала слова и была сама на себя не похожа от горя, находясь в состоянии прострации, словно сомнамбула с тех пор, как узнала о смерти Ибрагима.

Он обнял ее, погладил по головке маленького Абдуллаха, прежде чем они спешно направились к частному самолету, ожидающему их на взлетной полосе.

Провожая глазами исчезающую в огромном воздушном пространстве маленькую точку, он прощался с прошлым, со своей бесшабашной, безудержной и такой прекрасной юностью. А еще… сегодня ему предстояло поговорить с Маргаритой и расстаться с ней перед отъездом в Англию.

«Да. Вот она – жизнь. Что еще она преподнесет, чему еще научит своих неразумных детушек? Сегодня - черный день. Похороны Ибрагима и похороны моей любви. Черный, ненавистный день».

***

Василий вошел в палату.

- Что с ней, доктор?

- Понимаете, она отказывается жить. Мы стараемся ее вылечить, но жизненные силы ее утекают. Непонятный случай. Ее снедает тоска. Боюсь, что при таком уровне депрессии степень тяжести заболевания критичен. Готовьтесь к тому, что мы ее потеряем.

- Может быть, нам ее отправить в другую лечебницу? В Америку, Англию или Германию? Что-то же можно сделать?

- Мы приглашали врачей из всех указанных вами стран на онлайн-конференцию, рассмотрели анамнез, назначение лекарств, диагноз, посоветовались и вынесли тот же вердикт. Она в глубочайшей депрессии и не хочет жить. По кому же она так тоскует?

- По мужу.

- У нее умер муж?

- Да, тринадцать лет назад.

- И она до сих пор тоскует? Да, прекрасная женщина.

- Одна из двух самых лучших на свете.

- Что ж, не буду вам мешать, выздоравливайте.

- Спасибо, доктор.

Абдуллах сидел на диванчике в палате и не мог поверить, что его мама лежит на больничной кровати и умирает. Есть же он – ее сын! Она должна, просто обязана жить ради него!

- Василий Корнеевич. А мама любит меня?

- Конечно, Абдуллах. Зачем ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что любит.

- А почему же она умирает?

- Знаешь, сынок? Все очень сложно и трудно в этом мире. Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу о том времени, когда твои родители были молодыми. И что тогда произошло. А сейчас позволь мне остаться с твоей мамой наедине. Нам нужно поговорить.

Абдуллах подошел к маме, поцеловал ее руку, а она слабой дрожащей рукой погладила сына по щеке.

- Поправляйся, мамочка.

- Постараюсь.

И только когда сын вышел, она заговорила. Каждое слово давалось с трудом, она теряла силы, ей не хватало воздуха, и она ненадолго замолкала, чтобы немного отдохнуть, и снова говорила. Чтобы все успеть, все сказать Василию – другу, человеку, который не оставит Абдуллаха на произвол судьбы и подставит ему сильное плечо.

- Вася, я до сих пор помню тот день. Его грязные руки, тело, губы. Я не могу жить, вспоминая о том, как он меня испачкал, осквернил, замарал мое тело и душу. Он забрал мою любовь, исковеркал мою жизнь. Расскажи все сыну, но только тогда, когда он будет взрослым семейным человеком и не наделает глупостей, устроив кровную месть.

Его семья не виновата в том, что он со мною сделал. Когда у Абдуллаха будут дети и он поймет, как страшно отбирать чужую жизнь, тогда и расскажи ему. Пусть знает, чтобы наша история была и ему уроком. Я умираю, Вася. Не хочу жить без моего Ибрагима. Он зовет меня, мой любимый. Мне так плохо без него.

Я думала, что выплакала все слезы. Но нет. Они не заканчиваются. Пусть мой сын простит меня. У меня просто нет больше сил. Позаботься о нем, прошу тебя. А сейчас попрощайся со мной и уходи. Приедешь только на мои похороны. И позови ко мне сына.

Она затихла, больше не в силах разговаривать, отвернулась. А Василий, пытаясь не заплакать, взял ее слабенькую, безвольную руку, поцеловал и прижал к щеке.

- Не переживай, Катюша. Будьте с Ибрагимом спокойны. Я не оставлю вашего мальчика.

Он почувствовал, как его ноги подгибаются. В глазах помутнело, сердце бешено заколотилось. Больше не в силах сдерживаться, он упал на колени и зарыдал у ее постели. Зарыдал всего лишь в третий раз в своей жизни.

***

Абдуллах смотрел на ярко-белый след от самолета на фоне пронзительно - голубого неба, на котором улетели его гости. Наконец, он все узнал об истории любви и несчастья своих родителей. Как же он поступит? Будет ли мстить?

«Нет. Аллах все видит и каждому воздаст по заслугам его. А мне надо вырастить своих сыновей. Не допустить, чтобы росли без родителей. И еще…надо исправить свою ошибку и выполнить просьбу Василия Корнеевича. Я найду этого грязного ублюдка, посмевшего дотронуться до Ирины, и вырежу ему сердце. Долг прежде всего».

Продолжение следует.

Ираида.

Благодарю за чтение моих рассказов, комментарии и оценку